Добрый день, уважаемые подписчики!
Вот и подошел к концу 1965 год - сегодня последняя песня этого года.
Песня также имела название "Про сумасшедший дом".
ПЕСНЯ О СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕ
________________________
Сказал себе я: брось писать, -
но руки сами просятся.
Ох, мама моя родная, друзья любимые!
Лежу в палате - косятся,
не сплю: боюсь - набросятся, -
Ведь рядом - психи тихие, неизлечимые.
Бывают психи разные -
не буйные, но грязные, -
Их лечат, морят голодом, их санитары бьют.
И вот что удивительно:
все ходят без смирительных
И то, что мне приносится, все: психи эти жрут.
Куда там Достоевскому
с "Записками" известными, -
Увидел бы, покойничек, как бьют об двери лбы!
И рассказать бы Гоголю
про нашу жизнь убогую, -
Ей-богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы.
Вот это мука, - плюй на них! -
они же ведь, суки, буйные:
Все норовят меня лизнуть, - ей-богу, нету сил!
Вчера в палате номер семь
один свихнулся насовсем -
Кричал: "Даешь Америку!" - и санитаров бил.
Я не желаю славы, и
пока я в полном здравии -
Рассудок не померк еще, но это впереди, -
Вот главврачиха - женщина -
пусть тихо, но помешана, -
Я говорю: "Сойду с ума!" - она мне: "Подожди!"
Я жду, но чувствую - уже
хожу по лезвию ноже:
Забыл алфавит, падежей припомнил только два...
И я прошу моих друзья,
чтоб кто бы их бы ни был я,
Забрать его, ему, меня отсюдова!
1965
------------------------------ВОСПОМИНАНИЯ----------------------------------
Из воспоминаний Аллы Демидовой.
"После душного летнего спектакля "Гамлет" мы, несколько человек, поехали
купаться в Серебряный бор. Не было с собой ни купальных костюмов, ни
полотенец, вытирались мы Володиной рубашкой. А поодаль в удобных дорожных
креслах, за круглым столом, накрытым клетчатой красной скатертью, в
разноцветных купальных халатах сидели французы и пили вино. Было уже темно,
а они даже не забыли свечку, и эта свечка на столе горела! Мы посмеялись:
вот мы у себя дома, и все у нас так наспех, а они - в гостях, и все у них
так складно, по-домашнему. Через несколько лет во Франции мы с Володей были
в одной актерско-писательской компании и вместе с французами поехали в
загородный дом под Парижем. Когда подъехали к дому, выяснилось, что хозяин
забыл ключ. Не ехать же обратно! Мы расположились на берегу реки, купались,
так же вытирались чьей-то рубашкой. А рядом благополучная французская
семья буржуа комфортно расположилась на пикник. Мы с Володей обсудили
интернациональное качество творческой интеллигенции - полную
бесхозяйственность и вспомнили Серебряный бор.
Как-то, уже после смерти Высоцкого, раздался телефонный звонок,
взволнованный мужской голос: "Не бросайте трубку, я приехал издалека.
Скажите, Высоцкий жил так, как писал?" Я нашлась только, чтобы ответить: "А
Пушкин жил так, как писал?" - "Но мне не интересен Пушкин, мне интересен
Высоцкий." И я ему, может быть, несколько резко: "Вот если вы для себя
найдете ответ на вопрос, так ли Пушкин жил, как писал, вы поймете что-то и
о Высоцком."
Упрекают нас, работавших с ним вместе, что не уберегли, что заставили
играть в предынфарктном состоянии. Оправдываться трудно, но я иногда думаю:
способен ли кто-нибудь руками удержать взлетающий самолет, даже если
знаешь, что после взлета он может погибнуть... Его несло. Я не знаю, какая
это сила, как она называется. А он знал о своем конце, знал, что сердце не
может вынести этой нечеловеческой нагрузки и бешеного ритма. Но
остановиться не мог."
(Окончание следует)
____________________________________________________________________________
До следующей песни и следующего года. Счастливо!
****************************************************************************