Is me’ Suibhne sirthecha’n; Lu’ath reithim thar gleann; Nochan e’ m'ainm dligthecha’n; Mo’ is ainm dam Fer Benn
Никакое это не заклинание. Это настоящие древние стихи. И песня, ее так и пели – почти как марш, сурово выговаривая: «Ис мэй Шивна ширтэхан, люат рейхим тар гланн…».
Она тоже часть воистину кельтской плетёнки, причудливого орнамента, в который вплелось это имя - «Шивна», номер из знаменитого «Риверданса», но мы сейчас не о чуде танца поговорим. Как сказал сказавший: «А мы поговорим о короле».
Я буду рассказывать о совершенно особой для меня книге. О книге, возникшей странным образом из других книг и из Интернета, о той, которую я ни разу не держала в руках. Потому что нет, не сыскалось на русском отдельного издания поэмы «Безумие Суибне» - только в Сети, да в серьёзной учёной книге «Суибне-гельт», что ведёт речь о загадках этого удивительного шедевра ирландской поэзии. Но сначала, как вы помните, был Бриан О Нуаллайн. Или
О Нулан. Или Бог его знает, как, всё равно по-русски этого правильно не выговорить, а сами ирландцы тоже выговаривают по-разному. В общем, Флэнн О Брайен был, со своими двумя птицами, которые, оказывается, плывут не просто так. Этих больших солидных лебедей до сих пор можно видеть на озере в Снав-да-Эн. Предания уверяют, что ирландские безумцы (а было их во все времена на острове немало) стекались почему-то именно сюда, в тихое место с чистой водой, орешником, свежими съедобными травами и ягодами. Тут,
у озера, у живого зеркала, можно было попытаться заново сложить себя из кусочков. Тут утихала, хотя бы ненадолго, тоска. Долина Безумцев. Место передышки для короля-беглеца. Шивна, король Дал Арайде. Где это? Когда это было? Для нас – всё равно, он - король Здесь и Сейчас. Потому что настоящую историю читаешь именно в это мгновение, пропуская сквозь сердце. А история преображения души только так и проходит – насквозь. Шивна – буйный, мощный, дикий в битве, необузданный в жизни… Шивна – голый, кожа,
да кости, да не то волосы длинные, не то мох, не то перья. Шивна, распевающий песни о любви и войне… Шивна, бормочущий, опустив голову, пряча глаза, которым невыносим свет, недоступна жизнь: «имя мне – Человек Гор». История Шивны – не о проклятии одного святого и о благословении другого. И не о том, как могучий воин от страха сделался безумным птице-человеком, призраком самого себя. И не о том, конечно, что вот как нехорошо обижать святого Ронана – топить в озере его псалтирь, убивать в гневе его послушника
и разбивать копьём колокол. Вся соль истории о короле-птице в том, что он, такой простой, соединённый со своим, хоть и невеликим, мирком крепчайшей связью плоти, вдруг оказывается подвешен над всем миром на волоске души. А ведь полноты в полноте-то и не осознаешь. Только неполнота скажет тебе о том, каким ты был и уже никогда не будешь. Пока сердце не заболит, не дрогнет перебоем в ночи или среди бела дня – разве чувствуешь, что оно в тебе, неусыпное? Пока не заныла, раздираясь надвое, душа – король
и не ведал, что она у него есть и не понимал, для чего дана человеку. Да он и человеком-то не был. Он был Королём: его вмещал дворец, ему по руке был меч, к нему, Королю, прижималась верная Эоран, жена, для Короля жарили мясо, варили пиво, играли на арфе. Но всё это не был он сам, Шивна. Самого себя познал он – в самости. В одиночестве. Было ли то в самом деле проклятие, или, как считают учёные, приступ душевной болезни, навязчивого страха одолел короля – для судьбы не важно. Страстно желая быть с людьми
и страшась их, стыдясь своего страха и плача о нём, король-безумец носился великими прыжками в разреженном холодном воздухе легенды, в воздухе Эрин, и постепенно, мало-помалу осознание своей человечности пришло к нему. Слабый, уязвимый, он стал теперь только самим собой, не правителем и не изгнанником. Не о чем жалеть и нечего стыдиться. И бояться – нечего.
Реки и леса, терновые шипы и земляника, олени и волки, кукушка и два лебедя в Гленн Болькан вошли в него и сделались его неотъемлемой частью. Мир стал Шивной, а Шивна узнал свою душу. Тогда из разбитого и разорванного сознания сложилось вновь целое – иное, не Король, но и не дикий Человек Гор. Теперь уже другой святой – Молинг смог мудрой речью и долгими разговорами успокоить боль, и бывший король обрёл мир, тот, который – покой.
Да полно. Об этом ли говорит старинная поэма, написанная Бог знает когда? Не древние ли это косточки слов, не прах ли? Как всякая настоящая история – не только об этом.
Но для меня важнее всех других смыслов тихий голос возродившегося Шивны.
Если ты беглец, если не знаешь или не ощущаешь себя, если ты смущён, в смятении, в страхе, которого не можешь объяснить и одолеть (а кто из ныне живущих хоть раз не испытал такого?) – встань, выйди и отступи на какое-то время от того, кем ты не есть. Ночью в воздухе холодно и одиноко, леса и моря шумят, жизнь непрерывна и огромна, а ты – её часть. Её сердцевина. Её средоточие. Ищи, узнавай свою душу – хотя бы ощупью, ничего, что она пополам от боли, всё сложится, только не бойся увидеть части и угадать
целое. Ты будешь тогда – беглец, который вернулся. К себе, а значит – к людям. Имя будет тебе – Человек.