Вот что интересно: с самого раннего детства и до глубокой старости ей снился один и тот же человек, которого она никогда в жизни не видела. Про себя она называла его Человек с пистолетом или Человек-убийца - последнее не слишком, впрочем, обоснованно, потому что он никого так и не убил. Но на семейном чаепитии или на веселом пикнике она внезапно ощущала присутствие того, кто не должен там быть. И ужаснее всего было, когда в Человека-убийцу превращался горячо любимый человек. "Ты поднимаешь глаза, чтобы взглянуть маме в лицо, ты знаешь наверняка, что это мама, и вдруг... натыкаешься на пристальный взгляд блекло-голубых глаз, и из рукава платья - о ужас! - высовывается отвратительный обрубок". Она просыпалась, плакала и боялась спать дальше. "Мисс Агате сегодня опять снился ее Человек с пистолетом", - сообщала за завтраком няня Нэнни.

  Это было тем более странным, что воздух, в котором Агата Мэри Кларисса Миллер росла, был буквально пропитан любовью. Папа любил маму (и Агату, и ее брата Монти, и ее сестру Мэдж), мама любила папу (и Агату, и Монти, и Мэдж), и обе бабули любили папу и маму (и Агату, и Монти, и конечно же, Мэдж!). И, как вспоминала потом Агата, в ее детстве не было ни одного невыполненного обещания. (Многие ли бывшие дети могут похвастать этим?)

  Мама вышивала на пяльцах. Папа ходил в клуб. Жизнь казалась несокрушимо спокойной. Картину полной и безоговорочной любви завершали монументальная фигура няни и верткая фигурка йоркширского терьера Тони. Когда ей его подарили, она долго не могла прийти в себя от головокружительного счастья. Внешне это выразилось очень странно: Агата посмотрела на лохматого щенка размером с варежку и... убежала.
  - Может быть, мы несколько поторопились, Кларисса? - озаботился папа. - По-моему, она ему вовсе не рада!
  - Нет, Фредерик. Погоди, все образуется, - мудро заметила мама.
  А Агата, закрывшись в туалете, прижимала ладошки к плавящимся щекам и шептала, как заклинание: "У меня есть собака. Настоящая живая собака. Моя собака". Уже в пять лет она прекрасно отдавала себе отчет, что хорошие английские девочки прячут свои сильные эмоции от посторонних глаз. Только еще не понимала, где именно они их прячут, и потому туалет показался ей самым подходящим местом.

  Она была очень впечатлительной, очень. Стоило маме в очередной раз увлечься чем-нибудь (а мама постоянно чем-то увлекалась, то каким-нибудь новым философским учением, то новой религией, или вдруг новое течение в искусстве поглощало ее с головой), и Агате начинало казаться, что во всем огромном их имении Эшфилд, во всем городе Торки, во всей Англии и, может быть, даже во всем мире она не нужна никому.

  Но об этих ее опасениях, как правило, тоже никто не догадывался - кроме, может быть, Нэнни. Чопорная по-английски няня являла собой незыблемость всего сущего. В отличие от мамы, ни разу не повторившей Агате одну и ту же сказку, нянин репертуар из шести вечерних историй никогда не менялся, единственным чтением на ночь была Библия. Нэнни обычно одним своим присутствием успокаивала подопечную. Но, как выяснилось, нянино могущество все же имело границы.

  Однажды, гуляя с Нэнни, они случайно забрели во владения соседа-арендатора. Заметив непрошеных гостей и не разобравшись, кто это, он в ярости крикнул:
  - Я вас живьем сожру! Сварю в кипятке!
  Лицо у него было обезображенное от гнева, перекошенное, и сам он показался четырехлетней малышке страшным людоедом. Она онемела от ужаса. И, пока няня доходчиво объясняла, что дядя совершенно не собирался делать этого на самом деле, Агата воочию видела, как в пасти злодея исчезает сначала она сама, а вслед за ней большая любимая Нэнни. И три дня Агата не разговаривала. Просто не говорила ни слова и все.

  Когда Нэнни была вынуждена от них уехать, Агата запаниковала: в мире образовалась огромная, зияющая пустота. Папа, как всегда, в отъезде. Мама, как на грех, чем-то увлечена. Агата нашла отдушину в общении с прислугой. Особенно подружилась с кухаркой Джейн, ибо внешне та была очень похожа на Нэнни - такая же спокойная, величественная, с огромным бюстом и необъятными бедрами. К тому же она готовила очень вкусный пудинг. С тех пор еда стала для нее удовольствием и утешением. И с завидным постоянством она всю жизнь ела все те же блюда, что и в детстве, и меньше всего на свете любила какие бы то ни было перемены. Отъезд любимой няни убедил ее: все, что меняется, меняется к худшему. И нет потери больней, чем потеря любимого человека. Дальнейшая жизнь подтвердила: да, это так, но избежать этого невозможно.

  Приблизительно в это же время она впервые сформулировала то, что стало лейтмотивом всей ее жизни. Однажды возмущенные родители спросили, почему Агата не сказала им, что служанка, перед тем как подать суп, пробовала его прямо из супницы.
  - Я просто не хотела делиться этой информацией, - невозмутимо ответил пятилетний ангелочек.

  ...Да, и конечно, еще у нее оставались бабушки. Обе они вдовствовали, носили траур и запомнились ей как "толстые дамы в черном". Особенно она любила ездить в Ивлинг, к бабушке Маргарет: ее огромный дом - заставленный мебелью, забитый всяческой снедью, с комодами, переполненными отрезами роскошных тканей, - объединял всю семью. (Когда журналисты спросили у Агаты Кристи, кто же все-таки является прототипами ее героев, она ответила: "Я просто перебирала старые вещи и нашла бабушкину театральную сумочку. Я вытряхнула оттуда крошки сладких сухариков, два пенни и полуистлевший лоскуток шелковых кружев - вот вам и мисс Марпл".)

  Там, в Ивлинге, происходили непременные воскресные ланчи, там она играла с бабушкой. Еще она любила играть с бабушкиной кроватью. Эта кровать из красного дерева с балдахином легко превращалась в трон восточной принцессы. Попугай становился мудрейшим визирем, а толстый породистый кот - принцем несказанной красоты. Когда на каникулы из школы приезжала Мэдж, они устраивали настоящие представления, а перед сном, на ночь, играли в "Старшую Сестру".
  - Я не просто твоя сестра, я твоя Старшая Сестра, и я пришла за тобой! - замогильным голосом выводила Мэдж и тянула к замирающей от сладкого ужаса Агате руки.
  Мэдж мастерски перевоплощалась в привидение и в воскресшую утопленницу. Особенно ей удавалась роль изуверски убитой пару веков назад красотки.

  Но Мэдж приезжала крайне редко. А брат Монти вообще навещал дом раз в год. Сама же Агата ходила в школу ровно две недели и из всего образовательного процесса ярче всего запомнила концерт, на котором она должна была выступить как лучшая ученица по классу фортепьяно. Ей было десять лет. Она ужасно нервничала, даже просила отменить ее номер. Выйдя на сцену, увидела публику - и окаменела. Не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, и со сцены ее пришлось выносить в буквальном смысле этого слова. Вечером у нее поднялась температура, сутки лихорадило, и она навсегда усвоила, что публичные выступления не ее стезя.

  А вообще ее образованием никто целенаправленно не занимался. Иногда бабуля прерывала свои эпистолярные занятия, чтобы "порисовать" с ней буквы. (Писание "художественных" писем было передающимся по наследству хобби.) А после завтрака отец занимался с ней арифметикой и развлекал ее логическими играми-головоломками, что доставляло ей наибольшее удовольствие. Книги с шарадами, ребусами, криптограммами... Она забавлялась тем, что манипулировала буквами и цифрами, создавая свои коды и шифры.

  Правда, папа часто "прогуливал" уроки, потому что уезжал. И со временем все чаще и чаще. "У папы проблемы", - говорила ей мать. Она стала понимать, что такое "проблемы": это когда папы долго нет, мама пытается экономить, а ею, Агатой, никто особенно не интересуется.

  Ее детство кончилось, когда внезапно скончался ее отец. Смерть мужа потрясла и совершенно переменила Клариссу. Она казалась совершенно опустошенной, почти невменяемой, и Агата стала бояться, что маму переедет трамвай или что та умрет ночью. Агата на цыпочках подходила к двери маминой спальни, чтобы удостовериться, что та дышит.

  Конечно, их просто захлестнули финансовые проблемы. А между тем приближался возраст, когда юную девушку нужно было выводить в свет. Врач настойчиво советовал Клариссе Миллер сменить обстановку и климат. Они отправились в Египет. Это было кстати: жизнь в колониях была дешевле, а разница в доходах не так заметна. Свой первый "сезон" в обществе Агата провела в Каире. Молодые офицеры, археологи и ученые-ориенталисты не могли не обратить внимания на эрудированную, улыбчивую, грациозную, но ужасно стеснительную девушку. Игры в гольф и крокет, выезды на пикник, неспешные беседы в клубе... И, конечно же, балы! На одном из них Агата познакомилась с веселым кавалером, который, приведя ее к матери после танца, заметил: "Вот ваша дочь. Она уже научилась прекрасно танцевать. Теперь хорошо бы научить ее и говорить".

  Она безропотно принимала ухаживания и чувствовала себя посетительницей огромного магазина, которая пришла совершенно не представляя, что же купить, а что-то обязательно нужно выбрать. Она никогда не умела проявлять свои симпатии! Еще в четыре года, влюбившись в друга своего брата, голубоглазого юношу по имени Филипп, гостившего в Эшфилде, она пускалась наутек при одном его приближении. А за столом решительно от него отворачивалась. И мама тогда заметила, что, даже если Филипп решительно не нравится Агате, все равно она должна быть вежливой. Не нравится! Да она просто умирала от любви.

  В 1911 году она ответила согласием на предложение руки и сердца одного взрослого, умного, порядочного человека по имени... Впрочем, не важно, как его звали, потому что замуж она вышла совершенно за другого.

  12 октября 1912 года она встретила свою любовь. Это чувство свалилось на нее как снег на голову, как гром среди ясного неба, как... Короче, Арчибальд Кристи не слишком считался с условностями. Уже через неделю после их знакомства он явился просить ее руки. Мать была в замешательстве: у претендента не было ни денег, ни положения, ни даже жизненного опыта, только напор и страсть! Да и чем он занимается? Собирается поступить в еще только формирующиеся Королевские воздушные силы? Совершенно непонятно, что это такое! Агата, несмотря на то что была помолвлена с тем самым другим, рассудительным и взрослым, дала согласие незамедлительно. Они обручились и стали ждать, когда Арчи заработает деньги на их свадьбу. Пока обменивались страстными письмами. Время от времени один из влюбленных проявлял вдруг здравый смысл и писал, что их грядущий союз — сущее безумие. Другой сообщал в ответ, что да, он, конечно, согласен, но в таком случае лучше сразу застрелиться...

  Чтобы отвлечься немного от мыслей об Арчи, Агата занялась фармакологией. Прошла курс обучения и практику в аптеке, где ей повстречался удивительный и зловещий персонаж. Этот старый аптекарь пользовался репутацией лучшего знатока ядов. Но мало кто знал, что он с преступной небрежностью относился к рецептам и иногда выдавал клиентам вовсе не то, что они заказывали. Однажды Агата заметила, что ее наставник ошибся в описании пропорций лекарства, и поняла, как это опасно. Чтобы не нарушать субординацию, ей пришлось как бы по неловкости смахнуть этикетки с описанием содержимого склянок. Извинившись, она сама их заполнила заново, исправив ошибку. А в другой раз ее наставник показал ей крохотный пузырек с какой-то темной густой жидкостью.
  — Известно ли вам, мисс Миллер, что это? — спросил он и, не дожидаясь ответа, объяснил: — Это кураре — мой лучший друг. Я с ним не расстаюсь. Так я чувствую себя сильнее!
  Так яды и малоизвестные свойства химикатов стали для нее сначала чем-то вполне обыденным, а затем одним из постоянных мотивов ее произведений.

  Тем временем началась первая мировая война. Она почти все свое время стала проводить в больнице. Помогала во время операций и готовила порошки. Просиживала у постелей раненых сутками. Ее отчаянный жених все же стал пилотом и был мобилизован. Он совершал подвиги, не считая их таковыми. Получал награды и звания, а мечтал только об одном — об отпуске. Он получил его в декабре 1915 года. Приехал к ней. Представил ее своим родителям. Невероятным напором убедил местного священника обвенчать их немедленно. Не соблюдая никаких церемоний, никого не предупредив, они поженились в сочельник, после чего он тут же отбыл на фронт.

  За те три дня, которые он провел с ней, они успели как минимум три раза поссориться навсегда. В частности, он подарил ей великолепный несессер, а она сочла этот подарок абсурдным: кругом война! Где она будет им пользоваться?! В госпитале? Они вообще постоянно ссорились. Если она говорила "нет!", он немедленно говорил "да!". Словом, это была самая настоящая любовь.

  Их дочка родилась 5 августа 1919 года, в том же добром Эшфилде. Назвали ее Росалинд Маргарет Кларисса. Росалинд исполнилось всего две недели, когда миссис Кристи уехала в Лондон выбирать новую квартиру. Девочке не было и трех лет, когда родители оставили ее на попечение тетки и отправились в кругосветное путешествие.

  За время их отсутствия Мэдж сумела организовать постановку одной из своих многочисленных пьес в престижном лондонском театре. Агата была искренне за нее рада, но творческое самолюбие было задето: сестра опередила ее! По приезде она всерьез занялась изданием своей первой книги. Это было своеобразным ответом на давнишнее вызывающее замечание Мэдж. Однажды они обсуждали какой-то детективный рассказ, и Агата позволила себе раскритиковать автора, на что ее старшая сестра категорично заметила: "Но ты и так-то не сможешь!"

  Первая книга имела успех, в том числе денежный. Благодаря гонорару они наконец-то смогли купить себе дом.

  Это было имение Скотвуд милях в тридцати от Лондона. Дом, по мнению местных жителей, был несчастливым. Из трех семей, которые им владели, одна разорилась, во второй умерла молодая жена, а третья пара развелась. Однако Арчи категорически не хотел уезжать оттуда. Во-первых, жить там было престижно, во-вторых, оттуда легко было добираться до Лондона, а в-третьих, там играли в гольф. Эта игра увлекала его все больше, и Агата все чаще с плохо скрываемой горечью повторяла свою шутку: "Я вдова гольфа". Она занималась Росалинд, обставляла дом (чтобы отогнать несчастье, они переименовали его в Стайлс), ухаживала за садом. Арчи проводил неделю в Лондоне и приезжал только на уик-энды. И однажды, в день рождения дочери, вдруг объявил, что любит другую — молодую мисс Нэнси Нил, с которой играл в гольф.

  Она растерялась, как самая обычная женщина. Ее прославленная логика начала буксовать. Подруги советовали подождать, не спешить с разводом. Она ждала, предлагала ему подумать. Говорила, что Росалинд — и это было сущей правдой — боготворит отца и, может быть, ради нее... Тогда же у Агаты Кристи умерла мать. И тогда же ей снова, как в детстве, вдруг приснился Человек с пистолетом. Что было еще в конце этого ужасного года? Что-то ведь было, но она никак не могла вспомнить, что именно. Что? Что?..

  ...В пятницу, 3 декабря, по настоянию Агаты, ее служанка приняла предложение своего жениха и уехала на целый день в Лондон. Вернувшись вечером, она обнаружила открытую дверь гаража, встревоженную кухарку на кухне. Хозяйки не было. Куда и зачем она уехала, никто не знал. Утром явился полицейский и сообщил, что на обочине дороги найдена ее перевернутая машина.

  Начались розыски, допросы, поиск свидетелей. Был вызван Арчи, который показал, что никакой ссоры или даже размолвки у них с женой не было. Поднялась волна догадок и комментариев в прессе: исчезла известная дама, популярная писательница, любимица общества! Может быть, труп Агаты Кристи занесло снегом? Его разыскивали с помощью тракторов. Может быть, она утонула в ближайшем пруду?! Его осмотрели водолазы.

  Нашли ее в санаторном городке, где она жила под именем Тереза Нил, ходила на оздоровительные водные процедуры и совершенно себя не помнила. При встрече с Арчи смутно припомнила его как давнего неблизкого знакомого. Сестру узнала только на третий день. И напрочь забыла имя дочери.

  Начало следующего года она провела, лечась у лучших психиатров на Харли-стрит. Врачи подвергли ее гипнозу и считали, что амнезия — результат сотрясения мозга и сильного нервного потрясения. Летом 1928 года было официально объявлено о ее разводе. Арчи сразу же женился на мисс Нил.

  ...Но она уже знала, как поступать с эмоциями, когда их нельзя показывать окружающим. Она придумывала головоломки и населяла их изменами, страстями и болью. Ее роман "Таинственное происшествие в Стайлсе" принес ей славу и хорошие деньги. Это было очень актуально, потому что после развода она была сильно стеснена в средствах.

  Именно "зарабатыванием" и занялась уже знаменитая писательница. И, разбогатев, покупала дома и имения, меняла квартиры и очень много ездила. Каждую зиму проводила на Ближнем Востоке. Там на почве общего интереса к древностям она подружилась с талантливым молодым археологом Максимилианом Меллоуэном. Почти сразу после их знакомства она сломала лодыжку, и Макс, как настоящий джентльмен, вызвался сопровождать ее до Лондона. Если бы она писала не детективы, а женские романы, то, несомненно, сказала бы, что именно поезд стал местом, где за долгими разговорами, рассказывая о себе, они нашли друг друга.

  Но все было не так. Или не совсем так. Просто она, обожженная Арчи, боящаяся теперь всех мужчин, не испугалась Макса — из-за разницы в возрасте. Он ведь был моложе ее на 15 лет! И она не чувствовала опасности, была сама собой. А он полюбил ее именно такой и преданно любил всю свою жизнь.

  Они поженились осенью 1930 года. Детей решили не заводить. И всегда были вместе. В Королевском историческом обществе она была неприметной женой именитого ученого, а в Клубе писателей-детективов он был просто мужем Агаты. Для внука и правнуков она была Нима, а племянник Джек называл ее Эндж. И миллионы писем со всех концов света приходили к ней в Беркшир с одной-единственной пометкой на конверте: "Агате Кристи, величайшей писательнице".

  Она снова была счастливой. Впитав в детстве счастье как норму существования, она снова вернулась к этому состоянию души, оставив убийства и страдания литературе. Вот только странный Человек-убийца все-таки пугал ее иногда ночами. Но, может быть, если б не он, она бы не смогла так мастерски испугать весь мир?..