Мне все труднее
было эмоционально отзываться на Танино состояние. Она приходила
в класс с улыбкой и молилась благодарными словами.
Я же, боясь нарушить ее равновесие, выдавливала из себя
слова согласия, но наедине с Богом все сильнее роптала.
И вот однажды, назойливо посылая в небеса все те же
упреки и разочарования, я услышала такую Мысль:
— А где в Библии написано, что именно этого с Божьими детьми не случится?
— Но это же страдания не за веру! — возразила я.
— А где написано, что скорби будут только за веру? — звучала Мысль.
— Если всем — одинаково, то чем тогда отличаются дети Божьи? — недоумевала я.
— Может, не ограждением от скорбей, а реакцией на них? — спросила Мысль.
От неожиданности
я остановилась. На улице было пусто и темно,
не с кем было поделиться потрясающим открытием. Оно оказалось
слишком большим, чтобы, придя домой, сразу уснуть. В памяти
возникало то улыбающееся лицо Тани, то ее благодарность
Богу, то молитва о спасении души преступника,
то ее самобичевание; но не вспомнилось
ни одного момента ропота на Бога или жажды мести обидчику.
Я не видела в ней ни фальши, ни насилия над
собой. Ее молитвы и утешение были такими естественными, как
будто иначе быть не могло.
И тут я начала
понимать, что в течение последних двух месяцев Господь позволил
мне собственными глазами наблюдать за Его могущественной
и кропотливой работой в душе Тани. Это Он утешал ее,
заживлял глубокую рану, дарил благородные чувства и мысли,
ограждал от зла.
Еще я обнаружила, что Господь
серьезно работал и со мной. Это Он освобождал меня
от мысли от привилегированности верующих. Это
Он объяснял мне, что Его дети вынуждены разделить людей
на проклятой Земле. Но Своим детям Он гарантирует
и дает неземные силы и неземное восприятие этой судьбы —
Свои силы и Свое восприятие. В том-то и разница.
«Так
вот чем отличаются надеющиеся на Господа — осенило
меня, — не ограждением, а перенесением! Теперь мне будет
что сказать Тане.»
Неожиданно утром она сама позвонила мне
по телефону. От первых же звуков ее голоса
у меня внутри что-то екнуло. Она просила срочно приехать
на работу.
— Ты беременна? — спросила я, боясь услышать ответ.
— Да. Два месяца. Это точно. — ответила она упавшим голосом.