Главный тренер ЦСКА Леонид Слуцкий в интервью еженедельнику «Футбол» сообщил, что не исключает возможности возвращения Вагнера Лава в армейский клуб.

Минус тринадцать

— За километр видно, как вы похудели. Сколько килограммов сбросили в это межсезонье?

— Тринадцать. Тяжелее всего, конечно, отказываться от углеводов — от хлеба, сладкого, фруктов. Ел только белки и овощи. Пока не было сезона, не было стрессов, мог себе позволить. Еще часть диеты — плавание каждый день по часу.

— В футбол не играете?

— Футбол для похудения не очень эффективен. Для сжигания жиров нужна циклическая работа. В футболе же сначала пробежал, потом встал, поорал. Эффекта мало. Хотя это интереснее. В Самаре, помню, мы вообще постоянно играли в футбол. Тренерский штаб основного состава, тренерский штаб дубля, администраторы, массажисты… Раз в неделю регулярно бегали. В ЦСКА это реализовать тяжелее, все заняты — непросто сде-лать так, чтобы достаточное количество людей освободились в одно время. Только на сборах играем по вечерам. Если на больших воротах, то встаю в рамку, если на маленьких — можно и в поле.

— Бывало, что ваши футболисты в отпуске играли в футбол и возвращались «сломанными»?

— Как правило, такое случается на более низком уровне. Но у меня было, что Колодин получал травму, играя в футбол в отпуске. Если такое случится в ЦСКА, футболист будет оштрафован за каждый пропущенный по неуважительной причине день, а такая травма будет признана неуважительной причиной. Сумма зависит от того, сколько времени человек пропустит. Штраф очень весомый, поверьте.

— Скоро исполнится пять лет, как вы тренируете ЦСКА. Все еще интересно?

— Конечно, а как иначе?

— В России с ЦСКА вы выиграли все, и не по одному разу, в Лиге чемпионов доходили до четверть-финала. В чем ваша мотивация на этот сезон?

— Я просто люблю все это, за-чем мне находить мотивацию? Мотивацию надо находить, когда не хочется, но нужно. Когда на диете сидишь. Вот не есть месяц — нужна сумасшедшая мотивация. А футбол — это же интересно: каждый день работать, проводить тренировки. Чтобы игроки прибавляли, чтобы каждый ближайший матч мы старались выиграть, чтобы число болельщиков увеличивалось. В прошлый раз в Лиге чемпионов не получилось совсем — хочется в этом сезоне выступить лучше. Мы же не на вечном карнавале, хотя нам все российские трофеи уже отдали на вечное хранение.

— Вам знаком термин «профессиональное выгорание»?

— В Самаре на второй год работы такое было. Но только это не чисто футбольное выгорание. Нечто другое. Когда все намешивается, когда огромное количество проблем сваливается, а ты понимаешь, что просто не в состоянии с ними спра-виться. Игрокам «Крыльев» год не платили заработную плату, они чуть ли не нищенствовали. Но надо было продолжать играть, пытаться сохранить всех в трансферное окно. Очень сложно управлять людьми, когда у них в мыслях, что нужно как-то отдать кредит, как-то заплатить за школу ребенка, а физически нет ни одной копейки. Многое обещалось, но ничего не выполнялось. Была очень жуткая атмосфера.

— Сейчас можете себя представить в такой ситуации?

— Почему нет? Я думаю, что любой тренер проходил через такие вещи. Один из последних примеров — Валерий Георгиевич Газзаев в «Алании». Для России это все не так уж и ужасно, многие клубы в нашей стране так и живут, так и работают. Сейчас вот смотрю на «Ротор», с Веретенниковым общаюсь — он наконец-то получил лицензию Pro. Назначали его сначала в первую лигу, а в итоге вопрос уже стоял, будут ли они хотя бы во втором дивизионе играть. Три команды за месяц поменялось — сначала была под первую, потом — под задачи во вторую, теперь третья команда. Первая самостоятельная работа у человека в ад превратилась. Он ни спать, ни есть не успевает. И не знает, что будет дальше.

Жесть Гонсалеса

— После окончания прошлого сезо-на появились разговоры, что Эльм и Вернблум хотят ЦСКА покинуть. Это правда?

— Может, кому-то они об этом и говорили, но точно не мне. Я от них ничего подобного не слышал, не было ни одной претензии по тренировкам или что-то еще. Да, у Эльма через год заканчивается контракт. Клуб ведет с ним переговоры, но чем они закончатся, пока неизвестно. История Эльма — это не история Хонды, пусть она может закончиться точно так же. Швед не изъявляет никакого желания уйти, он хочет доработать свой контракт. А у Вернблума еще два года контракт.

— Жена Вернблума говорила, что хочет жить в Европе.

— Моя жена тоже хочет жить в Монте-Карло, но что сделаешь… Он, как и Эльм, ни на что не жалуется, ничего о каком-то уходе не говорит. Это не как с Вагнером было. Он подошел ко мне: «Тренер, больше не могу, хочу уехать домой. Не могу вам гарантировать, что здесь буду тренироваться и играть на сто процентов».

— От вас в аренду уехал другой талантливый футболист — Марк Гонсалес. Расскажите, как он переносил все эти травмы.

— Стойко, хотя некоторые болез-ни были абсолютно мифическими. Когда я пришел, Марк постепенно оклемался от травмы. 2010 год он провел на хорошем уровне, играл в основном составе. Все хорошо, никаких вопросов. Но в следующем сезоне у него была операция на тазобедренном суставе. Чтобы действующему футболисту, молодому игроку делали операцию на тазо-бедренном суставе — это же вообще немыслимо. У него был поврежден лабрум — штука, позволяющая смазываться суставам. Гонсалес на моей памяти вообще самый невезучий футболист. Никто не знает, почему так случилось. Наверное, прошлые травмы изменили структуру мышечной и костной ткани, у него даже после всех этих многочисленных операций одна нога была короче. В общем, сделали ему в Америке операцию на тазобедренном суставе. Сложнейшую. После таких операций у десяти процентов после могут быть осложнения, причем в основном у людей от шестидесяти лет и старше. Естественно, Марк попал в эти десять процентов. У него появился огромный нарост на бедре. Пришлось делать еще одну операцию. А все эти операции — они же полугодичные, если с восстановлением считать! Только он отошел, как на тренировке в безобидной ситуации столкнулся бедром с Цауней. Хло-пок — и все. Вечером Марку чуть не отняли ногу. У него образовался тромб в бедре, нога стала пухнуть. Еще сказали, что если бы на два часа позже привезли, то ампутировали бы. Когда он все-таки восстановился и был относительно здоров, он сказал, что не может тренироваться в полную силу. Я его еще спрашивал: «Марк, а что такое сейчас твоя полная сила? Мы тебя в последний раз в полной силе видели в 2010 году. Как в 2013-м определить твою полную силу?» В итоге он был недоволен количеством игрового времени, хотя на тренировках не мог работать на максимум. И как только он выходил на любую из игр, тут же получал повреждение и выпадал на две-три недели. То же самое у него случилось сейчас, когда он поехал в клуб «Универси-дад Католика». В прошлом сезоне сыграл лишь четыре матча, только два — в стартовом составе.

— Летом в клубе рассматривали возможность появления в команде Широкова?

— Насколько мне известно, да. Фамилия фигурировала.

— Теоретически ЦСКА мог предложить Широкову приемлемые условия?

— Теоретически можно было предложить Широкову то, что клуб способен предложить. А насколько дальше это возможно практически, решать надо было уже Широкову и его агенту.

Ключи и замки

— Раньше лидером ЦСКА был Вагнер. После него — Хонда. Сейчас это Думбия?

— Не могу сказать, что Хонда был таким лидером, как Вагнер. Хонда очень хороший игрок, но он не тот человек, который, как Вагнер, может взять и выиграть матч. Он скорее очень хорошо вписывался в общекомандные действия. Если сейчас с Вагнером кого-то и сравнивать, то это действительно Думбия.

— За Вагнером сейчас следите как-то?

— Конечно. Он в Китае даже похудел. Там ведь и жарко, и еда другая. Он все время общается с Максом (Максим Головлев — пере-водчик ЦСКА. — Ред.), я через Макса и передаю ему приветы, а он — мне. У Вагнера контракт на полтора года, сейчас заканчивается год. Не исключаю, что возможна ситуация, при которой он зимой вернется.

— Думбия обиделся на свою сборную?

— Ничего не заметил такого. Они же быстро вылетели. Я его увидел уже после отпуска, с улыбкой ходил.- Он, кажется, вечно с улыбкой.- Ну, бывает, что нет. В основном он позитивный и улыбчивый, но лучаются всякие моменты. У нас с ним свои взаимоотношения. Я знаю, как его уязвить, он знает, как на это отреагировать.

— У вас под каждого футболиста есть такой прием?

— Под кого нашел ключи. Но не под каждого надо искать. Кто-то просто выходит и выполняет свою работу. А бывает, понимаешь, что ключ не подобрать и надо взламывать. Или сразу взламываешь. Причем футболисты часто меняют замки. Ты не можешь быть уверен, что подобрал ключ раз и навсегда. Кто-то среди них потом и дверь не запирает, а кто-то — на сто замков. Но с игроками, у которых своя жизненная позиция, которые чего-то добились, с ними сложнее, чем с условным Ефремовым или Мусой.

— Вот, к примеру, Цубер — что-то посередине. К нему надо искать ключи?

— Нет, под Цубера не надо… Хотя надо, но чуть в другом направле-нии. В адаптации и бытовом плане. Цубер из многодетной семьи, ему здесь немного одиноко. То есть на поле все сверхпрофессионально, а за полем наша помощь ему требуется. Нет, я с ним гулять не хожу. У нас разные родные языки, поэтому я ему не особо интересен. По-другому вопрос решается. Вот у Цубера девушка из Сербии. У нас Тошич — серб. Рахимич знает всю сербскую диаспору. Мы им и на-мекнули, чтобы они как-то больше с Цубером общались.

— В контрольной игре с «Уфой» вы даже Марио Фернандесу кричали по-русски, а Цуберу — по-английски. Почему?

— Это, наверное, момент про-сто такой единичный был. Цубер говорит по-русски намного лучше Фернандеса. Марио-то вообще почти не говорит. Конечно, не как Тошич, но сносно русский Цубер знает, многое понимает. У них у всех как-то по-разному это. Тошич почти сразу заговорил. А вот Миланов, который вроде как должен был быстро выучить русский, до сих пор плохо говорит. Притом что английский он тоже плохо знает. Вообще большинство легионеров, для которых эта языковая группа сложная, даже не пытаются учить русский. Если только без этого никак не обойтись. Вот Чиди Одиа надо было выживать в Тирасполе, он и выучил русский язык. Или Бракамонте был в «Москве» без переводчика, тоже выучил. Он, кстати, этой зимой сюда приезжал. Пытается начать карьеру либо тренера, либо агента. По-русски до сих пор отлично говорит. У него же старшая дочь вообще идеально знает язык. Просто русская девочка! Ей лет четырнадцать, но, когда он играл с здесь, она ходила в местную школу и в совершенстве выучила.

— И со многими бывшими футболистами так общаетесь? Сколько номеров в записной книжке вашего телефона?

— Около четырехсот. И то это я «почистил».

Старик Хоттабыч

— Если попросить вас закрыть глаза и вспомнить самый яркий момент прошедшего чемпионата мира, что вы назовете?

— Больше всего врезалась в память игра Ховарда в матче с Бельгией. Мне казалось, что ему не смогут забить. Это самое яркое. Если же говорить в целом, бразильский чемпионат мира был турниром эмоций и атаки. Но не турниром тактики, методики или даже отдельных людей. Это был чемпионат эмоций, где футболисты агрессивно играют в атаку, не признавая никаких авторитетов. Даже Бразилия играла на одних только эмоциях.

— Объяснение разгрома бразильцев от Германии у вас есть?

— Нет. Этот разгром не надо понимать. Такое бывает раз в сто лет, как Старик Хоттабыч. Будь на поле даже второй состав сборной Бразилии, все могло бы сложиться иначе. Случившееся невозможно объяснить. Футболисты даже самого топового уровня могут развалиться при определенных обстоятельствах — вот что надо понимать после этой игры.

— Ваши команды так разваливались?

— Я помню матч «Крыльев» против «Сент-Патрикса». Там мы проиграли 0:1, играем дома — ведем 3:0. Они ни разу не перешли центр поля — самая легкая игра в моей тренерской карьере. И за последние пять минут мы пропустили два гола. Первый — автогол, второй — тоже с какого-то рикошета. И они прошли за счет голов на чужом поле. Это невозможно было объяснить. Или случай с «Олимпией». Одна из первых игр во второй лиге, поехали в Дзержинск и проиграли 0:6. Абсолютно равный матч, но у них что ни удар, то гол. Помните, ЦСКА проиграл «Кельну» при Жорже со счетом 9:1? Я спрашивал ребят, как это тогда случилось, они тоже ничего объяснить не могут. Равная игра, хлоп — гол. Дальше опять равная игра, хлоп — гол. В общем, такое бывает.-

— Вы говорите, что этот чемпионат мира не был турниром тактических откровений. А как же все эти 3+5+2?

—На самом деле любая тактическая схема неуязвима, если все делать правильно. И строится от людей, которые есть в наличии. Сейчас действительно многие стали играть в три центральных защитника. Может быть, и в ЦСКА мы хотели бы ее попробовать. Но если смотреть на футболистов, которые у нас сегодня есть, нынешняя схема 4+2+3+1 выглядит более подходящей. Мы же много схем в ЦСКА поменяли, даже за время моей работы. В три защитника не играли, но было и 4+4+2, и 4+3+3, и 4+2+2+2. И diamond («ромб». — Ред.) был. Но все схемы исходили от людей, которые имелись в наличии.

— Ход Ван Гала с заменой Крула перед серией пенальти. Что это?

— У меня была такая ситуация, но совсем на другом уровне. «Москва» тогда играла, по-моему, с «Ностой» на Кубок. Я знал, что Козко на пенальти лучше, чем Жевнов. Я его и выпустил. В случае с Крулом — это может быть и кураж, и знание, или на тренировках просто брал пенальти лучше.

— Вы неохотно комментируете выступление сборной России в Бразилии. Из этических соображений?

— На чемпионате мира была большая группа игроков ЦСКА, комментировать все это мне действительно как-то неэтично. В сборной есть тренер, который может ответить на вопросы.

— Вам интересно в закрытом режиме обсудить с Капелло то, что произошло на чемпионате мира?

— Нет. А зачем? Капелло работал так, как считал нужным. Я и так примерно все себе представляю. Как ни крути, связь со сборной есть же. Капелло придерживался своей линии, своей методики, своего по-нимания.

 — Почти в каждой сборной есть свой какой-нибудь гений. В России, к сожалению, нет. Надеяться, что такой человек появится — наш единственный шанс на домашнем чемпионате мира?

— Смотря, что мы хотим. Чтобы выиграть чемпионат мира — да, единственный шанс на чудо. Выступить же достойно, как Мексика иди Коста-Рика, вполне возможно. Если хорошо подготовиться к турниру, подойти агрессивной и мобильной командой.

— Если гений так и не появится, его ведь можно натурализовать.

— Это не выход. Хороший футболист будет играть за свою сборную. А вы мне назовете хоть одного сильного игрока, которого можно натурализовать и заиграть за нашу сборную?

— Марио Фернандес.

— Да, Марио — сильнейший правый защитник. Но я не уверен, что он расстался с мечтой сыграть за сборную Бразилии и перейти в топовый европейский клуб. Особенно учитывая, что им «Реал» интересовался. Так что не думаю, что Фернандес готов играть за сборную России.

— Мы как-то делали интервью с Марио Фернандесом. Когда спросили его, где он живет, человек ответил, что не знает: его привозит водитель — и все. Часто сталкивались с проявлениями наивности футболистов?

— Может быть, тогда у него адрес сменился. Старый он знал, а новый еще не запомнил. Вообще среди футболистов есть принципиально разные уровни образования. К примеру, Хонда не знал, кто такой Фредди Меркьюри. Реально не знал. Его этому не учили, он с этим и не сталкивался. И это не значит, что он какой-то безграмотный — нет у них в японской культуре культа Queen. Я часто сталкивался с тем, что нам что-то может казаться очевидным, а для иностранца это совершенно необязательное знание. Для нас не знать что-то может быть позором, а для некоторых иностранцев — ничего страшного.

— История просмотра брата Марио Фернандеса — это только из-за уважения к своему игроку?

— Можно и так сказать. Мы про-били — брат Фернандеса последние два года числился в клубе «Сан-Каэтано», но даже там не играл. Не может быть такого чуда, чтобы человек приехал из ниоткуда и сразу заиграл в ЦСКА. Хотя игрок он на самом деле неплохой, у него есть много сильных качеств. Но в ны-нешнем состоянии его невозможно было правильно оценить.

Крым — наш

— Многие называют причиной провала сборной России на чемпионате мире то, что никто из игроков не играет за рубежом и даже не стремится уехать. Игорь Акинфеев за пять лет мог перейти в серьезный европейский клуб?

— Здесь двоякая ситуация. Игрок уходит в двух случаях: либо когда он очень нужен какой-то команде, либо когда он сам хочет уехать или клуб хочет его продать. Как прави-ло, больше трансферов второго варианта, чем первого. Игорь — очень дорогой вратарь. Клубов десять в мире способны потянуть этот трансфер. По крайней мере, мне не сообщали о том, что кто-то из этой десятки делал какое-то сумасшедшее предложение.

— В ЦСКА есть игроки, которые оставались в России и не уезжали в сильный европейский клуб только потому, что здесь платят на условный миллион евро в год больше?

— Нет. Такого не было.

— Зарплата 30 тысяч или 60 тысяч рублей в месяц — это существенная разница. Есть ли разница между зарплатой в 3 мил-лиона и 6 миллионов в месяц?

— Все люди разные. Нам тоже не понять, когда у миллиардера было 2 миллиарда, потом что-то рухнуло, осталось полмиллиарда, после чего он пошел и повесился. Для кого-то важен любой рубль, хотя он зарабатывает десятки миллионов в месяц. А для какого-то и двукратная разница в зарплате не имеет значения, если он ставит перед собой какие-то цели.

— Вам легко общаться с футболистами-миллионерами?

— Да. А в чем проблема? Я с ними общаюсь точно так же, как и с молодыми футболистами, которые на очень скромных условиях (Константин Базелюк говорил, что поначалу зарабатывал в ЦСКА 40 тысяч рублей в месяц. — Ред.). На манеру поведения игроков больше влияет не зарплата, а статусность и титульность. Но это естественно. Странно было бы, если человек с 16 лет играет, все выиграл и ни капельки не изменился. Но опять же это не какие-то сложные взаимоотношения.

— Вы говорили, что общаетесь с семьями всех игроков.

— Скажем, так: с семьями русских игроков. Или хотя бы с теми, кто говорит по-русски. Иностранцы — они реже куда-то выходят, коммуникация в целом затруднена. Что же касается российских игроков, знаю всех жен. Поехать вместе с семьей какого-нибудь игрока в отпуск? Не вижу в этом проблемы. Легко себе такое представляю.

— Кто самый эрудированный иностранец в ЦСКА? Вернблум?

— Наверное, Понтус, да. Он хорошо знает историю — и мировую, и нашей страны. У него есть четкая позиция по всем глобальным вопросам, происходящим и в России, и в мире.

— Споры на тему «Крым — наш» в команде были?

— Были, конечно. Об этом в каж-дой семье говорили, мы в команде, естественно, тоже обсуждали. Но это разговор для русских игроков и Вернблума. С тем же Витиньо мне трудно говорить на такую тему. Я думаю, он даже не знает, что такое Крым. Не потому что он какой-то глупый, а потому что ему это не надо.

— Сергей Игнашевич считается главным интеллектуалом нашего футбола. Кого бы в ЦСКА вы еще выделили?

— Березуцких, Акинфеева. Только Леша больше молчит, а Вася, наоборот, говорит. Но уровень образования у них одинаковый. Кстати, то, что Вася говорит по-английски, было одним из главных аргументов при выборе капитана сборной на чемпионате мира. При этом Леша говорит по-английски лучше, чем Вася.

— Даме Н’Дойе не знает, кто такой Акинфеев. Это нормально для футболиста?

— Если вы сейчас у Думбия спросите, кто такой Лодыгин, он тоже может не ответить. Здесь надо по-другому вопрос ставить. Если бы вы спросили Н’Дойе, знает ли он вратаря ЦСКА под 35-м номером, он сто процентов бы понял, о ком речь. Или Думбия спросите: «Первый номер, вратарь «Зенита»?" Он ответит. Но «Лодыгин», «Рыжиков» — он не поймет. Я сам не сразу до этого дошел. Раньше на теоретических занятиях, разбирая соперника, я только фамилии называл. Теперь же называю сначала фамилию, а по-том пишу на интерактивной доске номер игрока и дальше называю только по номерам: «23-й побежит сюда, 11-го держать здесь». Потому что фамилию «Канунников» тот же Марио Фернандес не воспримет. Я помню, когда в «Москву» пришел Олег Блохин, половина команды даже не знала, кто это такой. Хотя он никогда в жизни не поверит, как такое возможно вообще, что Блохина может кто-то не знать. Баррьентос, Макси Лопес — они же знать не знали, кто это. Есть еще совсем свежая история такого же плана. Ефремов — молодой, не-глупый парень. Подхожу к нему: «Ефрем, завтра на стажировку к нам приедет Олег Веретенников». Смотрю по глазам — нет реакции. Думаю: «Ладно, может, зрительно узнает». Приезжает Веретенников, подходим к Ефремову опять: «Ефрем, ну вот, приехал». Не знает. То есть футболист 1995 года рождения не знает, кто такой футболист 1970 года, который до Кержакова был лучшим бомбардиром всех чемпионатов. Овчинников мне рассказывал, что нет-нет, а кто-нибудь подойдет к нему и спросит: «А вы в футбол играли?» На любом уровне — от национальной сборной до тех команд, где он работал.

— Что Овчинников привнес в ЦСКА?

— Каждый человек что-то привносит свое. Вот если бы вы делали интервью с видеооператором, он бы сказал, что только потому, что он снимает с этого ракурса, команда стала чемпионом. Массажист скажет, что применил новую мазь, втер ее Думбия, поэтому тот забил. И это правда! Естественно, каждый член тренерского штаба вносит долю в конечный успех. Но посчитать ее невозможно.

— На тренировках Овчинников не напоминает игрокам, кто «капитан команды»?

— Ни разу он не говорил ничего такого за полгода. Тогда он был игроком, сейчас он тренер, имеет немалый опыт самостоятельной работы. Безусловно, он личность, к нему все с уважением относятся. Но такого, чтобы он пришел и начал бить себя в грудь: «Я капитан команды!» — естественно, ничего подобного не было.

— В конце прошлого сезона вы сказали, что «Манчестер Юнайтед» тренировать не готовы. А кого готовы?

— Я имел в виду, что на данный момент не готов для работы в топовом европейском клубе. Я бы, конечно, хотел бы когда-нибудь попробовать поработать за рубежом. И если когда-то это произойдет, путь должен быть похожим на тот, который был в России.

— То есть условные «Крылья Советов» в Германии подойдут?

— Более чем. Даже Чемпионшип был бы интересен. Но сегодня я более чем удовлетворен своим местом работы. Просто когда-то мне было бы очень интересно попробовать свои силы за границей.