С тренером ЦСКА мы встретились весной по просьбе журнала «Аэрофлот». В майском номере уместилась примерно треть разговора, ниже — его полная версия.

— С чего началось ваше увлечение горными лыжами?

— Я не люблю пляжный отдых, поэтому лет шесть назад, я тогда еще в Самаре работал, попробовал альтернативный вариант — полететь в горы. Очень понравилось и с тех пор каждый год катаемся на лыжах всей семьей.

— Когда учились, набили шишек?

— Я и сейчас их набиваю систематически, я далеко не ас горнолыжного дела, не Альберто Томба. Бывают падения, конечно.

— Травма колена, из-за которой вы в молодости год провели в больнице, не мешает, когда катаетесь?

— Нога и правда до конца не сгибается, но мне и не нужно, чтобы пятка касалась ягодицы.

— Игрокам заниматься опасными для здоровья видами спорта запрещают контракты. А вам?

— Руководители клуба шутят, что если я потеряю трудоспособность. и не смогу тренировать команду, то меня оштрафуют, но мне кажется, что тренер даже в гипсе может свистеть в свисток.

— Ваш друг Виктор Гончаренко рассказывал, что вы его склоняете к занятию горными лыжами. Успешно?

— Да, он активно склонился, и тоже теперь регулярно ездит кататься.

— Вы его и обучаете?

— Да какой там, я еще сам не очень здорово катаюсь. Просто рассказал Виктору, что это очень интересно и ему тоже понравилось. У него естественно быстрее стало получаться — все-таки он и моложе, и комплекция у него более подходящая. Я-то только в этом году почувствовал, что действительно еду без опаски, не контролируя каждый шаг, а могу смотреть по сторонам и песни петь.

— А семья не тянет вас на пляж?

— В связи с переходом на систему «осень-весна», у нас и летом есть пара недель — так что в этот раз мы летали на пляж, но это произошло впервые за много лет. Жена с сыном тоже достаточно активны, просто так лежать и загорать им не так интересно. К тому же летом, когда у ребенка каникулы, они и без меня активно ездят в места, связанные с пляжным отдыхом, а когда отпуск у меня — они подстраиваются под мои интересы.

— У вашего сына широкий спектр увлечений.

— Сейчас уже поуже. На первом месте у него экстремальный самокат. Все зашло так далеко, что в том месте, где мы живем, я пытаюсь сделать скейт-парк. На мой взгляд, это очень необычное и травматичное увлечение, но сын этим прямо болеет. А раз ребенку нравится, родители должны это поддерживать, каким бы странным этот вид спорта ни казался.

— Сын часто травмируется?

— Мелкие повреждения у него вообще не проходящие. Я иногда говорю, что если он на физкультуре разденется, нас лишат родительских прав. У сына там и защита, и шлем, но падений все равно много, так что синяки у него по всему телу.

— Как он вообще увлекся экстремальным самокатом?

— Ребята во дворе рассказали. Моя задача была дать ему максимальный спектр — плавание, баскетбол, хоккей, теннис (он им продолжает заниматься), те же горные лыжи. Но его это все не очень увлекло, а потом увидел, как мальчишки катаются на этих самокатах — и пока это его самое серьезное увлечение. Хотя я сыну говорю, что вряд ли есть будущее — он не самый худенький мальчик, думаю, и высоким будет.

— А какое бывает будущее у тех, кто этим занимается?

— Там и чемпионаты мира проводятся, в экстремальных шоу, которые проводятся в Москве, включен и самокат — там есть и трюки. Чемпион мира сейчас — австралиец Райан Уилльямс (сколько же ненужной информации у меня в голове!). В Австралии и Америке это очень популярно, а у нас имеет пока зародышевые формы, но если в московских скейт-парках раньше были в основном люди, катающиеся на BMX и на досках, то сейчас самокатеров, как они себя называют, там процентов двадцать пять.

— Где вы путешествуете с сыном?

— Я плохой отец в том плане, что не могу уделять ему много времени, так что, когда есть короткий отпуск летом и три недели зимой, я пытаюсь сделать так, чтобы отдых получился максимально разнообразным. В прошлом году мы ездили в Лего-Лэнд в Дании, сын очень увлекается этими вещами. До горных лыж этой зимой летали в Орландо, где есть парки развлечений. В Нью-Йорке сын с удовольствием сходил в музей National Geographic и в Metropolitan. Стараюсь не только развлекать его, но и образовывать, компенсируя то, что одиннадцать месяцев в году у меня нет возможности этим заниматься.

— Когда гуляете с сыном в США или Дании, отвлекаетесь от футбола?

— Нет, голова у меня отключается от футбольных дел только, когда я на горных лыжах, когда угроза собственной жизни гораздо выше, чем мысли о команде.

— Этой зимой вы помогли юношеской баскетбольной команде Волгограда, у которой не было денег на поездку на чемпионат страны. Как вы узнали про их проблемы?

— Про такие вещи, наверное, не очень хорошо рассказывать. Просто тренер Прыгунков излил свою боль в материале на Sports.ru, рассказал, что у него команда выпускного возраста, то есть он с ними прощается и это апофеоз его многолетней тренерской деятельности, и вот его команда вышла в финал чемпионата России и у них нет средств туда поехать. Я знаю, каким ужасающим образом в Волгограде обстоят дела со спортом, к тому же я сам долгие годы был детским тренером и представляю что такое для молодого тренера выйти в финал России, это мечта, все равно, что для взрослого тренера — финал чемпионата мира. Я проникся статьей Прыгункова, я много про него слышал раньше, хотя не был с ним лично знаком (да и сейчас мы не виделись — мне просто дали его номер телефона и мы созвонились). Он подготовил несколько очень хороших баскетболистов, в том числе для школы ЦСКА. Учитывая, что Волгоград — далеко не баскетбольная столица, он трудится очень хорошо. Ну и вот я решил помочь ему.

— Это были серьезные траты для вас?

— Сумма, наверное, значительная для любого человека, но для меня это не какая-то разовая акция, я достаточно активно сотрудничаю с двумя благотворительными фондами. Это должно быть нормой для людей, которые зарабатывают больше, чем среднестатистический гражданин.

— В Волгоград вы когда чаще всего ездите?

— Перед Новым годом — у нас там проходят встречи выпускников «Олимпии», где я семь лет работал тренером. Это мой единственный выпуск — я взял ребят в двенадцатилетнем возрасте и они прошли путь до второй лиги. Мы по-прежнему очень тесно общаемся, олимпийцы — это святое. Кто-то в баню перед Новым годом ходит, а мы встречаемся в Волгограде. Правда, с этого года будем встречаться летом — раньше-то мы подгадывали под отпуск, но ребятам уже в этом году по тридцать три года, многие уже закончили активную футбольную деятельность.

— Кем стали ваши воспитанники?

— Многие работают тренерами. Кто-то в волгоградской школе, один — в академии «Краснодара», один — в другой краснодарской академии. Еще у нас есть и милиционер, и риэлтор, и владелец магазина, и продавец детской одежды.

— Это, наверное, те, кто рано закончил с футболом?

— Да. Во вторую лигу попали практически все, но многие поняли, что чем мыкаться там за копейки, лучше раньше начать серьезную деятельность. Один парень у нас работает в налоговой инспекции — он получал дополнительное образование после физкультурного. Когда мы собираемся, нет разницы — ты заслуженный мастер спорта, как Колодин или Адамов, капитан милиции или детский тренер.

— Отношение к вам друзей молодости как-то изменилось в последние годы?

— В Волгограде мой круг общения не такой большой — есть школьные друзья, классная руководительница, несколько друзей по институтским годам. Тут знаете еще как — нет пророка в своем отечестве. Меня много приглашали читать лекции — не только в Москве, но и в Сербии, и в Молдавии. Единственный вуз, куда меня никогда не приглашали ни в каком качестве — тот, который я окончил в Волгограде, где я окончил аспирантуру и какое-то время трудился преподавателем.

— Почему?

— Они меня помнят студентом, аспирантом, лаборантом кафедры, преподавателем без стажа и опыта. Я вряд ли для них ассоциируюсь с каким-то маститым тренером. Наверное, это нормально. В Сербии же меня не знали как человека, который в восемнадцать лет за кошкой полез и ногу сломал, а в Волгограде знали и для них я всегда останусь тем парнем.

— Как, кроме встречи с выпускниками «Олимпии», проводите время в Волгограде?

— Я захожу в свою школу, в двор, где я вырос, к родной тете и двоюродному брату, хожу к могиле отца. Когда приезжаю — буквально каждая секунда расписана. Обязательно навещаю своих первых тренеров — у одного из них недавно несчастье случилось, потерял ногу.

— Городская инфраструктура какие эмоции вызывает?

— Я всегда очень любил Волгоград. Когда только начинал работать в Москве, прямо наслаждение получал, возвращаясь в родной город и часами гуляя там по улицам. Раньше тоже много ездили — в Ростов, Краснодар — и постоянно спорили, какой город лучше. Сейчас и спорить нечего — Волгоград, к огромному сожалению, остановился в развитии: уровень дорог, чистоты, новых построек нужно сравнивать уже не с Ростовом и Краснодаром, а с Астраханью. Очень обидно за родной город — там мало что развивается и темпы этого развития меньше, чем у городов-миллионников, которые находятся по соседству и бурно растут. Большие надежды в Волгограде связывают с новым губернатором Бочаровым. Он герой России, правильный, требовательный дядька.

— До сих бурлит дискуссия, нужно ли вернуть Волгограду его прежнее имя. Как считаете?

— Сталинград, конечно, красивое имя в плане памяти, но мне сложно представить переименование. Я родился и вырос в городе с другим названием.

— Помните, когда вас впервые узнали в Волгограде?

— Да, случай запомнился. Я делал загранпаспорт и в тот момент только перешел из «Уралана» в футбольный клуб «Москва». А анкета, которую я подавал в паспортный стол, оставалась заполненной еще «Ураланом». Думал — ну, что тут такого. А дотошный милиционер меня зарубил — сказал: «Я знаю, что вы работаете в дубле ФК «Москва», а последняя отметка у вас стоит — «Уралан». Мне нужно было за день сделать этот паспорт, так что я был очень не рад, что меня узнали.

— Политикой вы не интересуетесь, но, может быть, в курсе, что комитет Госдумы по делам СНГ возглавляет ваш тезка и однофамилец — тоже Леонид Слуцкий?

— Да-да, второй человек в партии ЛДПР, насколько я знаю. Но меня с ним никогда не путали, к сожалению — или к счастью, не знаю.

— Теперь про самолеты.

— Если про самолеты — пусть сделают в Волгограде аэропорт! Ну что это такое? Немцы сделали нынешний аэропорт Волгограда в годы войны, им было очень удобно в туман сажать самолеты, чтобы их не было видно. А мы решили особо не заморачиваться и оставили этот аэропорт — если б вы знали, сколько я времени провел в других городах: когда ты летишь в Волгоград, а тебя сажают в Минеральные Воды. В этом году была очередная потрясающая история — вечером я вылетал из Волгограда после встречи выпускников-олимпийцев, а утром был самолет из Москвы в Майами. Естественно — из Волгограда ничего не летало, и мне пришлось ехать на такси в Ростов, а уже оттуда лететь в Москву. Раньше был другой вариант — ехать в Саратов, а оттуда на поезде. На дворе двадцать первый век, а в Волгограде такой аэропорт, что там туман даже тогда, когда в самом городе солнечная погода.

— Первый свой полет помните?

— Я еще ребенком был. У меня никогда не было комплекса самолетов. В отличие от многих наших футболистов, которые страдают аэрофобией. Они говорят, что эта боязнь возникает, когда ты много летаешь и когда тебе есть, что терять.

— А кто в ЦСКА страдает аэрофобией?

— У Овчинникова Сергея Ивановича просто невероятная аэрофобия. У Набабкина, у Панченко, у Васи Березуцкого. Нервничают, пьют снотворное, оно их не берет, они начинают чутко реагировать на любые покачивания самолета, не говоря уж про турбулентность.

— Когда летите на игру или сбор, время в самолете проводите как рабочее?

— Нет. Раньше проводил как рабочее, потому что мне всегда казалось, что я недостаточно готов к текущей игре. После прилета у нас часто проходят вечерние теоретические занятия и в самолете я продолжал к ним готовиться. Сейчас в ЦСКА мы часто летаем во второй половине дня и теоретическое занятие проводим в Ватутинках, а, если теория все-таки предстоит в городе, куда мы летим, я стараюсь заранее готовиться. А в самолете читаю или смотрю фильмы — в повседневной жизни времени на это почти нет. Если мы куда-то летим, я смотрю новинки в AppStore и покупаю фильм с расчетом на то, чтобы уложиться с просмотром во время полета.

— Книгу Фергюсона вы читаете уже по второму разу — в работу оттуда что-то переносите?

— Конечно. Когда Фергюсон рассказывает, как расставался с Роем Кином, я понимаю, что такая ситуация, возможно, возникнет у меня с какими-то игроками. Очень приятно бывает, когда читаю о каком-то его решении и вспоминаю, что сам принимал похожее. Если Фергюсон поступал не так, как я, это повод задуматься — что в следующий раз можно иначе реагировать на какие-то моменты.

Меня поразил один момент — Фергюсон очень откровенно описывает эпизод, когда Джон Терри пошел бить решающий пенальти в финале Лиги чемпионов в «Лужниках». Пока он шел, Фергюсон уже думал о том, что будет рассказывать команде в раздевалке в случае поражения. Все бы написали, что он заранее был уверен в победе, а он думал и том, как помочь команде пережить возможное поражение. Еще, например, Фергюсон называет самым важным матчем в своей карьере игру 1/8 финала Кубка 1991 года — они выиграли в дополнительное время 1:0, и он говорит, что если б они тогда не забили и проиграли, ему бы не дали больше шансов в «МЮ», потому что до этого он за шесть лет не выиграл ни одного трофея.

— Самый веселый перелет в вашей тренерской карьере?

— После финала Кубка России-12/13 в Грозном был очень праздничный перелет. «Анжи» был в самом-самом соку, у них на тот же день был запланирован праздник на новом стадионе, с выступлением Шакиры, а мы обыграли их в серии пенальти. В самолете, конечно, было очень радостно. Еще очень запоминаются перелеты из Ростова и Краснодара — оттуда всегда летишь с раками, а я их обожаю.

— Их прямо в самолете начинаете есть?

— Ну, а чего тянуть? И команда, и тренеры кушают. Хотя иностранцы по-разному к этому относятся. Мы много раз угощали нашего тренера по физподготовке Паулино Гранеро, но он как-то не пристрастился. А я считаю, что раки и черная икра — самая вкусная еда в мире.

— После финала Кубка-13/14 в одном самолете с вами летела судейская бригада. Они тоже участвовали в общем веселье?

— Мы естественно их приглашали. Что было, тем и угощали. С нами они полетели потому, что так поздно из Грозного уже ничего не летало. Это нормальная практика — когда я работал в Самаре, после матча у нас был выходной и я почти всегда улетал в Москву в самолете наших соперников (если это, конечно, были московские команды).

— Самый стрессовый полет в вашей жизни?

— Мы летели с «Крыльями Советов» на сбор в Аликанте и там был просто ужасающий шквальный ветер. Я потом узнал, что в этот день отменили огромное количество рейсов. Нас там так колбасило! Еще случай — летели как-то на сборы с «Ураланом» и птица попала в двигатель. Долетали на одном двигателе в гробовой тишине.

— Почему в обычных, отпускных полетах вы только в последнее время перешли на бизнес-класс?

— Да, я говорил, что стал летать только бизнесом, но буквально вчера взял билеты эконом-класса — мы с сыном решили слетать на «Барселона» — «Реал» Мадрид. Просто в бизнес-классе остались только самые дорогие места и разница по сравнению с экономом была уж очень большой. Те же футболисты часто летают по Европе каким-нибудь EasyJet, где вообще нет бизнеса. Конечно, если это отпуск, длинный перелет и ты заранее брал билеты, то мы летим бизнес-классом, но и в экономе ничего страшного нет.

— Самые неожиданные встречи в самолетах?

— В конце прошлого года ко мне в самолете подошел Никита Ефремов и был очень удивлен, что я его тоже узнал. «Ничего себе, — сказал я ему, — а как вас можно не узнать». Очень часто встречаюсь с известными людьми, когда лечу в Волгоград — там же много известных спортсменов, например, легкоатлетов. С олимпийской чемпионкой по прыжкам в высоту Леной Слесаренко как-то летели одним рейсом, последний раз летел с баскетболистами «Красного октября» — среди них был Антон Понкрашов, поигравший в ЦСКА.

— Театром вы увлеклись в Волгограде?

— Да. Когда я учился в институте, в городе, на Площади Павших Борцов появился Новый Экспериментальный Театр (НЭТ), такой белый с колоннами, он быстро набрал популярность, я стал туда ходить. Работая тренером в «Олимпии», я и детей водил в НЭТ, но не могу сказать, что кто-то из них вырос заядлым театралом — в этом плане мои потуги были бесполезны. А несколько лет назад в московском Театре Сатиры я обнаружил артиста из НЭТа Валерия Гурьева. Долго всматривался, не мог понять, он это или не он, но когда убедился, что он, восторгу моему не было предела — потому что он был примой волгоградского театра.

— А вы с ним знакомы?

— Мы с ним не могли быть знакомы, потому что он был звездой, а я детским тренером. Он жил недалеко от меня, я часто видел его на заправке и смотрел на него с восхищением — у-ух. Сейчас я часто хожу в Театр Сатиры, мне там очень нравятся спектакли Добронравова, и Гурьев как раз играет в одном из шедевральных спектаклей «Случайная смерть анархиста» (она идет на малой сцене).

— На машковский «Номер 13» вы ходили несколько раз — не приедались шутки?

— Ходил — только когда там играл Евгений Миронов. С Верником я не был ни разу — не потому, что он плохой артист, просто мне очень нравилось, как солировал Миронов.

— Игнашевич рассказывал, что тот же Никита Ефремов приглашал его за кулисы после спектакля. Вас звали?

— Я всегда очень стесняюсь. Я мог бы воспользоваться своими знакомствами — я очень хорошо знаком с Селезневой, она болельщица ЦСКА, с ребятами из «Квартета И» (сейчас вот ходил на их выступление в «Крокус Сити», потом даже на пятнадцать минут зашел на банкет), с администратором Театра Сатиры, который тоже заядлый болельщик ЦСКА, со Смольяниновым, который часто приглашает в «Современник», с художественным руководителем «Театра на Юго-Западе», но я никогда не иду за кулисы. Это не совсем правильно.

Помню, посмотрел я шикарный спектакль в НЭТе по Шекспиру. Все элегантные, в шикарных костюмах. А потом мы с девушкой зашли за театр и увидели, как актеры в обычной одежде (они же не самые обеспеченные люди, тем более в периферийном театре) выходят со служебного выхода, садятся в какой-то пазик и их развозят по домам. Я сказал: «Все! Больше не хочу видеть артистов за пределами сцены. Хочу видеть их красивыми, талантливыми и нарядными».

— Когда вы последний раз снимали стресс походом в театр?

— Как и всякому творческому человеку, мне свойственны депрессии — это состояние всегда рядом, то спит, то просыпается. Последний спектакль, который я посмотрел — «Два ангела, четыре человека» по Шендеровичу в «Табакерке». Один из моих любимейших театров. А, нет, это был не последний. После этого я был еще на спектакле «Оркестр мечты. Медь» в Театре им. Ермоловой — это один из двух сольных спектаклей Олега Меньшикова, у него есть еще спектакль «Тысяча девятисотый». Меньшиков — особенный артист для меня. В моем любимом фильме «Покровские ворота» он играет легендарного Костика. Сольные спектакли обычно смотрятся тяжеловато, когда два часа на одного человека — трудно быть изобретательным, но такому гению, как Меньшиков, это удается.

— Когда выбираете, куда пойти, что для вас важнее — драматург, режиссер, актеры?

— Все по чуть-чуть. Я практически не хожу на антрепризные спектакли — вернее, хожу в антрепризу только летом, когда все театры закрыты и больше некуда податься. Это как в футболе — я предпочитаю тренерские команды, а не команды очень ярких игроков. Поэтому меня больше привлекают Театр Фоменко, «Табакерка», «Современник». А когда я выбираю уже внутри этих театров, я смотрю на имена. Если Театр Фоменко, смотрю, чтоб была Полина Агуреева. Если Театр Сатиры, то Добронравов. Хотя однажды я был на выпускном спектакле театра-студии МХАТ. Спектакль «Ханума». Большей энергетики я вообще никогда не видел. В зрительном зале в основном сидели родственники игравших людей и каждая сцена воспринималась на ура и любой репликой вроде «Кушать подано» можно было заработать такие же аплодисменты, как за хет-трик в финале чемпионата мира.

— А вы как туда попали?

— Знакомый режиссер пригласил на одно из занятий выпускной группы театра-студии МХАТ. Мне было очень интересно посмотреть, как режиссер строит свои занятия — как тренер-то их строит, я знаю. Потом меня пригласили на их спектакль, мы пошли всей семьей, с ребенком и мамой, и все получили грандиозное удовольствие. Ты проникаешься этими волнениями, чувствуешь, что судьба каждого артиста решается на твоих глазах. Актер были очень молодые, а в «Ханума» все-таки более старшие персонажи, но все равно смотрелось очень органично.

— Когда последний раз подумали во время спектакля: «Нет, это слишком сложно, слишком радикально для меня».

— Раньше, когда шел на имя, на звездность, бывало, что уходил после первого отделения. Сейчас я уже знаю, как выбирать спектакли и всегда иду с позитивным настроем, иду, зная, что точно получу удовольствие. Если б у нас и на футбол ходили получать удовольствие, но чаще бывает так: идут увидеть победу своей команды, а если проиграла — костерят последними словами.

— Другой театрал, Сергей Игнашевич, составляет вам компанию?

— Мы часто ходим в одной компании с Игнашевичем — нас там пять-шесть человек. С Сергеем мы не только ходим в театр, но и долго потом обсуждаем спектакли. Одно время Сергей пытался подтянуть к нам и других игроков ЦСКА — покупал билеты, пытался распространять в команде (причем на топовые спектакли — например «Шукшинские рассказы» в Театре Наций). Ходили Набабкин, Ефремов, Щенников, но я не могу сказать, что это прям прижилось. Хотя недавно Цауня, Набабкин и Ефремов ходили дружной компанией на «Юнону и Авось». Это Игнашевич естественно организовывал.

— У кого из игроков ЦСКА проявляется актерский талант?

— Компания, которая занималась организацией свадьбы Георгия Щенникова, сняла скетчи (прямо профессиональными камерами с режиссером, с профессиональным гримом, с командами «Мотор»): я играл шеф-повара французского ресторана, Игнашевич — инспектора ГИБДД, Мамаев — гопника, Дзагоев — продавца тюльпанов на рынке, братья Березуцкие — братьев Запашных, Набабкин, Ефремов, Цауня и Васин — фанатов ЦСКА, Акинфеев — дедушку, который всю жизнь болеет за ЦСКА. Многие просто блестяще справились со своими функциями. Правильно говорят, что талантливый человек талантлив во всем. На свадьбе даже на бис этот фильм повторяли. Да, Березуцкие говорят, что не смогли бы выйти на сцену перед огромным залом, но перед камерой, когда нет внешнего давления, они очень артистичны и талантливы.

— Какие фильмы, кроме «Покровских ворот», любите пересматривать?

— Мои футболисты постоянно меня травят, что я насаждаю молодому поколению старые фильмы, которые им неинтересны. Это у игроков главная тема для шуток. «Служебный роман», «Собачье сердце», «Бриллиантовая рука», «Афоня», «Москва слезам не верит» — эти фильмы я могу цитировать бесконечно. В наше время мы разговаривали только фразами из этих картин и все понимали, о чем речь. Сегодня, когда я бросаю эти фразы, на меня смотрят, как на идиота. Только Игорь Акинфеев — единственный человек в команде, кто некоторые из этих фильмов смотрел и тоже может поддержать такого рода беседу. Я, конечно, воспитан на советских фильмах, но вчера, например, ходил на фильм «Батальон» — на меня он произвел потрясающее впечатление. Времена Керенского и Временного правительства, когда разброд и шатания в армии, никто не хочет воевать и был создан первый девичий батальон с целью поднятия боевого духа. Чтоб мужчины посмотрели, что женщины идут в бой и последовали их примеру. В главной роли там играет Аронова — тоже, кстати, великолепная артистка. Если я иду в Театр Вахтангова, то всегда ищу среди актеров ее. Аронова — гарантия отличного спектакля.

— Евгений Гинер в посвященной вам программе на «России-2» признался, что вы с ним часто обсуждаете литературу.

— Да, в последнее время мы с ним больше обсуждаем даже не профессиональные моменты (они в какой-то степени устаканились), а именно отвлеченные темы. Евгений Леннорович — человек с просто потрясающим жизненным опытом и, если у меня возникают какие-то жизненные сомнения, у него находится история на все случаи жизни. Он кладезь практических знаний.

— Что вас сейчас больше всего увлекает в литературе?

— Автобиографии спортсменов, артистов, художников. Например, когда ходили с сыном в Metropolitan, экскурсовод рассказал про историю некоторых картин — было интересно потом про них почитать. Были на месте убийства Джона Леннона и тоже — захотел почитать о нем побольше. У меня сейчас такой этап, что интересны именно конкретные человеческие истории и судьбы.

— Чья автобиография больше всего понравилась?

— На все времена — Фаина Раневская, уникальный человек. Еще меня просто потрясла книга Федора Конюхова — по сравнению с его историями история мальчика из фильма «Жизнь Пи», который плыл с тигром — это просто детский лепет.

— У Кирилла Набабкина — самый тонкий юмор в ЦСКА. Можете привести пример?

— Да, юмор специфичный, не всем понятный, со стороны он не производит впечатление шутника, но тем не менее — недавно несколько игроков отвлекли охранника на проходной базы, Набабкин забрал его рацию и стал передавать охраннику, который сидит в жилом корпусе: «Ноль-пятнадцатый, я — двенадцатый, несколько фанатов проникли на базу в футболках ЦСКА». И я вижу, как охранники начинают бегать по всей базе, вся команда лежит, а Набабкин продолжает говорить в рацию: «Да-да, бегите в ту сторону!» Эти бедные охранники, которым по шестьдесят лет, носились тут по всей территории, а у нас всех просто катились слезы. Например, я б так не смог — надо же говорить все время серьезным голосом, не срываясь на смех. У Набабкина отлично получаются такие розыгрыши.

— После первого чемпионства вы подарили всем сотрудникам ЦСКА дорогие именные часы. После второго чемпионства было что-то подобное?

— Что-то подобное трудно делать бесконечно. Во-первых, это очень дорого. Во-вторых, когда становится на поток — это неправильно. В прошлом году ничего специального не было, а после первого чемпионства да — у меня была потребность отблагодарить всех своих помощников и людей, которые находятся внутри штаба. Все обычно видят только игроков и главного тренера, а труд докторов, массажистов, администраторов, переводчиков, повара, видеооператора, начальника команды остается в стороне, хотя это очень профессиональные люди, от которых многое зависит. Поэтому я сделал им подарок, который сохранился бы на всю жизнь.

— Как выглядел сам процесс дарения?

— Это все было небыстро. Заказали специальную серию, в чем мне помог один болельщик ЦСКА, которому я очень благодарен. Он занимался разработкой дизайна, связывался с английской компанией Graham, проработал цвета, символику и надпись фамилии/имени на задней стороны часов — если это российский сотрудник, то по-русски, если иностранный — по-английски. Процесс занял порядка трех месяцев и, когда эти огромные именные коробки были готовы, я собрал сотрудников в зале для теории и все вручил. Кто-то в именных часах ходит постоянно, кого-то я в них вижу редко, а кого-то не видел вообще. Когда спрашиваю, что с часами, говорят: «Вы что, они у меня в серванте стоят как медаль». Некоторые боятся их надевать, хотя, на мой взгляд, часы это такая вещь, которую нужно носить, а не держать в шкафу.

— С тех пор, как вам подарили майку «Леня, уходи», случались еще более необычные подарки?

— Те майки выпустили специальной серией — был спецзаказ на какой-то фабрике в Подмосковье, то есть люди не поленились, настолько ненависть сделала их активными. Мой друг купил одну такую майку, она до сих пор у меня хранится, а недавно подарил мне красно-синюю лошадь из папье-маше. Увидел в какой-то лавке и принес.

— Сергей Чепчугов привозил из Греции шубу. Что привозите из-за рубежа вы?

— Очень многое дала прошлогодняя поездка в Иерусалим. Многие футболисты ЦСКА ездили туда раньше каждый год, а я попал в Израиль впервые. Иерусалим — место, где ты можешь прочувствовать и понять всю эту энергетику. А так я из каждой поездки привожу тарелки — правда, европейские страны в последнее время повторяются, зато в том году впервые побывал в Америке. Сходил на матчи НБА и НХЛ — это была моя мечта.

— А что за матчи?

— НБА: «Майами Хит» — «Юта Джаз», а на хоккей я ходил в «Мэдисон Сквер Гарден» «Нью-Йорк Рейнджерс» играли с «Нью-Джерси Девилс». Заказал по интернету хорошие центральные места — не VIP, но все видно, удобно.

— Вас и в США узнавали на улицах?

— В Нью-Йорке нет, а в Майами много русских — там были люди, которые подходили сфотографироваться.

— На разминке перед тренировками вы часто подкалываете игроков, особенно молодых. Во время кризисных периодов такие шутки исчезают или их наоборот становится больше?

— Ни то и ни другое. Нельзя допускать, чтобы текущие результаты сказывались на твоих отношениях с игроками: вчера ты добрый, а сегодня злой. Футболисты должны знать: какой у них тренер, какой уровень взаимоотношений, какой уровень требований — этот уровень не должен нереально возрастать, когда что-то не так, потому что он и так высокий, и не должен снижаться, когда ты выигрываешь, потому что назавтра ты проиграешь. После неудачных матчей такой стиль (шутки на разминке) сохранять сложнее, но игроки должны видеть, что тренер находится в обычном состоянии и мы спокойно, без истерик готовимся к следующей игре. Я всегда удивлялся подходу — если проиграли игру, значит нужно закрыть игроков на базе на два дня. Я считаю, что всегда должен держаться уровень взаимоотношений, который иногда даже важнее, чем результат в отдельно взятом матче.

— Вам в этом сезоне приходилось кричать на игроков десять минут подряд, как в Нижнем Новгороде после 0:2 в первом тайме?

— Если б можно накричать и они все выигрывали, я бы кричал каждый день, не замолкая. Когда я работал с психологом в «Москве» и «Крыльях», он дал мне много ценных советов: например, мне никогда не надо вести себя искусственно. Надо вести себя так, как я сам чувствую: если надо орать, бесноваться, если это будет органично, надо это делать, если я чувствую, что надо спокойно провести перерыв, сделать отдельные замечания, значит так. Психолог сказал: «У тебя тесная эмоциональная связь с игроками. Будешь ужасно, если внутри ты спокоен, но будешь показывать раздражение. Это сразу вызывает диссонанс и игроки чуют искусственность». Если я чувствую, что команду надо встряхнуть, я могу повысить голос, завести их, внушить энергетику — и в этом сезоне такое бывало, не помню уже, в каком матче. В Химках.

— После первого чемпионства вы пошли с игроками на концерт «Руки Вверх». Что было после второго?

— Игорь Акинфеев дружит с Жуковым, с которым и я хорошо знаком. В том приподнятом настроении лучше, чем песни «Руки вверх», ничего не придумаешь, это же песни моей молодости. Я их все знаю и во время концерта, конечно, подпевал. А в прошлом году мы просто пошли в клуб — и так получилось, что там оказались футболисты «Локомотива» и еще многие футболисты. А еще там состоялась неожиданная встреча.

Я спустился со второго этажа, где мы праздновали, и ко мне подошел Александр Радулов. Причем не просто подошел, а сначала представился. Я ему: «Ну как я могу не знать Радулова? Пойдем к нам поднимемся, там вся команда — тебя все будут рады видеть». Он такой: «Да нет, вы же там чемпионы, а мы еще ничего не выиграли». Это была реакция настоящего спортсмена. В этом году Саша и сам стал чемпионом России.

Я уже рассказывал: когда работаешь в командах более низкого уровня, футболисты, меряясь одним местом, все время спрашивают: «Ты где играл?» В 90 процентах клубов так происходит. А в ЦСКА вопрос другой: «Ты что выигрывал?» Я недавно смотрел статистику — среди всех профессиональных спортсменов только два с половиной процента выигрывали медали и кубки. Именно эту разницу спортсмены высокого уровня (а Радулов к таким безусловно относится) очень чутко осознают.

— Вы часто ходите на хоккейный и баскетбольный ЦСКА? Там вы просто отдыхаете или черпаете что-то для работы?

— Когда ты работаешь в ЦСКА, есть ощущение армейского братства. Я и с Ватутиным хорошо знаком, и с Сергеем Федоровым. В том году нам нужна была тренажерка, мы позвонили Ватутину и он пустил нас в баскетбольный дворец, у Тошича были проблемы со спиной и ему помогал остеопат баскетбольного ЦСКА. Еще я просил Ватутина познакомить меня с Мессиной, потому что его блог на Sports.ru — это лучшее спортивное чтиво, которое мне попадалось. С Виктором Васильевичем Тихоновым мы очень много говорили о подготовке спортсменов — он часто бывал на футболе.

— Квартальнов какое впечатление на вас произвел?

— Брутальный, строгий, с очень четкими требованиями. Частые смены, очень агрессивный хоккей, где только наращивается скорость. Квартальнов — человек, который знает, что делает, и очень успешно гнет свою линию.

— Моя любимая история про Квартальнова: еще играя за «Северсталь», он однажды прогнал со скамейки в раздевалку своего партнера по звену.

— Видно, что он требовательный. У нас тоже есть такие футболисты. Если я вижу на тренировке, что кто-то из молодых подустал и снизил требования к себе, верное средство — поставить его в команду к Васе Березуцкому, Игнашевичу и Вернблуму и усталость у молодых снимет как рукой. Угроза физического воздействия имеет поразительный эффект — силы удесятеряются.

Фото: РИА Новости/Григорий Сысоев, Алексей Беликов (2,6), Алексей Куденко; из личного архива Леонида Слуцкого (4,5); кадр из фильма «Покровские ворота»; РИА Новости/Владимир Астапкович, Владимир Песня, Алексей Филиппов

Автор Денис Романцов