Продолжаем читать рассказ Ричарда Баха "Чайка по имени Джонатан Ливингстон"
1. The Flock might as
well have been stone.
2. "The
Brotherhood is broken," the gulls intoned together, and with one accord
they solemnly closed their ears and turned their backs upon him.
3. Jonathan Seagull
spent the rest of his days alone, but he flew way out beyond the Far Cliffs.
His one sorrow was not solitude, it was that other gulls refused to believe the
glory of flight that awaited them; they refused to open their eyes and see.
4. He learned more
each day. He learned that a streamlined high-speed dive could bring him to find
the rare and tasty fish that schooled ten feet below the surface of the ocean:
he no longer needed fishing boats and stale bread for survival. He learned to
sleep in the air, setting a course at night across the offshore wind, covering
a hundred miles from sunset to sunrise. With the same inner control, he flew
through heavy sea-fogs and climbed above them into dazzling clear skies... in
the very times when every other gull stood on the ground, knowing nothing but
mist and rain. He learned to ride the high winds far inland, to dine there on
delicate insects.
to school – плыть косяком
5. What he had once
hoped for the Flock, he now gained for himself alone: he learned to fly, and
was not sorry for the price that he had paid. Jonathan Seagull discovered that
boredom and fear and anger are the reasons that a gull's life is so short, and
with these gone from his thought, he lived along fine life indeed.
6. They came in the
evening, then, and found Jonathan gliding peaceful and alone through his
beloved sky. The two gulls that appeared at his wings were pure as starlight,
and the glow from them was gentle and friendly in the high night air. But most
lovely of all was the skill with which they flew, their wingtips moving a
precise and constant inch from his own.
TO BE CONTINUED...
ПЕРЕВОД НА РУССКОМ:
1. Стая
будто окаменела.
2. —
Ты нам больше не Брат, — хором нараспев проговорили чайки, величественно все
разом закрыли уши и повернулись к нему спинами.
3. Джонатан
провел остаток своих дней один, но он улетал на много миль от Дальних Скал. И
не одиночество его мучило, а то, что чайки не захотели поверить в радость
полета, не захотели открыть глаза и увидеть!
4. Каждый
день он узнавал что-то новое. Он узнал, что, придав телу обтекаемую форму, он
может перейти в скоростное пикирование и добыть редкую вкусную рыбу из той, что
плавает в океане на глубине десяти футов; он больше не нуждался в рыболовных
судах и в черством хлебе. Он научился спать в воздухе, научился не сбиваться с
курса ночью, когда ветер дует с берега, и мог пролететь сотни миль от заката до
восхода. С таким же самообладанием он летал в полном морском тумане и
прорывался сквозь него к чистому, ослепительно сияющему небу... в то самое
время, когда другие чайки жались к земле, не подозревая, что на свете
существует что-то, кроме тумана и дождя. Он научился залетать вместе с сильным
ветром далеко в глубь материка и ловить на обед аппетитных насекомых.
5. Он
радовался один тем радостям, которыми надеялся когда-то поделиться со Стаей, он
научился летать и не жалел о цене, которую за это заплатил. Джонатан понял,
почему так коротка жизнь чаек: ее съедают скука, страх и злоба, но он забыл о
скуке, страхе и злобе и прожил долгую счастливую жизнь.
6. А
потом однажды вечером, когда Джонатан спокойно и одиноко парил в небе, которое
он так любил, прилетели они. Две белые чайки, которые появились около его
крыльев, сияли как звезды и освещали ночной мрак мягким, ласкающим светом. Но
еще удивительнее было их мастерство: они летели, неизменно сохраняя расстояние
точно в один дюйм* между своими и его крыльями.