- А меня ты в Париж не возьмешь? - интересуется жена у уезжающего в командировку мужа.
- Если бы это была поездка в Баварию, ты, наверное, предложила бы мне взять с собой ящик пива?

Дорога к озеру ведьм

В ИСПАНСКОЙ ПРОВИНЦИИ ЛЕРИДА, ВЫСОКО В ПИРЕНЕЯХ, ЕЩЕ ЖИВЫ ДРЕВНИЕ ТРАДИЦИИ, ЛЕГЕНДЫ И ОБРЯДЫ

Автор: СОЛОВЬЕВА

Статья: Дорога к озеру ведьм

Сайт: Журнал 'Вояж и Отдых'

В ИСПАНСКОЙ ПРОВИНЦИИ ЛЕРИДА, ВЫСОКО В ПИРЕНЕЯХ, ЕЩЕ ЖИВЫ ДРЕВНИЕ ТРАДИЦИИ, ЛЕГЕНДЫ И ОБРЯДЫ

Это только кажется, что наша старушка Европа так обжита, объезжена, обмотана сетями дорог и проводов, что не осталось в ней ни чудес, ни тайн. Есть и в насквозь цивилизованной Европе уголки, где еще живы средневековые обряды, где растут колдовские травы, а ведьмы по ночам собираются на шабаш. Там в священную ночь расцветает папоротник, и огни костров распугивают нечисть. Самые высокие костры горят на вершинах Пиренейских гор, в испанской провинции Лерида.

Нет, славное все-таки дело — путешествие с друзьями! Особенно увлекательно строить планы на отпуск. Один мечтает о рафтинге, второй о рыбалке, третьему хочется летать на параплане, четвертому — кататься на лошади. А вокруг чтобы всякие монастыри и памятники архитектуры. И рестораны с вкусной и здоровой пищей. И красное вино. И что-нибудь покрепче... Когда мы поняли, что зашли со своими спорами о маршруте в тупик, все решил верный детсадовский способ: мы вытащили энциклопедию, загадали страницу и строчку и прочитали незнакомое слово: Лерида. Нам крупно повезло: таинственная Лерида оказалась вполне доступным местом — провинцией Испании. И мы поехали в Лериду, даже не догадываясь, что нас ждет впереди.

Лерида понравилась нам с первого взгляда на карту. Она овечьей шкурой раскинулась на добрую треть Каталонии — от оливковых равнин и виноградников Приората до самых Пиренеев, до заснеженных вершин, до французской границы, и карликовое государство Андорра хлебной крошкой застряло в густой шерсти леридских лесов.

В аэропорту Барселоны мы взяли напрокат здоровенный “Рено-Эспас”, купили штабную карту Каталонии размером с простыню и наметили маршрут. В горы, в горы, конечно же, в горы! — нас тянуло к трехтысячникам Баль-де-Арана, к сияющим глетчерам, к бурлящим рекам и россыпям ледниковых озер. Заедем к самой французской границе, а там посмотрим, что делать дальше.

Однако своевольная Лерида вовсе не собиралась потакать нашим прихотям. “Куда, ребята, путь держите?” — поинтересовался бармен на первой же заправке, где мы остановились выпить кофе. Мы раскинули перед ним штабную карту и повели по извилистой ленте хайвэя. “Ничего у вас, ребята, не выйдет, — радостно сообщил бармен. — Вот тут и тут дорога закрыта, и тоннель у Вельи тоже закрыт. Дожди в горах были сильные, даже снег выпал. Поезжайте, ребята, в объезд — не пожалеете. Если никуда не сворачивать, к вечеру будете на месте”. Он глянул на наши арендованные номера и добавил ни к селу, ни к городу: “А в машину положите цветы вербены — вы все-таки в Лериде...”

Проигнорировав совет насчет вербены, мы выбрали новый маршрут и отправились в путь. День был прекрасен, и жизнь была прекрасна, и отличное шоссе сулило сплошные удовольствия. Эта была самая красивая дорога на свете. Она шла по просторной долине Сегре, и через плато Сегарра, и через Высокий Уржель — мимо средневековых городов с торчащими над крышами готическими шпилями, мимо холмов с картинными замками на макушках, мимо бенедиктинских монастырей и францисканских монастырей. Она карабкалась все выше в горы, и каждая придорожная деревушка гордилась романской колокольней, каждая манила свернуть, остановиться, заехать погостить хотя бы на четверть часа — в этих краях время меряют четвертями. Но мы каждый раз вспоминали слова бармена “если никуда не сворачивать”, собирали волю в кулак и проезжали мимо. Только иногда останавливались на специальных смотровых площадках, чтобы полюбоваться видами. Видов было так много, что площадки мелькали на каждом повороте.

Это была та самая дорога, по которой когда-то шли спасающиеся от инквизиции еретики-катары, цистерцианские монахи и рыцари-тамплиеры. В те времена она называлась “Путь Праведников”.

За Сеу-де-Уржелем дорога стала такой петлявой, что у нее самой закружилась голова. Мы тоже совсем закружились, потеряли счет встающим друг за другом горам и счет долинам, которыми измеряются пиренейские пространства. Что-то было неладно с этой петлявой дорогой, как-то она чересчур петляла. Въехав третий раз подряд в один и тот же город Сорт, мы остановились под зеленой кариатидой-русалкой и задумались.

Что-то надо было делать: либо остаться ночевать в Сорте, либо купить другую карту, либо попытаться еще раз найти дорогу... “А может, вербены нарвать?” — предложила вдруг тихоня Лера. И все засмеялись. А Лера сорвала у дороги несколько высоких стеблей с лиловыми цветами, добавила к ним пучок зверобоя и положила букет к лобовому стеклу.

То ли мы слегка отдохнули, то ли вербена помогла, но дорога пришла в себя, перестала петлять, и по берегу речки, по чудесной долине Анеу быстренько привела в деревню Эстерри, где ждал нас отель, ужин, приют и ночлег.

В Эстерри-де-Анеу уже зажигались огни, длинные тени ложились на мощеную улицу, и последний солнечный луч зацепился за церковный шпиль. Запахи левкоев и роз мешались с дымом очагов и ароматами еды — было самое время подкрепиться. Оставалось только заглянуть в какую-нибудь лавку: растяпа Тим забыл ванные принадлежности.

Мы пошли по главной улице, заглядывая в витрины. Но в колбасной лавке, и в табачной лавке, и в кондитерской, и в обувном магазине витрины были похожи, как две капли воды. В них красовались не башмаки и не колбасы, а ведьмы. Марионетки на тонких веревочках, маленькие глиняные фигурки и большие, почти в человеческий рост, куклы в настоящей одежде. Ведьмы были злые и добрые, хитрые и простодушные, в живописных лохмотьях, в джинсах и в черных шелках, с метлами, свитками, совами, звездами, тыквами, магическими треугольниками, хрустальными шарами, альпенштоками, лыжами, веслами и удочками, а некоторые даже на каноэ. Мы веселились, показывая друг другу самых интересных ведьмочек.

Все лавки были уже закрыты, только в одной горел свет. Это оказалась аптека, и витрина у нее была без глупостей, с надувными тюбиками зубной пасты и картонными коробками аспирина. Мы вошли. Стены аптеки были увешаны пучками сухих трав и связками петушиных перьев, с потолка свешивались стеклянные шары с зеленой жидкостью, на полках стояли старинные фарфоровые банки, в реторте на горелке булькало что-то черное.

“Есть тут кто?” — храбро заорал Тим. “Чего же так кричать? — из-за прилавка появилась аптекарша, молодая и симпатичная, только совсем седая. — Что желает сеньор? Зубы дракона, порошок из рога единорога? Корень мандрагоры, чтобы удвоить монеты в сундуке? Или мазь из белены, чтобы поскорее достичь тайной цели?” Сеньор вместе с сеньорами выскочил на улицу и очень быстро пошел к отелю.

Отель “Бруна”, где мы остановились, оказался самым обыкновенным, маленьким и уютным. Нас встретила приветливая хозяйка. “Пепита, — представилась она и раздала всем ключи. — Спускайтесь через четверть, я приготовила вам ужин”.

Мы в жизни не ели такой вкусной еды. Пепита принесла кролика с грушами и тушеную утку, зажгла для нас свечи и огонь в камине, поставила свежие цветы в белой вазе. В букете были все та же вербена, и зверобой, и ветви омелы. Мы спросили хозяйку, что означают эти цветы. “Они охраняют от ведьм, — серьезно ответила Пепита. — Вербена — священная трава, ее у нас называют “яд дьявола”, омела — трава спасения, зверобой — трава святого Иоанна...”

“А как у вас называют аптеку?” — спросил вдруг Тим. Пепита посмотрела на него внимательно: “Аптеку у нас называют аптекой. Но во времена моей бабушки говорили не иначе, как “кухня ведьм”... Так что за зубной пастой лучше сходите утром в супермаркет”. — “Чтобы не подсунули мазь из белены?” — не унимался Тим. “Ах, дети! — воскликнула Пепита. — В наших краях с чертовщиной шутить не принято: слишком много тут ведьм и прочей нечисти, не накликайте на свою голову беды!”

Туристическая Мекка Утро выдалось странным. В мансардные окна смотрело сияющее голубейшее небо, а на улице было сумрачно и прохладно. Мы не сразу поняли, что это просто тень от высоких гор прикрывает узкую долину Анеу и деревню Эстерри.

Пепита сварила нам кофе и сказала смущенно: “Я не знаю, что едят на завтрак русские. У меня бывает много туристов — французы бывают, и немцы, и англичане, и испанцы с равнины, швейцарцы бывают, и голландцы, только русских никогда не было”. — “Русские на завтрак съедят все, что им дадут”, — заверил Пепиту Тим. Через минуту на столе появились домашние колбасы, овечий сыр, ветчина-хамон, холодный ростбиф, копченая утка, горячий хлеб, свежий йогурт, душистый мед, омлет, сосиски-бутифарры, фрукты, плюшки и круассаны... “Я вижу, правильные люди живут в провинции Лерида, гостеприимные люди”, — просиял Тим.

Утренняя деревня оказалось еще красивее, чем вечерняя. Дома из дикого камня теснились вдоль дикой реки, крыши, выложенные плоским сланцем, сияли, как серебряные. Мы постояли на горбатом каменном мосту с маленькой Мадонной в нише, оценили его внушительную несовременность (XIII век, ни больше, ни меньше). Осмотрели музей этнографии, который ничем не отличался от соседних домов, разве что запахом пыли. Прогулялись по улицам, разглядывая вырезанные на стенах гербы, мечи, молотки и гвозди. Над воротами висели подковы и петушиные шпоры, на дверях — венки из омелы, таблички с названием улиц были разрисованы все теми же охранительными цветами. Очень серьезно они тут относятся к средневековым предрассудкам!

Вместе с нами по деревне бродили еще несколько туристов. Они перемещались более целенаправленно, от лавки к лавке, закупая альпенштоки и горные ботинки. Пора было и нам вплотную заняться активным отдыхом. Послушно следуя изгибу сюжета, на глаза тут же попалось туристическое бюро “Пиренейские приключения”.

— Ах, ах, — щебетала туристическая девица. — У нас тут просто рай для туристов! В нашей деревне целых девять отелей, и все постоянно заняты — ведь это же туристическая Мекка! Мы предлагаем скалолазание в ущельях, пещеры, альпинизм — самый настоящий, не думайте! — прогулки на джипах, лошадях, велосипедах и пешком, а также рафтинг, каноинг, каякинг, гидробобинг, гидроспидинг и еще что-то такое водное, прыжки вниз головой, переправы через пропасть на веревке и без веревки, но это я вам не советую, а также рыбалку на нашей богатейшей реке, которая занимает первое место в Европе по количеству форели, а также можно в ходе экскурсии посмотреть на дикорастущие грибы...

— Стоп! — заорал на этих словах Тим. — Подождите секундочку, барышня, мы не успеваем конспектировать. Лично я иду на рыбалку, а потом на экскурсию за грибами. И прямо сейчас. У меня, в конце концов, отпуск или что?

Мы отпустили Тима на все четыре стороны и заказали экскурсию по окрестностям. Пусть себе ловит свою рыбу, встретимся вечером.

Туристическое обслуживание в Лериде поставлено отлично. Все делается мгновенно, как по волшебству. Только мы успели вернуться в отель, как приехали два джипа — один за Тимом, другой за остальными. К нашему прилагалась экскурсоводша — молодая и симпатичная, в ковбойской шляпе, надвинутой на самые глаза. “Агата”, — представилась она.

Джип лихо помчался по долине. “Куда едем?” — поинтересовалась Агата. Мы слегка опешили. “У нас тут, знаете, большой выбор экскурсионных программ, — пояснила Агата. — Можно познакомиться с романской архитектурой, можно — с местной кухней. Есть маршрут по средневековым мостам, есть по высокогорным озерам ...” — “А можно посмотреть на что-нибудь такое необыкновенное?” — попросила Лера. “Это сколько угодно! Хотите в Могилу? Или по местам шабашей ведьм?” — “Нет-нет, — испугались мы. — Не надо так радикально!” Агата расхохоталась: “Тогда — к Заколдованной горе!”

И мы заехали в самую пиренейскую сердцевину, в Национальный парк Аигуис-Тортес, к озеру Святого Маурисия. Мы поднимались все выше, и горы вокруг становились все выше, небо стремительно приближалось, теряло облака, застревающие в скалах. Над нами кружили, раскинув трехметровые крылья, грифы-бородачи, и трепетные лани выходили к дороге, оказываясь пятнистыми косулями. Впрочем, и косули были достаточно трепетны. Не хватало только горных козлов. Наш проводник очень переживал по этому поводу и все смотрел в бинокль, не появился ли где козел. Единственное, что его утешало, — перерытая вдоль и поперек тропинка. “Это рыли кабаны, они были здесь две четверти назад!” — с гордостью сообщал проводник каждый раз, когда кто-нибудь из нас спотыкался.

Озеро появилось неожиданно. Все елки, елки — и вдруг — огромная водная гладь с плавающими в ней перевернутыми горами. На пригорке сидели люди и любовались. Успокаивали, видимо, нервы, набирались положительных эмоций. Иногда они вставали, надевали рюкзаки и скрывались в дали. На их место из дали приходили новые люди, снимали рюкзаки и садились любоваться. Мы тоже полюбовались, а потом скрылись вдали — пошли на водопад.

Национальный парк Аигуис-Тортес не зря получил свое кондитерское название: тортами называют бурные пороги и водопады, и все вместе переводится как заповедник “бурных вод”. На его территории 200 ледниковых озер и бесчисленное множество водопадов. Изредка встречаются деревни, такие же древние, как эти озера и как горы вокруг. Когда вот так сидишь на берегу озера, веришь во что угодно. И в то, что приходская церковь в Эспоте построена в 839 году, и в то, что на плато у лужи шириной в 20 шагов глубина — 80 метров, и что две горы Элс Энкантатс — заколдованные охотники из деревни Тауль, которые отправились на охоту в день Святого Маурисия, пустили стрелы в косулю — и окаменели. Так они и стоят рядом, отражаются в озере Святого Маурисия — Большой Энкантат и Малый, оба за 2700...

Впрочем, Агата не утомляла нас лекционным материалом. Сообщила, что из животного мира ей больше всех нравится гриф бородач-ягнятник по прозвищу “раскалыватель костей” и жаба-повитуха, которая живет под землей возле прудов. Возле деревни через дорогу перед джипом перебежала лисица. Агата очень серьезно заметила: “Никогда не убивайте ночью лисиц и волков — наутро они могут оказаться людьми. Вы ведь знаете, что в этих животных может превратиться любая ведьма?”

“Это была лучшая рыба в моей жизни! В этой реке форель — как щука, а лосось — с осетра. Я поймал во-о-от такую...” — хвастался Тим. “Значит, у нас на обед — форель?” — поинтересовалась Алена. Тим занервничал: “Видите ли, дело в том, что я купил не ту лицензию. Видите ли, я не имел права убивать рыбу и брать ее себе”. Тут мы не выдержали. Бездонные лужи, окаменевшие охотники и лисицы-оборотни — это еще ладно, но чтобы рыбалка без рыбы — чересчур сказочный сюжет!

Тим не врал. В Лериде 600 километров чистых горных рек, на берегах которых стоят отели для рыбаков и кемпинги для рыбаков, где можно взять снаряжение и даже пройти курс обучения. Все там предусмотрено, все обустроено: есть специальные места для детской рыбалки и для взрослой, которая бывает интенсивная, свободная и “без убийства рыбы”. Нужно только выбрать себе место и купить лицензию. Тим, не разобравшись, выбрал лицензию без права на убийство — гуманный такой человек!

Разобраться в Пиренеях часто бывает трудно: здешние жители говорят на двух языках: между собой на каталанском, а с туристами — на французском. Некоторые знают еще испанский, и уж совсем единицы — английский. По-каталански разговаривают жители многих областей: от французского Руссильона до испанского Аликанте, включая Балеарские острова, но это к делу не относится. В соседней с нашей долине Баль-де-Аран и вовсе говорят на аранес — древнем языке Лангедока, уже забытом в самом Лангедоке. Вот такое средневековье живет в затерянном мире пиренейских гор — со своими языками, традициями, мостами и часовнями! И даже новомодные горнолыжные курорты, отели и подъемники ему совсем не мешают...

Чтобы утешить Тима, мы поехали обедать в деревню Льяворси, знаменитую рыбными ресторанами, и выбрали “Ногеру”. Мы сидели на веранде над самой водой, уплетали вкуснейшую форель и смотрели, как на другом берегу учатся обращаться с веслами и надувными плотами дети. Они были облачены в черные гидрокостюмы с ярко-красными жилетами и шлемами и издалека казались стайкой божьих коровок.

Река Ногера — один из самых сильных магнитов, притягивающих любителей приключений в каталонские Пиренеи. Местность, где она бурлит со всеми своими притоками, носит даже особое имя — Пальярс-Собира. По берегам реки выстроено множество спортивных центров со всевозможными каяками-каноями, а заодно — с тирами, лошадьми, вертолетами и прочими развлечениями. А сама река поделена на участки — от самых простых маршрутов, по которым запускают детей, до самых сложных, на которых проходят чемпионаты мира по водному родео, акробатике и пируэтам на каноэ. Есть среди них “мясорубка” и “стиральная машина”, “шейкер” и “остров с секретом”. Река живет по строгому расписанию: в определенные часы там сплавляются на надувных плотах, кувыркаются на каяках, катаются на “гидробобе”, больше похожем на банан. В перерывах самые настоящие плотогоны сплавляют по реке самые настоящие плоты — из толстых бревен, срубленных дровосеками высоко в горах.

Мы жили в деревне Эстерри-де-Анеу долго и счастливо. Тим наловил столько рыбы, что ее хватило на всех постояльцев “Бруны”, Андрей освоил разные плавсредства и прошел пороги Ногеры, мы с Аленой объехали окрестности на лошадях, а Лера смотрела на все это сверху, летая на параплане. Мы ходили на деревенские праздники, где старики танцуют под музыку аккордеонов. Их танцы были старомодны, как сам аккордеон: мазурка, ригодон, хабанера и пиренейский танец перикон, а еще корранда, когда все кружатся под мелодичное пение девушек.

Мы собирались на ужины вместе с новыми друзьями, и за нашим столом появились инструктор по каноэ Джек, испанец Иван с соседнего ранчо, горнолыжница Марисоль, которая даже летом приезжает в свои любимые горы, бродячий жонглер и акробат — пожарник из Амстердама. Мы забыли про ведьм, отпустили на волю симпатягу-жабу, но вербену выбрасывать не стали, так и возили в машине свой гербарий.

Однажды за обедом Пепита спросила: “А вы знаете, какой сегодня день?” Мы загрустили, потому что знали — это был последний день нашего путешествия, наутро мы уезжали. “Сегодня Сан-Жуан, и всю ночь в долине будут гореть высокие костры, которые зажгут в Исиле. Эти костры прогонят нечисть в долине, и в Лериде, и во всей Каталонии”.

Сан-Жуан, Святой Иван, Иван Купала — как же мы сами не вспомнили! Ночь священных костров, волшебства и предзнаменований, ночь, когда вода в источниках становится целебной, когда расцветает папоротник, а базилик и вербена приобретают чудесные свойства, ночь эльфов и друидов... Да ведь это самая лучшая ночь Лериды, где так чтут старинные традиции и где, говорят, так много ведьм! Мы собрались в пять минут и поехали в деревню Исиль.

Горная дорога оказалась забита машинами. Они ехали медленно, плотными рядами, как живая шевелящаяся лента. Похоже, вся Лерида двинулась сегодня в Исиль бороться с нечистой силой.

Вообще-то в деревне Исиль живут 30 человек. Но в праздничную ночь туда съезжаются сотни людей — из тех, кто говорит на каталанском языке по обе стороны границы. Обряд начался поздно вечером: мужчины взяли огромные факелы-фальяс, вырубленные из толстых сосновых бревен — килограммов по 20, не меньше! — и отправились с ними на вершину горы Фар. С ними пошли несколько женщин — куда деться от феминисток! Женщины несли такие же тяжеленные бревна.

Деревня занялась ожиданием: на церковной площади соорудили основание костра, деревенские музыканты прошлись по улицам, изо всех сил выпиливая из скрипок и выдувая из дудок-флабиол бесконечную праздничную мелодию. Громче всех старался барабанщик: как известно, хороший шум — отличное средство от нечисти. Народ, приплясывая, лихо поглощал традиционную сан-жуановскую еду — сладкие пироги-кока и шампанское-кава. Все смотрели в одну сторону — на вершину горы Фар. Прошло больше часа и стало совсем темно, когда на вершине вспыхнул священный огонь. Деревня ликовала.

Настоящее действие происходило там, на горе. Мужчины обошли вокруг огня ритуальным танцем, зажгли от него свои факелы и в полной темноте стали спускаться — без дороги, через густой лес. По горе растянулась цепочка огней. Когда мужчины оскальзывались, факелы падали и катились вниз, разбрасывая фонтаны искр, потом их поднимали и несли дальше. Люди в деревне следили за ними не отрывая глаз.

Прошел еще час, прежде чем факельщики спустились вниз. Их встречали дети: девочки подносили каждому вино и пироги, а мальчики зажигали свои маленькие факелы и присоединялись к отцам. Факельщики шли к церкви Сан-Жуана, и там на кладбищенской калитке обугленными концами факелов рисовали кресты. Потом они несли священный огонь в деревню и складывали факелы на площади. Так делали их отцы, их деды и предки их прадедов.

Огромный, жаркий, сыплющий искрами костер озарил и площадь, и ликующих людей, и горы вокруг. В небе взрывались фейерверки, над площадью бухали петарды, играла музыка, и люди плясали вокруг костра, взявшись за руки, водили хороводы и играли в “ручейки”, чтобы распугать всех, кто может помешать им пасти коров, ловить рыбу и кататься на горных лыжах.

И саламандры плясали в длинных языках пламени, а сильфы рассыпались веселыми искрами в кромешной темноте самой короткой ночи года — над маленькой каталонской деревней, над огромными пиренейскими горами, над Испанией, и над Францией, и над всей старушкой-Европой.

Выпускающий редактор:
Ирина Уголькова
Главный редактор:
Александр Каргин