Интернационал.
В теории это выглядело неплохо: мы, наемные работники, выгоняем с работы дураков-начальников, и работаем сами по себе, объединившись с точно такими же наёмными работниками других предприятий, которые тоже, как и мы, выгнали с работы своих дураков-начальников.
В этом идеальном мире нет границ, да и государств с армиями, по сути, тоже нет.
И денег тоже нет: кому что надо, пошёл на склад, выбрал, и унёс домой.
И семей нет: все живут одной дружной семьей-коммунной. Кому кто понравился, тот с тем и переспал. А дети общие, не важно, кто от кого.
Разумеется, что в таком идеальном мире нет разных народов, потому что все образовали новую общность «советский народ».
Это сейчас, обладая послезнанием, мы удивляемся наивности наших предков, купившихся на такое тупое разводилово. Но в начале прошлого века всё перечисленное людям не казалось идиотизмом, а представлялось светлым будущим всего человечества.
И коммунисты, чисто случайно оказавшиеся у власти, начали реализовывать на практике всё перечисленное. И внезапно столкнулись с суровой реальностью.
Сразу же выяснилось, что армия таки нужна: немцы, невзирая на подрывную работу левых агитаторов среди немецких солдат, постепенно приближались к Петрограду. Пришлось оперативно создавать Красную Армию. Прежняя Русская армия, стараниями эсэров и большевиков, была морально разложена и почти не боеспособна.
Вторая проблема – голод. Правительство масона Керенского почти полностью развалило снабжение городов хлебом, а крестьяне, пользуясь дефицитом продовольствия, всячески уклонялись от продразверстки и пытались нажиться на голоде.
Кроме того, внезапно оказалось, что Малороссия с Новороссией – это житница Российской империи. Там хлеб. И пришлось коммунистам на ходу изменять свои планы, предусмотрев включение этих регионов Империи в состав Страны Советов.
А ведь до революции в планах большевиков было отдать эти регионы «украинцам» и евреям соответственно.
Ещё раз: большевики намеревались отдать Малороссию «украинцам», а Новороссию евреям. И если б не такая банальная вещь, как голод, то и отдали бы. Поскольку декларировали, что каждая «нация» имеет право на самоопределение. А вопроса, «почему они («нации») будут «определяться» за счёт русских земель?», у коммунистов не возникало, поскольку вождь большевиков Ульянов-Ленин был ярым русофобом, а национальный состав руководства РКПб был весьма специфическим.
Может возникнуть вопрос «а зачем же тогда русское большинство Империи поддержало большевиков?».
Ответ кроется в предыстории: масон Керенский так сильно развалил все государственные институты, и в стране был столь лютый бардак, что русское большинство больше всего хотело наведения порядка.
Навести порядок могли различные политические силы того времени, но чисто случайно оказалось, что Керенский земляк и знакомый Ульянова-Ленина, и поэтому он сдал дела именно Ленину.
Сдачу-приём дел потом назвали Великой Октябрьской Революцией, и, изготовив декорации, сняли фильм о штурме Зимнего Дворца. Этот снятый фильм некоторые до сих пор считают документальными кадрами.
В общем, русские легли спать при Керенском, а проснулись при Ленине.
При этом ещё мало кто знал, кто такие большевики, чего хотят, и чего будут делать. Начали смотреть по делам, и даже при всех имевших место перегибах, ситуация стала улучшаться по сравнению с тем, что было при Керенском. А тут ещё и немцы приближаются к Питеру, и вполне отчётливо маячит голодный мор от нехватки хлеба. Ну и кто бы не поддержал новое правительство при таких исходных данных?
Итак, с одной стороны, русские ситуативно поддержали большевиков, а большевики, столкнувшись с суровой реальностью, опровергавшей их теоретические построения, принялись править свою теорию, назвав эту правку «творческим развитием марксистского учения».
Не впервой: задолго до революции Ленин перелицевал учение Маркса, с целью обосновать, почему революция должна произойти в отсталой аграрной России, а не в продвинутых капиталистических Германии, Англии и США, как учил Карл Маркс.
В этот раз, уже после революции, пришлось править вообще очень много чего. Но нас сейчас интересует национальный вопрос.
Относительно национального вопроса приведу выдержку из статьи автора с позывным Бьорн Высокий на proza.ru:
«Читая работы Ленина о национальном вопросе, не покидает ощущение, что Ильич был все же русофобом. Вопрос лишь в том, было ли его русофобство вполне осознанным? Вероятно, дело состояло в том, что русский народ являлся государствообразующей нацией Российской Империи, борьбе с которой Ленин посвятил свою жизнь, и, таким образом, борясь против государственной системы он, в то же время полагал, что борется и против народа, эту систему породившего. К тому же русский народ был (да и сейчас остается) наиболее развитым из множества наций, составлявших саму империю, обладая могучим слоем образованных и культурных людей, способных к критическому мышлению, а значит, потенциально, и наиболее опасным для задуманного коммунистами построения модели «нового мира». Отсюда людоедские приказы Ленина расстреливать как можно больше священников, помещиков, офицеров, зажиточных крестьян, казаков, интеллигенции и прочих «чуждых элементов». Наконец, именно из русских состояла основная часть служилого и духовного сословия империи, т.е. тех самых «угнетателей», мир которых следовало разрушить «до основанья». Думаю, именно это заставляло Ильича, в его больном классовыми теориями мозгу, рассматривать великороссов в целом как «народ-угнетатель».
В статье «Культурно-национальная автономия» Ленин писал: «Борьба против всякого национального гнета – безусловно, да. Борьба за всякое национальное развитие, за «национальную культуру» вообще – безусловно нет». Кому именно он отказывал в праве на национальное культурное развитие становится понятно из других его работ. «Необходимо, — писал Ленин, — отличать национализм нации угнетающей и национализм нации угнетенной, национализм большой нации и нации маленькой. По отношению ко второму национализму почти всегда в исторической практике мы, националы большой нации, оказываемся виноватыми». «Об Автономизации» (том 45) Т.е. по версии Ленина великорусский народ по определению должен был испытывать некое «чувство вины» перед всеми остальными народами России и бесконечно платить по счетам за некие реальные или вымышленные «обиды». Эта точка зрения удивительно роднит Ленина с современными россиянскими неолибералами.
Впрочем, как человек последовательный, на констатации «вины» русских перед всеми остальными Ленин не останавливается. Он не был бы самим собой, если бы не обозначил средства борьбы с тем, что сам называл «шовинистической великорусской швалью» («Об Автономизации» 357) . Первым из таких средств, по Ленину, является антирусский национализм. «Антирусский национализм есть оборонительная форма, некоторая уродливая форма против национализма русского… Не беда в том, что в некоторых республиках этот национализм оборонительный превратился в наступательный». (XII съезд, стр. 488–492). Т.е. Ленин еще в 1922 году приветствовал русофобию у национальных меньшинств СССР и рассматривал ее, как средство при построении нового советского государства, такого, каким оно представлялось «вождю мирового пролетариата». «Наступательный антирусский национализм», сознательно подпитывавшийся советским руководством все годы существования СССР, мы с вами видели в действии: в Баку и Грозном, Алма-Ате и Вильнюсе, в Молдавии и на Украине».
Будучи руководителем партии авторитарного типа, Ленин последовательно изгонял из партии каждого, кто ему перечил. И третировал каждого, кто претендовал на звание «правой руки вождя». Так, своего соратника Троцкого Ильич именовал «политической проституткой». В таких условиях в РКПб могли остаться только подхалимы, всегда орентировавшиеся на мнение вождя. Например, Сталин несколько раз высказывал свои собственные мысли, которые потом оказывались не совпадающими с мнением Ильича, и каждый раз Сталин корректировал своё мнение в сторону полного совпадения с мнением вождя партии. Отсюда – в национальном вопросе все большевики руководствовались идейными установками Ильича. Например, Сталин перенял у Ленина идею про «национализм нации угнетающей и национализм нации угнетенной», и уже сам написал: «борьба началась и разгорелась, собственно, не между нациями в целом, а между господствующими классами командующих и оттесненных наций». Сталин, по крайней мере, возлагает вину за «угнетение» не на всех русских поголовно, а на русскую буржуазию и русскую бюрократию, что на фоне русофобии Ленина вообще прогресс. Там же он (Сталин) дал определение термину «нация»:
Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры.
Такие, или схожие определения потом у нас закрепились.
Но именно то, что в определении слова «нация» закрепилась ленинская русофобская идеология, и провоцирует путаницу в головах у наших современников.
Имеется прямая связь между тем, какое значение придают терминам, и тем, какую идеологию исповедуют при помощи этих терминов. Каждая идеология трактует набор своих ключевых терминов по-своему, а каждый набор ключевых терминов, взятых произвольно, направляет мышление в русло вполне определенной идеологии. Исходя из этого, применяемая нами терминология нуждается в сверке с социальной реальностью.
Например, в чём себя проявляет «нация»? Ответ: нация проявляет себя во время войны. Множество людей, более-менее добровольно сидящих в окопах или идущих в атаку, а также работающих на фронт в тылу, составляют одну нацию. При этом, их этническое происхождение, либо на каком они языке говорят – решающего значения не имеет. Просто когда солдаты говорят на одном языке, им проще воевать плечом к плечу.
Таким образом, термин «нация» тесно связан с термином «государство», и требует четкого разграничения с термином «этнос». Вот динамическая картинка, объясняющая разницу в этих терминах:
Относительно же темы интернационализма снова приведу выдержку из статьи автора с позывным Бьорн Высокий на proza.ru:
Напомню, что интернационализм, это идейно-политический принцип, провозглашающий, равенство, солидарность и сотрудничество всех народов, однако в Ленинском понимании народы малые «равнее» народов больших, в частности «равнее» русских, а их сотрудничество в «пролетарском» государстве нового типа, каким является СССР, как бы ведется «в одни ворота», т.е. в интересах нац. меньшинств и в ущерб государствообразующему большинству.
В имперском понимании интернационализм это утопия.
Вместе с тем, Русская Империя также плохо сочетается и с национализмом.
Русская Империя это выход из ловушки дихотомии «интернационализм-национализм».
Русская Империя это империя русского народа и комплиментарных русским малых народов Империи, которые составляют единую имперскую нацию.
Имперский принцип: «не важно, какого ты происхождения, важно, полезен ли ты Империи и готов ли ты сражаться за неё на фронте или ковать победу в тылу».
https://www.youtube.com/watch?v=aoMaMfoJGBA
В теории это выглядело неплохо: мы, наемные работники, выгоняем с работы дураков-начальников, и работаем сами по себе, объединившись с точно такими же наёмными работниками других предприятий, которые тоже, как и мы, выгнали с работы своих дураков-начальников.
В этом идеальном мире нет границ, да и государств с армиями, по сути, тоже нет.
И денег тоже нет: кому что надо, пошёл на склад, выбрал, и унёс домой.
И семей нет: все живут одной дружной семьей-коммунной. Кому кто понравился, тот с тем и переспал. А дети общие, не важно, кто от кого.
Разумеется, что в таком идеальном мире нет разных народов, потому что все образовали новую общность «советский народ».
Это сейчас, обладая послезнанием, мы удивляемся наивности наших предков, купившихся на такое тупое разводилово. Но в начале прошлого века всё перечисленное людям не казалось идиотизмом, а представлялось светлым будущим всего человечества.
И коммунисты, чисто случайно оказавшиеся у власти, начали реализовывать на практике всё перечисленное. И внезапно столкнулись с суровой реальностью.
Сразу же выяснилось, что армия таки нужна: немцы, невзирая на подрывную работу левых агитаторов среди немецких солдат, постепенно приближались к Петрограду. Пришлось оперативно создавать Красную Армию. Прежняя Русская армия, стараниями эсэров и большевиков, была морально разложена и почти не боеспособна.
Вторая проблема – голод. Правительство масона Керенского почти полностью развалило снабжение городов хлебом, а крестьяне, пользуясь дефицитом продовольствия, всячески уклонялись от продразверстки и пытались нажиться на голоде.
Кроме того, внезапно оказалось, что Малороссия с Новороссией – это житница Российской империи. Там хлеб. И пришлось коммунистам на ходу изменять свои планы, предусмотрев включение этих регионов Империи в состав Страны Советов.
А ведь до революции в планах большевиков было отдать эти регионы «украинцам» и евреям соответственно.
Ещё раз: большевики намеревались отдать Малороссию «украинцам», а Новороссию евреям. И если б не такая банальная вещь, как голод, то и отдали бы. Поскольку декларировали, что каждая «нация» имеет право на самоопределение. А вопроса, «почему они («нации») будут «определяться» за счёт русских земель?», у коммунистов не возникало, поскольку вождь большевиков Ульянов-Ленин был ярым русофобом, а национальный состав руководства РКПб был весьма специфическим.
Может возникнуть вопрос «а зачем же тогда русское большинство Империи поддержало большевиков?».
Ответ кроется в предыстории: масон Керенский так сильно развалил все государственные институты, и в стране был столь лютый бардак, что русское большинство больше всего хотело наведения порядка.
Навести порядок могли различные политические силы того времени, но чисто случайно оказалось, что Керенский земляк и знакомый Ульянова-Ленина, и поэтому он сдал дела именно Ленину.
Сдачу-приём дел потом назвали Великой Октябрьской Революцией, и, изготовив декорации, сняли фильм о штурме Зимнего Дворца. Этот снятый фильм некоторые до сих пор считают документальными кадрами.
В общем, русские легли спать при Керенском, а проснулись при Ленине.
При этом ещё мало кто знал, кто такие большевики, чего хотят, и чего будут делать. Начали смотреть по делам, и даже при всех имевших место перегибах, ситуация стала улучшаться по сравнению с тем, что было при Керенском. А тут ещё и немцы приближаются к Питеру, и вполне отчётливо маячит голодный мор от нехватки хлеба. Ну и кто бы не поддержал новое правительство при таких исходных данных?
Итак, с одной стороны, русские ситуативно поддержали большевиков, а большевики, столкнувшись с суровой реальностью, опровергавшей их теоретические построения, принялись править свою теорию, назвав эту правку «творческим развитием марксистского учения».
Не впервой: задолго до революции Ленин перелицевал учение Маркса, с целью обосновать, почему революция должна произойти в отсталой аграрной России, а не в продвинутых капиталистических Германии, Англии и США, как учил Карл Маркс.
В этот раз, уже после революции, пришлось править вообще очень много чего. Но нас сейчас интересует национальный вопрос.
Относительно национального вопроса приведу выдержку из статьи автора с позывным Бьорн Высокий на proza.ru:
«Читая работы Ленина о национальном вопросе, не покидает ощущение, что Ильич был все же русофобом. Вопрос лишь в том, было ли его русофобство вполне осознанным? Вероятно, дело состояло в том, что русский народ являлся государствообразующей нацией Российской Империи, борьбе с которой Ленин посвятил свою жизнь, и, таким образом, борясь против государственной системы он, в то же время полагал, что борется и против народа, эту систему породившего. К тому же русский народ был (да и сейчас остается) наиболее развитым из множества наций, составлявших саму империю, обладая могучим слоем образованных и культурных людей, способных к критическому мышлению, а значит, потенциально, и наиболее опасным для задуманного коммунистами построения модели «нового мира». Отсюда людоедские приказы Ленина расстреливать как можно больше священников, помещиков, офицеров, зажиточных крестьян, казаков, интеллигенции и прочих «чуждых элементов». Наконец, именно из русских состояла основная часть служилого и духовного сословия империи, т.е. тех самых «угнетателей», мир которых следовало разрушить «до основанья». Думаю, именно это заставляло Ильича, в его больном классовыми теориями мозгу, рассматривать великороссов в целом как «народ-угнетатель».
В статье «Культурно-национальная автономия» Ленин писал: «Борьба против всякого национального гнета – безусловно, да. Борьба за всякое национальное развитие, за «национальную культуру» вообще – безусловно нет». Кому именно он отказывал в праве на национальное культурное развитие становится понятно из других его работ. «Необходимо, — писал Ленин, — отличать национализм нации угнетающей и национализм нации угнетенной, национализм большой нации и нации маленькой. По отношению ко второму национализму почти всегда в исторической практике мы, националы большой нации, оказываемся виноватыми». «Об Автономизации» (том 45) Т.е. по версии Ленина великорусский народ по определению должен был испытывать некое «чувство вины» перед всеми остальными народами России и бесконечно платить по счетам за некие реальные или вымышленные «обиды». Эта точка зрения удивительно роднит Ленина с современными россиянскими неолибералами.
Впрочем, как человек последовательный, на констатации «вины» русских перед всеми остальными Ленин не останавливается. Он не был бы самим собой, если бы не обозначил средства борьбы с тем, что сам называл «шовинистической великорусской швалью» («Об Автономизации» 357) . Первым из таких средств, по Ленину, является антирусский национализм. «Антирусский национализм есть оборонительная форма, некоторая уродливая форма против национализма русского… Не беда в том, что в некоторых республиках этот национализм оборонительный превратился в наступательный». (XII съезд, стр. 488–492). Т.е. Ленин еще в 1922 году приветствовал русофобию у национальных меньшинств СССР и рассматривал ее, как средство при построении нового советского государства, такого, каким оно представлялось «вождю мирового пролетариата». «Наступательный антирусский национализм», сознательно подпитывавшийся советским руководством все годы существования СССР, мы с вами видели в действии: в Баку и Грозном, Алма-Ате и Вильнюсе, в Молдавии и на Украине».
Будучи руководителем партии авторитарного типа, Ленин последовательно изгонял из партии каждого, кто ему перечил. И третировал каждого, кто претендовал на звание «правой руки вождя». Так, своего соратника Троцкого Ильич именовал «политической проституткой». В таких условиях в РКПб могли остаться только подхалимы, всегда орентировавшиеся на мнение вождя. Например, Сталин несколько раз высказывал свои собственные мысли, которые потом оказывались не совпадающими с мнением Ильича, и каждый раз Сталин корректировал своё мнение в сторону полного совпадения с мнением вождя партии. Отсюда – в национальном вопросе все большевики руководствовались идейными установками Ильича. Например, Сталин перенял у Ленина идею про «национализм нации угнетающей и национализм нации угнетенной», и уже сам написал: «борьба началась и разгорелась, собственно, не между нациями в целом, а между господствующими классами командующих и оттесненных наций». Сталин, по крайней мере, возлагает вину за «угнетение» не на всех русских поголовно, а на русскую буржуазию и русскую бюрократию, что на фоне русофобии Ленина вообще прогресс. Там же он (Сталин) дал определение термину «нация»:
Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры.
Такие, или схожие определения потом у нас закрепились.
Но именно то, что в определении слова «нация» закрепилась ленинская русофобская идеология, и провоцирует путаницу в головах у наших современников.
Имеется прямая связь между тем, какое значение придают терминам, и тем, какую идеологию исповедуют при помощи этих терминов. Каждая идеология трактует набор своих ключевых терминов по-своему, а каждый набор ключевых терминов, взятых произвольно, направляет мышление в русло вполне определенной идеологии. Исходя из этого, применяемая нами терминология нуждается в сверке с социальной реальностью.
Например, в чём себя проявляет «нация»? Ответ: нация проявляет себя во время войны. Множество людей, более-менее добровольно сидящих в окопах или идущих в атаку, а также работающих на фронт в тылу, составляют одну нацию. При этом, их этническое происхождение, либо на каком они языке говорят – решающего значения не имеет. Просто когда солдаты говорят на одном языке, им проще воевать плечом к плечу.
Таким образом, термин «нация» тесно связан с термином «государство», и требует четкого разграничения с термином «этнос». Вот динамическая картинка, объясняющая разницу в этих терминах:
Относительно же темы интернационализма снова приведу выдержку из статьи автора с позывным Бьорн Высокий на proza.ru:
Напомню, что интернационализм, это идейно-политический принцип, провозглашающий, равенство, солидарность и сотрудничество всех народов, однако в Ленинском понимании народы малые «равнее» народов больших, в частности «равнее» русских, а их сотрудничество в «пролетарском» государстве нового типа, каким является СССР, как бы ведется «в одни ворота», т.е. в интересах нац. меньшинств и в ущерб государствообразующему большинству.
В имперском понимании интернационализм это утопия.
Вместе с тем, Русская Империя также плохо сочетается и с национализмом.
Русская Империя это выход из ловушки дихотомии «интернационализм-национализм».
Русская Империя это империя русского народа и комплиментарных русским малых народов Империи, которые составляют единую имперскую нацию.
Имперский принцип: «не важно, какого ты происхождения, важно, полезен ли ты Империи и готов ли ты сражаться за неё на фронте или ковать победу в тылу».
https://www.youtube.com/watch?v=aoMaMfoJGBA
