Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Семейная православная газета

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 634 RSS
←   Август 2006   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
23.08.2006
06:06:35
07:05:52
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://sp-g.ru/
Открыта: 06-03-2004
Адрес автора: religion.spg2004-owner@subscribe.ru

Автор
Голдовская Наталия

Статистика

634 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Семейная православная газета РАЗВЕ МОГ ТОЛСТОЙ ЛЮБИТЬ ШЕКСПИРА?


Было
РАЗВЕ МОГ ТОЛСТОЙ ЛЮБИТЬ ШЕКСПИРА?


Кроме всего прочего, Лев Толстой не любил Шекспира. Это не аномалия художественного вкуса и не причуда литературного гения. Гамлет - имя нарицательное для человека, решающего извечный вопрос: “Быть иль не быть? …иль лучше встретить с оружьем море бед... ?” И в последние минуты жизни датский принц все же поразил преступника.
Подобные развязки (а у Шекспира их много) явно не укладывались в рамки учения о “непротивлении злу насилием”. Последователи Толстого рассуждали: “Если нападает тигр,- можно ли стрелять?” Казалось бы, абсурд. Но ведь спрашивали - серьезно!
Однажды сел на лоб Толстому комар. Граф комара прихлопнул. Секретарь писателя Чертков (такая у него была фамилия) возмутился: как можно убивать? Толстой подумал и ответил:
- Нельзя жить так подробно.
Очевидно, свой лоб дороже любых теорий.
В молодости Лев Николаевич отделал тростью одного похабника. После всю жизнь каялся. Суд над собой доверял лишь себе: “Мне надо самому одному жить, самому одному и умереть…” (Из ответа Л. Толстого Святейшему Синоду от 4 апреля 1901 г.)
Толстой говорил, что возлюбил истину более всего на свете. Средство для преуспеяния в такой любви - молитва индивидуальная, и ни в коем случае не храмовая, не соборная - это, видите ли, церковный формализм. Писателя терзала мысль о неизбежной смерти. В ночь со 2 на 3 сентября 1869 г. в номере арзамасской гостиницы он пережил беспричинный кошмар - “ужас красный, белый, квадратный”. Кошмар повторялся. Толстой стал молиться. Но как и кому! Он переделал молитву “Отче наш” на свой лад: “Отец мой дух. Прекрати во мне борьбу искушения. Утверди меня в исполнении твоей воли,- не хочу своей воли - чтобы защитить свою плотскую жизнь, а хочу твоей воли, чтобы не противиться злу”.
Непротивление злу без оговорок, без просьбы защиты у Бога - это духовная капитуляция перед князем мира сего. Вот к какому духу обращался Толстой в минуту смертного страха и наваждения!
Орудия насилия - не только графская трость или отравленный клинок. Опрометчивым словом, ложной проповедью можно убить людей больше, чем одной хиросимской бомбой. Толстой высказался о Церкви в стиле гневного разоблачения: обман, суеверие, колдовство. Вскоре воинствующие атеисты - взрыватели храмов повторят его слова с диктофонной точностью.
Толстой не дожил до всероссийского церковного погрома. Но мало кто знает, как однажды граф верхом на коне пытался разогнать крестный ход. И после этого еще спрашивают: “За что его отлучили от Церкви?”
Во что верил автор “Войны и мира” и “Крейцеровой сонаты”? Вот его высказывания: “Бог есть все то, частью чего я себя чувствую”; “Один, только один есть у нас непогрешимый руководитель, Всемирный Дух (какой?), проникающий нас всех вместе и каждого, как единицу…” Это так называемый агностический теизм - вера в неведомую потустороннюю активную силу, действующую в мире. Так деликатно обозначается религия Льва Толстого в терминах абстрактной науки.
Обычно страх смерти побуждает религиозного человека искать спасения в загробном мире. Но Толстой не верил в посмертное существование души. Считал: после физической смерти “…я-то не буду ничего чувствовать и сознавать”. В 1904 г. в беседе со студентами-социалистами писатель высказался так: “…Человеческая жизнь - это сознание. Пока у меня есть сознание, я не умру, а когда у меня сознания не будет, мне будет тогда все равно”.
В знаменитой повести “Смерть Ивана Ильича” (1884-1886 годы) умирающий бьется в агонии, протискивается в черную дыру, “и там, в конце дыры, засветилось что-то… Вместо смерти был свет. Для него все это произошло в одно мгновение, и значение этого мгновения уже не изменялось”. Он еще слышал, как кто-то сказал над ним: “кончено”.
Западные теософы считают, что здесь Толстой изобразил мистику ухода из жизни по оккультным канонам: мучительное ожидание конца, переживание безвыходности положения, малый свет, большой свет - известные элементы, положенные в основу обряда масонского посвящения.
Неудивительно, что Толстой порицал Шекспира. В последний период жизни он фактически отверг культуру, цивилизацию, большую часть собственного творчества. Отсюда его комичное хождение босиком в холщовых портах и показательные сенокосы - предмет мужицких насмешек и бульварных анекдотов.
Страшное видение было инокине Марии Николаевне - сестре Льва Толстого - осенью 1904 года. Мария Николаевна подвизалась в обители в Шамордино. В тонком сне видела она брата за рабочим столом. С высоты стал изливаться свет, и в нем явился Иисус Христос. Но за спиной Толстого начала подниматься иная - темная фигура и закрыла писателю глаза. Видела Мария Николаевна, что брат ее делал отчаянные усилия, чтобы отодвинуть сатанинские лапы. На этом она и очнулась. Молилась со слезами. Утешали ее оптинские старцы.
Несмотря на все разногласия с Церковью Лев Толстой постоянно тянулся к Оптиной Пустыни, посещал ее или блуждал вблизи. И. М. Концевич ссылается на рассказ оптинского старца Варсонофия: после бегства из Ясной Поляны писатель подошел к Оптинскому скиту в последний раз, но войти не решился.
По ряду свидетельств, 12 ноября 1910 г. заболевший Толстой на станции Астапово вызвал телеграммой старца из Оптиной пустыни. Телеграмма дошла по назначению. К больному поехал преподобный Варсонофий в сопровождении иеромонаха Пантелеимона. Существует гипотеза: “К моменту агонии... писатель уже просил церковной исповеди и церковного причастия”. Но “толстовцы” во главе с Чертковым буквально изолировали умирающего от внешнего мира, духовника к умирающему не допустили. Последняя тайна Толстого теперь как бы запечатана. Но, может быть, сестра и старцы отмолили его?
Владимир ПРИЛУЦКИЙ, кандидат медицинских наук
В избранное