Впрочем, в ту же ночь Мастроянни, напоминавший побитую собаку, уже грелся у семейного очага, который пока не удалось разрушить ни одной из его пассий. А было их - легион. Но если муж - такой писаный красавец, да |еще и кумир публики, то жене, всю жизнь влюбленной в него до беспамятства, остается разве что быть умной. Флора, с молодости усвоив, что Марчелло просто физически не способен хранить верность одной женщине, заранее простила ему все прошлые и будущие измены. Она стала мужу прежде всего советчиком и другом. К тому же Флора хорошо помнила народную мудрость: "Итальянец может обожать жену, с легкостью заводить любовниц, но по-настоящему он любит только одну женщину - свою мать".

  Правда, с последней любовницей Марчелло - Катрин Денев - "этой иностранкой", как ее презрительно именовала Флора, с самого начала дело приняло чересчур серьезный оборот. Впервые за двадцать с лишним лет брака Флора почуяла, что муж ради этой женщины готов "на все", то есть оставить законную супругу и дочь. Мастроянни полгода валялся у Флоры в ногах, умоляя дать развод. Синьора Мастроянни взывала к его совести, урезонивала, угрожала, наконец, клялась смотреть на роман сквозь пальцы, рыдала на груди у родных и соседей, а он, устремив на нее затравленный взгляд провинившегося мальчишки - в его-то 49 лет! - тускло повторял: "Флора, отпусти меня. Я не могу без нее жить". Наконец бедная Флора сдалась.

  И что же?! Эта гордячка посмела отвергнуть ее сокровище! Теперь Флора изливала на мужа свою жалость так же безудержно, как еще недавно отборную брань. "Может быть, она не совсем нормальная? - вопрошала рассудительная синьора Мастроянни. - Впрочем, чего еще ждать от француженки!"

  Марчелло тяжко вздыхал и беспомощно разводил руками. Он и сам ума не мог приложить, почему их почти безоблачный роман с Катрин пришел к такому финалу.

  Впервые он увидел Денев в 1970 году на съемках картины Надин Трентиньян "Это случается только с другими". "Профессиональная красавица", - равнодушно отметил он тогда, скользнув взглядом по классическому лицу и безупречной фигуре. Единственное, на что он сразу отозвался, был запах ее духов: какой-то совсем особенный, немного приторный. Мастроянни всегда отличался особой чувствительностью к ароматам, даже отца он помнил только по запаху. Но о том, чтобы по привычке завести на съемках "служебный роман", на сей раз речи не шло: Марчелло тяжело переживал разрыв с актрисой Фэй Данауэй. Свою печаль он и не думал скрывать - это было не в его характере. В знак того, что страдает, Мастроянни коротко постригся, надел черные очки, чтобы режиссеры и продюсеры не забывали о его душевной ране, и на долгие часы запирался в своем автофургончике, откуда его не так просто было выманить и заставить работать.

  Про его партнершу, двадцатисемилетнюю Катрин Денев, ему, разумеется, рассказали, хотя он никого об этом специально не просил. Оказалось, она тоже пребывает в состоянии под стать его собственному, расставшись с режиссером Франсуа Трюффо. Однако Мастроянни предупредили: чтобы не испортить с Денев отношения, лучше не задавать ей вопросов о личной жизни - она этого на дух не переносит. Вообще к актрисе прочно приросли эпитеты "скрытная" и "холодная". Словом, полная противоположность Мастроянни.

  После "Шербурских зонтиков" французы признали Катрин Денев эталоном женственности, но при этом в ней угадывалась какая-то целомудренная стеснительность, странная для женщины, у которой позади немалое количество романов. Если бы она обладала, к примеру, внешностью Греты Гарбо, легче было бы заподозрить надменный и неприступный нрав. Но эти теплые лучистые глаза с бронзовым отливом, длинные и мягкие белокурые волосы, застенчивая полуулыбка - казалось, холодности здесь просто негде прятаться. Контраст ее внешности и подчеркнуто сдержанной манеры поведения казался Марчелло очень эротичным. "Ничего, мы ее растопим", - поклялся опытный искуситель женских сердец и решил слегка приударить за Катрин.

  Их отношения резко изменились во время съемки одного из эпизодов. В картине Денев и Мастроянни играли супругов, потерявших ребенка. Чтобы они смогли как можно достовернее передать состояние болезненного одиночества и отчаяния, режиссер Надин Трентиньян на несколько суток оставила актеров в пустой полутемной квартире почти без мебели, без телефона, без книг и журналов, без телевизора и со скудной едой. Только наедине друг с другом. Когда "заключение" закончилось, они вышли на свет Божий с несколько одичалым лихорадочным блеском в глазах и убедительно измученные. Сцену сняли "на ура" с первого же дубля, но "заточение" актеров имело далеко идущие последствия.

  Как-то раз в фургончике Катрин, где она проводила время между съемками, отключили свет и воду. Актриса, долго не раздумывая, собрала вещи и перебралась в вагончик Мастроянни. Тайное, о чем, впрочем, многие и так догадывались, стало явным. Пока Катрин невозмутимо располагалась на новом месте, Мастроянни изо всех сил пытался изобразить на лице такое же выражение, но тщетно - изумление так и распирало его: Катрин такая замкнутая, такая скрытная, как же она первая решилась предать их отношения гласности? "Я-то, разумеется, приписал этот поступок своей неотразимости и потому сильно поразился комментарию Катрин: "Лучшая защита - это нападение. Так что разумнее, если мы сами объявим о наших отношениях, нежели за спиной о нас станут сплетничать другие".

  Мастроянни тогда не оценил роковой смысл брошенного ею слова "защита". Он откроется ему позже. А пока Катрин и Марчелло в объятиях друг друга быстро забыли о своих недавних любовных терзаниях. "Мы обрели новый источник сил и энергии, которым может быть только любовь и ничто, кроме любви", - вспоминал о том счастливом времени Мастроянни.

  Он живет в Риме, она - в Париже. Он каждый день звонит, придумывает тысячи ласковых имен на смешном французском, добивается встреч, требуя, чтобы она отменила съемки. "Я ежедневно покупал букетики цветов, - вспоминал Мастроянни, - все равно каких - ромашек, нарциссов, астр, и, отрывая лепестки, гадал: любит - не любит". В Риме при виде этого зрелища прохожие останавливались - их кумир Мастроянни рассеянно бредет по улице, обрывая лепестки с безумным, мечтательным видом. А она, его собранная и сдержанная Катрин, ровным голосом говорит по телефону: "Встретиться завтра? Приедешь специальным поездом? Не могу. У меня съемки. Когда освобожусь? Через неделю. Марчелло, почему ты молчишь? Тебе плохо?" "Мне хорошо. Я умер", - после трехминутной паузы отвечает он. По ночам Марчелло оставалось опрыскивать ее любимыми духами подушку и сдаваться на милость разыгравшемуся воображению: нечастые свидания и скупые ласки Катрин делали ее еще желаннее, никогда раньше Мастроянни не приходилось иметь дело с подобной женщиной. Его предыдущие любовницы - все как одна дамы темпераментные, подобно Фэй Данауэй, выставляли свою чувственность напоказ. Скрытая, недоступная чужому взгляду страстность Катрин разожгла настоящий пожар в его сердце.

  В конце концов, не в силах вынести постоянные разлуки и возненавидев бесконечные поезда, Мастроянни снял квартиру в Латинском квартале Парижа. Флора к тому времени махнула на все рукой и только крикнула вслед: "Надеюсь, до скорого!" Теперь Марчелло был значительно ближе к возлюбленной, но встречи не стали чаще. Кроме съемок, помехой для свиданий оказался семилетний Кристиан, которого Катрин растила одна Мастроянни детей искренне любил и рвался общаться с мальчиком, покупал ему игры, подарки. Марчелло ни как не мог взять в толк, почему Катрин так сдержанно принимает его дары и упорно не желает знакомить с сыном. Мастроянни даже как-то в шутку обронил в разговоре с Феллини, что начинает опасаться, не прячет ли Катрин в шкафу полубезумного ревнивого мужа, которого ото всех скрывает.

  Однако постепенно многословные любовные признания Мастроянни и его пылкая страсть возымели действие. Вечная затворница, тщательно избегающая увеселительных заведений и шумного общества, Катрин вдруг явно повеселела, ее знаменитая меланхолия сменилась невиданным прежде кокетством. Актрису все чаще стали видеть в ресторанах, на приемах и дансингах.

  ...Актер Мишель Пикколи вспоминает, какой фурор произвели Денев и Мастроянни на банкете по случаю выхода второго совместного фильма "Сука". В огромном ярко освещенном зале роскошного парижского ресторана Марчелло церемонно и демонстративно пригласил Катрин на танец. Редкое зрелище - танцующая Денев! И как танцующая! Оркестр вдруг сбился и заиграл кто в лес кто по дрова - внимание музыкантов, да и всех присутствующих было приковано только к ним двоим. "Нам сделалось страшно неловко! Мы просто не знали, куда глаза девать!" - рассказывал Мишель Пикколи. Денев в сногсшибательном платье от Ив Сен-Лорана с белой тонкой, необычайно длинной сигаретой в руке выделывала такие чувственные па, что у всех мужчин перехватило дыхание. Зато Мастроянни ощущал себя на вершине блаженства: его неприступная королева словно подтвердила перед всеми: да, это правда, он и впрямь ее завоевал. Пройдет совсем немного времени, и Мастроянни страшно огорчится замечанию Софи Лорен: итальянская дива обронит после совместного обеда, что Катрин Денев настолько ровна, спокойна и молчалива, будто вовсе и не влюблена. "Влюблена! - оспаривал Мастроянни и сообщал журналистам в своем обычном шутливом тоне: - Она готовит мое любимое блюдо - фасоль! Вы представляете, ОНА - и ФАСОЛЬ!" Марчелло, привыкший к обильной домашней кухне Флоры, считал это едва ли не главным доказательством ее любви. Что правда, то правда: для Катрин, от души ненавидевшей готовить, действительно было подвигом то, что она освоила целых 34 рецепта приготовления фасоли!

  Мастроянни от избытка благодарности постоянно хотелось баловать Катрин. Из богатого житейского опыта он знал, что баловать женщину - значит задаривать ее подарками. Но сейчас ему приходилось всему учиться заново. Например, в отличие от большинства прежних любовниц она никогда ничего не просила прямо. Понравившуюся вещь Катрин хвалила мимоходом, а заполучив ее, опять же в отличие от других, не выражала радости открыто, напротив, долго отнекивалась: мол, стоило ли так тратиться, это ведь дорого, я бы обошлась... Мастроянни всякий раз невольно ежился от подобных слов, как от холодного душа. Самый главный подарок он преподнес возлюбленной по случаю ее дня рождения. Это была роскошная вилла в Ницце. Стоявшая недалеко от моря, спрятанная в тени густой зелени, она напоминала маленький игрушечный замок. Марчелло мечтал, что этот дом станет колыбелью их любви. Катрин не могла скрыть искреннего восхищения, однако тут же испортила Мастроянни настроение, спросив укоризненно: "Зачем ты так потратился?" А вернувшись в Париж, Марчелло обнаружил у себя во дворе ответный подарок Катрин - новенький красный "ягуар". О таком он всегда мечтал: автомобили были его слабостью. У Марчелло тогда мелькнула неприятная мысль: этот жест слишком уж похож на желание расплатиться за виллу...

  И все же в Ницце они были счастливы, забыв про всех и принадлежа только друг другу. Лишь одно обстоятельство омрачало любовную идиллию: Катрин не любила гостей, а Марчелло друзья и шумное застолье были необходимы. Однажды он закатил многолюдную пирушку. Весь вечер хозяйка просидела, не проронив ни слова. Наутро она пребывала в том настроении, которого Мастроянни больше всего боялся: Катрин не то чтобы с ним не разговаривала, но во всем ее облике сквозили безразличие и отчужденность. "Скажи, что я тебе вчера такого сделал, в чем провинился? Я поднял за тебя 30 тостов, я изнасиловал всю свою убогую фантазию, чтобы сделать тебе столько изысканнейших комплиментов! И вот награда..." Марчелло метался по дому, по-южному бурно выражая охватившие его недоумение и отчаяние, стучал кулаком по столу, рвал на себе волосы, бил себя в грудь, взывал к ней на двух языках - итальянском и французском, а она неподвижно, словно статуя, сидела в гостиной, ее прекрасное лицо выражало полное безразличие. Позже у нее вырвалось признание: "Я плохо переношу шумных подвыпивших людей. От них пахнет агрессией. Я ненавижу этот запах. Однажды в юности меня изнасиловал пьяный, и с тех пор я их боюсь".

  Катрин шарахалась не только от пьяных, примерно такую же реакцию у нее вызывали журналисты и фотографы. Как-то в клубе к ним прилип развязный репортер с "невинным" вопросом: "Когда же наконец вы собираетесь пожениться? Синьора Мастроянни заявила прессе, что согласна на развод". Марчелло навсегда запомнил тот взгляд, который бросила на газетчика Катрин. И расценил этот взгляд как руководство к действию.

  ...В отличном настроении, в предвкушении близкого счастья Мастроянни подъезжает к их дому в Ницце. Красный "ягуар" по имени Катрин легко скользит по живописной дороге. Марчелло насвистывает веселую итальянскую песенку, то и дело подмигивая себе в обзорное зеркало машины. В багажнике позвякивают два ящика дорогого шампанского, заднее сиденье забито цветами, в кармане - бриллиантовое кольцо. Как нетрудно догадаться, Мастроянни едет делать предложение. Он уже свернул с основного шоссе, как вдруг ему навстречу попалась худющая старуха, баюкающая запеленутую куклу, будто живого ребенка. У Мастроянни сделалось как-то нехорошо на сердце от этой картины, он суеверно трижды постучал по рулю и бодро улыбнулся себе в зеркало.

  Через полчаса, уже сказав Катрин полагающиеся слова, он в полнейшем недоумении наблюдал, как вместо ожидаемого выражения счастья на ее лице сначала появился легкий испуг, потом страх, наконец, ужас, будто он пришел не руку и сердце предложить, а напасть на нее, как тот пьяный...

  Еще через полчаса Мастроянни выбрасывал один за другим в реку букеты и сквозь слезы смотрел, как их уносит течением. Катрин, даже не дослушав, отрезала: "Это невозможно", села в машину и уехала в Париж.

  Ни одной из своих прежних любовниц Мастроянни не имел ни малейшей охоты делать предложение. С актрисой Фэй Данауэй он расстался именно потому, что та ультимативно потребовала узаконить их отношения. Он-то наивно полагал, что Фэй, привлекшая его когда-то своей "гордостью и непокорностью", сумеет переступить через эту условность - брак, но просчитался. Катрин же - не иначе как издевка судьбы - он сам молил взять его в мужья, а она не желала. Однако ее отказ только распалил страсть Марчелло, чего никак не могла уразуметь бедная Флора. Когда муж в первый раз явился к ней, синьора Мастроянни надеялась, что, получив такой болезненный щелчок по носу, он наконец угомонится и притихнет у ее юбки. Ничуть не бывало. Едва зализав раны и подлечив расшалившееся сердце, Мастроянни ринулся в Париж к своей Катрин, нарушая контракты, договоры, срывая запланированные съемки.

  ...И вот главная сенсация осени 1971 года: Катрин Денев носит ребенка Марчелло Мастроянни! Джульетта Мазина, едва прослышав о новости, сказала Феллини: "Не иначе как бедный Марчелло придумал последнее средство, чтобы взять сей неприступный бастион французской независимости".

  Действительно, Мастроянни просто светился счастьем. Но верхом блаженства для него было то, что счастье излучала и Катрин. Он никогда раньше не видел ее такой радостной, такой открытой. Да что он! Ее родная сестра Сильви Дорлеак говорила, что в подобном безмятежном состоянии духа последний раз видела Катрин, когда они девочками играли на бульваре Мюрат.

  Теперь Денев и Мастроянни ежедневно с удовольствием бродили по детским магазинам и скупали все, что приглянется. Служащие парижских универмагов сбегались посмотреть, как знаменитая пара выбирает пинетки, распашонки, крошечные комбинезончики, погремушки, обои и занавеси для детской. Обычно Катрин кивком головы указывала на понравившуюся ей вещь, а Марчелло просил немедленно записать покупку на свой счет.

  Он ни на секунду не оставлял Катрин, сопровождая ее даже на приемы к врачу. Будущий отец смущал докторов, требуя подробного отчета, как развивается беременность. На выходе из клиники каждый раз их поджидала целая армия журналистов, и Мастроянни не мог удержаться и не поделиться новостями. Стоявшая рядом с ним Катрин обычно хранила молчание, но тем не менее приветливо улыбалась.

  28 мая 1971 года на свет появилась Кьяра-Шарлотта Мастроянни. Неугомонный Марчелло, которому уже стукнуло 50, по этому случаю устроил настоящий праздник по-итальянски: закупил несколько ящиков шампанского и угощал на улице всех желающих. "У меня родилась дочь!" - радостно кричал он на весь квартал. Почему именно Кьяра-Шарлотта вызвала у Мастроянни такой фейерверк отцовских чувств? До самой смерти актера в декабре 1996 года она оставалась его любимицей. А ведь у Марчелло не только имелась дочь от законной жены, но еще и энное количество других детей - незаконных, кстати, почему-то всегда девочек. Он с трудом помнил, кто чей ребенок, и постоянно путал имена. Причину своей отцовской привязанности к Кьяре объяснил он сам: "Я обожал мать этого ребенка".

  Однако Мастроянни чувствовал: по-настоящему он так и не завоевал Катрин. А главное - так и не разгадал. Для него, воспитанного в бедной (он был сыном столяра), но добропорядочной итальянской семье, женское "да" могло прозвучать весомо и убедительно только под венцом. А Катрин с самого начала упорно отстаивала свою независимость. Он часто вспоминал, как когда-то пришел к ней в гости в один из дорогих районов Парижа. На каминной полке - многочисленные безделушки, в основном амулеты от сглаза и порчи. Катрин не разлучалась с ними с тех пор, как в автокатастрофе трагически погибла ее любимая сестра Франсуаз Дорлеак, тоже талантливая актриса. Ее смерть 24-летняя Денев переживала мучительно, пожалуй, даже тяжелее, чем в детстве утрату матери. "Я была болезненным ребенком, смерть матери и потом любимой сестры навсегда вселила в меня опасение, что я сама заболею и умру. Я боюсь боли, а оборотная сторона любой любви - всегда боль. И в конечном счете - смерть", - призналась она намного позже. Марчелло этого не знал... "Ты так боишься, что тебя сглазят?" - спросил он тогда. Она по обыкновению промолчала. Ее сынишка Кристиан сначала вел себя робко и натянуто, с привычной скукой изображая воспитанного мальчика. Когда Катрин отправила его читать заданные страницы какой-то детской книжки, Марчелло, состроив заговорщицкую гримасу, быстро произнес: "Ох, ну и бедняга же ты! Я тоже терпеть не могу читать, это такое занудное занятие. Меня тут же клонит в сон. А тебя?" Кристиан недоверчиво переводил глаза с матери на необычного дядю. "Давай лучше поиграем, а?" - продолжал странный гость, не замечая, что у Катрин сужаются и темнеют глаза. "Не приручай мальчика, - жестко сказала она, - потом ты исчезнешь, а мы будем страдать".

  Когда Мастроянни рассказал об этом эпизоде своему другу Феллини, тот заметил: "Если не хочешь ее потерять, тебе нужно быстрее на ней жениться". Мастроянни надеялся: может быть, это удастся сейчас, когда у них с Катрин появилась дочь. Кроме того, после родов Денев очень изменилась - стала мягче, ласковее, доверчивее. Марчелло не без внутренней борьбы принял решение наступить на свое протестующее мужское самолюбие и вторично предложить Катрин выйти за него замуж. Он заранее наугад выбрал по календарю число, и вот этот день настал.

  Они ехали вдвоем в свою любимую Ниццу. Сидевшая за рулем Катрин вдруг заметила, что у них "на хвосте" папарацци, и пришла в неописуемую ярость. Напрасно Марчелло пытался ее успокоить. Когда расстояние между двумя машинами сократилось до минимума, Денев вдруг резко дала задний ход и смяла капот преследователей. К счастью, никто не пострадал, но Мастроянни был не просто потрясен разыгравшейся сценой - он был раздавлен, у него даже прихватило сердце. Катрин объяснила подъехавшей полиции, что готова подать в суд за вмешательство в личную жизнь. Подъезжая к Ницце, Мастроянни прекрасно понимал, что момент - самый неподходящий, но, уже не в силах себя остановить, скороговоркой спросил: согласна-ли-она-стать-его-женой?..

  В тот же вечер последовал очередной звонок Флоре, в основном с жалобами на здоровье, на сердце. И только в самом конце прозвучало уже однажды Флорой слышанное: "Она мне отказала!"

  После повторной отставки Мастроянни впал в глубокое отчаяние. При этом Катрин вовсе не прогоняет его, они по-прежнему живут вместе. Но он больше не верит в ее любовь. Актер пускается в тяжкий запой и все чаще говорит друзьям, что хочет умереть. Однажды он до полусмерти напился на прогулочной яхте, и Мишель Пикколи едва удержал его от прыжка в ледяное море. Не улучшало настроения и то, что пресса сравнивала историю их отношений с Денев с некогда нашумевшим ее романом с режиссером Роже Вадимом, предрекая тот же безнадежный исход.

  ...В 1963 году Катрин родила сына от Роже Вадима и точно так же наотрез отказалась выйти за него замуж. А ведь не кто иной, как Вадим, заприметив когда-то семнадцатилетнюю девушку на дансинге, сделал из нее ту женщину, которую теперь знает весь мир. Он перекрасил ее в блондинку, привил вкус к сексапильным нарядам и дорогим духам. Вадим, собственно, и снял ее первым в главной роли в своей картине "Порок и добродетель". Когда Денев от него забеременела, тридцатидвухлетний режиссер благородно предложил ей руку и сердце. И она... Во всяком случае. Роже Вадим утверждает, что согласилась. Они даже отправились на Таити, чтобы пожениться в экзотической стране Гогена. По дороге остановились в одном из нью-йоркских отелей. Раздался телефонный звонок. Звонила бывшая жена Вадима Анетт Стройберг. Она заявила, что, если он посмеет жениться, она лишит его опеки над дочерью. Катрин от слова до слова слышала весь разговор и категорически заявила: "Я не хочу быть причиной ничьей боли". В 20 лет она предпочла остаться одна с ребенком на руках.

  Мастроянни случайно узнал об этом из какого-то журнала и вдруг вспомнил: однажды он невольно поставил Катрин в такое же точно положение. Как-то в гостиницу, где они остановились, вдруг позвонила его Флора и так же, как когда-то жена Роже Вадима, пригрозила: если Марчелло не вернется, она лишит его права видеться с дочерью. Что должна была чувствовать Катрин? Снова ощущать себя виновницей чужих страданий и разрушительницей семейного очага? Так ли уж удивительно, что она не захотела создавать своего собственного, чтобы на него однажды тоже кто-нибудь не покусился? После этой сцены Катрин произнесла фразу, которой Мастроянни не придал тогда особого значения: "Я всегда боялась и боюсь отношений, грозящих осложнениями, потому что кроме двоих на свете еще столько связанных с каждым из них людей. А это неизбежно приводит к утратам и страданиям".

  На съемочной площадке последней совместной картины "Не тронь белую женщину" Мастроянни и Денев уже откровенно ссорились. А когда Кьяре минул год, в спальне того самого дома в Ницце, где недавно они были так счастливы, Катрин сказала: "Наши отношения исчерпаны. Я больше не желаю продолжать этот фарс. Все кончено". Не произнеся больше ни слова, она собралась и уехала в Париж. На этот раз навсегда.

  Правда, она никогда не запрещала Мастроянни видеться с дочерью. Однажды Катрин захватила Кьяру на съемки в Лос-Анджелес. Мастроянни, находившийся в это время в Бразилии, узнав об этом, тут же сорвался проведать дочь. Они отправились с малышкой на прогулку, долго бродили по городу, а затем Марчелло повел Кьяру в кинотеатр на фильм с участием Катрин Денев. Очень скоро девочка попросила: "Папа, давай уйдем отсюда, мне тебя жалко, ты все время плачешь".

  После того как Денев и Мастроянни расстались, жизнь каждого из них вернулась на круги своя - Марчелло приняла обратно верная Флора, а Катрин так одна и растила двоих детей. Пока Кьяра была маленькой, Мастроянни часто тайком наведывался в Париж. Стараясь, чтобы его не увидели, часами следил за подъездом, поджидая, когда из него выйдут, держась за руки и оживленно болтая, мать и дочь. Он еще раз хотел взглянуть на женщину, которая отвергла его любовь.