Международный форум защиты прав трудящихся (International Labor Rights Forum) наградил премией Labor Rights Defenders Awards-2016 узбекских правозащитников Елену Урлаеву, Дмитрия Тихонова и Уктама Пардаева - «за их лидерство, храбрость и преданность работе по изменению государственной системы принудительного труда в хлопковом секторе Узбекистана».

Елена Урлаева, Дмитрий Тихонов, Уктам Пардаев

Кроме узбекских правозащитников, премии удостоены конгрессмен Марси Каптур - за деятельность по искоренению детского труда в сельском хозяйстве и защиту прав работников в глобальных торговых соглашениях, и Международная ассоциация машинистов и аэрокосмических работников - за глубокую приверженность справедливости для всех трудящихся.

Церемония вручения премии пройдет 12 мая 2016 года в Вашингтоне (США).

Напомним, Елена Урлаева - лидер Правозащитного альянса Узбекистана (ПАУ), живет в Ташкенте, уже 16 лет открыто защищает права и интересы жителей страны: регулярно выезжает на поля, чтобы запечатлеть факты незаконного использования труда взрослых и детей, устраивает пикеты в поддержку несправедливо осужденных и с требованиями соблюдения конституционных прав и свобод, участвует в мирных акциях с намеком на оппозиционность, откликается на просьбы местных жителей о той или иной помощи. Власти Узбекистана всеми силами пытаются заставить Урлаеву замолчать. Регулярные угрозы, оскорбления, задержания, избиения, приговоры, штрафы, отправка в психиатрическую больницу, - все это стало частью жизни правозащитницы. Но она продолжает выступать в поддержку тех, чьи права нарушаются.

Дмитрий Тихонов – журналист из города Ангрена Ташкентской области, с 2008 года занимается защитой прав человека, специализируется на проблеме детского и принудительного труда в Узбекистане, в связи с чем многократно задерживался милицией. Именно благодаря Тихонову стало известно о принудительной отправке врачей, медиков и граждан других профессий в Букинский район Ташкентской области, где реализуется сельскохозяйственный проект, финансируемый Всемирным банком, у которого есть принципиальное условие – что в зоне действия проектов, которые он финансирует, не должно быть принудительного труда. В марте 2015 года Тихонов публично выступил против уничтожения в городе Ангрене обелиска Великой Отечественной войны «Ангренцам, погибшим в боях за независимость нашей Родины», а также собирал подписи за его восстановление. После разрушения обелиска Тихонова стали преследовать за «национализм»; в апреле на него напали хулиганы, в сентябре избили милиционеры, в октябре сгорел его дом, в декабре суд оштрафовал за хулиганство по сфабрикованному делу, после чего Тихонов покинул Узбекистан.

Уктам Пардаев - председатель Джизакского отделения Независимой организации прав человека Узбекистана, один из немногих оставшихся в этой стране правозащитников, открыто защищающих граждан от произвола чиновников и силовиков. Он не раз задерживался сотрудниками правоохранительных органов. К примеру, в сентябре 2012 года во время хлопковой кампании, в ходе которой узбекские правозащитники стараются документировать факты принудительного труда взрослых и детей, он был взят под стражу и приговорен к 15 суткам ареста. В конце декабря 2015 года Уктаму Пардаеву, арестованному месяцем ранее, предъявили обвинение по трём статьям Уголовного кодекса Узбекистана - за оскорбление, мошенничество и получение взятки – в рамках сфабрикованного против правозащитника уголовного дела. Прокурор просил приговорить его к заключению на срок в 7 лет и 8 месяцев, но 11 января 2016 года Пардаев был освобождён в зале суда по амнистии, объявленной в связи с днём Конституции республики.

«Вчера четверо сотрудников следственного изолятора №1 Бишкека против воли самого Камалова, применяя насилие, принудительно сбрили ему бороду», - говорит в интервью «Фергане» адвокат имама Хусанбай Салиев.

По словам защитника, как только он получил информацию об этом, то сразу обратился с заявлением в Национальный центр Кыргызстана по предупреждению пыток.

«Сегодня сотрудники этого центра планируют посетить СИЗО №1, где сидит Рашод Камалов. Из общественного наблюдательного совета ГСИН его тоже вчера посещали. Мы намерены обратиться по этому поводу к специальному докладчику ООН», - добавил адвокат Рашода Камалова.

Напомним, в середине февраля этого года Ассоциация «Права человека в Центральной Азии», базирующаяся во Франции, распространила сообщение, что в Кыргызстане всем заключенным принудительно бреют бороды.

«Всем, кто отказывается выполнять новое требование, насильственно сбривают бороду и волосы на голове. Многих в наказание помещают в штрафной изолятор и лишают свидания с родными и продовольственных передач. Такие дисциплинарные меры касаются всех заключенных — независимо от вероисповедания и длины бороды», - сообщали правозащитники.

Следует отметить, что в связи с подчас тяжелой санитарной обстановкой в следственных изоляторах и тюрьмах бритье бороды и стрижка головы осужденным логически объясняется гигиеническими требованиями. С другой стороны, ношение бороды для мусульманина не является строго обязательным.

Как говорится на веб-сайте Umma.Ru, ссылающемся на Коран и хадисы (предания о Пророке), «обязательным (фард) это категорически не является. Одно из проявлений неграмотности, присущей немалому числу людей, — возведение желательного (мустахаб, сунна, сунна муаккяда) до уровня обязательного (фард) и вместе с тем пренебрежение последним в самых разных областях повседневной жизни».

Вместе с тем, сегодня в странах постсоветской Центральной Азии борода прежде всего ассоциируется с радикальным исламом, экстремизмом и «ваххабизмом». Такое представление во многом продиктовано пропагандой властей и часто мелькающим в СМИ образом «бородача-исламиста».

«У нас Гюльчехру все знали. Женщина была странная, мягко говоря. Этому есть объяснение — у нее ведь диагноз «шизофрения». Она давно стояла на учете в психоневрологическом диспансере, справка у нее соответствующая была… Странные вещи с ней происходили именно по весне. Как только дело к весне близилось, родители старались уложить ее в психиатрическую клинику… Как только она последний раз вышла из стационара, тут же уехала в Москву. Спокойно устроилась там на работу», - сказал участковый в интервью изданию. Он предположил, что в России Бобокулова утаила от медкомиссии свой диагноз.

Представитель узбекской диаспоры в Санкт-Петербурге высказал мнение, что Бобокулову подтолкнули к преступлению другие лица. «Мы сразу поняли, что-то здесь не так. Во-первых, одежда, в которой она вышла на улицу, — немного несуразная, так не одеваются наши верующие женщины, хиджаб был завязан неправильно, такое ощущение, что на нее натянули что было. Судя по всему, вряд ли Бобокулова часто молилась и была в курсе традиционной одежды мусульманок. Во-вторых, она не могла убить ребенка из-за банальной ссоры с мужем… Наша версия трагедии следующая — скорее всего, кому-то понадобилось это показательное жестокое выступление, и с помощью этой женщины, которая, как выяснилось, и так была немного не в себе, исполнить план оказалось легче простого. Ее могли накачать тем же спайсом и запрограммировать на те действия, которые она совершила. Есть такие наркотики, которые достаточно подсыпать в чай, чтобы надолго снесло «крышу». А остальное дело техники. Если в доме установлены камеры наблюдения, можно проследить, не приходил ли кто-то в квартиру, где она жила», - сказал представитель диаспоры.

Аналогичной версии придерживается и следствие. Как сказал сегодня представитель Следственного комитета на заседании Пресненского суда Москвы, Гюльчехра Бобокулова жестоко убила ребенка после подстрекательств неких людей, которые сейчас разыскиваются, пишет РИА Новости. Суд избрал в отношении Бобокуловой меру пресечения в виде содержания под стражей сроком до 29 апреля, сообщает ТАСС. Сама женщина заявила, что не возражает против своего ареста.

Следствие намерено выяснить, есть ли в крови женщины психотропные вещества либо наркотические средства. Кроме того, подозреваемую отправят на стационарную комплексную психолого-психиатрическую экспертизу. Осмотревший Бобокулову психиатр пришел к выводу, что в момент совершения убийства она находилась в состоянии острого психического расстройства, передает НТВ.

Напомним, 29 февраля уроженка Узбекистана Гюльчехра Бобокулова, работавшая няней в семье, убила свою подопечную – четырехлетнюю Настю, после чего подожгла квартиру. Она не попыталась скрыться, а, напротив, с отрезанной головой девочки вышла к станции метро «Октябрьское поле». Размахивая своей страшной ношей, женщина расхаживала возле метро, крича, что она террористка. При задержании Бобокулова не оказала сопротивления.

Чудовищное преступление, совершенное в Москве няней-мигранткой, всколыхнуло ту часть российского общества, которое еще способно узнавать новости где-то, кроме центрального телевидения. Спровоцирует ли убийство ребенка, совершенное неадекватной женщиной из Узбекистана, острую волну ксенофобии и антимигрантских выступлений? Почему введение визового режима со странами Центральной Азии, о котором снова заговорили националисты, не приведет к решению проблем, а только породит новые? На вопросы «Ферганы» ответил Сергей Абашин - доктор исторических наук, именной профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, антрополог, специалист по миграции и Средней Азии.

- Как отразится данное событие на общественных настроениях в Москве?

- Как исследователь, я против таких обобщающих понятий, как «общественные настроения» и «общественное мнение». Они подразумевают, что существует некая солидарная для подавляющего большинства россиян-москвичей точка зрения. В действительности мы видим большое индивидуальное разнообразие оценок, от полного отсутствия интереса к какой-то теме до радикально-идеологического восприятия всего происходящего. Плюс мы видим разницу между публичными оценками, которые формируются часто под воздействием информационной среды, и практическим здравым смыслом, которого люди придерживаются в повседневной жизни.

Возвращаясь к этому трагическому случаю, мы, конечно, уже видим и некоторую неизбежную информационную волну негатива в отношении «мигрантов-азиатов-мусульман», и активизацию идеологических активистов, которые начинают использовать эту тему для мобилизации своих сторонников и политической борьбы. Всё это уже приводит к повышению ксенофобского фона, который и без того в России и Москве сохраняется на достаточно высоком уровне, пусть с некоторыми спадами и подъёмами.

Однако я не думаю, что у этой ситуации есть потенциал какого-то экстремального развития, поскольку, во-первых, осторожную позицию заняла, как мы видим, власть, которая обладает основными ресурсами формирования «нормативной» оценки, во-вторых, в самих событиях виден во многом бытовой, с психическими отклонениями, характер, что отчасти блокирует прямой ксенофобский эффект. В конечном итоге то, как долго проживёт эта тема и какие будут последствия, – зависит от того, как быстро сменится информационная повестка и насколько политики разных направлений захотят, посчитают выгодным для себя раскручивать дальше вопрос «мигрантов-азиатов-мусульман». В любом случае этот трагический случай уже добавился к имеющимся отрицательным стереотипам и убеждениям, а преодолевать их всегда сложнее, чем создавать.

- Какие доводы можно противопоставить националистам, уже оседлавшим тему? и как вразумить простого обывателя, который, вероятно, станет теперь бояться всех узбечек поголовно?

- Все доводы уже давно и много раз сформулированы. Нельзя переносить вину или психические отклонения отдельных людей на какие-то большие группы («мигранты-азиаты-мусульмане»), которые в подавляющей своей массе не нарушают никаких законов, работают, кормят свои семьи и сами иногда становятся жертвами уголовников, радикалов и психически нездоровых граждан. Более того, среди приезжих можно встретить тех, кто способен вести себя героически, как это было недавно, когда гражданин Кыргызстана помог спасти женщину в метро.

Сергей Абашин

В конце концов, многие трудности, которые возникают в связи с миграцией, не являются специфическими только для миграции, а относятся вообще к состоянию государства, культуры, права в целом. Не решив этих общих проблем, невозможно решить более частные. В том же случае с «кровавой няней» встаёт, например, вопрос, почему в стране нет специальной социальной службы, которая помогала бы ухаживать за детьми-инвалидами, почему родители такого ребёнка вынуждены искать няню на теневом рынке, а не в частных фирмах или в государственных структурах социальной помощи – может быть, именно это должно быть ключевой темой?

Все эти проблемы обсуждаются специалистами, и им понятно, что требуется долгая, последовательная, многоплановая, рутинная, профессиональная работа. Но, увы, невозможно такими аргументами доказать что-либо националистам и вообще людям фанатичного склада ума, преследующим в подобного рода полемике совсем другие цели. Увы, мы живём в эпоху глубоких кризисов, может быть, даже накануне катастрофы или каких-то глобальных сломов, когда приходится хотя бы сохранять какие-то оставшиеся очаги разумности и выдержанности в надежде, что это всё-таки будет востребовано.

- Почему российское общество так живо обсуждает преступления иностранцев и будто не замечает своих насильников и убийц?

- Обсуждает, опять же, не общество, мы слышим, скорее, голоса журналистов и разного рода идеологических активистов, которые обращают внимание «общества», т.е. обывателя и потребителя информации, на какие-то специальные случаи, на которые почему-либо им выгодно обратить внимание. Причём тут может быть необязательно только политическая корысть, но и сугубо, даже не знаю, как точнее назвать, «продюсерская»: тему «мигрантов-азиатов-мусульман» сегодня, на фоне мировых новостей об Афганистане, Сирии, Кёльне, легче продвигать на рынке информационных услуг, а «кровавая няня-мигрантка», зарезавшая малолетнего ребёнка, - более продаваемый сюжет, чем, например, погибший в больнице по халатности разных государственных служб такой же малолетний ребёнок-мигрант или погибший ребёнок, выброшенный из окна пьяными российскими согражданами. Хотя в обоих сюжетах есть и дети, и преступники, и насущные проблемы нашей жизни, но господствующие стереотипы и штампы предопределяют во многом наши выборочные реакции. Нужны усилия, чтобы эти стереотипы преодолеть, а непрофессиональный журналист или политик-популист предпочитает идти по самому лёгкому, протоптанному пути.

- Но центральные телеканалы не пошли по этому «легкому пути» и вообще проигнорировали эту тему. Как вы это прокомментируете?

- Это очевидным образом политическое решение. В этот раз власть решила, судя по всему, не использовать самое мощное своё информационное оружие, центральные новостные каналы, для негативного раскручивания темы «миграции-азиат-мусульман». Это не означает, что тема исчезла из информационного поля, но её было решено направить в более узкие информационные сегменты. Почему? Возможно, чтобы антимиграционная риторика в отношении проблемы беженцев в Европе выглядела более убедительной, чтобы подчеркнуть контраст между «их» неспособностью решать проблемы и «нашей» способностью решать их. Возможно, власть думает, что вынесение миграционной темы в главную политическую повестку в настоящий момент невыгодно, так как перед выборами скорее будет «работать» на оппонентов.

В этой связи, правда, я хочу уточнить свою позицию. Справедливая критика двойных стандартов в подаче информации и некоторой цензуры на освещение происходящих в стране происшествий не означает, что вместо замалчивания теперь надо на каждом углу кричать о «кровавой няне-мигрантке». Моя позиция состоит в том, что свобода от цензуры и двойных стандартов заключается не в предоставлении права на ксенофобскую истерику (это одинаково касается и случая в Москве, и случая «изнасилованной беженцами девочки в Берлине»), а в профессиональном, с привлечением здравомыслящих специалистов и экспертов, обсуждении всех – социальных, культурологических, психологических – аспектов проблемы. По сравнению с таким подходом цензура – это тоже лёгкий путь, но с несколько иной, уже политической, мотивацией.

- Прозвучала версия о том, что ее муж нашел молодую жену. Значит, корни ее возможного психиатрического помешательства лежат все же в области социальной? Насколько тут виноваты миграционные процессы?

- Я хочу сказать, что произошедшую трагедию надо обсуждать, в первую очередь, как некую универсальную трагедию и проблему. Всё то же самое случается и будет случаться далеко не только с «мигрантами-азиатами-мусульманами». Поэтому здесь нужно поднимать общие вопросы, что человека толкает на ужасные преступления и можно ли как-то если не убрать полностью, то хотя бы снизить риски совершения таких преступлений, как предотвратить те или иные несчастные случаи, как распознать и что делать, когда у человека происходит какой-то психопатический или радикально-идейный сдвиг в мозгах.

Все эти сдвиги мы наблюдаем в мире и в России сплошь и рядом вовсе не у одних лишь мигрантов. Фактор миграции здесь не основной, а побочный. Да, в условиях миграции человек может испытывать дополнительные стрессы. Из интервью с теми женщинами-мигрантками из Средней Азии, которые работают нянями в России, я хорошо знаю, насколько болезненно они переживают разрыв со своей семьёй и своими собственными детьми, какой сложной для них является смена статуса и образа жизни. Да, миграционная политика в России такова, что она усугубляет эти стрессы, не даёт многим людям полноценно включиться в российскую жизнь, иногда искусственно сохраняет за «мигрантами» стигматизированный статус ненормальности и чуждости. Это не означает, что все мигранты находятся в зоне риска, подавляющее большинство из них как раз наоборот, как показывают исследования, способны, находят возможности так или иначе справиться с этими стрессами. Но кто-то, тем не менее, таких испытаний не выдерживает, срывается или заболевает, иногда совершенно выпадает из жизни, замыкается. Ещё раз повторю: всё то же самое может происходить и происходит с россиянами и вообще с жителями всех стран по многим другим социальным и политическим причинам – кризисам, войнам и прочим, чем полна наша жизнь, но при этом случай мигрантов всё равно требует отдельного внимания и отдельной политики, специального набора мер, чтобы здесь снижать возможность увеличения негативных последствий.