МакКуин говорит на густом восточнолондонском наречии. К тому же очень тихо. Его речь периодически прерывается совсем детским громким смешком - когда ему нравится выданная им фраза. "Я никому не навязываю свою одежду. К тому же здесь Россия. Я не хочу прослыть очередным тираном".

  Своеобразным тираном МакКуин уже, правда, прослыл. Не задавайте ему вопросов о "творческих планах" и "Кем были Ваши родители?". "Мне всегда интересно поговорить с молодым умным человеком, если он будет задавать нормальные вопросы, - нервно бормочет он в самом начале интервью. - Я получил известность сравнительно давно, поэтому журналисты должны быть знакомы с моей биографией. Я не собираюсь тратить свое время на придурков, которые будут опять пытать меня на предмет моего отношения к Джону Гальяно или спрашивать про "нити, связывающие мое творчество с творчеством Юбера Живанши". Я просто человек, и если меня все это достанет, я об этом прямо скажу".

  Рассказы о его манерах и выходках обошли не одно периодическое издание. Вот как описывает его студию, где идет подготовка к показу коллекции, корреспондент журнала Details: "Помещение выглядит так, как будто террористы взорвали зоопарк. Повсюду лоскутами разбросаны шкуры, некогда принадлежавшие козе, овце, зебре и другим уж явно не домашним животным. Быть может, его двухкомнатная студия и станет эпицентром ударной волны, которая принесет нам новый шик, но сейчас там крайне скверно пахнет. В помещении стоит тяжелый дух мертвечины, отбеливателя, курева и тревоги. Кажущийся спокойным МакКуин аккуратно прикрепляет булавками кусок кожи к женской куртке, надетой на манекен. Голубыми глазами, мягким пушком на щеках и верхними зубами, выступающими из маленького рта, он напоминает моржа. Я спрашиваю у него, что это за шкура. "Крайняя плоть", - бросает он. Так, во всяком случае, мне послышалось. Его бесстрастный голос звучит так, как будто закипает где-то в глубине гортани и, словно пар, выходит наружу из носа. "Крайняя плоть?" - переспрашиваю я. "Нет! - громко отвечает он. - Я сказал: кабанья плоть. Кабанья шкура. - Он издает звук, отдаленно напоминающий усмешку или даже всхлип какого-нибудь животного. - Хотя я раньше работал и с крайней плотью", - гогоча, добавляет он".

  Когда пару лет назад газетные заголовки начали трубить славу молодым британским модельерам, Ли Александр МакКуин (для друзей - просто Ли) быстро стал главным героем всех публикаций. По объемам продаж он сильно отстает от таких гигантов маркетинга, как Прада и Донна Каран, однако не приходится сомневаться в том, что это одна из самых горячо обсуждаемых фигур в мире моды.

  Почитатели МакКуина воздают хвалу его мастерству закройщика, богатейшему воображению и утверждают, что он вернул моде жизнеутверждающую силу и сексапильность, возродив кружева, прозрачную ткань, приспущенные брюки и широченные накладные плечи (есть, впрочем, и такие, кто именует МакКуина "МакМюглером" по ассоциации с Тьерри Мюглером, широко использовавшим накладные плечи задолго до МакКуина). Возможно ли, что вся эта вызывающая сексуальность когда-нибудь станет частью повседневной жизни? "Это зависит от вас (женщин). Я не женщина. И не трансвестит. Я все это не покупаю. Но надеюсь, что когда вас начнет тошнить от однобортного жакета, вы захотите большего".

  В свои двадцать восемь он разрабатывает модели для двух линий: своей собственной, с торговой маркой McQueen (при поддержке Onward Kashiyama, японской империи готового платья) и французского Дома моды Givenchy. Когда осенью 1996 года МакКуин поступил на работу в Givenchy в качестве главного художника-модельера, многие увидели в этом едва ли не вызов обществу. Юбер де Живанши, создавший эталон элегантности в одежде своими черными платьями, которые носила "лицо" Дома великолепная Одри Хепберн, - и какой-то простолюдин, матерщинник. "Бык в бутике", - посетовал один газетный заголовок, перефразируя поговорку про слона в посудной лавке.

  "Я не умолял дать мне работу. Они (Дом Givenchy) меня сами нашли. Значит, им нужно то, что я делаю, - раздраженно говорит МакКуин. - Меня волнует только мнение моего начальника (Бернара Арно). - Немного подумав, он добавляет: - И клиентов. Все, кто находится между ними, пусть катятся к черту". Он вообще довольно часто и нервно прибегает к высказываниям в духе "он сам ко мне пришел". Рассказывая о работе над образом Бьорк для ее альбома Homogenic и костюмах для "Роллинг Стоунз", МакКуин фыркает: "Мне нравится музыка Бьорк, к тому же она мой друг, но я равнодушен к творчеству "Роллинг Стоунз". Они пришли ко мне, потому что им нравится моя одежда. Я им сам ничего не предлагал".

  Когда год назад его спросили, чем было навеяно название его лондонского шоу "Там, в джунглях", он вспомнил документальный фильм о газелях. "Я посмотрел на газелей, которых пожирали львы и гиены, и сказал себе: "Это же про меня фильм! Кто-то постоянно охотится за мной, а если поймает, то точно так же съест. Мир моды - это джунгли, полные отвратительных, алчных гиен". А теперь? "Теперь я превратился во льва. Я сам пожираю гиен", - он довольно смеется.

  ...Свое первое платье МакКуин нарисовал в трехлетнем возрасте. Такое занятие вряд ли можно было назвать характерным для ребятишек из Степни, суровой рабочей окраины Лондона. Это казалось необычным не только сверстникам, но и его отцу, таксисту. "Неслыханное дело, чтобы в семье из восточного Лондона появился художник", - говорит МакКуин.

  Он начал учиться ремеслу модельера, когда ему было всего шестнадцать лет. Просто бросил школу и пошел работать на Сэвил-Роу, лондонский бастион высокого портновского искусства (Сэвил-Роу - улица в Лондоне, где расположены ателье дорогих мужских портных). В ателье Anderson & Shepherd он написал мелом на пиджаках, один из которых предназначался для принца Чарльза, слова: "Здесь был МакКуин" и, в знак протеста против монархии: "Я - сука" (в очень мягком переводе). После этого перешел в ателье Gieves & Hawkes там же, на Сэвил-Роу, где трудился над брюками. Позже работал у театрального костюмера, шил разные платья, изучал тонкости портновского мастерства. Но эта работа ему не нравилась, хотя, по его же признанию, он был "окружен настоящими "королевами". В результате он отправился в Милан работать у Ромео Джильи, где из первых рук получил знания об основах производства и маркетинга современной моды. Получив образование в престижной школе моделирования и дизайна St. Martin's в Лондоне, МакКуин почувствовал себя настоящим модельером. Наиболее известными его творениями того периода были брюки "попка", которые сидели на талии так низко, что была видна ложбинка между ягодицами, и топик, заляпанный кровью и грязью. Первые показы, которые он проводил еще будучи свободным художником, имели определенный политический смысл. Так, он заворачивал манекенщиц в целлофан, "украшал" их жакеты следами от автомобильных шин или выпускал чернокожую модель на подиум в наручниках. В одном сезоне он вывалял платья в грязи и прилепил к ним мертвую саранчу. Это было сделано, чтобы изобразить бедствие, ставшее причиной неурожая в Африке. В другом сезоне он устроил показ в церкви, где заявил: "Религия - это источник всех войн в мире". Такие слова стали серьезным нарушением норм, существующих в мире моды, где модельеры редко произносят что-либо более смелое, чем: "Коричневый - это новый черный" или: "Этот год мне видится в полосках".

  Пару лет назад МакКуин, шотландец по происхождению, организовал шоу под названием "Насилие над Шотландией" в память о резне, которую устроила Британия в Шотландии в XVIII веке. Девушки выходили в разорванной одежде, а из-под шотландских юбок у них виднелись бинты. "Пресса меня распяла за это, - вспоминает он, - но я рад, что это сделал".

  Циники поговаривают, что МакКуин тщательно просчитывает свои шаги, чтобы привлечь к себе внимание прессы. Сам же он утверждает, что всего лишь обнажает уродливую правду перед глухой ко всему публикой.

  "Когда я начал устраивать свои шоу, я стремился показать журналистам то, что они как раз совсем не хотели видеть: голод, кровь, нищету. Смотришь на всю эту "фэшн-тусовку" в их дорогих прикидах и темных очках и понимаешь, что они никакого понятия не имеют о происходящем в мире. Их интересы ограничиваются рамками моды. Я трачу деньги на свои шоу для того, чтобы показать этим людям другую сторону жизни. Пусть они испытывают ненависть и отвращение - меня это вполне устраивает. Буду знать, что хоть какие-то чувства в них пробудил".

  Конечно, до магазинов доходят лишь некоторые из эктравагантных, шокирующих своей откровенностью и кричащей сексапильностью моделей. "В коллекциях от кутюр я имею право выражать себя как модельер в такой степени, в какой считаю нужным. В прет-а-порте попадают лишь элементы этого самовыражения. К сожалению, все мы прекрасно знаем, что большинству нужен лишь какой-нибудь классический жакет. Но это не моя проблема", - МакКуин усмехается. Горечь по поводу ограниченного мышления массового покупателя очевидна, хотя его высказывания по этому поводу не так резки, как можно было бы ожидать. "Я никому никогда не говорил: если ты не носишь мою одежду, ты безнадежно отстал. Все очень просто: человек должен чувствовать себя хорошо в одежде. Не чувствуешь себя хорошо - не покупай. И все. Я создаю свои модели для сильной, независимой женщины, которая знает толк в вещах. Журналам мод платят за то, чтобы они говорили: надо носить это и то. А моя женщина не терпит диктата".

  Женщина, не терпящая диктата. Женщина, без страха обнажающая грудь, если ей того хочется. Женщина, сбивающая с толку длиной - вернее, почти полным отсутствием длины - своей юбки. Женщина-сила, женщина-власть. Разве вы не видите в этом почтения к ней, преклонения перед ней и даже любви? Да он же чистой воды феминист, этот МакКуин. Он на нашей стороне. "Я всегда пытаюсь создать равные условия для женщин и мужчин. Я феминист в мужском обличье, - говорит он. - Я не хочу, чтобы женщина выглядела слабеньким, наивным существом, окутанным облачком шифона. Пусть этим занимаются другие. Моя женщина должна быть сильной, чтобы противостоять любому давлению на нее. У меня три сестры, и я неоднократно имел возможность наблюдать все страдания, которые доставляли им мужчины. В этом, наверно, корни моих феминистских настроений". А красота... "Красота - в сердце смотрящего, - мудро изрекает он. - Что толку пытаться быть красивой для всех? Все равно для кого-то вы будете выглядеть безобразно. А для кого-то будете воплощением прекрасного... Как я сам, например". Ответ на вопрос об отношении к собственной внешности был кратким: "Лучше спросите, что думает по этому поводу мой муж. Мой Маррей. М-а-р-р-е-й. Так и запишите".

  Разговор мягко перетекает в область чувств. Страстный, романтически настроенный, наивный. Приверженец моногамного брака. Во главу угла ставит доверие. Дает людям только один шанс. Если вы не способны оценить это, второго шанса у вас не будет. Ревнив ли он? Да не то чтобы он был ревнив, просто не любит когда из него делают идиота... "Ой-ой-ой, что-то мы слишком увлеклись личным... - смеясь, кричит он. - Давайте дальше".

  Наивный и романтический человек не раз кричал совершенно иные вещи. В том же журнале Details описывается такая ситуация: "...Ведущая передачи о моде на итальянском телевидении жалуется, что простояла на улице целых два часа, прежде чем ей разрешили пройти на показ. "Мне пятьдесят лет, - говорит она МакКуину, - и со мной нельзя так обращаться. Как вы вообще это объясняете?" - спрашивает она. МакКуина начинает бить дрожь, лицо его становится ярко-розовым. "Чего вы тогда пришли, если вам здесь не нравится. Не нравится - идите домой!" Сотрудник Kashiyama встает перед камерой и закрывает объектив ладонью, требуя прекратить интервью. "Если вам не нравится это е...е шоу, - орет МакКуин с такой силой, что голос его срывается, - идите на ..!"

  Ему постоянно не хватает времени. Настолько, что он даже не смог присутствовать на показе своей коллекции для Дома Givenchy в московском метро. Прилетел - улетел. "С самого начала своей работы у "Живанши" я работаю без перерыва. У меня иногда нет времени сделать то, что делает каждое человеческое существо. Вот так вот я для вас это мягко сформулировал, хотя мог бы сказать что-нибудь грубое", - он явно доволен своей вежливостью. Не терпит вопросов о будущих коллекциях: "Ребята, я делаю 10 коллекций в год. Откуда я знаю, что будет завтра?! Это физически невозможно. Какой будет моя следующая коллекция, я начинаю понимать только тогда, когда вижу кусок ткани на манекене. Мир в том виде, в каком он сейчас существует, не имеет будущего. Давайте попробуем для начала прожить несколько дней".

  Говорят, МакКуин зарабатывает около миллиона долларов в год, однако есть сведения, что его больше интересуют разные авантюры и острые ощущения, нежели деньги. Он продает под собственной маркой очки, дамские сумки, шарфы и прочие аксессуары в Японии и в то же время отказывается от многих других заманчивых предложений. "Я не произвожу духов, банных полотенец, детских одежек. Не обращайтесь ко мне за постельным бельем, потому что у меня вы его не получите. А если и получите, то оно будет все в пятнах, - говорит он. - Я бешусь, когда вижу повсюду мою одежду. Я не хочу одевать всех подряд, потому что мне не все нравятся".