> Хорошая религия — противоположность неосознанной жизни

> На одном семинаре меня спросили: «А как же <Богоматерь Фатимская>? Что вы думаете о ней?» Когда я слышу подобные вопросы, мне вспоминается случай, происшедший на борту самолёта, в котором везли статую <Богоматери Фатимской> — эту статую паломники хотели использовать во время церковной службы. На юге Франции самолёт вдруг затрясся, задрожал — казалось, он вот-вот развалится. И чудотворная статуя вдруг воскликнула: «Лурдская Богоматерь, молись за нас!» После этого самолёт перестал дрожать. Правда, трогательно, когда <одна "Богоматерь" помогает другой>?

> Был и другой случай. Тысяча паломников отправилась в Мехико, чтобы <почтить храм Богоматери Гваделупской>. Все они, протестуя против принятого епископом решения объявить покровительницей диоцеза Лурдскую Богоматерь, собрались у статуи Богоматери <Гваделупской>. Будучи уверенными, что Богоматерь <Гваделупская> глубоко оскорблена таким решением, они протестовали из желания загладить нанесённую ей обиду. Вот какие могут возникнуть религиозные трения, если забыть об осторожности.

> Я часто говорю индусам: «Ваши священнослужители не будут в восторге от моих слов, — как я благоразумен сегодня! — но, как сказал Иисус Христос, Богу будет несравненно приятнее видеть вас не молящимися, а изменившимися. Он радуется не поклонению, а любви». И <мусульманам> говорю: «Вашим аятоллам и мулла́м не очень приятно слышать такое, но если вы хотите порадовать Бога, то вместо того, чтобы всё время твердить: «Господи, Господи», — превратитесь в любящего человека». Переоценить пробуждение невозможно. Пробуждение — это духовность, это вся жизнь. Благословен бодрствующий — он поклоняется в духе и истине, он возлюбил мир, он сам стал любовью.

> В истории, рассказанной кардиналом Мартини, архиепископом Миланским, говорится о кроющихся в океане религии подводных камнях. Дело было в одном из итальянских селений; пара новобрачных условилась с <приходским священником>, что небольшой приём в честь свадьбы можно устроить в церковном дворике. Но дождь помешал молодожёнам осуществить задуманное, и они обратились к <священнику> с просьбой пустить гостей в церковь. Священник не был в восторге от такой просьбы, но его клятвенно заверили: «Мы только съедим маленький тортик, споём коротенькую песенку, выпьем по бокалу вина и разойдёмся по домам». <Тот> согласился. Но <жизнелюбивые> итальянцы, выпив по бокалу вина и исполнив коротенькую песенку, наполнили свои кубки опять и затянули песню подлинней. Через каких-то полчаса церковь гудела от веселья — люди радовались от души, забавлялись и хохотали. Однако священник очень нервничал, метался по ризнице, не мог найти себе места; его очень смущал шум и галдёж в церкви. «Я вижу, вы очень волнуетесь», — сказал, входя в ризницу, помощник <священника>. «Ещё бы мне не волноваться! — воскликнул священник. — Вы только послушайте, что́ они устроили. И это в Господнем доме! Боже милосердный!» «Но, отче, им действительно больше некуда пойти». «Да я знаю! Но зачем же так орать?» «Мы ведь не должны забывать, что даже Иисус однажды присутствовал на свадьбе!» «Я знаю, что Иисус однажды присутствовал на свадебном пире, и ВЫ не должны мне об этом напоминать! Но у них там не было <Святых даров> {Blessed Sacrament. Имеются в виду освящённые хлеб и вино, тело и кровь Христвы, которые по традиции Католической Церкви хранятся на престоле для того, чтобы верующие могли совершать поклонение (адорацию) им. – Пр.р.р.}!!!»

> Как видите, бывают случаи, когда <Святые дары оказываются> важней Иисуса Христа. Такое случается, когда обряды значат больше, чем любовь, когда Церковь возносится над жизнью. Когда ближний значит меньше, чем Бог... Именно об этом подводном камне я говорил выше. Как мне кажется, Иисус призывал отличать главное от второстепенного. Человек важнее субботы. То, что я посоветовал вам делать, точнее, достижение того состояния, о котором я только что говорил, важнее, чем причитания «Господи, Господи». Но ваш мулла не будет в восторге от этих слов, уверяю вас. И ваши священники не будут в восторге. Можете мне поверить. Вот о чём я толкую. Духовность. Пробуждение. Как уже было сказано, очень важным шагом к пробуждению является то, что я называю самонаблюдением. Осознавайте свои слова, осознавайте свои мысли и действия. Осознавайте, откуда и куда вы идёте, осознавайте мотивы своих поступков. Лучше не жить вовсе, чем жить неосознанно.

> Жить неосознанно — значит жить автоматически. Такую жизнь нельзя назвать человеческой — она запрограммирована, задана заранее. С таким же успехом вы могли бы быть камнем или сухим поленом. На моей родине сотни тысяч людей влачат нищенское существование в крошечных лачугах, от зари до зари не разгибая спины, зарабатывают себе на хлеб; вечером они ложатся спать, а утром всё начинается снова. Вы смотри́те на них и думаете: разве это жизнь? Вот это и всё, ради чего они живут? Но через некоторое время вам становится ясно, что 99,999 % человечества живут ненамного лучше этих бедняков. Вы можете ходить в кино, разъезжать на автомобиле, отправиться в кругосветное путешествие. Что же, от этого вы станете лучше, чем те люди? Вы такой же мертвец, как они. Такая же машина, как они, — немного большая, но всё равно машина. И это печально. Печально, что люди так  <проводят> свою жизнь.

> Люди всю жизнь придерживаются одних и тех же взглядов. Люди просто не понимают, что происходит. Они ничего не потеряли бы, если бы появились на свет деревянными чурками или скалами, говорящими, двигающимися и мыслящими машинами. Всё это чуждо человеческой природе. Люди — марионетки, и их ниточки привязаны ко всему на свете. Нажимаете кнопку — получаете реакцию. Можно с большой точностью предсказать, как человек отреагирует на то или иное событие. Сто́ит внимательно присмотреться к кому-то, и становятся ясны особенности поведения этого мужчины или женщины в разных ситуациях. Перед началом терапевтического семинара я иногда заранее записываю: вот этот, наверное, начнёт дискуссию, а вот тот, наверное, ему ответит. Думаете, это плохо? Отнюдь; не верьте тем, кто говорит: «Забудьте себя! Возлюбите других людей!» Не слушайте их! Они заблуждаются. Самое худшее, что вы можете сделать, когда из так называемых самых лучших намерений пытаетесь возлюбить других людей, — это забыть себя.

> Я понял это много лет назад, когда изучал в Чикаго психологию. Мы слушали курс практической психологии для священников. На занятия допускались только те <священники>, которые уже имели опыт <консультирования> и могли представить запись беседы с прихожанином. Всего нас было около двадцати человек. Когда подошла моя очередь, я принёс в аудиторию кассету, на которой был записан разговор с молодой женщиной. Преподаватель включил магнитофон, и все мы обратились в слух. Через пять минут преподаватель, как обычно, остановил плёнку и спросил: «Ну и что вы об этом думаете?» «А почему вы задали ей такой-то вопрос?» — поинтересовался один из слушателей. «Я не припоминаю, чтобы я задавал ей такой вопрос, — сказал я. — По-моему, я вообще ни о чём её не спрашивал». «Спрашивали», —настаивал мой собеседник. Но я был совершенно уверен в обратном, поскольку в то время как раз увлекался методикой Карла Роджерса, отличительными чертами которой были отсутствие категоричности и ориентация на конкретную личность. Суть этого метода заключалась в том, чтобы не задавать человеку никаких вопросов, не перебивать его и ничего не советовать. Поэтому я чётко осознавал, что не должен был тогда ни о чём спрашивать. Но между мной и моим коллегой завязался спор, и преподаватель предложил: «Давайте прослушаем запись ещё раз». Он перемотал плёнку, и, к своему ужасу, я действительно услышал чудовищно длинный, огромный, как небоскрёб Эмпайр Стэйт Билдинг, почти бесконечный вопрос. Удивительно другое: я ведь слышал собственный вопрос трижды (когда задавал его, когда прослушивал запись дома — ведь мне хотелось принести в аудиторию хорошую кассету, и когда слушал магнитофон вместе со всеми), но он не отложился в моей памяти! Я не осознавал себя.

> На моих терапевтических семинарах и встречах такое происходит регулярно. Мы записываем на магнитофонную плёнку нашу беседу, потом клиент слушает запись и говорит: «Знаете, ваши слова я услышал не во время беседы, а вот сейчас, когда слушал магнитофон. Более того, я сам не слышал, что́ именно я говорил во время интервью. Я ужаснулся, когда обнаружил, что не осознаю́ сказанное мною на терапевтических семинарах. Полный смысл собственных слов начинает доходить до меня значительно позже». И это вы называете человеческим сознанием? Забудь себя и возлюби ближнего, говорите вы! Мы дослушали кассету до конца, и преподаватель опять поинтересовался: «Ну, что вы на это скажете?» Один из священников, <лет пятидесяти>, которому я симпатизировал, произнёс: «Тони, можно задать вам личный вопрос?» «Конечно, — ответил я. — Если я не захочу отвечать, я просто промолчу». «Твоя собеседница была красивой женщиной?» — спросил он.

> Честно говоря, тогда я находился на той стадии развития (или стадии регресса), когда человек не замечает, красив его собеседник или нет. Мне не было до этого никакого дела. Она была овцой из Христовой отары; я был пастырем и хотел ей помочь. Разве это не прекрасно! Нас всех так учили. «Какое это имеет значение?» — сказал я священнику. «Она ведь не понравилась вам?» — заметил он. «Что?!» — изумился я.

> Я никогда не задумывался о том, нравится мне кто-то или нет. Как большинство из нас, иногда я испытывал к кому-то антипатию, но в большинстве случаев мои чувства молчали. «Что натолкнуло вас на такую мысль?» — спросил я. «Запись вашей беседы», — ответил он и, прокрутив весь разговор сначала, сказал: «Послушайте, как вы говорите. Слышите этот слащавый тон? Вы были раздражены, правда?» Я действительно испытывал тогда раздражение, но заметил-то это только сейчас. И что я сказал ей хорошего и некатегоричного? По существу, я словно говорил ей: «Больше ко мне не приходите». Но я совсем не осознавал этого. Мой друг-священник сказал: «Она женщина; она это запомнит. Когда вы планируете снова повидаться с ней?» «В следующую среду». «Мне кажется, она не придёт». Она действительно не пришла. Я подождал неделю — напрасно. Подождал вторую — её не было. И тогда я позвонил этой женщине. Я нарушил одно из моих правил: никого не спасать.

> Я сказал ей: «Помните, вы разрешили мне взять на занятие запись нашего разговора? Эта запись очень помогла мне — мои коллеги мне всё разъяснили, — я так и не сказал всю правду. — Теперь вы сможете вынести больше пользы из нашего с вами общения. Если вы придёте ко мне на приём, я попробую вам помочь». «Хорошо, я приду», — пообещала она. И она пришла. Она всё ещё была неприятна мне — мои эмоции остались прежними. Но они мне не мешали. То, что вам удалось осознать, вы можете контролировать, в то время как неосознанное вами держит под контролем вас. Вы вечный раб неосознанных вами явлений. Как только вы их осозна́ете, вы освободитесь от них. Эти чувства никуда не исчезнут, но они перестанут вам мешать, Вы уже не будете подчиняться им, не будете их рабами. Вот и вся разница.

> Осознание, осознание и ещё раз осознание. Университетский курс практической психологии был призван обучить нас активному наблюдению. Попробую изобразить его основную идею более наглядно: я буду говорить с вами и в то же время буду сторонним наблюдателем — я стану наблюдать за вами и за собой. Во время разговора гораздо важнее слушать себя, чем собеседника. Собеседника, конечно, тоже нужно слушать, но себя слушать важнее. Иначе вы не поймёте собеседника. Или поймёте превратно. Будете слушать его с позиции привитых вам ранее взглядов. И ваша внутренняя неуверенность будет превалировать в вашем восприятии — неуверенность и потребность манипулировать людьми, жажда признания и глубинное раздражение; причём обо всём этом вы можете даже не догадываться. Вот почему так важно наблюдать за собой во время беседы. Поэтому нас и учили осознанию.

> Чтобы наблюдать за собой, необязательно воображать себя порхающим над землёй призраком. То, что я имею в виду, можно представить так: вы едете в машине, за рулём — водитель-профессионал; вы ему что-то говорите, он внимательно слушает. Возможно, он даже спорит с вами, но это не мешает ему следить за дорогой. Он моментально реагирует на ситуацию, моментально улавливает любой посторонний звук, любой шум. «Вы уверены, что хорошо захлопнули заднюю дверцу?» — спрашивает вас водитель. Как он услышал? Он внимателен и он бодрствует. Он занят разговором, но его сознание полностью свободно. Ничего не ускользает от его мысленного взора.

> Я не буду говорить, как важно для человека уметь концентрировать на чём-то внимание. Это умение — отнюдь не самое главное. Многие медитативные техники предусматривают упражнения на концентрацию внимания, но я к таким упражнениям отношусь скептически. О чём я буду говорить, так это об осознании. Осознание и концентрация — абсолютно разные вещи. Концентрация — это луч прожектора. Вы открыты всему, что проходит сквозь ваше сознание. В отличие от осознания концентрация может быть нарушена кем-то или чем-то. Осознание же ничем прервать нельзя, поскольку вы осмысливаете всё, что происходит внутри и вокруг вас.

> Допустим, я в сильном волнении смотрю на деревья за окном. Волнение — это отвлекающий фактор? Да, если я хочу сосредоточиться на деревьях. Нет, если я осознаю́, что взволнован. Просто следите за тем, чем занято ваше внимание. Как только у вас что-то не заладится или случится нечто непредвиденное, ваш мозг выдаст сигнал тревоги: внимание, опасность! Как только негативные эмоции просочатся в ваше сознание, вы тут же будете предупреждены. Как водитель машины.

> Как я уже говорил, св. Тереза Авильская утверждала, что Бог <даровал ей благодать — возможность не> отождествлять себя с собой. Дети тоже не отождествляют себя со своим «я», вы все можете подтвердить это. Двухлетний малыш говорит: «Томми сегодня позавтракал». Он не употребляет местоимения «я», хотя он и есть этот самый Томми. Ребёнок говорит о себе в третьем лице. Учителя-мистики тоже. Они не отождествляют своё «я» с собой, и в их душах царят мир и спокойствие.

> Именно о такой благодати говорила св. Тереза; именно человеческое «я» восточные и западные учителя-мистики (в том числе Мейстер Экхарт) призывают обнаружить в себе. Они призывают нас выявить своё «я».

> Привычка навешивать ярлыки

> Совсем неважно, что представляет собой человеческое «я». Этого вы никогда не узна́ете: «я» невозможно описать словами. Важно другое — избавиться от привычки навешивать ярлыки. Как говорят японские дзэн-буддисты, не ищите истину, просто избавьтесь от своих убеждений. Избавьтесь от своих взглядов; не ищите истину. Найти истину невозможно; она откроется сама — сто́ит только избавиться от излишней самоуверенности. И так во всём. Сто́ит избавиться от убеждений, и вам откроется подлинная природа вашего «я». Какие ярлыки я имею в виду? Абсолютно все, исключая, быть может, лишь определение «человек». Я человек. Отличная характеристика — и довольно исчерпывающая. Но если вы скажете: «Я преуспевающий человек», это будет в высшей степени абсурдно. Успех не является частью «я». Успех приходит и уходит; сегодня вы преуспеваете, а завтра можете оказаться на задворках жизни. Успех — это не «я». Вы ошибаетесь и тогда, когда говорите, что были преуспевающим человеком раньше. Вы блуждали в темноте. И отождествляли себя с успехом. Вы заблуждаетесь, говоря: «Я неудачник, я юрист, я бизнесмен». Сами знаете, что получается, если отождествить себя с чем-то из вышеназванного. Вы привязываетесь ко всем этим вещам и начинаете бояться их потерять — а ведь именно в этом причина всех человеческих страданий. Вот что я имел в виду, когда говорил: если вы страдаете, значит, вы спите. Хотите назову верный признак того, что вы спите? Пожалуйста: мучения, которые вы испытываете. Если вы страдаете, значит, вы находитесь очень далеко от истины. Страдания даются человеку для того, чтобы он наконец прозрел, чтобы понял, что в его жизни есть какая-то фальшь. Сходную роль выполняет в организме физическая боль: она указывает нам на очаг болезни или травмы. Человек страдает тогда и только тогда, когда его представления не соответствуют действительности, когда фальшь внутри него диссонирует с истиной.

> Что мешает человеку быть счастливым

> То, что я сейчас скажу, может показаться вам слегка напыщенным, но это чистая правда. Мои слова могут перевернуть всю вашу жизнь. Если вы уловите мою мысль, вы постигнете тайну пробуждения. Вы будете счастливы всю жизнь. И никогда не вспомните, что такое отчаяние. Ничто больше не сможет причинить вам боль. Ничто. Представьте, что вы выплёскиваете вверх ведро чёрной краски: воздух всё равно остаётся чистым. Закрасить воздух невозможно. Вам тоже ничего не грозит, что бы ни случилось. Что бы ни произошло, вы останетесь спокойным. Есть люди, которые сумели стать теми, кого я называю людьми. Людьми, а не глупыми марионетками, дёргающимися в разные стороны и живущими под диктовку обстоятельств и окружающих. Вы называете это ранимостью? Ха! Я называю таких людей марионетками. Вы хотите быть марионеткой? Кто-то нажимает кнопку — вы расстраиваетесь; вам такое нравится? Но ведь сто́ит перестать отождествлять себя с ярлыками, и почти все ваши печали отойдут в прошлое.

> Позже мы поговорим о страхе смерти или болезни; обычно же человек боится за свою карьеру. Мелкий коммерсант пятидесяти пяти лет сидит в баре за кружкой пива и говорит: «Вы только посмотри́те на моих одноклассников! Они же добились успеха». Идиот! Что он называет успехом? Они добились того, что их имена попали на газетные страницы. Вы называете это успехом? Один возглавляет корпорацию; другой стал председателем суда, третий — ещё кем-то. Мартышки, да и только.

> Кто решил, что всё это и есть успех? Наше дурацкое общество! Больше всего его заботит вопрос о том, как остаться больным и никогда не выздоравливать! Чем раньше вы это поймёте, тем будет лучше для вас. Все люди больны. Все чокнутые, все сумасшедшие. Вы гордитесь, что стали самым главным в сумасшедшем доме. Возглавить корпорацию не значит преуспеть в жизни. Преуспеть — значит проснуться. Когда вы проснётесь, вам не нужно будет ни перед кем извиняться, ни перед кем оправдываться, вам не будет никакого дела до того, что́ о вас говорят или думают другие. Никаких печалей; вы счастливы. Вот что я называю успехом. Престижная работа, известность и слава ничего общего с успехом и счастьем не имеют — абсолютно ничего! Это совершенно бесполезные вещи. Вот перечень забот обычного человека: что подумают о нём его дети, что подумают о нём его соседи, что подумает о нём его жена. Надо найти способ прославиться. Общество и традиционная культура денно и нощно вколачивают это в наши головы. Человек преуспел! Преуспел в чём?! В том, что сам себя одурачил. Ведь все свои силы он потратил на то, что на самом деле и гроша ломаного не стоило. Он смущён и перепуган; он такая же марионетка, как и все остальные. Как напыщенно играет он свою роль! Как расстраивается, если заметит у себя на рубашке пятно! Вы называете это успехом? А как боится, что его не переизберут на второй срок! Вы называете это успехом? Да он просто марионетка — жалкий и несчастный человек. Он не радуется жизни. Он постоянно напряжён и раздражён. На ваш взгляд, это и есть главное свойство человека? Знаете ли вы, что всё это происходит с людьми по одной простой причине: они отождествили себя со всевозможными ярлыками. Своё «я» они отождествили с деньгами, работой, с полученной специальностью. В этом и заключается их ошибка.

> Вы знаете, как отреагировал один юрист, когда водопроводчик вручил ему счёт? «Ого, за два часа — двести долларов? Я столько не зарабатываю, даже будучи юристом», — сказал он. «Я тоже, когда был юристом, столько не зарабатывал», — ответил водопроводчик. Можно быть водопроводчиком, юристом, бизнесменом, священником — это никак не отразится на вашем «я». Это не отразится на вас. Если завтра я сменю профессию, это будет равнозначно простому переодеванию. Меня это вообще никак не заденет. Разве вы — это ваша одежда? Или ваше имя? Ваша профессия? Не отождествляйте себя ни с чем — всё на свете очень недолговечно.

> Когда вы поймёте это, никакие нападки больше не затронут вас — равно как не затронут лесть и похвала. Когда человек говорит: «Ты <классный парень>», — что он имеет в виду? Конечно, меня, а не моё «я». «Я» не может быть <классным> или <никудышным>. «Я» не может преуспевать или терпеть неудачи. «Я» не может быть ни одним из ярлыков. Всё это преходяще, всё обусловлено принятыми в обществе нормами. Всё — результат полученной вами ранее психологической обработки. Очень многое зависит от настроения вашего случайного собеседника. Эти ярлыки не имеют ничего общего с вашим «я». То, что мы называем собой, может быть глупым, эгоистичным, инфантильным — может быть законченным болваном. И когда вы заявляете, что я глупец, ничего нового вы мне не сообщаете. Чего можно ждать от запрограммированного извне субъекта? Я уже давно не питаю на свой счёт никаких иллюзий! Но зачем же отождествлять себя с дураком? Глупенькие! Речь идёт обо мне, а не о моем «я».

> Вы хотите быть счастливым? У бесконечного счастья не может быть причины. У подлинного счастья не может быть причины. Вы не в силах сделать меня счастливым. Вы не есть моё счастье. Спроси́те у проснувшегося человека: «Почему ты счастлив?» В ответ вы услышите: «А почему бы мне не быть счастливым?»

> Счастье — наше естественное состояние. Счастье — естественное состояние маленьких детей; они счастливы до тех пор, пока их не осквернит и не заразит тупость человеческого общества и вековых традиций. Чтобы стать счастливым, делать ничего не нужно: счастья невозможно добиться. Знаете, почему? Потому что оно уже есть у нас. Как можно добиться того, чем обладаешь? Но тогда почему люди не чувствуют себя счастливыми? Потому что сначала они должны отказаться от своих иллюзий. Чтобы стать счастливым, ничего не надо приобретать — нужно отказаться. Жизнь проста и восхитительна. Тяжёлой её делают наши иллюзии, амбиции, желания, наша ненасытная алчность. Знаете, в чём корень всех этих зол? В отождествлении себя со всевозможными ярлыками!