В числе нескольких десятков живописных картин, обнаруженных в захваченном узбекским активистом Сафаром Бекжаном особняке Гульнары Каримовой в Женеве, - жемчужина современного узбекского изобразительного искусства «Анор» («Гранат»), принадлежащая кисти покойного художника Льва Резникова, сообщает веб-сайт «Озодлик» (узбекская служба Радио «Свобода»).

Жилой дом в Женеве, принадлежащий старшей дочери президента Узбекистана. Активист и политик Сафар Бекжан держит в руках картину «Гранат», 26 декабря 2013 года.

Сын художника, Игорь Резник, ныне проживающий в Израиле, выразил беспокойство по поводу судьбы картины кисти своего отца.

- Мой отец очень гордился тем, что Музей Искусств Узбекистана купил его картину «Анор» в 1990 году. Мы были уверены в том, что музей хранит эту картину в своей сокровищнице. Я очень огорчился, увидев эту картину в заброшенном особняке в Женеве. Если отец продал эту картину музею, как она оказалась в особняке в Женеве? Я, как правонаследник творчества моего отца, намерен призвать к ответственности виновных лиц. Государственный Музей официально отвечает за эту картину. Если им картина не нужна, то пусть вернут ее мне, иначе я подам в суд, - сказал Игорь Резник в беседе с корреспондентом «Озодлик».

Лев Резников (1928-2003). Фото с веб-сайта Art-blog.uz.

Картины художника, похороненного в Ташкенте в 2003 году, хранятся в Московской Государственной Третьяковской галерее, в коллекции «Искусство Народов Востока». «Полотно «Гранат» - очень хорошая картина, - считает авторитетный исследователь современного искусства Узбекистана из Канады Борис Чухович. - Ясны ассоциации с тем, что происходило в стране в этот период (1990 год - разрываемый на части кровавый гранат)...».

Следует отметить, что слухи о пропаже знаменитых картин из музеев Узбекистана ходили неоднократно и ранее. Кто именно занимается трафиком музейных ценностей, какие картины пропали и в какие страны они вывезены — пока доподлинно неизвестно. Почву для хищений картин из государственных коллекций создает и отсутствие полных электронных каталогов музейных хранилищ.

Редакция узбекской службы Радио «Свобода» намерена провести собственное расследование по поводу хищений из музеев Узбекистана. Сама Гульнара Каримова, в настоящее время находящаяся в Ташкенте и активно публикующаяся в Твиттере, пока никак не отреагировала на факт обнаружения знаменитой картины в ее доме. Впрочем, активисты под предводительством Сафара Бекжана, обнаружившие работу, вторглись в жилище «узбекской принцессы» незаконно. Пока неизвестно, к каким последствиям для имущества, находящегося внутри здания, это может привести.

Международное информационное агентство «Фергана»

Граждане Узбекистана, желающие совершить туристические поездки в другие страны, должны подписать в турфирме заявление о том, что не будут просить политического убежища в стране пребывания.

Как рассказал «Фергане» сотрудник одной из узбекских турфирм, такое указание было спущено «сверху» в свете борьбы с торговлей людьми.

Потенциальный турист должен заявить, что он не подвергается в Узбекистане ни политическому, ни религиозному преследованию. Если же, находясь в чужой стране, он все-таки обратится с просьбой о предоставлении убежища, то на родине ему будет грозить уголовная ответственность. Какое конкретно предусмотрено наказание и в соответствии с каким законом, представитель турфирмы не смог ответить, сославшись на закон «О противодействии торговле людьми».

Фрагмент заявления

Кроме того, турист должен пообещать, что за границей он не будет заниматься ни наркобизнесом, ни проституцией, а также не будет разговаривать с незнакомыми людьми.

На вопрос, как же соблюсти последнее требование в чужой стране, где абсолютно все люди тебе не знакомы, представитель турагентства смешался и сказал, что не надо разговаривать с теми, кто будет предлагать работу.

В рамках вышеназванного закона в Узбекистане принят «Национальный план действий по повышению эффективности борьбы с торговлей людьми». Создана Республиканская межведомственная комиссия во главе с генеральным прокурором Р.Кадыровым, в нее вошли сотрудники органов прокуратуры, МВД, СНБ, Узбектуризма, Комитета женщин и ряда других государственных учреждений.

Помимо выявления криминальных элементов и групп, организующих трафик людей с целью вовлечения их в рабские отношения, эта комиссия должна проводить разъяснительную работу среди населения и «предоставлять информационно-консультационную и правовую помощь гражданам Республики Узбекистан, которые выезжают за границу для трудоустройства, оздоровления, отдыха и в других целях».

Однако вся «информационно-консультационная помощь» компетентных органов сводится к ужесточению правил получения выездной визы для женщин до 35 лет, которые должны представлять письменные и нотариально заверенные разрешения от их родителей или мужей на выезд за рубеж и проходить собеседование с начальником районного отдела УВВиОГ (управления въезда, выезда и оформления гражданства) МВД.

С недавних пор органы милиции и махаллинских (квартальных) комитетов стали требовать, чтобы граждане добровольно отчитывались перед ними о своих зарубежных поездках, а в некоторых районах Ташкента даже были случаи, когда районные поликлиники требовали от путешественников пройти медосмотр «на предмет выявления эпидемий», сообщают источники «Ферганы» в Узбекистане.

Международное информационное агентство «Фергана»

Компания Demis Group, занимающаяся информационным бизнесом в сети, считает, что показать реальную картину могут масштабные социологические опросы населения, проведенные в интернете и с помощью анкетирования. С этим мнением согласны в GYODER (турецкой Ассоциации партнеров инвестирования в недвижимость). По данным Ассоциации, примерно 65% всех турков не желают жить в одном районе с иностранными гражданами. Ряд строительных компаний уже начали предпринимать соответствующие меры, позволяя зарубежным инвесторам приобретать не более 5-10% от всего числа квартир на территории отдельных жилых комплексов. Подобные действия призваны минимизировать отток потенциальных турецких клиентов.

Меньшая часть населения страны, напротив, выступает за поощрение приобретения квартир и домов жителями ближнего и дальнего зарубежья. Одно из исследований показало, что всего 27% покупателей из опрошенных 5 тысяч не имели никаких проблем в процессе приобретения недвижимости на территории Турции.

После того как на территории Турции были отменены ограничения для иностранцев, желающих приобрести местную недвижимость, за короткое время в стране значительно выросло количество инвесторов из других стран. Эксперты свидетельствуют, что далеко не все местные жители довольны отменой ранее действовавших запретов.

Компания Demis Group, занимающаяся информационным бизнесом в сети, считает, что показать реальную картину могут масштабные социологические опросы населения, проведенные в интернете и с помощью анкетирования. С этим мнением согласны в GYODER (турецкой Ассоциации партнеров инвестирования в недвижимость). По данным Ассоциации, примерно 65% всех турков не желают жить в одном районе с иностранными гражданами. Ряд строительных компаний уже начали предпринимать соответствующие меры, позволяя зарубежным инвесторам приобретать не более 5-10% от всего числа квартир на территории отдельных жилых комплексов. Подобные действия призваны минимизировать отток потенциальных турецких клиентов.

Меньшая часть населения страны, напротив, выступает за поощрение приобретения квартир и домов жителями ближнего и дальнего зарубежья. Одно из исследований показало, что всего 27% покупателей из опрошенных 5 тысяч не имели никаких проблем в процессе приобретения недвижимости на территории Турции.

Фото © Тимур Карпов/Фергана.Ру. Больше фото — в Галерее «Ферганы»

Каждый гражданин Узбекистана опутан шелком с ног до головы, и здесь узбеки впереди планеты всей. И путы эти могут удлиниться – чуть ли не вдвое.

В Узбекистане впервые начали «повторную заготовку» коконов шелкопряда, доказав, что местный климат позволяет перенять передовую практику ведущих шелководческих стран – такова новость, которую этой осенью раструбили узбекские СМИ.

Ну да, будут выращивать гусениц шелкопряда не только весной, но и осенью. Новость вроде бы скучная, имеющая самое отдаленное отношение к повседневной жизни, и даже привычные нотки гордости за Великий Шелковый Путь в официальных сообщениях не слышны.

Но для десятков тысяч узбекских фермеров эта новость знаменует продолжение – и удвоение – их весеннего рабства, в которое вовлечены также их дети. Это рабство, назовем его «шелковым», остается почти неизвестным окружающему миру, потому что рабство хлопковое превышает его длительностью, масштабами и количеством гневных газетных публикаций о нем.

Тем не менее, масштабы шелкового рабства вполне сопоставимы с хлопковым.

Фото © Тимур Карпов/Фергана.Ру. Больше фото — в Галерее «Ферганы»

45 тысяч фермерских хозяйств вырастили и сдали государству 25.4 тысяч тонн коконов тутового шелкопряда, - отчитались узбекские СМИ в конце октября две тысячи тринадцатого. По данным же института шелководства в Ташкенте, шелководство обеспечивает работой до 2 миллионов человек в Узбекистане. Цифра же в 25 тысяч тонн составляет половину ежегодного производства коконов на всей территории СССР в советские годы.

С начала 2000-х годов Узбекистан вышел в мировые лидеры по производству шелка на душу населения, производя почти килограмм коконов шелкопряда на каждого гражданина в год, а по количеству выращенных коконов стоит сегодня на третьем месте после Китая и Индии.

Но рекорды эти дают мало поводов для гордости: для того, чтобы заставить селян и их детей денно и нощно вкалывать, выполняя спущенный сверху план по заготовке коконов, власти угрожают им штрафами, изъятием арендованной земли или отказом в кредитовании. Вот как это выглядит весной в Ферганской долине.

Фото © Тимур Карпов/Фергана.Ру. Больше фото — в Галерее «Ферганы»

Каждый май с тех пор, как ей исполнилось восемь лет, кокандская школьница Дилором Нишанова незаконно способствует превращению тысяч прожорливых личинок шелкопряда в мохнатые, снежно-белые коконы, которые когда-то дали имя ее родному городу.

Незаконно — потому что буква узбекского закона запрещает детский труд, а правительство президента Каримова упорно отрицает обвинения правозащитников в повсеместном привлечении детей к сельхозработам. Использование детского труда в хлопководстве подробно описано и жестко раскритиковано, и западные компании вроде американской торговой сети Wallmart уже запретили узбекский хлопок в своих супермаркетах.

Но труд миллионов узбекских детей в шелководстве оказывается вне поля зрения международных правозащитных групп и политиков ввиду его краткости и совпадения с другими сельхозработами. И пусть доходы от шелководства несравнимы с миллиардом долларов, которые узбекское правительство выручает от экспорта хлопка, шелк также обогащает государственную монополию — но отнюдь не фермеров, его производящих.

Для 14-летней Дилором каждый май приносит неизбежный уход за червями, пропущенные уроки и копеечную оплату, которую ее родители могут получить с задержкой в месяцы и даже годы.

Фото © Тимур Карпов/Фергана.Ру. Больше фото — в Галерее «Ферганы»

Отец Дилором, двух ее сестер и братишки — Адхам Нишанов, 47-летний фермер с потемневшей на весеннем солнце кожей, заскорузлыми пальцами и добрейшей улыбкой, обнажающей неполный рот — арендует четыре гектара желтого суглинка недалеко от Коканда. В начале мая, говорит Адхам, на государственном гренажном заводе ему выдали две 30-граммовых коробочки с греной — яйцами шелкопряда, которые он и его дети должны превратить в 100 килограммов коконов и сдать государству по цене чуть выше доллара за килограмм.

А превращения эти — почти сказочные. За четыре недели гусеница размером с маковое зернышко увеличивается в несколько тысяч раз — представьте грудного младенца, который перерастает слона меньше, чем за месяц. И, как любые дети, гусеницы нуждаются в постоянном внимании. «Они как новорожденные», — говорит Дилором, кареглазая и смуглая, с платком на тугих черных косах, одетая в поношенное длинное платье и старые галоши.

На рассвете она уже помогла отцу нарубить веток тутовника — утренние листья самые сочные — и притащила несколько связок в «червоводню» — некрашеный глинобитный амбар возле дома. Там, в постоянной темноте и влажности, тысячи мучнисто-белых гусениц, покрытых крохотными рожками на спинках, с почти прозрачными желудками, в которых виднеется зелень только что пережеванных листьев, медленно ползают по кучам обглоданных веток тутовника, уложенных на железные решётки и остовы старых кроватей.

Фото © Тимур Карпов/Фергана.Ру. Больше фото — в Галерее «Ферганы»

Bambyx mori, тутовый шелкопряд — одно из двух одомашненных человеком насекомых, неспособное, в отличие от пчел, выжить без человека. За несколько тысяч лет, прошедших с тех пор как мифическая китайская императрица впервые размотала упавший в чайную чашку кокон и увидела крепкую, блестящую нить, шелкопряд утратил способность питаться и размножаться самостоятельно. В природе есть несколько видов дикого шелкопряда, включая даже дубового, но их нить грубее, толще и легче на разрыв, чем у шелкопряда тутового.

Чувствительные к свету, шуму и сквозняку, беззащитные и полуслепые гусеницы живут только в помещениях, где поддерживается постоянная влажность, тепло и темнота. Там они вгрызаются в листья со звуком, похожим на стук капель дальнего дождя по крыше. Они едят семь раз в день и умирают, если еда запаздывает хотя бы на час.

Пол червоводни Нишановых покрыт лиственной крошкой, выделениями гусениц и сброшенными шкурками. Некоторые гибнут во время линьки, и тогда Дилором и ее сестры немедленно удаляют их почерневшие трупики во избежание инфекций, которые могут выкосить весь выводок меньше, чем за день.

После нескольких линек гусеница цепляется к веточке и вьет кокон, выделяя из гланд богатую белком слюну, которая на воздухе твердеет и превращается в один-два километра вощеной шелковой нити. Совершив за несколько суток несколько сотен тысяч 8-образных движений, гусеница пеленает себя в кокон, из которого через неделю вырвется бабочкой. Но при этом драгоценная нить разорвется, и поэтому для абсолютного большинства личинок кокон становится саваном — и причиной смерти.

Следуя примеру той самой китайской императрицы, перед размоткой коконы кипятят в казанах, чтобы убить личинок и вытопить обволакивающий нить воск. Немногих оставленных на выводок бабочек спаривают на гренажных заводах, где их яйца хранятся в 30-граммовых коробочках до следующей весны. В конце апреля их начинают облучать ультразвуком, провоцируя рост личинок, и потом раздают дехканам.

Неудивительно, что те считают «шелковый урожай» тяжелой барщиной. «Мы страдаем 25 дней, с четырех утра до полуночи», — говорит Умурзак Каюмов, 52-летний фермер из кишлака под Наманганом, чьи дети и внуки помогают ему выращивать от 100 до 200 килограмм коконов — в зависимости от разнарядки из хокимията.

Потому что для узбекских фермеров и их детей шелководство открывает ежегодный цикл подневольного труда, направляемого прихотями Минсельхоза и районных властей. Детский труд в шелководстве существует и за пределами Узбекистана — например, в некоторых районах Индии — но только в Узбекистане вся индустрия шелководства целиком и полностью зависит от принудительного труда и чиновных распоряжений.

Чиновники эти факты отрицают наотрез. «Дети у нас не работают, только взрослые», — говорят в отделе шелководства Министерства сельского хозяйства. Там признают, тем не менее, то, что местные власти предписывают квоты на выращивание коконов в зависимости от количества арендуемой фермером земли. «Все зависит от размера участка», — говорят чиновники. — «Если у фермера 50 или 60 гектаров, ему надо вырастить от двух до трех тонн коконов».

Жизнь шелководов в этой части Средней Азии отнюдь не всегда была так плоха. Коканд находится в Ферганской долине, древней колыбели Великого шелкового пути. Китайцы времен династии Хань присылали сюда военные экспедиции, чтобы завладеть «небесными» конями, которые помогли им сокрушить неуловимые армии гуннов. Война сменилась торговлей, и княжества Ферганской долины стали пунктом назначения первого китайского каравана с шелком, направленного на запад в 121 году до н.э.

С этого каравана и начался легендарный торговый маршрут, но китайцы долго хранили тайну производства шелка. И только несколько сотен лет спустя китайская принцесса, помолвленная с местным князьком, спрятала грену шелкопряда в тряпках своего приданого. Благодаря ей Фергана стала одним из первых регионов за пределами Китая, где началось шелководство — а его новый центр назвался потом Кокандом, Куконом, коконом.

Ткань продавалась за золото, порой по весовому соотношению 1:1. Доходность была сравнима с современной торговлей наркотиками или оружием, а цена и смена маршрутов шелковой торговли служили причиной войн, политических волнений и экономических кризисов от Кореи и Кашгара до Крыма и Константинополя.

Фото © Тимур Карпов/Фергана.Ру. Больше фото — в Галерее «Ферганы»

Войны тюрок с Ираном за право продажи шелка подкосили силы последнего и расчистили дорогу неизвестным дотоле арабам, которые к 750 году захватили сердцевину Великого шелкового пути – и тщательно оберегали торговлю, следуя заветам пророка, тоже бывшего купцом. Точно так же монголы заботились о сохранности караванов и успехе торговли на территориях, которые они завоевали пятьсот лет спустя.

Однако открытие морских торговых путей, проложенных испанцами и португальцами, обескровило Великий шелковый путь, а промышленная революция в Европе и вовсе его добила. После начала шелководства в Европе или близлежащих к ней странах, а также после изобретения в конце девятнадцатого века искусственных волокон вроде вискозы или нейлона всемирный спрос на шелк упал в разы, а с изобретением текстильных станков без работы остались миллионы ткачей.

К тому времени Коканд был столицей отсталого государства с ханом-мракобесом и упадочной экономикой, в которой шелководство играло далеко не главную роль. Но для завоевавшей Коканд России важен был собственный источник все еще драгоценной материи, и развитию шелководства новые власти придавали большое значение. Школа шелководства была открыта в Ташкенте в 1873 году — всего через восемь лет после завоевания города русскими.

В 1929 году школа была преобразована в Среднеазиатский институт шелководства, в котором работа над выведением новых сортов шелкопряда и тутовника велась на серьезном научном уровне. Когда лысенковские подголоски травили советских генетиков, ташкентский институт оставался одним из немногих мест, где опыты с генетикой продолжались и поощрялись — слишком нужны были советской промышленности парашютные стропы, нить для сшивания ран и собственная шелковая ткань.

Ташкентские генетики вывели, к примеру, породы шелкопряда, у которых самка откладывает исключительно яйца гусениц мужского пола — самых ценных с точки зрения длины и качества нити. Работали они и над новыми сортами тутовника с более сочными листьями. В итоге, в СССР выращивалось до 50 тыс. тонн коконов шелкопряда в год — это был третий показатель в мире после Китая и Японии.

Фото © Тимур Карпов/Фергана.Ру. Больше фото — в Галерее «Ферганы»

Труд шелковода оплачивался соответственно — даже в самом Ташкенте, где до землетрясения 1966 года среди кварталов частных домов свободно росли десятки тысяч тутовых деревьев, небогатые семьи брали по несколько коробочек с греной. В колхозах же выращивание коконов было важным денежным подспорьем. «За греной выстраивались в очередь, дрались даже», — говорит фермер Каюмов.

В начале третьего тысячелетия шелк все еще остается ценным материалом, который ассоциируется с роскошью и стилем, а также используется в медицине и военном деле. В 2005 году Узбекистан заработал 57 миллионов долларов на экспорте шелка — согласно последним доступным данным ООН.

В 2013 году Минсельхоз сообщил, что «шелковый урожай» превысил 25 тысяч 400 тонн — то есть достиг половины всего советского урожая шелка. Это составляет всего лишь 5 процентов от мирового производства — капля в море по сравнению с почти 300 тысячами тонн, которые ежегодно производит Китай. Но китайское население более чем в сорок раз больше узбекского, и родина шелка уже давно превратилась в крупнейшего ее экспортера.

Узбекское правительство относит шелк к разряду «стратегических» продуктов, чей экспорт — наряду с хлопком, золотом, природным газом, каракулем и охотничьими соколами — остается в исключительной монополии государства.

Пусть советские колхозы в Узбекистане официально распущены, но сельскохозяйственные угодья никогда не были приватизированы. Поэтому узбекский фермер живет в постоянном страхе административного или уголовного наказания — и даже тюремного заключения — за невыполнение плана по выращиванию хлопка, пшеницы или коконов.

При этом узбекские методы шелководства все больше отстают от мировых. Промышленно развитые страны вроде Южной Кореи или Японии уже давно перешли к выращиванию небольших кустов тутовника, чьи листья можно собирать комбайнами. Узбеки же по-прежнему предпочитают тутовые деревья, которые скрюченными карликами обступают сельские дороги и поля.

Японцы и корейцы выводят гусениц на протяжении многих месяцев, тогда как в Узбекистане отсутствуют специализированные шелководческие фермы, и «шелковый урожай» до этой осени собирался только в мае.

Фото © Тимур Карпов/Фергана.Ру. Больше фото — в Галерее «Ферганы»

А май в узбекских школах — месяц выпускных экзаменов. Учителя закрывают глаза на отсутствие или плохую подготовку детей на уроках — попробуйте с утра нарубить тутовых ветвей, задать корму скотине, пройтись по огороду, помочь родителями на прополке хлопка и при этом успеть на урок с готовым домашним заданием. Особенно в самые напряженные последние дни перед завивкой кокона, потому что выросшие гусеницы едят почти беспрерывно.

Порой даже в школах дети не могут избежать шелководства. В некоторых школах гусениц выращивают на уроках труда, говорят правозащитники. И поскольку сельский узбек по воле государства опять обращен в крепостного, его неуспевающие в школе дети обрекаются на такую же участь.

Ночь перед очередным экзаменом Дилором проводит не за учебниками, а за перебором шелкового урожая. Вместе с сестрами и мамой она сидит на потертом ковре в комнате с потрескавшимися саманными стенами под голой лампочкой и картинкой набожных девочек на фоне Каабы. Выхватывая коконы из кучи, похожей на грязный снежный сугроб, они счищают с них выделения червей, крошки листьев и веточки, и бросают белые, сияющие даже в скудном электрическом свете коконы в гулкий эмалированный таз посреди комнаты.

На следующий день мешки с коконами надо будет отнести на приемный пункт — просторный амбар, где соседи Нишановых собираются в очередь перед мелким чиновником, который заправляет весами и списком шелковых данников. Все выращенные в Узбекистане коконы продаются в «Узбек Ипаги», государственную монополию, которой принадлежат шелкомотальные фабрики, гренажные заводы и право распоряжаться вывозом шелка за рубеж.

Часть шелка перерабатывается внутри страны — идет на шарфы и платки с рисунками, напоминающими нефтяные разводы на воде, или на ковры, которые ткут на дому или в небольших мастерских, чтобы потом перепродать иностранным туристам. Но ковры и платки почти никогда не достигают западных магазинов напрямую.

Ряд совместных предприятий перерабатывают шелк, но западные инвестиции тут ограничены, а сами компании предпочитают помалкивать о своей работе. «Узбек ипаги» также экспортирует коконы — по шесть долларов за килограмм. Закупочная цена в этом году составляет 2000 сум (примерно 60 центов). Цена смехотворна низка, и фермеры жалуются, что даже такие ничтожные суммы задерживаются на много месяцев или даже до следующего года.

«Все, что нам остается — хворост на зиму», — говорит фермер Каюмов, показывая на связки тутовых ветвей, сваленные за его домом.

Узнав о новой инициативе правительства по выращиванию шелка дважды в год, он отвечает длинной тирадой, из которой здесь можно привести только слово «мать» в дательном падеже.

А.Аджамов, Фото © Тимур Карпов/Фергана.Ру. Больше снимков — в Галерее «Ферганы» (22 фото)

Международное информационное агентство «Фергана»

Власти Узбекистана продолжают курс на снижение общественной активности и запрет публичных праздников, в том числе новогодних. По всей видимости, в правительстве республики решили, что должны проводиться только те торжественные мероприятия, которые санкционированы властями или строго согласованы с ними.

«30-го декабря вечером, часов в восемь, хотели посидеть в ресторане La Riva, Приехали – закрыто на до 2 января. Едем дальше. Кафе «Бухара» возле парка Бобура тоже мертва. Все кафешки по улице Шота Руставели, которыми утыкана улица, впали в безмолвие, все первые этажи сплошь черные», - рассказывают корреспонденту «Ферганы» жители Ташкента.

«31-го декабря мы работали полный рабочий день, так неожиданно для себя без обеда остались, потому что на Дархане все кафе тоже были закрыты. Впрочем, и 30-го декабря мы половину обеденного перерыва прошастали по нашему кварталу в поисках открытого кафе», - жалуются офисные работники одного из центральных районов узбекской столицы.

Особенно тяжело пришлось приезжим — гостям Узбекистана, в силу обстоятельств оказавшихся в Ташкенте в новогодние дни: пообедать или поужинать в городе в эти дни было практически невозможно.

«На Новый год ко мне приехала дочь с зятем из Канады. После новогодних тостов решили выйти в город погулять. Стыдно было перед гостями - тишина, темнота в эти праздничные дни... Некоторые ходят в новогодних масках или колпаках, но нигде - ни музыки, ни развлечений», - говорит домохозяйка Н.

Как и в предыдущие годы, праздничные мероприятия были отменены во многих школах и детских садах.

«В школах уже давно не проводят общешкольную новогоднюю Ёлку, родители вынуждены организовывать праздник детям в кафе. В некоторых детских садах особо бдительные управляющие запретили утренники. Приказом минвуза запретили студенческие посиделки. Скоро наши дети и внуки забудут слово "праздник". Для них оно станет синонимом выражению "усиление режима " и будет расцвечено лишь зеленой милицейской формой», - горюют ташкентцы.

Международное информационное агентство «Фергана»

На 74-м году жизни скончалась заслуженная артистка Узбекистана, певица из Хорезма Олмахон Хайитова. Об этом сообщает веб-сайт «Озодлик» (узбекская служба Радио «Свобода»).

Обладательница уникального голоса, Олмахон Хайитова родилась в 1940 году в Ханкинском районе Хорезмской области. Она училась у известных узбекских певцов Ў.Саидова и К.Отаниёзова, сообщает источник со ссылкой на Узбекскую Национальную Энциклопедию. В 1958-59 годах Хайитова начала свою трудовую деятельность сначала в театре г. Янгиюля, а с 1959 года была бессменным солистом Государственного фольклорного ансамбля «Лязги» города Ургенча. В 1974 окончила Ташкентский Театрально-художественный Институт. В 1995-2003 годах Хайитова руководила Хорезмским отделением «Ўзбекнаво», а с 2003-го преподавала в Ташкентском Институте Культуры.

В репертуаре Олмахон Хайитовой были народные хорезмские песни и дастаны (эпопеи), а также народные туркменские и азербайджанские песни. Она исполняла их, аккомпанируя себе на таре, что является редкостью для исполнительниц-женщин, отмечает Википедия.

Международное информационное агентство «Фергана»