> Неприязнь к окружающим

> Участник одного из моих семинаров поделился своим опытом: «Со мной приключилось нечто удивительное. Однажды — надо сказать, что в тот момент я находился в довольно натянутых отношениях с тремя коллегами по работе, — я пошёл в кино. После сеанса я решил, что обязательно должен посмотреть на себя со стороны — словно я в зале и одновременно на экране. Часа два я вслушивался в свои ощущения, думал о том, как я не люблю тех троих. «Я ненавижу их, — говорил я себе. — Господи Иисусе, что же делать?» Прошло ещё немного времени, и я заплакал. Я понял, что Иисус умер именно за таких людей и они ничего не могли с собой поделать. В тот же день, переговорив с ними, я объяснил, что меня мучило, — они меня поняли. Я перестал сердиться, перестал их ненавидеть».

> Если кто-то вам неприятен, значит, вы живёте в иллюзорном мире и в чём-то очень глубоко заблуждаетесь. Вы не видите мир таким, каким он есть. Что-то внутри вас должно измениться. Но что мы в большинстве случаев делаем, когда кто-то нам не нравится? «Он сам виноват. Она сама напросилась. Ей следует изменить своё поведение». Да нет же! С миром как раз всё в порядке. Если кому-то и следует измениться, то только вам.

> Возьмём другой пример. Когда собирается персонал какого-либо учреждения, кто-то обязательно бросит реплику: «У кого это испортились продукты?» И тут раздаётся её голос — голос прирождённого диетврача... Она отождествила себя с едой. Она словно бы говорит: «Кто критикует мою еду, критикует меня. Я уязвлена до глубины души». Однако «я» не может быть уязвлено; «задето» может быть лишь то, что мы называем «собой».

> Но представьте, что вы оказались свидетелем вопиющей несправедливости, свидетелем чего-то ужасного и безобразного. Разве желание вмешаться в происходящее и исправить случившееся не будет в этой ситуации совершенно естественным? На ваших глазах избивают ребёнка. Как быть? Надеюсь, вы не подумали, что я ратую за полное невмешательство. Я хочу сказать лишь то, что отсутствие негативных эмоций намного повысит эффективность ваших действий. Гнев же ослепит вас. «Я» будет заменено «собой», и это полностью обесценит ваш поступок. Вам придётся решать не одну проблему, а две. Многие ошибочно полагают, что если человек не возмутится и не разозлится, он ничего не сможет сделать. Это заблуждение!

> Оставаясь спокойным, вы можете действовать эффективно. И становитесь очень восприимчивым к окружающей вас действительности. В противном случае ваша чуткость не выдержит натиска того, что можно назвать вашей запрограммированной извне сущностью: вы настолько отождествите ваше «я» с «собой», что в нём станет слишком много «вашего», из-за чего вы потеряете способность к отстранённому и непредвзятому взгляду на мир. Бросаясь в самую гущу событий, очень важно сохранять беспристрастность. Негативные эмоции этому препятствуют.

> Что же за страсть толкает нас к активному сопротивлению объективному злу? Чем бы она ни была, за ней стои́т не противодействие, а действие.

> Мы часто сомневаемся в том, что между теми или иными явлениями и нашим отождествлением себя с ними существует временной зазор. Представьте, что ваш друг при смерти. Вы хо́дите грустный, и ваше настроение представляется вам в данной ситуации вполне уместным и оправданным. Но что стои́т за этой грустью — жалость к самому себе? Что вас печалит? Поразмыслите об этом. Возможно, мои слова покажутся кому-то ужасными, но, как уже было сказано, я пришёл из иного мира. Ваша грусть объясняется личной утратой, верно? Вам просто жаль «себя» и тех, кому умирающий мог доставить радость. Последнее означает, что вам жаль людей, которые наслаждаются жалостью к себе. Ведь если не себя они жалеют, то кого же? Мы не испытываем никаких мук из-за того, чем никогда не пытались завладеть. Если я о чём-то сожалею, значит, моё счастье находится в прямой или косвенной зависимости от этого человека или предмета. Все мы настолько привыкли к противоположной точке зрения, что мои слова кажутся вам ересью. Я угадал?

> Зависимость

> Об этом говорили жившие ранее учителя-мистики. Что до меня, то я не отрицаю, что наша запрограммированная извне сущность — мы называем её собой — иногда способна возвращаться в обычные рамки; этого требует от неё пройдённый человеком курс воспитания. Но тут возникает вопрос; можно ли жить в полном одиночестве, когда ни от кого не зависишь?

> Мы все зависим друг от друга, не так ли? Мы зависим от продавца мяса, от пекаря, от мастера, изготавливающего подсвечники. Взаимозависимость — это прекрасно! Именно по этому принципу устроено общество. Все обязанности распределяются между членами социума, что даёт возможность каждому из нас жить в достатке и благополучии, жить полной жизнью — по крайней мере, мы надеемся на такие выгоды. Но что означает психологическая, или эмоциональная, зависимость? А то, что необходимым условием счастья становится зависимость от другого человека.

> Подумайте об этом. Вы поймёте, что следующим шагом, предпринимаемым вами осознанно или неосознанно, обязательно будет предъявление вашему возлюбленному требования сделать вас счастливым. На следующей стадии у вас появится страх: страх потерять партнёра, страх быть отвергнутым; вы станете следить друг за другом. Настоящая любовь не знает страха; там, где есть любовь, нет места требованиям, ожиданиям и зависимости. Я не требую, чтобы ты сделала меня счастливым; моё счастье от тебя не зависит. Если ты покинешь меня, я не буду себя жалеть. Мне сказочно приятно быть с тобой, но я не навязываюсь. Я наслаждаюсь твоим обществом, но не вцепляюсь в тебя мёртвой хваткой. Мне открылось, что наивысшее наслаждение доставляешь мне не ты, а что-то большее, чем мы оба: звучащая в твоём присутствии симфония. Я продолжаю слышать её даже после того, как ты уходишь. В присутствии другого человека звучит иная симфония, не менее завораживающая. Музыка льётся и тогда, когда я остаюсь один. У моего оркестра огромный репертуар, и музыканты играют без устали.

> Вот что значит проснуться. Но это проясняет также и причину нашего гипнотического сна, сна зомби. Вероятно, мои слова ужаснут вас, но о какой любви может идти речь, если вы вцепились в меня намертво и не собираетесь отпускать никогда? Если вы попросту не даёте мне жить? О какой любви может идти речь, если ваше счастье зависит от меня? Это противоречит всем священным писаниям, всем религиям, всем древним мистическим учениям. «Как можно было столько лет заблуждаться? — спрашиваю я себя вновь и вновь. — Как я мог быть таким слепым?» Обнаружив в священном писании все эти извечные истины, мы недоумеваем: может, автор — сумасшедший? Но через какое-то время нам начинает казаться, что с ума сошли мы сами. <"Пока ты не возненавидишь своего отца и матери, братьев и сестёр, пока не откажишься от всего, что имешь, и не оставишь этого, ты не может быть моим учеником".> Вы должны отрешиться от всего. Понятно, что речь идёт не о физическом отречении, совершить которое было бы нетрудно. Когда вы распрощаетесь со своими иллюзиями и наконец-то сможете посмотреть в глаза действительности, вы никогда больше — можете мне поверить — никогда больше не будете одиноки. Одиночество не лечится пребыванием в компании приятелей. Одиночество излечивается соприкосновением с миром действительности. О, об этом я могу говорить бесконечно. Соприкосновение с действительностью, отход от иллюзорных представлений, приобщение к настоящему. Это понятие не имеет имени. Постичь его можно, лишь отбросив всё наносное и ненастоящее. А узнать, что такое одиночество, можно, лишь освободившись от зависимости, отпустив человека, которого держал мёртвой хваткой. Но сначала нужно захотеть этого. Иначе приблизиться к желаемому результату невозможно.

> Подумайте о вашем одиночестве. Разве может оно растаять от того только, что вы находитесь среди людей? Компания просто развлечёт вас на некоторое время. Но пустота внутри останется, ведь так? А что вы делаете, когда эта пустота подступает к са́мому сердцу? Вы удираете от неё, включаете телевизор, радио, хватаетесь за книгу, ищете человеческого общества, стремитесь развлечься и отвлечься. Все так делают. И в наше время это стало серьёзным бизнесом: огромная индустрия работает на то, чтобы развлекать людей и отвлекать их от одиночества.

> <Как случается счастье>

> Придите домой к самому себе. Изучите себя. Я ведь не зря говорил, что самонаблюдение — невероятно приятная и совершенно необычная вещь. Пройдёт какое-то время, И вам уже не нужно будет прилагать никаких усилий: когда ваши иллюзии рассеются, вам начнёт открываться то, что невозможно описать словами. Люди называют это счастьем. Всё в вашей жизни изменится, и вы пристраститесь к бодрствованию.

> Однажды к учителю пришёл его ученик и сказал: «Прошу вас, молвите слово истины, скажите, что мне пригодится <на жизненном пути>». Учитель молча — это был его день молчания — черкнул на листке бумаги «осознание». «И всё? — воскликнул ученик. — Не могли бы вы немного дополнить ваш ответ?» Учитель опять взял в руки блокнот и написал: «Осознание, осознание, осознание». «Хорошо, но что это значит?» — спросил ученик. «Осознание, осознание, осознание! Осознание значит осознание».

> Это значит самонаблюдение. Показать вам, как это делается, не сможет никто — ведь это значило бы запрограммировать ваш мозг путём обучения чужой технике. Понаблюдайте за собой. Когда вы с кем-то беседуете, вы осознаёте эту беседу или отождествляете себя с ней? Когда вы гневаетесь, осознаёте ли вы свой гнев или просто отождествляете себя с ним? А раньше, на досуге, анализировали ли вы накопленный вами опыт, пытались ли как-то осмыслить его? Каковы его истоки? Что он дал вам? Я не знаю, как можно достичь осознания иначе. Вы просто меняете то, что понимаете. Вещи, оставшиеся непонятыми и неосознанными, попросту вытесняются из вашего сознания. Их вы не меняете. Но то, что становится доступно пониманию, можно изменить.

> Меня часто спрашивают: процесс осознания развивается у человека постепенно или это что-то вроде порыва ветра? Некоторым счастливцам удаётся достичь осознания мгновенно. Они вдруг начинают всё понимать. Другие же идут к осознанию медленно и постепенно. Такие люди не сразу начинают видеть вещи такими, какие они есть. Иллюзии, одна за другой, рассеиваются, игра воображения прекращается, и они мало-помалу открывают для себя реальный мир. Общего правила здесь нет. Широко известна притча о льве, напавшем на овечью отару, и к немалому удивлению обнаружившему среди овец другого льва. Этот лев попал к овцам ещё маленьким котёнком и был подобен своим воспитателям-овцам во всём: так же как они, он блеял и всех боялся. Лев-охотник направился прямо к своему странному сородичу; когда лев-овца увидел перед собой настоящего льва, он задрожал как осиновый лист. «Что ты делаешь среди этих овечек?» — спросил настоящий лев. «Я сам овца», — ответил лев-овца. «Ну уж нет, ты не овца», — возразил лев. — Пойдём со мной». Лев привёл его к небольшому озерцу и сказал: «Посмотри на себя». И когда лев-овца увидел своё отражение, он грозно зарычал и в ту же секунду полностью преобразился. От прежнего льва-овцы не осталось и следа.

> Если вам повезёт, если боги будут к вам милостивы, если свыше на вас снизойдёт благодать (здесь можно употребить любой теологический термин), вы внезапно поймёте, кто вы такой, что́ есть ваше я, и уже никогда не будете прежним. Ничто больше не причинит вам страданий, и никто больше не доставит вам никаких мучений.

> Никто и ничто не сможет внушить вам страх. Разве это не удивительно? У вас будет королевская жизнь. Ведь именно так живут принцы крови. Не суетясь о том, как протолкнуть в газету свою фотографию или заработать кучу денег. Всё это чепуха. Вы никого не боитесь, поскольку согласны быть никем. Успехи и неудачи для вас — пустой звук. Слава и позор ничего для вас не значат! Вы и сами вполне можете свалять дурака — это тоже не будет значить ровным счётом ничего. Разве не великолепную картину я нарисовал! Некоторые достигают этого результата очень медленно, шаг за шагом преодолевая путь самоосознания, длящийся долгие месяцы и годы. Но могу вас обнадёжить: я пока не встретил человека, который потратил бы какое-то время на осознание и в течение нескольких первых недель с начала эксперимента не отметил бы в себе никаких изменений. Качественно изменяется сама жизнь человека — и ему больше не нужно принимать мои слова на веру, он сам всё прекрасно видит. Люди меняются. Они иначе реагируют на мир. В их поступках наблюдается меньше противодействия, зато больше действия. Они начинают замечать то, на что раньше никогда не обращали внимания.

> Человек просто оживает, он чувствует огромный прилив энергии. Может показаться, что отсутствие желаний делает его живым трупом. На самом же деле отсутствие желаний снимает с вас лишнее напряжение. Вы избавляетесь от страха быть отвергнутым, избавляетесь от навязчивой идеи добиться успеха и становитесь самим собой. Становитесь настоящим. И тормоза больше не мешают вам двигаться. Вот что происходит на самом деле.

> Великий китайский мудрец однажды сказал (я постарался выучить это великолепное изречение наизусть): «Если лучник стреляет просто так, не ради награды, он спокойно использует все свои способности. Если он хочет выиграть медную пряжку, он уже заметно тревожится. Когда же лучник знает, что в случае удачи ему вручат золотой приз, он становится слепым, вместо одной мишени видит две и вообще сходит с ума. Его мастерство остаётся прежним, но мысль о награде мешает ему сосредоточиться». Он волнуется! Его мысли заняты не стрельбой, а победой. Стремление победить лишает лучника силы. Разве большинство из нас — не такие лучники? Если вы не ставите перед собой никаких целей, вы полностью реализуете ваши способности, свободно распоряжаетесь своей энергией, вы естественны, вы не волнуетесь о том, победите вы или проиграете — вам это абсолютно безразлично.

> Теперь вам открыта человеческая жизнь. Ведь именно это и есть жизнь. Она приходит к человеку через осознание. Осознание поможет вам понять, что почести и слава — вздор, ерунда. Не более чем принятые в обществе условности. Поэтому пророки и учителя-мистики нимало не заботились о них. Хвале и хуле они не придавали никакого значения. Они жили в ином мире, в мире проснувшихся. И успехи, и неудачи они встречали одинаково равнодушно. Ко всему они подходили с позиции: я дурак и ты дурак, так в чём же дело?

> Кто-то когда-то сказал, что вовсе не интеллектуальные свершения и не чудеса физической ловкости труднее всего даются человеку. Самое трудное — это, во-первых, ответить любовью на ненависть; во-вторых, принять неприемлемое; и, в-третьих, признать свои ошибки. Но если вы не отождествляете своё «я» с собой, всё это покажется вам легче лёгкого. Ведь вы запросто можете сказать, например, такое: я ошибся! И если ты знаешь меня лучше, чем знаю себя я сам, ты знаешь и то, что ошибаюсь я очень часто. Чего можно ждать от дурака? Но если я не отождествляю моё «я» с этими гранями себя, вы не сможете меня обидеть. На первых порах старые условности ещё будут давать о себе знать и вы будете сердиться и огорчаться. Вы будете плакать, будете убиваться и всё такое. До того, как я обрёл знание, я часто расстраивался; теперь я обрёл знание, и всё равно расстраиваюсь. Но между вами прежним и нынешним всё-таки есть разница: теперь вы не идентифицируете себя с вашими эмоциями. Знаете ли вы, как много это значит?

> Вы стано́витесь в сторонке, смо́трите на свою тревогу и не отождествляете себя с ней. Вы не пытаетесь прогнать её восвояси; вы готовы продолжать ваш путь до конца. Если вы не догадываетесь, что это значит, то вам есть на что надеяться. Как же быть с тревогой? Она есть, но она не беспокоит вас. Как странно! Вы встревожены, но не обеспокоены.

> Парадокс? Вы стремитесь приблизить это облако, поскольку чем больше вы с ним боретесь, тем мощнее оно становится. Вам нравится наблюдать, как оно проплывает мимо. Тревога не мешает вам быть счастливым. Потрясающе, не правда ли? Даже переживая депрессию, вы ощущаете себя счастливым. Ваши представления о счастье уже не иллюзорны. Вам казалось, что счастье непременно сопровождается душевным смятением и нервным трепетом? Но ведь именно смятение и трепет приводят человека к депрессии. Никто не говорил вам этого? Даже когда вы трепещете от счастья, вы подготавливаете почву для очередного приступа отчаяния. За приятным возбуждением стои́т тревога: как бы сделать так, чтобы счастье никогда не кончалось? Это не счастье, это навязчивая идея.

> Интересно, сколько беспристрастных людей читает мою книгу? Наверное, единицы — если моя аудитория состоит из обычных представителей человеческого рода. Не смотри́те свысока на алкоголиков и наркоманов: быть может, вы так же зависимы, как они. Когда я впервые увидел этот мир, я ужаснулся. Я понял, что обитать в нём — значит жить одному, не имея за спиной тихой гавани; жить свободно самому и даровать свободу другим; любить не одного человека, а всех людей: любовь способна на это. Она одинаково греет и добрых, и злых; проливается дождём на святых и грешников.

> Если бы розы обладали даром речи, разве могли бы они сказать такое: мы будем источать аромат только для хороших людей; если нас понюхает плохой человек, мы утаим от него наш аромат? Могла бы лампа заявить, что она светит только благородным людям, а негодяям не светит? А дерево могло бы сообщить, что отныне оно не будет давать тень злобным странникам? Все эти образы помогают понять, что такое любовь.

> Всё это время она была здесь, яркой звездой блистала со страниц Писания. Но мы не желаем замечать её, ведь мы по уши увязли в давным-давно сложившемся понимании любви — вся наша лирика пропитана этими представлениями. Но то, что мы называем любовью, на самом деле вовсе не любовь, а что-то противоположное ей: желание, контроль, чувство собственности. Манипулирование, страх, тревога — всё что угодно, только не любовь. Нам говорили, что счастье — это прежде всего внутреннее спокойствие, душевный комфорт. Это не так, но мы очень умело ставим своё счастье в зависимость от разных событий — как внутренних, так и внешних. Мы говорим: я отказываюсь быть счастливым, пока не избавлюсь от этого невроза. У меня есть хорошая новость: вы можете быть счастливы прямо сейчас — невроз не помешает. Разве это не  учшая из новостей? Только одной причиной можно объяснить, почему в настоящий момент вы не испытываете того, что в Индии называется ананда (блаженством, счастьем): ваши мысли заняты тем, чего у вас нет. Иначе вы были бы счастливы. Вы сосредоточены на том, чего у вас нет. Однако уже сейчас вы можете блаженствовать — для этого у вас есть всё. Обращаясь к простым людям, к голодным и обездоленным, Иисус взывал к их здравому смыслу. Иисус принёс добрую весть: всё это ваше, берите его! Но разве кто-нибудь услышал его? Нет, все предпочли спать.

> <Насилие коренится в страхе>

> Говорят, весь мир — не что иное, как олицетворение Бога и страха; любовь и страх — единственное, что есть в мире. Страх — единственное зло на земле; любовь — единственно доброе начало. У любви много имён: счастье, свобода, мир, радость, Бог... Название не имеет значения. И нет на земле такого зла, в основе которого не лежал бы страх. Такого зла нет.

> Невежество и страх, <невежество, вызывнное> страхом, — вот корень вселенского зла, корень насилия. Если человек не скло́нен к насилию, если он не способен причинить боль другому существу, это значит, что чувство страха ему неведомо. Вы злитесь только тогда, когда чего-то боитесь. Вспомните, когда вы последний раз вышли из себя, и поищите кроющийся за вашим гневом страх. Что боялись вы потерять? Что вам так не хотелось отдавать? Вот причина вашего гнева. Вызовите из глубин памяти образ злого человека — возможно, вы даже боитесь этого человека. Видите, как он напуган? Он действительно перепуган. Она действительно боится — иначе она не была бы такой злюкой. Вот и выходит, что во всём мире есть только две вещи — любовь и страх.

> Позже мы ещё вернёмся к любви и страху — пока же я оставлю этот тезис как есть, не стану анализировать его, не стану раскладывать его на составляющие, вновь и вновь возвращаясь к исходной точке. Так будет проще понять то, что я хотел сказать. С первого или со второго раза, но это заденет вас за живое. Если же нет, быть может, кто-то другой не пройдёт мимо. Я поднимаю тут разные вопросы, но все они связаны общей идеей. Эту идею можно назвать осознанием, любовью, духовностью, свободой, пробуждением — как угодно. Всё это, в действительности, одно и то же.

> Осознание и соприкосновение с действительностью

> Наблюдать за внутренним и внешним миром, воспринимать события отстраненно, не смешиваться с ними, не комментировать и не оценивать их, не пытаться ничего изменить, только наблюдать. Если вы сможете просто наблюдать, вы увидите, что внутри вас происходит процесс дезинтеграции. Св. Тереза Авильская говорила, что на закате жизни на неё снизошла божественная благодать. Конечно, она обозначает это другим словом, но главное состоит в том, что она перестала отождествлять своё «я» с собой.

> Рак обнаружили у кого-то другого — это он мучится, не я. Если бы я любил и мог чувствовать сострадание, я, может быть, помог бы больному. Если экзамен должны сдавать вы, то я к нему никакого отношения не имею. Я ко всему могу относиться философски: знаете, чем больше вы будете волноваться, тем хуже вам будет. Почему бы вам не отложить зубрёжку и не сделать перерыв? Но если экзамен сдаю я, то ситуация меняется, не так ли? Причина та же — я отождествил моё «я» с собой — со своей семьёй, страной, собственностью, телом — с собой. А что было бы, если бы Бог не дал мне всего этого? Тогда мне и де́ла не было до всего вышеназванного, я не отождествлял бы себя с ним. Вот что значит утратить себя, отказаться от себя, <умереть для> себя.

См. также:
∙ Томас Мёртон. Корень войны — страх
∙ протоиерей Вячеслав Рубский. Смена мотивации праведности