"Знать
и не любить Высоцкого было просто невозможно. Те многие тысячи людей,
которые провожали его в последний путь, и те многие, которым не удалось
попасть на похороны, разве они от любопытства?! Ушел их полпред, от
их имени и по душевному поручению рассказывающий всему миру их правду,
ушел "Всенародный Володя": "Любовь российская и рана".
Он всегда вставал на сторону слабого и раскрывал свой кошелек для
тех, кто нуждался, в строки:
...Поэты
ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души...
Они о нем самом.
Босоидущий был Владимир Семенович, и ею, босой, принимал чужую боль,
откликаясь всем своим огромным добром.
Кажется, во Франции застала его весть, что давний
его друг, артист МХАТа Всеволод Абдулов попал в автомобильную катастрофу.
Тотчас личные дела оказались на втором плане - Высоцкий у постели
больного.
К друзьям, к товарищам он относился нежно, не разменивал,
однако, свои чувства на слова и разговоры о них.
Но вот скончался Василий Макарович Шукшин, и чувства
заговорили страстной болью потери. Песня родилась об ушедшем друге
в одну ночь. На первом исполнении слово вылетело из памяти, он - губу
до крови закусил. Вспомнил. Допел.
...Мы возвращались из Нижнеудинска в Иркутск. Высоцкий
все подходил к проводнику, спрашивал, когда Зима, а на станции первым
спрыгнул с подножки и ушел в город. Вернулся он перед самым отходом
поезда пыльный, счастливый.
- Городок-то не очень приметный, - говорил он, провожая взглядом
прочно сидящие на земле деревянные дома, - обыкновенный городок сибирский...
Но видишь, как получается - поэт в нем родился... (Он имел в виду
Евгения Александровича Евтушенко).
Не знаю, как встретил смерть Владимир Семенович
Высоцкий, да и никто не знает: он был с ней один на один, однако,
смею предположить - достоинство ему не изменило. Редкого мужества
был человек и трезвого отношения к бытию. "Кто учил людей умирать,
тот учил их жить" - писал Мишель Монтень.
Герои Высоцкого учат нас не просто умирать, но и
знать, за что это следует делать. Он это тоже умел... Но прежде, чем
все это произошло, было признание другу:
- Сева, я скоро умру.
Было письмо-телеграмма жене с последними строчками
стихов:
И снизу
лед, и сверху - маюсь между.
Пробить ли верх, иль пробуравить низ?
Конечно всплыть и не терять надежду,
А там за дело в ожиданьи виз.
Лед надо
мною, надломись и тресни!
Я чист и прост, хоть я не от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Все вспомню, даже первые стихи.
Мне меньше
полувека - сорок с лишним...
Было
ясное сознание того, что должно произойти. Утром его нашли в постели
со спокойным неотрешенным мукой расставания лицом...
Вот оглянулся еще раз на те счастливые дни. Иркутск.
Тихая, летняя ночь. В Сибири в конце июля бывают прекрасные теплые
ночи. Володя с гитарой вышел на балкон, то ли не спалось, то ли просто
попеть захотелось для себя. Пел тихо, без высоких нот, и душа не рвалась,
пела душа. Так шла одна песня, другая... пятая. Потом ненароком взглянул
вниз. Там, на газонах сквера в тихом уюте расположились влюбленные,
постовые милиционеры, рабочие со второй смены. Он, конечно же, пел
еще, он ведь пел и "говорил о нашем русском так, что щепило и
щемило" от чистоты сердечной, от того, что имел особое призвание
дарить правду и пользоваться ею с полной отдачей и ответственностью
перед нами.
Задумываясь перед его феноменом, нашел у Белинского
(вас пусть это не смущает) интересное тому обьяснение: "Другой
способ выговорить истину прямой и резкий: в нем человек является провозвестником
истины, совершенно забывая о себе, глубоко презирая робкие отговорки
и двусмысленные помехи, которые каждая сторона толкует в свою пользу,
и в котором видно низкое желание служить и вашим, и нашим". "Кто
не за меня, тот против меня" - вот девиз людей, которые любят
выговаривать истину прямо и смело, заботясь только об истине, а не
о том, что скажут о них самих..."
Он выговаривал истину прямо, смело, талантливо,
о себе, конечно, не заботясь. Поначалу она не всегда доходила до нас
в чистом виде - мешало посредничество северных дублей, но техника,
слава богу, на месте не стоит, и он пришел к нам растопил в нас безразличие
и отчужденность к самим себе, уважать себя научил.
А Россию-то как любил - до страдания доходящей любовью!!!
Потому и не хоронился за свою славу, сражался несправедливостью, где
бы она ему ни встречалась. Я не пытаюсь найти в строю верных рыцарей
поэзии Высоцкого, мне он видится мушкетером в косоворотке, чья острая
шпага бескорыстно и честно служила своему народу.
И одно он с нами делал дело."