Мальчик очень любил животных; умилялся слепым котятам, подбирал и выхаживал выпавших из гнезда птенцов, кормил молоком щенков. Однажды на кухне дома, где жил мальчик, заметили следы мышки и – о, ужас! – поставили губительную мышеловку: эту пошлую пародию на гильотину. Ганс пожаловался родителям на бессердечие кухонного Конвента, но глупые родители отправили мальчика спать. Какой, однако, сон, когда мышеловка… Рано утром Ганс пробрался на место предполагаемой казни, обнаружил, что два хвостатых бандита попали в плен и, разумеется, спас мышек, выпустив их на свободу. Эту рождественскую сказку в духе яснополянского дедушки Мазая Г.Крюгер-Вельф рассказывает нам в монографии 1922 года, посвященной жизни и творчеству одного из самых извращенных писателей всё повидавшего века – Ганса Гейнца Эверса. Более всего умиляет точное число освобожденных мышей. Можно ведь было преувеличить, кто проверит… Нет. Мышей было две.
У меня нет ни малейших сомнений в вящей правдивости этой истории. Произведения самого Эверса кишат случаями слезоточивой любви. Конечно, он был очень нежным и трепетным мальчиком. Но Крюгер-Вельф, отчаянный апологет Эверса, умалчивает о другой стороне вещей. О том, что хваленая немецкая сентиментальность почти всегда таит на обороте сугубую жестокость. Тут дело, понятно, не именно в национальных особенностях (хотя именно у немцев эти черты обострены), а в вещах более общих: слезливость очень часто оборачивается жестокостью, утонченная чувственность – извращенной чувственностью, нежность – насилием.
Эверс в своем творчестве не просто «проявляет» означенную закономерность, он сознательно ее обостряет, на грубом, резком контрасте он переламывает бытие так, что самое светлое и невинное начинает соседствовать с наиболее отвратительным и тошнотворным.
Коротенький рассказ «В стране фей»: пароход Гамбург-Американской линии стоит в гавани Порт-о-Пренс (это Гаити), а милая шестилетняя девочка, белокурый ангел по позванию Голубой Бантик, любимица всего корабля, тянет экипаж и пассажиров на берег – показать чудное место, которое она только что обнаружила, место, где обитают прекрасные сказочные существа.
«… Там лежали нищие.
- О, мама, погляди только на того, который в чешуе. Ну, разве он не красив?
Девочка показала на негра. у которого всё тело было обезображено отвратительным разъедающим лишаем. Он был зелено-желтого цвета, и засохшие струпья в самом деле покрывали его кожу треугольными чешуйками.
- А тот, вон там! Капитан, посмотри! О, как весело смотреть на него! У него голова, как у буйвола, а меховая шапка приросла у него к голове.
Голубой Бантик постукал зонтиком по голове громадного негра… Негр страдал жестокой слоновой болезнью, и его голова распухла, как чудовищная тыква. Его волосы, густые, как шерсть, были всклокочены и свешивались со всех сторон, словно толстые длинные тряпки».
В обширном романе «Альрауне», одном из самых известных произведений Эверса, героиня – прелестная девочка, девушка, женщина – в отличие от маленького Ганса мучит напропалую птичек и прочих рыбок, а позже превращает в воплощенное зло едва ли не всё, к чему прикасается ее рука.
В рассказе «Белая девушка»… Впрочем, список примеров может быть очень длинным. Это важная особенность творчества Эверса: из рассказа в рассказ, из романа в роман он в разных комбинациях воспроизводит одну и ту же группу тем и мотивов. И особенно важно в этой важной особенности то, что она вполне навязчива… Когда мальчик, выпускавший мышек из мышеловки, вырастает и пишет о том, как нежная девочка издевается над животными, трудно не заметить здесь ослиные уши комплекса.
