Кыргызстан: Ошская милиция работает без бронежилетов?
2010-07-06 19:41 Алла Пятибратова, Ош

После апрельских событий этого года о милиции Кыргызстана стали говорить, что она деморализована, что она никого не защищает. Сотрудники правоохранительных органов в тех событиях и сами были пострадавшими, о чем открыто стали говорить не сразу. И вот – новое испытание, еще более страшное и кровавое, и уже не на отдельно взятой городской площади, а растекшееся по улицам и кварталам южных городов и районов. О своем видении событий в Оше рассказывает заместитель начальника УВД города, полковник милиции Памирбек Асанов.

- Памирбек Джумалиевич, почему милиция не смогла ночью с 10 на 11 июня остановить толпу, есть ли у вас в арсенале какие-то средства для ее разгона?

- Никаких спецсредств у нас нет. Резиновые дубинки против такого количества разбушевавшихся людей бессильны. У нас даже бронежилетов нет. Было 30 штук, их выдали нашим сотрудникам, которых посылали 6 апреля в Талас, там толпа бронежилеты у них отобрала. Так что под огнем 11-14 июня мы были без средств индивидуальной защиты.

- А многие думают, что милиция хорошо оснащена, что ее ОБСЕ всем обеспечила…

- Да, в рамках проекта ОБСЕ нашему управлению были переданы рации, но они давно вышли из строя. Рации уже были не новыми, они к нам попали, по-моему, после Косово. Сейчас мы подали заявку в свое ведомство на все необходимое.

- Есть несколько версий, как начинались беспорядки в Оше. Расскажите свою.

- Обстановка нагнеталась постепенно. Было много мелких стычек, начинались они как бытовые, а переходили в межнациональные. Начиная с 20 апреля таких стычек было более ста. Разборки возникали между двумя или несколькими людьми разных национальностей, но на месте происшествия очень быстро оказывались десятки и даже сотни человек. Мы проводили с ними разъяснительную работу. А в конце мая мы задержали Иномжана Абдурасулова, при нем было оружие. Потом, правда, он предъявил разрешение на него, и его отпустили. Так вот, стоило нам его задержать, как буквально через полчаса возле управления уже была его группа поддержки – человек 500-600. Оповещение у них срабатывает четко.

- А что было в ночь с 10 на 11 июня?

- На улице Курманжан датки, недалеко от гостиницы «Алай», есть игровой клуб «24 часа», вот вроде бы там возникла драка между парнями – киргизом и узбеком. Примерно в час ночи мы увидели две красные ракеты, пущенные с разных концов города. Похоже, это был сигнал. Когда наши сотрудники выехали к гостинице, там уже собралась толпа узбеков, думаю, тысяч шесть-семь. Они стали забрасывать милиционеров камнями, а те в ответ начали делать предупредительные выстрелы в воздух. Тогда и начались погромы. Подожгли областную филармонию, пожар удалось погасить, но здание пострадало внутри.

Здание того самого клуба в Оше. Фото сделано после событий

- Подтвердилось ли, что в общежитии были изнасилованы студентки?

- К нам от девушек таких заявлений не поступало.

- Было много жалоб от населения и правозащитников, что зачистка в селе Нариман проводилась слишком жестко…

- Сотрудники нашего управления в ней не участвовали, село Нариман относится к Кара-Сууйскому району, а не к городу. Но могу сказать, что зачистка там и не могла не быть жесткой. Туда на мирные переговоры пошел начальник РОВД, а его убили, и водителя его тоже. Там было много провокаторов, стрелявших во всех подряд, чтобы узбеки думали, что в них стреляют киргизы, и наоборот.

- В вашем управлении тоже есть потери?

- Четыре оперативника и более двадцати участковых получили огнестрельные ранения. А 14 июня, как вы знаете, в районе Черемушек пропали два сотрудника дорожно-патрульной службы. Позже мы нашли их форму, потом задержали двух жителей этого района – отца и сына, подозреваемых в убийстве. Они сознались в содеянном и показали, где закопали убитых – в подвале недостроенного дома там же, в Черемушках.

- Насколько оснащена ваша экспертно-криминалистическая служба? Правда ли, что трупы приходилось возить в багажниках служебных машин?

- В ЭКС работают шесть человек, пятерых откомандировали дополнительно из МВД. Прислали маски и перчатки, а в самые сложные дни – 11-14 июня - их не хватало. Тогда каждый день приходилось делать до десяти выездов в город и собирать на улицах погибших, загружали в специальный прицеп по 5-6 тел и везли в морг. Мешков для трупов у нас нет.

- Сколько заложников освободили ваши сотрудники?

- У нас числилось 50 без вести пропавших, из них на сегодняшний день разыскано 13, из которых 10 человек – живые. Неопознанных трупов – 28.

- Количество погибших может быть намного больше, чем значится официально. В эти цифры, видимо, не входят сгоревшие люди…

- Мы не знаем, сколько людей захоронено во дворах. Считаем тех, кого видели своими глазами. 14 июня, например, в районе Маджиримтал, где в то время еще продолжалась стрельба, мы подобрали шесть обгоревших трупов.

- Узбекское население относится к милиции, скажем так, с опаской. Может быть, проблема в том, что правоохранительные органы у нас – моноэтнические?

- В нашем управлении служат и узбеки, они занимают посты, имеют высокие звания. Еще недавно начальником городского УВД был узбек – Тешебаев. Его сняли после апрельских событий как бакиевского ставленника…

- Узбеки, которые возвращаются в свои дома, обращаются к вам за помощью?

- Обращаются, и не только узбеки. Каждый день сейчас поступает порядка ста заявлений от горожан, в основном, по убийствам, пропавшим без вести и поджогам домов. Пострадавшим в результате поджога, после проверки на местах, выдаем справки. Вот данные на 3 июля: по городу Ош возбуждено 676 уголовных дел. Создана межведомственная следственно-оперативная бригада, куда вошли сотрудники МВД, СНБ, финансовой полиции и прокуратуры. И каждый занят работой по своему направлению: поджогами и уничтожением имущества; насилием в отношении сотрудников правоохранительных органов; неопознанными трупами, без вести пропавшими и т.д.

Алла Пятибратова, Ош. Фото © автора

Российский путешественник Дмитрий Попов: «Я увидел Узбекистан таким, какой он есть»
2010-07-06 21:12 Фергана.Ру

«В моей камере многие сидели за отсутствие документов по второму-третьему разу. Отношение узбеков к таким вещам - философское, хотя они и просили меня, чтобы я рассказал об этом в России. По их словам, во время андижанских событий в городе было расстреляно не менее тысячи человек. Стреляли из пулеметов прямо на улицах, базарах. Трупы вывозили на грузовиках и хоронили в братских могилах. Родственникам не указывали места захоронений, тела погибших близких не выдавали. Так что мне выпала далеко не худшая доля».

© Права на все фотографии принадлежат Дмитрию Попову. Снимки предоставлены «Фергане.Ру» автором

В нашей недавней статье об андижанском спецприемнике для лиц без определенного места жительства, где в действительности содержатся люди, имевшие несчастье оказаться на улице без паспорта, помимо прочего упоминался некий российский путешественник по имени Дима, объездивший Среднюю Азию и Афганистан, а в Андижане задержанный и помещенный в этот самый спецприемник. Вскоре после публикации в редакцию «Ферганы.Ру» пришло письмо, в котором говорилось: «Здравствуйте, я и есть тот самый Дима, о котором упоминалось в вашем повествовании...».

Оказалось, что его зовут Дмитрий Попов, родился он в 1977 в Брянске, в Москве закончил Российскую Академию музыки имени Гнесиных по специальности «кларнет», работает в различных музыкальных коллективах, а еще увлекается историей и путешествиями – помимо Средней Азии объездил многие страны СНГ, побывал в Европе, Турции, Сирии.

Дима Попов подробно поведал нам о своих злоключениях в Андижане и отношениях со сверхбдительными представителями местных спецслужб.

- Мое путешествие по Средней Азии началось в конце июля 2009 года, когда я прилетел на самолете в Алма-Ату, - рассказывает Дмитрий. - Кроме среднеазиатских стран СНГ мне удалось попасть в Афганистан, где я пробыл две недели. На обратном пути через узбекский Термез я заехал в Таджикистан, а оттуда, из Худжанда, направился в Узбекистан, чтобы транзитом пересечь часть Ферганской долины по отрезку Коканд-Андижан-Ош, о чем при въезде была сделана пометка узбекскими пограничниками.

Вечером, в день моего прибытия в Узбекистан, 29 сентября 2009 года, недалеко от андижанского аэропорта, который находится при въезде в город со стороны Коканда, я зашел в чайхану перекусить. За столом сидели пьяные мужики в спортивных костюмах, поедавшие арбузы с дынями. Они поинтересовались, кто я такой, затем попросили показать документы, представившись сотрудниками таможенной службы аэропорта. При этом сами никаких документов долго показывать не хотели. Потом один из них все-таки помахал своей корочкой, и я решил уступить. Они сразу обратили внимание на мою афганскую визу и заявили, что меня необходимо проверить. Посмотрели мою декларацию и, не обращая внимания на просьбы вернуть мне паспорт, увели на территорию аэропорта, где я провел ночь под их надзором. Я сразу же попросил оформить протокол моего задержания, чтобы зафиксировать его причину и время, в чем мне также было отказано.

Дмитрий Попов в Афганистане

Утром у меня забрали фотоаппарат и карту Средней Азии и сказали, что увозят меня для беседы с важными людьми, после чего меня отпустят. В здании Службы Национальной Безопасности (СНБ; бывшее КГБ) меня полдня допрашивали разные люди. Они приходили по двое, по трое, с блокнотиками, и я им много раз пересказывал от начала до конца всю историю моего путешествия. В итоге за день со мной побеседовало человек пятнадцать.

В СНБ мне долго пели песни о моем светлом будущем и о том, что я вот-вот буду освобожден; я писал странный документ, называющийся «Объяснительная», где излагалась информация о месте работы, проживании, возрасте, образовании и прочих деталях моей жизни, а также жизни моих родственников. Постоянно спрашивали, кто является моим спонсором. В беседах с теми «пятнадцатью» главным образом я описывал маршрут своего передвижения. К тому моменту километраж составлял уже не менее 8000 километров. Подробная информация даже о небольших населенных пунктах, лежавших у меня по пути, а также мое знание английского языка подогревали их интерес ко мне и усиливали подозрения в шпионаже.

Дмитрий Попов в Мазари-Шарифе (Афганистан)

У меня сложилось впечатление, что вопросы, которые они мне задавали в разное время об одном и том же, были связаны не столько с неорганизованностью допрашивающих, сколько с целью поймать меня на противоречиях. Помимо прочего они интересовались уровнем жизни людей в разных странах, их религиозностью, настроениями в обществе, спрашивали, что я знаю об андижанских событиях 2005 года. Естественно, им было интересно всё, что касается Афганистана.

Несмотря на то, что все это мне крайне не нравилось, я вел себя дружелюбно и старался отвечать на их скользкие вопросы - отношение к религии, политике - максимально дипломатично. Я ничего им не говорил о том, что большинство узбекских водителей клянут Каримова и его режим, а причиной беспорядков в Андижане называют усталость людей от произвола ментов и чиновников.

В конце концов явился их главный начальник в гражданской форме и с каменным лицом. Медленно подошел вплотную ко мне, сидящему на стуле, посмотрел на мой рюкзак и на меня сверху вниз ненавидящим взглядом, не говоря ни слова, вышел из помещения. Потом я услышал, как он скомандовал: «Обеспечить охрану, взять под стражу!»

Дмитрий Попов в Таджикистане

В андижанский спецприемник меня отвозил лично глава ОВИРА города Андижана. В машине он твердил, что все делается исключительно для моего блага, так как город неспокойный, и здесь может произойти всё что угодно, и что никакие законы здесь не работают. Да и вообще, в России какой-то узбек отсидел ни за что семь месяцев, вот и я посижу тут пару дней.

В спецприемнике (Управление реабилитации для лиц без определенного места жительства и занятий УВД Андижанской области – прим. ред.) у меня забрали все вещи и велели переодеться в тюремную робу. Я еле уговорил их оставить мне флакончик для контактных линз, которые они тоже пытались с меня снять со словами, что линзы у них не положены. В камере на восемь коек людей заранее предупредили, что со мной разговаривать нельзя, и в первые дни моего заключения охранник часто окрикивал людей, которые со мной общались. Ко мне охрана относилась корректно, я тоже старался их не раздражать, но к остальным задержанным отношение было просто скотское. Незадолго до моего прибытия на одного мента даже было открыто дело по поводу убийства заключенного, забитого до смерти ногами прямо в коридоре при многочисленных свидетелях. Еще одно дело было замято с формулировкой, что умерший страдал белой горячкой и сам себе сломал ребра, так как бился об стену и пол.

Дмитрий Попов в районе Семи озер рядом с Пенджикентом (Таджикистан)

В первые два дня я отказывался принимать пищу и пить воду до тех пор, пока мне не дадут возможность связаться с консулом или позвонить родственникам. Потом оставил эту затею, так как понял ее бесполезность. В спецприемнике и так почти не кормили: днем давали кусок белого хлеба с супчиком, который наливался в тарелку; ложки к нему не выдавались. Вечером давали просто хлеб с кипятком. Матрасы все кишели вшами и блохами, и в тесной камере постоянно стояла жуткая вонь.

Первые несколько дней меня ежедневно допрашивали. Потом я уже просто сидел, никому особо не нужный. При этом мне так и не называли причину, по которой я там вообще находился. Просто говорили, что выслали запросы в Ташкент и Москву на предмет подтверждения информации обо мне, и скоро меня отпустят.

Дмитрий Попов на Сулейман-горе в Оше (Кыргызстан)

Отмечу, что в первое время мои близкие не имели понятия, где я нахожусь. Мобильный телефон я с собой в путешествия не беру, предпочитаю с родственниками и друзьями общаться по интернету. В день моего задержания, начиная с того момента, когда «таможенники» отвезли меня в аэропорт, я пытался выпросить у задержавших меня телефон, чтобы отправить СМС. Несмотря на искреннее сочувствие ко мне некоторых из них, телефона мне не дали.

В заключении очень важно проявлять терпение и не принимать необдуманных решений, хотя эмоционально часто бываешь неустойчив. Находясь под арестом, я пришел к выводу, что тело первично, а душа – вторична. Во время голодовки я заметил, что физическое состояние сильно влияет на мысли, настроение, поведение, желания и т.д. Помимо перспективы передать послание на волю через освободившихся людей, это было одним из мотивов того, что я прекратил голодовку. Важно было просто находиться в хорошем мышечном тонусе. В день я проходил из угла в угол по нескольку километров. Один раз в качестве теста даже отжался от пола. Результатом остался доволен.

Дмитрий Попов на площади Регистан в Самарканде

В голове постоянно крутились мысли о возможности побега (это было реально сделать во время дневных прогулок во дворе, огороженном забором), последующих действиях (затаиться где-то в первые дни, или же наоборот попытаться максимально быстро выбраться из Андижана в Ташкент, к российскому посольству, а то и вообще в соседние страны). Меня сильно напрягали мысли о том, как оправдают узбекские власти мое задержание (подбросят наркотики, оружие?..). В такие моменты приходишь к выводу, что оставленные дорогие тебе вещи, фотоаппарат с фотографиями (1000 снимков этого путешествия), снаряжение, паспорт и так далее – мелочи.

Людям, которых отпускали на волю, я постоянно давал контакты моей сестры с просьбой сообщить ей о том, где я нахожусь, чтобы она связалась с консулом. Из девяти человек трое выполнили мою просьбу.

Дмитрий Попов на высохшем Аральском море

Девятого октября, в пятницу, мне объявили, что меня отпускают. Я получил обратно свой рюкзак, одежду, и меня повезли в ОВИР. Там мною уже занимались рядовые служащие. Они заполнили документы на узбекском языке и предложили мне подписать их. Я отказался, так как по-узбекски не понимаю. К тому же даже по описанию с их слов содержание документов меня не устраивало, поскольку там предполагалось признание мною факта нарушения регистрационного режима в Узбекистане. В моем загранпаспорте стояло много различных штампов о въездах и выездах из Узбекистана, этим летом я въезжал на территорию страны четыре раза, но, как я упоминал выше, задержан я был в день моего последнего пересечения границы, и ни о каких нарушениях с моей стороны не могло быть и речи. Мне сказали, что если я не подпишу, то меня снова увезут в камеру, в звонке российскому консулу опять отказали. Но я ответил, что ничего подписывать не стану, и готов отправляться обратно в изолятор. Так как мною занимались уже рядовые сотрудники, они не нашлись, что ответить. В итоге я написал на бумаге какую-то белиберду-отписку, что, мол, проинформирован властями о последствиях в случае нарушения регистрационного режима. После этого меня отвезли в машине до границы с киргизским Ошем, и влепили мне в паспорт штамп о депортации из Узбекистана.

Дмитрий Попов на перевале Кызыл-Арт в Таджикистане

Сегодня свой десятидневный арест я воспринимаю как своеобразный жизненный опыт. Для меня это было даже интереснее, чем осмотр медресе и мечетей в Бухаре, Хиве и Самарканде. Здоровье в порядке (даже вши тюремные на мне не прижились). Я ехал в страну, чтобы увидеть ее такой, какая она есть, и считаю, что мне это вполне удалось, а понравилась она или нет – другой вопрос.

В Андижане пребывание человека в неволе является частью повседневной жизни местных жителей. Милиция часто там вылавливает людей, вышедших из дома без документов купить продукты на рынке. Их отвозят в спецприемник, где держат в течение месяца. При этом, как правило, препятствуют тому, чтобы они сообщали о своем задержании родственникам, опасаясь, что те принесут необходимые для их освобождения документы, поскольку, чем больше там сидит людей, тем выше зарплата у ментов, в чем они мне сами признавались.

Дмитрий Попов в традиционной афганской одежде

В моей камере многие сидели за отсутствие документов по второму-третьему разу. Отношение узбеков к таким вещам достаточно философское, хотя они и просили меня, чтобы я рассказал об этом в России. По их словам, во время андижанских событий в городе было расстреляно не менее тысячи человек. Стреляли из пулеметов прямо на улицах, базарах. Трупы вывозили на грузовиках и хоронили в братских могилах. Родственникам не указывали места захоронений, тела погибших близких не выдавали. Так что мне выпала далеко не худшая доля.

Соб.инф.

Кыргызстан: В Бишкеке скончался бывший верховный муфтий Мураталы ажы Жуманов
2010-07-07 09:40 ИА Фергана.Ру

В Кыргызстане скоропостижно скончался бывший верховный муфтий республики 37-летний Мураталы ажы Жуманов, сообщает «24.kg» со ссылкой на пресс-службу Духовного управления мусульман.

Мураталы ажы Жуманов. Фото ИА «Фергана.Ру»

Должность верховного муфтия Кыргызстана священнослужитель занимал с августа 2002-го по апрель 2010 года, он добровольно сложил свои полномочия. Скончался сегодня в 05.30 в собственном доме в Бишкеке. Как сообщает AKIpress, Жуманов долгое время лечился от рака желудка, проходил лечение в Москве. Без отца остались три дочери и сын.

Мураталы ажы Жуманов будет похоронен 8 июля 2010 года в родовом селе Ынтымак Ноокатского района Ошской области.

Туркменистан отнесен к странам, серьезно нарушающим права человека в сфере свободы вероисповедания
2010-07-07 10:48 ИА Фергана.Ру

Комиссия США по свободе вероисповедания в странах мира (USCIRF) отнесла Туркменистан к странам, вызывающим особую озабоченность в связи с серьезными нарушениями прав человека в сфере свободы вероисповедания и религиозных убеждений, сообщает Гундогар (полный текст — тут).

В очередном ежегодном обзоре ситуации в сфере свободы вероисповедания и религиозных убеждений - за период с апреля 2009 по март 2010 года - комиссия рекомендует Государственному секретарю США внести в список стран, вызывающих особую озабоченность, следующие тринадцать государств: Бирму, КНДР, Эритрею, Иран, Ирак, Нигерию, Пакистан, Китай, Саудовскую Аравию, Судан, Туркменистан, Узбекистан и Вьетнам.

В адрес Туркменистана авторы доклада не скупились на критику. Прежде всего, они отметили, что здесь верующие подвергаются преследованиям со стороны властей, а правоохранительные органы устраивают настоящие облавы на членов как незарегистрированных, так и официально зарегистрированных религиозных общин. Репрессивный закон «O свободе вероисповедания и религиозных организациях», принятый в 2003 году, серьезно препятствует свободному отправлению религиозных обрядов и деятельности религиозных общин.

В докладе USCIRF фигурируют факты о задержании, заключении в тюрьму и исчезновении представителей религиозных общин. Также составители доклада отмечают, что за истекший период дважды намеревались посетить Туркменистан, чтобы встретиться там с официальными лицами. Однако, несмотря на то, что визы были получены, поездки не состоялись из-за отказа туркменской стороны организовать запланированные встречи.

В этой связи Комиссия США по свободе вероисповедания в странах мира настоятельно рекомендует Государственному департаменту США продолжать оказывать давление на Туркменистан, чтобы добиться приведения местного законодательства в соответствие с международными стандартами, как можно скорее назначить в Туркменистан Чрезвычайного и полномочного посла США, увеличить программы обмена, проводить регулярные двусторонние встречи с членами туркменского правительства по вопросам соблюдения прав человека и религиозной свободы, обсуждать пути и способы выполнения Туркменией своих международных обязательств и применения международных стандартов в области прав человека и создать механизм регулярного освещения результатов. При отсутствии каких-либо реальных достижений в этой области США следует вынести свои претензии на обсуждение в ООН и ОБСЕ.

Московский журналист Орхан Джемаль: Кыргызстану грозит радикальная исламизация
2010-07-07 10:54 ИА Фергана.Ру

Радикальный ислам может стать единственным «выходом» для многих узбеков и киргизов, считает известный московский журналист Орхан Джемаль, который в июне 2010 года, в период ошских событий, дважды побывал на юге Кыргызстана. Взгляд такого «внешнего» человека - опытного журналиста, москвича, практикующего мусульманина, - по мнению «Ферганы.Ру», очень важны для четкого представления о том, что творится в этой маленькой горной республике.

В статье «Шариатом по демократии», опубликованной в журнале Русский Newsweek, О.Джемаль отмечает: несмотря на то, что девяносто процентов пришедших на участки отдали голоса за новую конституцию, сути ее никто не понимал, все собеседники журналиста «повторяли одно: если страна проголосует «за», то временное правительство станет законным и предотвратит дальнейшие погромы. Если «против», то оно самораспустится и будет хаос. Люди голосовали за то, чтобы их больше не убивали».

«Когда иностранные журналисты прямо говорят, что не верят в версию о причастности к погромам исламистов, киргизы жутко обижаются. Конечно, нелегко признать, что у граждан страны и без всяких провокаторов было острое желание резать друг друга, - пишет О.Джемаль. - Я тоже не верю в исламистских наемников. Зато верю в то, что теперь - после погромов - радикальный ислам станет идеей фикс для многих узбеков и киргизов. Почему? Потому что им предстоит жить вместе дальше».

В Средней Азии ностальгируют по советской власти, задвигавшей этнический вопрос на задний план, считает журналист. «Какая современная идеология говорит, что нет киргизов и узбеков, а все люди братья, если они идеологически близки? Радикальный ислам ваххабитского толка. Только площадка совместного киргизо-узбекского джамаата, а не конституционная власть в Бишкеке реально позволяет примириться народам, недавно резавшим и насиловавшим друг друга», - уверен О.Джемаль.

По его мнению, радикальный ислам будет сейчас особенно привлекателен для молодых узбеков, потерявших в резне родных и близких. Почти все традиционные узбекские лидеры сегодня в бегах — их преследуют киргизские власти, и у подпольных исламистских группировок есть прекрасный шанс воспользоваться этим вакуумом, «бородатые чужаки» могут рассчитывать на поддержку местного населения.

В исламизации заинтересованы и киргизские чекисты, полагает московский журналист. «Когда мы были в Оше, один из них предлагал нам девочек на ночь. Если в Киргизии возникнет террористическая угроза, чекистам не нужно будет больше заниматься сутенерством. Перед лицом такой угрозы в страну рекой потекут деньги от развитых стран на борьбу с террором. Помогут и Россия, и Америка. Из маргиналов киргизские чекисты превратятся в нужных всем людей, имеющих право на все. Это как пропуск в элитный клуб», - считает О.Джемаль.

«Новая конституция создает первую в Средней Азии «парламентскую многопартийную демократию». Но все знают, что партии — это просто группировки, сложившиеся вокруг грызущихся между собой лидеров. Пять лет назад они вместе с Бакиевым свергли президента Аскара Акаева. В апреле они же свергли уже самого Бакиева. Завтра придет очередь следующего. В такой обстановке идея «киргизского талибана» многим может показаться привлекательнее жесткой азиатчины с демократическим лицом», - считает Орхан Джемаль.

Исход. Люди ищут любые возможности, чтобы бежать с юга Кыргызстана
2010-07-07 12:15 Мария Яновская

На фото слева: Узбеки плачут у своего разрушенного дома в деревне Шарк, 16 июня. © AFP/Getty Images/Viktor Drachev

С юга Кыргызстана начинается массовый отток жителей, уезжают все, кто имеет такую возможность. Как рассказал «Фергане.Ру» житель Оша, узбек Баходир, процентов восемьдесят отъезжающих – киргизы, остальные узбеки. Уехать стараются даже те, чьи дома не были разрушены. «Я думаю, что киргизы боятся продолжения беспорядков, - сказал Баходир. – У них не получилось полностью город от узбеков очистить, и теперь, может, кто-то боится, что узбеки начнут мстить. Но мне кажется, что киргизы больше боятся своих: ходят разговоры, что на окраинах города до сих пор прячутся человек пятьсот головорезов, и они могут начать расстреливать и мирных граждан-киргизов, чтобы беспорядки начать. Такое ведь было уже…» На вопрос, куда люди уезжают, Баходир пожимает плечами: «Богатые в Россию, конечно. А бедные – куда им? Только в Бишкек… Остаются те, кому совсем некуда ехать… Узбеки тоже уйдут, как только появится возможность. Но узбеки поедут в Россию, больше некуда. Сейчас еще с билетами большие проблемы, и на машине в Россию не доедешь». По словам Баходира, речь идет о тысячах отъезжающих, но он уверен, что как только люди придумают, к кому и куда ехать, эта цифра увеличится на порядок.

О том, что с юга Кыргызстана можно ожидать исхода несколько тысяч человек, подтверждают и журналисты «Нового региона». По их данным, жители Киргизии, ставшие очевидцами массовых беспорядков, пытаются всеми возможными способами покинуть страну, и свердловские правозащитники, которые организовывают доставку гуманитарного груза в Кыргызстан, говорят, что по самым скромным подсчетам, из зоны конфликта на Средний Урал намерены перебраться несколько тысяч человек.

Последствия этнических столкновений в узбекском районе в центре Оша 14 июня. Фото сделано с минарета. Фото © AP/Dalton Bennett

«По приблизительным подсчетам, в ближайшее время только на Средний Урал переедут более одной тысячи человек, а со временем эта цифра, скорее всего, вырастет в разы, – говорит руководитель общественной организации «Уральский дом» Леонид Гришин. – Сейчас единственным сдерживающим факторов является только отсутствие у беженцев документов, которые при беспорядках были утеряны или уничтожены огнем».

Как только в газетах Екатеринбурга прошла информация о начале сбора гуманитарной помощи для жителей юга Кыргызстана, к организаторам стали поступать десятки обращений от жителей Свердловской области, родственники которых сегодня остаются в зоне конфликта или в лагерях беженцев, за помощью в транспортировки своих близких. Люди просили взять их в состав гуманитарного конвоя, чтобы они могли забрать своих близких на Урал. Мигранты из Кыргызстана, уже получившие российское гражданство или не успевшие это сделать, намерены так или иначе вывезти из Киргизии своих детей и стариков.

По данным Леонида Гришина, только в Оше проживает порядка 12 тысяч русскоязычных граждан, которые хотят вернуться в Россию, есть желающие уехать на Средний Урал из Кербене и Джалал-Абада. Обращения с просьбами помочь вывезти родных из Кыргызстана поступают и в аппарат уполномоченного по правам человека в Свердловской области Татьяны Мерзляковой.

«Увидели, что я узбек, и начали избивать»

Узбек из Оша, представившийся Шавкатом, рассказал «Фергане.Ру» свою историю. Он чудом вырвался из родного города, в одночасье ставшего таким чужим. Сегодня Шавкат находится в России.

«У меня в Оше был дом, магазин на Центральном рынке, машина. Ничего не осталось, все разрушили и сожгли. В пятницу (11 июня) в нашу махаллю въехал БТР, за ним вошли военные и толпа бандитов, а с горы стреляли снайперы. Сразу вошли в дом, забрали вещи все, погрузили на свои машины, а потом дома подожгли… Мы хотели тушить – но снайперы стреляли, не давали высунуться. В нашей махалле жил один киргиз, он в прокуратуре работал, так его дом целым остался. Пожарные даже приехали – и только его дом тушили. А наши дома оставили догорать.

Я решил уехать из Оша навсегда, мне придется все начинать с нуля. Я приехал в аэропорт «Манас» в Бишкеке, хотел улететь в Екатеринбург. Стою в очереди на регистрацию. Как увидели, что я узбек из Оша, сразу забрали в милицию – у них там милиция на первом этаже. Я захожу – и никто ничего меня не спросил, сразу бить начали. А после того, как избили, спрашивают, не участвовал ли я в боевых действиях. Я говорю: нет, я дома был, у меня вторая группа инвалидности, полинейропатия. Я человек больной, у меня сердце… Но они даже слушать не стали, снова били.

Потом раздели меня и проверяли – нет ли синяков на плечах, носил ли я автомат. После осмотра отобрали деньги, матерились. Один русский майор там был, спас меня, сказал – отпустите его, не видите – он больной весь. И я с одним паспортом прилетел в Екатеринбург, ни денег, ничего нет. Тут у ребят своих остановился, они меня два дня кормят и лечат. Потом буду работу искать.

Моя семья в надежном месте, в Узбекистане, они ушли в первые дни. Я надеюсь, что получу российское гражданство и перевезу их к себе, у меня дети – пяти, шести и девяти лет.

А сейчас в Оше такая ситуация – милиционеры приходят в махалли, забирают с собой кого хотят. Никто сделать ничего не может. Военные, которые из Бишкека приехали, - те нормально относятся. А милиция – нет.

Людей в заложники берут. Парней 14 и 16 лет украли и требовали 10 тысяч долларов. А у них родители – колхозники, они не смогли за сутки деньги собрать. И этих ребят убили, а тела сбросили в арык. Из арыка они уже в морг попали, и из морга их родители забрали и похоронили».

История Саидкамола Ахмедова

Рассказы местных жителей, свидетельствующие о массовом произволе милиции юга Кыргызстана, поступают в редакцию «Ферганы.Ру» в большом количестве. Однако чаще всего эти свидетельства анонимны: люди не решаются называть свои фамилии в страхе перед возмездием со стороны тех же работников правоохранительных органов. О том, что сами органы государственной власти в Кыргызстане превратились в орудие этнического насилия, свидетельствует и история, произошедшая с бывшим милиционером, а ныне адвокатом Саидкамолом Ахмедовым.

В тот же день, 2 июля, «Фергана.Ру» получила информацию из своих источников, что адвокат, правозащитник и журналист Саидкамол Ахмедов задержан вместе с сыном, тоже адвокатом. Напомним, что Саидкамол Ахмедов уже имел проблемы с правоохранительными органами. Так, 31 января 2008 года он был приговорен Ошским городским судом к лишению свободы сроком на один год условно. У С.Ахмедова был статус беженца, предоставленный ему в июне 2007 года казахстанским офисом УВКБ ООН. Из Казахстана он поехал в Ташкент навестить родственников, но был задержан правоохранительными органами Узбекистана и экстрадирован в Кыргызстан по запросу Генпрокуратуры Киргизии, после чего и был судим.

Вечером 2 июля мы стали звонить в УВД Оша, чтобы выяснить хоть какие-то подробности задержания. Но сначала нам ответили, что не знают, находится ли у них такой человек, сказали, что через час все выяснят, и попросили перезвонить. Когда через час мы перезвонили, то нам ответили: «Мы все проверили – у нас нету такого. Кто говорит? Дежурная часть!» На просьбу представиться дежурный повесил трубку.

Но в понедельник, 6 июня, мы дозвонились до самого Саидкамола Ахмедова, и он подтвердил, что вместе с сыном находился в УВД почти целый день 2 июня. Вот его рассказ.

«Приблизительно в девять часов утра (2 июля – ред.) была зачистка нашей улицы Сергея Лазо. Мы с сыном Саидджамалом стояли возле ворот, к нам подошли четверо или пятеро, одетые в полувоенное-полугражданское: комуфляжные штаны и темные, черные или синие, футболки. Все с оружием, готовым к использованию. Спросили у нас документы и начали спрашивать про моего младшего братишку, где он находится, покажите. Я показал. Но дома никого не оказалось, и меня с сыном посадили в белые «Жигули», «семерку» без номеров. Никаких документов они нам не предъявляли: ни собственных удостоверений, ни ордеров на наше задержание или приказов, на основании которых проходит эта так называемая «зачистка». Никаких опознавательных знаков, указывающих на принадлежность этих людей к той или другой организации.

Нас отвезли в УВД Оша, на 2 этаж, в отделение Уголовного розыска. Меня с сыном посадили в кабинет и велели охраннику следить, чтобы мы не разговаривали: мол, сейчас других приведем. После этого у нас отобрали сотовые телефоны, и я ничего не успел сообщить семье.

Где-то ближе к обеду появилась пара дознавателей, и один из них сразу мне:

- Ты кто такой? Сарт?

- Я не сарт, я узбек!

И он мне сразу – раз! – по голове кулаком: «Мы с тобой еще потом поговорим».

Другой говорит ему: «Это пенсионер МВД» (Саидкамол Ахмедов – бывший сотрудник милиции, дослужившийся до звания полковника – ред.). А тот: «А нас это не … (волнует)»

Так прошло часа два–три. Из другого кабинета – крики, стоны. Может, это было психологическое давление… Потом моего сына завели в другой кабинет, а ко мне вошел какой-то молодой сотрудник, мне в сыновья годится, тоже в майке. Говорит: «Я знаю, что вы наш бывший сотрудник, я вас бить не буду. Предлагаю чистосердечно рассказать все как было, и мы потом вас сопроводим в ИВС» (изолятор временного содержания). Я спрашиваю:

- А в чем мне признаваться?

- Вы присутствовали, когда этих милиционеров убивали. На вас есть показания, что вы там принимали участие.

- Слушай, - говорю, - я 11 июня прилетел из Бишкека, а до Оша добрался только 19 июня, в аэропорту все это время был, люди могут подтвердить. Потом у родственников сидел, в город же не проехать было, везде посты стояли… (Тут послышались крики моего сына) Что это?!

- Не волнуйся, это не твой сын.

Часов до семи так продолжалось, потом в кабинет, где я сидел, привели моего сына. Чувствовалось, что с ним что-то сделали, но он старался не подавать виду. После этого, уже часов в восемь или девять, нас с сыном пригласил к себе начальник уголовного розыска и сказал: «Вы же сами бывший сотрудник милиции, понимаете, что нам нужно раскрыть преступление».

Ну, спасибо и на этом. И где-то без двадцати десять, когда до начала комендантского часа оставалось минут двадцать, нас отпустили. И я только в десять вечера пришел домой, там смог выпить воды и поесть. Нас ведь не то что не кормили – нам воды не давали, а кроме нас с сыном там еще были задержанные, все избитые. И в туалет выпустили только один раз – и то по великой нижайшей просьбе.

Мне ничего не было предъявлено, никаких обвинений. Я просто написал объяснительную, что в такое-то время находился там-то и там-то, а где мой братишка, я не знаю. И сын написал объяснительную, что с 11 по 19 июня они скрывались с подвале – он в центре города живет, и там вообще нельзя было на улицу выйти».

Неделя примирения

Начавшаяся в понедельник неделя объявлена в Ошской области «неделей примирения». Пресс-служба временного правительства сообщает, что акция проводится в целях сохранения стабильной общественно-политической ситуации и восстановления полноценной жизнедеятельности региона, а также обеспечения безопасности граждан области. «В ходе акции планируется проведение ряда мероприятий, в частности встреч с участием представителей администраций области, районов, старейшин и простых жителей. Сформированные агитационные бригады проведут разъяснительные работы в целях достижения мира и согласия», - сообщил заместитель коменданта Ошской области, генерал-майор Замир Молодобеков.

Несложно представить, что почувствуют в махаллях, когда на дороге покажутся грузовики с «агитационными бригадами», которые с гиканьем поедут проводить разъяснительные работы. Сложнее учить, с чего начинать примирение, чтобы оно длилось не неделю, а дольше.

Но нам кажется, что для начала неплохо было бы надеть на милиционеров форму, выдать всем удостоверения и приказы, на каком основании проводятся рейды, а также запретить начинать любой допрос с вопроса: «Узбек?»

Мария Яновская