Год
1969 заканчивается
песней "Человек за бортом", которая также имела название "Моему
капитану".
Гарагуля Анатолий
Григорьевич
- капитан дальнего плавания, друг Высоцкого. Песня написана после плавания
на теплоходе "Грузия", на борту теплохода "Аджария"
(Одесса).
Песня вошла в спектакль
"Свой остров" московского театра "Современник".
ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ
Анатолию
Гарагуле
_____________________________
Был шторм - канаты
рвали кожу с рук,
И якорная цепь визжала чертом,
Пел ветер песню грубую, - и вдруг
Раздался голос: "Человек за бортом!"
И сразу - "Полный
назад! Стоп машина!
На воду шлюпки, помочь -
Вытащить сукина сына
Или, там, сукину дочь!"
Я пожалел, что обречен
шагать
По суше, - значит, мне не ждать подмоги -
Никто меня не бросится спасать
И не объявzт шлюпочной тревоги.
А скажут: "Полный
вперед! Ветер в спину!
Будем в порту по часам.
Так ему, сукину сыну, -
Пусть выбирается сам!"
И мой корабль от
меня уйдет -
На нем, должно быть, люди выше сортом.
Впередсмотрящий смотрит лишь вперед -
Не видит он, что человек за бортом.
Я вижу - мимо суда
проплывают,
Ждет их приветливый порт, -
Мало ли кто выпадает
С главной дороги за борт!
Пусть в море меня
вынесет, а там -
Шторм девять баллов новыми деньгами, -
За мною спустит шлюпку капитан -
И обрету я почву под ногами.
Они зацепят меня
за одежду, -
Значит, падать одетому - плюс, -
В шлюпочный борт, как в надежду,
Мертвою хваткой вцеплюсь.
Я на борту - курс
прежний, прежний путь -
Мне тянут руки, души, папиросы, -
И я уверен: если что-нибудь -
Мне бросят круг спасательный матросы.
Правда, с качкой
у них перебор там,
В штормы от вахт не вздохнуть, -
Но человеку за бортом
Здесь не дадут утонуть!
1969
В первоначальном
варианте после после строфы 8 следовала строфа:
Здесь с бака
можно плюнуть на корму,
Узлов немного - месяц на Гавану, -
Но я хочу на палубу к нему -
К вернувшему мне землю капитану.
Далее располагались
строфы 10, 9 и финальная строфа:
Давайте ж полный
вперед - что нам льдина!
Я теперь ваш, моряки, -
Режь меня, сукина сына,
И разрывай на куски!
Рассказывает Марина
Влади. "Владимир, или Прерванный полет"
"Уже оттого,
что я спускаюсь по знаменитой лестнице, у меня перехватывает дыхание.
Под ногами у нас расстилается одесский порт. Мы вдыхаем особый запах
- это смесь мазута, свежей рыбы и краски. Шумы тоже достигают наших
ушей, и даже с закрытыми глазами знаешь, что внизу - большой порт. У
нас колотятся сердца - мы скоро отправимся в наше первое путешествие,
и пусть даже мы не выходим за пределы Черного моря, для тебя это - большой
глоток свободы. И потом, ты любишь моряков, и они отвечают тебе тем
же. Где бы ты ни был, они с радостью принимают тебя, отводят тебе лучшую
каюту, приглашают тебя в гости на берегу, устраивают целый праздник
- так всегда бывает, когда мы встречаемся с нашими друзьями - капитанами
дальнего плавания Феликсом Дашковым и Сашей Назаренко. Многие думают,
сто ты сам был моряком - так хорошо ты рассказал об их радостях и бедах.
Действительно, нужно было прожить, наверно, пятьдеся жизней, чтобы не
знавшие тебя люди клялись, что ты был с ними в море, в одном истребителе,
в лагерях или связке альпинистов... И для всех ты - близкий, один из
них, "свой", как говорят по-русски.
Толя Гарагуля
встречает нас у трапа. Грубоватое лицо, словно вырубленное из камня,
обезоруживающая улыбка. Он руководит смешанным экипажем. Мужчины восхищаются
им, женщины все немного в него влюблены. Корабль, которым он командует,
настоящее чудо. Он был захвачен в качестве трофея и восстановлен после
войны. Каюты и салоны - необычайной роскоши. "Грузия" богато
украшена коврами, чеканкой и росписью. Несмотря на перипетии бурных
лет, это немецкое судно начала века сохранило свои прекрасные деревянные
обшивки, вензеля из полированной меди, а главное - свою царскую каюту:
настоящую квартиру, целиком обтянутую голубым бархатом. Здесь в зеркалах
отражаются зеркала, и от этого каюта кажется еще просторнее. Мы с
восторгом осматриваем наши владения. Толя чудесно все устроил: каюта
уставлена цветами, на столе - фрукты, пироги и бутылка грузинского
вина. Мы не знаем с чего начать, и, поглупев от счастья, напебой восхищаемся
каждой мелочью.
Потом мы осматривем
корабль. Нас особенно поражает машинное отделение. Переминаясь с ноги
на ногу, как большие робкие медведи, механики протягивают нам для
пожатия запястья и вытирают промасленными тряпками потрескавшиеся
ладони, ставшие мраморными от разводов машинного масла. Зато сами
машины начищены до блеска, мощно работают поршни. Тебе решительно
все здесь нравится. Под гул моторов ты импровизируешь текст во славу
этого корабля, которому выпала честь носить в своем чреве такой великолепный
экипаж, а главное - твою любимую женщину, твою законную жену... Мужчины
аплодируют."