Остров Ванкувер и пролив Клэйоквот, Канада

     То, что Эневек увидел, привело его в ярость.
     Длина животного от головы до хвоста была больше десяти метров. Это был один из самых крупных кочевников-косаток, мощный самец. В полуоткрытой пасти поблёскивали ряды конусовидных зубов. Животное было уже старое, но ещё сильное. Лишь при ближайшем рассмотрении становились заметны места, где шкура больше не блестела, запаршивела. Один глаз был полуоткрыт.
     Эневек сразу узнал это животное. В реестрах оно значилось под номером J-19, но из-за его изогнутого турецкой саблей спинного плавника он получил кличку Чингиз. В стороне под деревьями Эневек увидел Джона Форда, директора исследовательской программы морских млекопитающих из ванкуверского аквариума. Тот беседовал со Сью Оливейра, руководительницей лаборатории в Нанаймо, и каким-то незнакомым мужчиной. Форд помахал рукой, подзывая Эневека.
     - Доктор Рэй Фенвик из Канадского института океанических наук и рыболовства, - представил он неизвестного.
     Фенвик приехал, чтобы произвести вскрытие. Узнав о смерти Чингиза, Форд предложил провести вивисекцию прямо на пляже. Он хотел показать анатомию косатки большой группе студентов и журналистов.
     - Кроме того, на пляже это будет выглядеть не так антисептически и дистанцированно, - сказал он. - Здесь её жизненное пространство, и это пробудит больше понимания и сочувствия. Это сознательный приём, и он действует.
     В принятии этого решения участвовал ещё и Род Пальм из морской исследовательской станции на Стробери - крошечном островке в бухте Тофино. Люди из Стробери занимались экосистемой пролива Клэйоквот, сам Пальм считался знатоком популяции косаток. Они быстро пришли к согласию произвести вскрытие публично, чтобы привлечь к проблеме больше общественного внимания. Косаткам это внимание давно было необходимо.
     - Судя по внешним признакам, он издох от бактериологической инфекции, - ответил Фенвик на вопрос Эневека. - Но я не хочу судить заранее.
     - Вспомните 1999 год, - мрачно сказал Эневек. - Тогда семь косаток погибли от инфекции.
     - The torture never stops. - И муки бесконечны, - пропела Оливейра строку из старой песни Фрэнка Заппы, взглянула на Эневека и подала ему знак: - Отойдём?
     Эневек пошёл за ней к трупу кита. Неподалёку стояли наготове два больших металлических ящика и контейнер - инструменты для вскрытия. Вскрывать косатку - совсем не то, что человека. Это тяжёлая работа, огромное количество крови и жуткая вонь.
     - Сейчас нагрянет пресса с целой кучей аспирантов и студентов, - сказала Оливейра, глянув на часы. - Раз уж судьба свела нас в этом скорбном месте, давай быстренько обсудим первые анализы твоих проб.
     - Что, уже разобрались?
     - Кое в чём.
     - И поставили в известность пароходство?
     - Нет. Я решила сперва обговорить это между нами.
     - Звучит как преступный заговор.
     - Скажем так: с одной стороны, мы поражены, с другой - растеряны, - ответила Оливейра. - Что касается моллюсков, то они пока нигде не описаны.
     - А я готов был поклясться, что это "зебры".
     - Вроде бы да. Но и нет.
     - Объясни, пожалуйста.
     - Есть два возможных подхода. Либо мы имеем дело с родственником "зебр", либо с мутацией. Выглядят эти штуки как "зебры", у них такая же структура слоёв, но есть что-то очень странное в их клеющем секрете. Нити, из которых образованы их присоски, очень толстые и длинные. Мы даже обозвали их в шутку реактивными моллюсками.
     - Реактивными?
     Оливейра скорчила гримасу.
     - Ну, они не просто болтаются в воде, как обычные "зебры", а способны к навигации. Они всасывают воду и выталкивают её. Выброс воды продвигает их вперёд. К тому же они используют свои нити, чтобы задавать направление движению. Как маленький подвижный пропеллер. Тебе это ничего не напоминает?
     Эневек подумал.
     - Каракатицы тоже плавают с ракетным приводом.
     - Некоторые. Но есть другая параллель. Правда, она приходит на ум только тёртым биологам, но таких у нас в лаборатории пруд пруди. Я имею в виду динофлагеллаты. Некоторые из этих одноклеточных имеют на конце тела два жгутика. Одним задают направление, другим вертят и двигаются вперёд.
     - Не слишком ли эта аналогия притянута за уши?
     - Скажем так, это конвергенция в широком толковании. Приходится цепляться за любую соломинку. По крайней мере, я не знаю другого моллюска, который передвигался бы подобным образом. Этот моллюск мобилен, как стая рыб, и к тому же, несмотря на раковины, что-то подгоняет их.
     - Это хотя бы объясняет, каким образом они в открытом море попали на корпус сухогруза, - размышлял вслух Эневек. - Именно это вас и поразило?
     - Да.
     - А что же ввергло в растерянность?
     Оливейра подошла к боку кита и погладила его чёрную шкуру.
     - Клочки ткани, которые ты прихватил внизу. Мы не знаем, что с ними делать, и, честно говоря, не можем ничего сделать. Вещество уже сильно разложилось. Но то немногое, что мы подвергли анализу, позволяет заключить, что на корабельном винте и на острие твоего ножа - ткань одной природы. Но она не похожа ни на что, известное нам.
     - Ты хочешь сказать, что я срезал с корпуса корабля какое-то инопланетное существо?
     - Способность этой ткани к сокращению развита непропорционально. Она высокопрочная и вместе с тем аномально эластичная. Мы не знаем, что это такое.
     Эневек наморщил лоб.
     - А есть какие-то признаки биолюминесценции?
     - Возможно. А почему ты спрашиваешь?
     - Мне показалось, что эта штука на мгновение вспыхнула.
     - Когда налетела на тебя в воде?
     - Она выскочила, когда я ткнул ножом в моллюсковый нарост.
     - Наверное, ты от неё немножко отрезал, а она не поняла шутки. Хотя я сомневаюсь, что у такой ткани может быть что-то похожее на нервную систему. Ну, чтобы чувствовать боль. Собственно говоря, это всего лишь... клеточная масса.
     К ним приближались голоса. По пляжу подходила группа людей - кто с камерами, кто с блокнотами.
     - Начинается, - сказал Эневек.
     - Да. - У Оливейра был растерянный вид. - Так что же делать? Послать в пароходство все данные как есть? Но что им это даст, если мы сами ничего не поняли? Лучше бы получить новые пробы. Прежде всего этой субстанции.
     - Я свяжусь с Робертсом.
     - Хорошо. Ну, а теперь пора начинать резню.
     Эневек посмотрел на бездвижного кита и опять почувствовал бессильную ярость. Животные, что все на счету, то задерживаются где-то на недели, то гибнут.
     - Вот же чёрт!
     К ним уже подходили Фенвик и Форд.
     - Прибереги свои чувства для прессы, - сказала Оливейра.

     Вскрытие длилось больше часа, в течение которого Фенвик с помощью Форда взрезал косатку, извлекал внутренности, сердце, печень и лёгкие и объяснял анатомическое строение. Они разложили содержимое желудка, там был полупереваренный тюлень. В отличие от резидентов, кочевники и прибрежные косатки поедали морских львов и дельфинов, а стадом могли напасть и на одиночного усатого кита.
     Среди зрителей было немало журналистов, но специальными знаниями публика не отличалась. Поэтому Фенвик многое объяснял:
     - У него форма рыбы, но лишь потому, что эти существа когда-то переселились с суши в воду. Такое случается. Мы называем это конвергенцией. Совершенно разные виды образуют конвергентные, то есть подобные, структуры, чтобы соответствовать требованиям окружающей среды.
     Он удалил часть толстой шкуры и обнажил подкожный жир.
     - Ещё одно различие: рыбы, амфибии и рептилии - теплообменные существа, то есть холоднокровные, температура их тела принимает температуру окружающей среды.
     Например, скумбрия есть в Нордкапе и в Средиземном море, но в Нордкапе температура её тела четыре градуса Цельсия, а у средиземноморской скумбрии двадцать четыре градуса. На китов это не распространяется. Они теплокровные - как мы.
     Эневек наблюдал за зрителями. Фенвик только что произнёс одну формулировку, которая всегда срабатывала, - "как мы". Она заставляла людей прислушаться внимательнее. Киты - как мы. Значит, они вплотную подходят к той границе, за которой люди начинают рассматривать жизнь как безусловную ценность.
     Фенвик продолжал:
     - Будь они в Арктике или у берегов Калифорнии, киты сохраняют температуру тела тридцать семь градусов. Для получения тепла они используют свой жир, который мы называем ворванью. Видите эту белую массу? Вода отнимает тепло, но этот слой препятствует охлаждению тела.
     Он обвёл присутствующих взглядом. Его руки в перчатках были окровавлены и перепачканы слизью и жиром кита.
     - Но вместе с тем ворвань означает для кита и смертный приговор. Проблема всех китов, выброшенных на берег, в их тяжести и в этом, самом по себе чудесном, жировом слое. Голубой кит длиной 33 метра и весом 130 тонн вчетверо крупнее самого большого динозавра, но и косатка весит девять тонн. Такие существа могут жить только в воде, где, согласно закону Архимеда, любое тело теряет в весе столько, сколько весит вытесненный им объём воды. Поэтому на суше китов расплющивает собственная тяжесть, а теплоизолирующее действие жира добивает их, поскольку они не могут отдавать наружу избыточное тепло. Многие киты, выброшенные на берег, погибают от шока перегрева.
     - Этот кит тоже? - спросила одна журналистка.
     - Нет. В последние годы становится всё больше животных, у которых сломлена иммунная система. Они погибают от инфекций. Этому киту было двадцать два года. Уже не юное животное, но в среднем здоровый кит доживает до тридцати лет. Итак, мы видим преждевременную смерть, но нигде на теле нет следов повреждения или борьбы. Я полагаю, это бактериологическая инфекция.
     Эневек выступил на шаг вперёд.
     - Если вы хотите знать, откуда она берётся, мы можем объяснить и это, - сказал он, стараясь сохранять деловой тон. - Проведён целый ряд токсикологических исследований, и они показывают, что косатки Британской Колумбии заражены РСВ и другими ядами. В этом году в жировой ткани косаток было обнаружено свыше 150 миллиграммов РСВ. Никакая человеческая иммунная система не может этого выдержать.
     Он увидел по взволнованным лицам, что задел их за живое.
     - Самое худшее в этих ядах то, что они жирорастворимые, - сказал он. - Это значит, что они передаются с молоком матери и детёнышам. Человеческие дети, только явившись на свет, уже награждены СПИДом. Мы сообщаем вам об этом с ужасом и хотим, чтобы этот ужас вы донесли до читателей и зрителей вместе со всем, что вы здесь увидели. Едва ли найдётся на земле ещё один вид, отравленный так, как косатки.
     - Доктор Эневек, - откашлялся один журналист. - Что будет, если человек съест мясо такого кита?
     - Он получит часть этого яда.
     - Со смертельным исходом?
     - В долгосрочной перспективе - возможно.
     - Не значит ли это, что предприятия, которые сбрасывают в море ядовитые вещества, - например, деревообрабатывающие, - косвенно несут ответственность за болезни и смерти людей?
     Форд метнул в сторону Эневека быстрый взгляд. Это был щекотливый пункт. Разумеется, спрашивающий был прав, но ванкуверский аквариум пытался избежать прямой конфронтации с местной промышленностью и вместо этого прибегал к средствам дипломатии. Выставлять хозяйственную и политическую элиту Британской Колумбии в виде потенциальной банды убийц означало бы ожесточение фронта, и Эневек не хотел подставлять Форда.
     - В любом случае есть заражённое мясо вредно для здоровья человека, - уклончиво ответил он.
     - Но оно осознанно заражено промышленностью.
     - Мы ищем решения в этом направлении. Сообща с теми, кто отвечает за это.
     - Понимаю. - Журналист что-то пометил себе. - Я имею в виду особенно людей с вашей родины, доктор...
     - Моя родина здесь, - резко ответил Эневек.
     Журналист глянул на него непонимающе:
     - Я имел в виду, откуда вы происходите...
     - В Британской Колумбии едят не очень много китового и тюленьего мяса, - перебил его Эневек. - А вот среди жителей Полярного круга наблюдаются сильные отравления. В Гренландии и Исландии, на Аляске и далее на Севере, в Сибири, на Камчатке и на Алеутах - повсюду, где морские млекопитающие ежедневно употребляются в пищу. Проблема не в том, где животные отравились, а в том, что они мигрируют.
     - Как вы думаете, киты понимают, что они отравлены? - спросил один студент.
     - Нет.
     - Но вы в своих публикациях говорите об их разуме. Если бы животные понимали, что в их пище что-то не то...
     - Люди курят, и у них ампутируют ноги, либо они умирают от рака лёгких. Они вполне осознают, что травят себя, и всё же делают это, а уж человек однозначно намного разумнее кита.
     - Почему вы так уверены? Может, как раз наоборот.
     Эневек вздохнул. Со всей возможной доброжелательностью он сказал:
     - Мы должны рассматривать китов как китов. Косатка - это живая торпеда с идеальными гидродинамическими очертаниями, но зато у неё нет ног, хватательных рук, нет мимики и биполярного зрения. То же самое можно сказать о дельфинах, афалинах, о любом виде усатых или зубатых китов. Они вовсе не являются "почти людьми". Косатки, может, и умнее собак, белухи настолько разумны, что осознают свою индивидуальность, а дельфины, без сомнения, обладают единственным в своём роде мозгом. Но спросите, для чего этим животным разум. Рыбы населяют то же жизненное пространство, что киты и дельфины, их образ жизни во многом сходный, но они обходятся в своей жизни четвертинкой напёрстка нейронов.
     Эневек был почти рад, когда звонок его мобильного телефона отвлёк его от этой дискуссии. Он подал Фенвику знак продолжать вскрытие, а сам отошёл в сторонку.
     - Леон, - услышал он в трубке голос Шумейкера. - Ты можешь вырваться оттуда, где ты есть?
     - Да, а что случилось?
     - Он снова здесь.
     Ярости Эневека не было границ.
     Когда несколько дней назад он сломя голову примчался на остров Ванкувер, Джек Грейвольф и его "морская гвардия" уже скрылись, оставив две лодки разозлённых туристов, которые рассказывали, что их фотографировали и разглядывали, как скотину. Шумейкеру еле удалось их успокоить. А некоторых даже пришлось пригласить на дополнительный бесплатный выезд. После этого волнение улеглось, но Грейвольф добился того, чего хотел. Он внёс в ряды туристов тревогу.
     На станции "Дэви" перебрали все возможные варианты ответа. То ли принять меры против "защитников окружающей среды", то ли проигнорировать их? Пойти официальным путём означало бы предоставить им трибуну. Для серьёзных организаций эти "защитники" были такой же костью в горле, как и для "Китовой станции", но если возбудить судебный процесс, то в глазах плохо информированного общественного мнения предстанет искажённая картина. В сомнениях многие склонятся на сторону Грейвольфа.
     Если идти неофициальным путём, пришлось бы втянуться в крутые разборки. А куда заводят разборки с Грейвольфом, видно по многим его судимостям. Можно было их бояться, можно нет, но толку от этих разборок всё равно вышло бы мало. Дел и так хватало, и они понадеялись, что Грейвольф удовлетворится тем скандалом, который уже произвёл.
     Поэтому они решили его игнорировать.
     Наверное, думал Эневек, направляя свою моторную лодку вдоль побережья, то было ошибочное решение. Возможно, для болезненной потребности Грейвольфа в самоутверждении было бы достаточно, если бы они написали ему письмо, выражая своё недовольство. Хоть какой-то знак, что его приняли всерьёз.
     Он внимательно осматривал поверхность воды, чтобы невзначай не спугнуть кита или, того хуже, не задеть его. Несколько раз он замечал вдали поднятые могучие хвосты или чёрный блестящий меч спинного плавника. Во время поездки он переговаривался по рации со Сьюзен Стринджер, которая была на "Голубой акуле".
     - Что делают эти типы? - спросил он. - Руки распускают?
     В рации щёлкнуло.
     - Нет, - ответила Стринджер. - Они фотографируют, как в прошлый раз, и ругают нас.
     - Сколько их там?
     - Две лодки. В одной Грейвольф с кем-то, в другой ещё трое. О боже! Они начали петь!
     Сквозь потрескивания рации пробивались ритмичные шумы.
     - Они бьют в барабаны, - вскликнула Стринджер. - Грейвольф бьёт в барабаны, а остальные поют. Индейскую песню! С ума сойти.
     - Держитесь спокойно, слышишь? Не поддавайтесь на провокации. Я буду через несколько минут.
     Вдали он уже различил светлые пятна лодок.
     - Леон? А какого, собственно, племени этот наш индеец? Не знаю, чего он затевает, но если вызывает дух предков, то хотя бы знать, кто тут сейчас появится.
     - Джек аферист, - сказал Эневек. - Он вообще не индеец.
     - Разве? А я думала...
     - У него мать полуиндианка, только и всего. Знаешь, как его зовут на самом деле? О'Бэннон. Какой там Грейвольф! Тоже мне, Серый волк!
     Возникла пауза, во время которой Эневек на большой скорости приближался к лодкам. До него уже доносились звуки барабана.
     - Джек О'Бэннон, - сказала Стринджер, растягивая слова. - Ну и ну. Думаю, я ему сейчас это...
     - Ничего не делай. Видишь, я подъезжаю?
     - Вижу.
     - Дождись меня.
     Эневек убрал рацию и повернул от берега в сторону открытого моря. Теперь он отчётливо видел всю сцену. "Голубая акула" и "Леди Уэксхем" покачивались посреди растянутой группы горбачей. Тут и там из воды показывались то хвосты, то дыхательные фонтанчики. Белый корпус "Леди Уэксхем" длиной 22 метра сверкал на солнце. Две маленькие, ветхие рыбацкие лодки, обе ярко-красного цвета, подплыли к "Голубой акуле" с двух сторон, будто хотели взять катер на абордаж. Удары барабана становились громче, к ним примешивалось монотонное пение.
     Если Грейвольф и заметил приближение Эневека, то ничем это не показал. Он стоял в своей лодке во весь рост, бил в индейский барабан и пел. Его люди в другой лодке - двое мужчин и женщина - подпевали ему, время от времени разражаясь проклятиями и руганью. При этом они фотографировали пассажиров "Голубой акулы" и забрасывали их чем-то блестящим. Эневек прищурился. Неужели рыбой?! Нет, рыбными отходами. Люди пригибались, некоторые в ответ бросались тем, что попало в них. Эневеку так и хотелось протаранить лодку Грейвольфа и посмотреть, как этот великан плюхнется за борт, но он взял себя в руки. Совсем негоже было устраивать побоище на глазах у туристов. Он подплыл вплотную и крикнул:
     - Кончай, Джек! Давай поговорим.
     Грейвольф даже не повернулся, продолжая барабанить. Эневек увидел нервные и расстроенные лица туристов. В рации послышался мужской голос:
     - Привет Леон. Рад тебя видеть.
     То был шкипер "Леди Уэксхем", которая была метрах в ста от них. Люди на верхней палубе облокотились о перила и смотрели на осаждённый катер. Некоторые из них фотографировали.
     - У вас всё спокойно? - осведомился Эневек.
     - Всё отлично. Что будем делать с этим дерьмом?
     - Ещё не знаю, - ответил Эневек. - Попробую обойтись мирными средствами.
     - Скажи, когда понадобится наехать.
     Красные моторки "морской гвардии" начали толкать "Голубую акулу". Перья шляпы Грейвольфа трепетали на ветру. Позади его лодки поднялся хвост кита и снова скрылся, но на китов в этот момент никто не обращал внимания.
     - Эй, Леон! - Эневек заметил, что кто-то из пассажиров "Голубой акулы" машет ему. Он узнал Алису Делавэр. На ней были синие очки, и она подпрыгивала на месте. - Что это за типы? Чего им здесь надо?
     Он чуть не поперхнулся. Ведь она ему когда ещё уши прожужжала, что последний день на острове? Ну ладно, сейчас не это важно. Он обогнул лодку Грейвольфа и захлопал в ладоши:
     - О'кей, Джек. Спасибо. Вы отличные музыканты. А теперь скажи наконец, чего ты хочешь.
     Грейвольф запел ещё громче. Монотонные наплывы, архаичные звуки, жалобные и вместе с тем агрессивные.
     - Джек, чёрт возьми!
     Внезапно воцарилась тишина. Громила опустил барабан и повернулся к Эневеку.
     - Ты что-то сказал?
     - Скажи свои людям, чтобы прекращали. Потом поговорим, но скажи им, чтобы убирались.
     Лицо Грейвольфа исказилось.
     - Никто не двинется с места, - крикнул он.
     - Что значит весь этот театр? Чего ты хочешь?
     - Я хотел тебе всё это объяснить в аквариуме, но ты не удостоил меня вниманием.
     - Я был занят.
     - А теперь занят я.
     Люди Грейвольфа засмеялись и заулюлюкали. Эневек попытался удержать себя в руках.
     - Я делаю тебе предложение, Джек, - сказал он, с трудом овладев собой. - Ты сейчас уберёшься отсюда, а вечером мы встретимся у нас на станции, и ты скажешь мне всё, что мы, на твой взгляд, должны сделать.
     - Вы должны исчезнуть. Вот что вы должны сделать.
     - Но почему? В чём мы провинились?
     Совсем рядом с лодкой из воды поднялись два тёмных острова, как обветренные каменные глыбы, в бороздах и наростах. Серые киты. Можно было сделать фантастические снимки, но Грейвольф загубил всю поездку.
     - Убирайтесь отсюда, - крикнул Грейвольф. Он повернулся к пассажирам "Голубой акулы" и заклинающим жестом воздел руки. - Убирайтесь и больше не путайтесь в ногах у природы. Живите с ней в гармонии вместо того, чтобы пялиться на неё. Моторы отравляют воду и воздух. Вы раните винтами морских животных. Вы раздражаете их ради того, чтобы сделать снимок. Вы убиваете их шумом. Здесь мир китов. Убирайтесь. Человеку здесь не место.
     Эневек сомневался, что сам Грейвольф верил в то, что говорил, но его люди восторженно захлопали.
     - Джек! Можно, я напомню тебе, что всё это делается именно ради защиты китов? Мы проводим исследования! Наблюдения китов открывают людям новый угол зрения. Мешая нашей работе, ты тем самым саботируешь интересы животных.
     - Ты будешь нам рассказывать, какие интересы у китов? - язвительно ответил Грейвольф. - Ты что, заглядывал им в душу, исследователь?
     - Джек, оставь это своё индейство. Чего ты хочешь?
     Грейвольф некоторое время помолчал. Его люди прекратили фотографировать пассажиров "Голубой акулы" и забрасывать их отбросами. Все смотрели на своего предводителя.
     - Мы хотим публичности, - сказал он.
     - Ну и где ты тут видишь публичность? - Эневек сделал широкий жест рукой. - Всего несколько человек в лодках. Прошу тебя, Джек, мы вполне могли бы подискутировать, но тогда давай уж действительно обратимся к общественному мнению. Давай обменяемся доводами, и кому не повезёт, тот потерпит поражение.
     - Смешно, - сказал Грейвольф. - Так может говорить только белый человек.
     - Ах, чёрт! - Эневек потерял терпение. - Да я меньше белый человек, чем ты, О'Бэннон, давай уже померяемся силой где положено.
     Грейвольф уставился на него так, будто получил удар в лицо. Потом ощерился в широкой ухмылке и указал в сторону "Леди Уэксхем".
     - Как ты думаешь, почему те люди на вашем корабле так старательно всё фотографируют и снимают на видео?
     - Они снимают твой дурацкий спектакль.
     - Хорошо, - засмеялся Грейвольф. - Очень хорошо.
     Эневек разом всё понял. Среди туристов на "Леди Уэксхем" были и журналисты. Грейвольф пригласил их поприсутствовать на представлении.
     Проклятая свинья.
     У него на языке уже вертелся ответ, но его остановил поражённый вид Грейвольфа. Эневек проследил за его взглядом и замер.
     Прямо перед кораблём из воды катапультировался горбач. Для прыжка такого массивного тела требовался толчок неимоверной силы. На какой-то миг животное словно бы встало на хвостовой плавник, оказавшись выше рубки "Леди Уэксхем". Непропорционально длинные боковые плавники топорщились в стороны, словно крылья, и казалось, что кит силится взлететь. С корабля донеслось многоголосое "Ах!"
     Потом могучее тело медленно завалилось набок и рухнуло в закипевшие волны.
     Люди на верхней палубе отпрянули. Часть "Леди Уэксхем" скрылась за пенной стеной. Из этой стены возникло что-то массивное, тёмное: выпрыгнул другой кит, окружённый сверкающим ореолом брызг, он оказался ещё ближе к кораблю, и Эневек ещё до криков ужаса знал, что этот прыжок кончится плохо.
     Кит ударился в "Леди Уэксхем" так мощно, что пароход закачался. Послышался треск ломающегося борта. Люди на верхней палубе попадали на палубу. Вокруг корабля бурлила и пенилась вода, потом сбоку подплыли ещё несколько китов, и снова два тёмных тела рванулись вверх и всей своей тяжестью обрушились на корпус корабля.
     - Это месть, - вскричал Грейвольф пресекающимся голосом. - Месть природы!
     Длина "Леди Уэксхем" была 22 метра. Корабль был допущен к плаванию министерством транспорта и отвечал требованиям безопасности, включая штормовое море, валы метровой высоты, а также случайные столкновения с китом. Даже такие моменты были учтены в конструкции корабля.
     Но только не нападение.
     Эневек слышал, как на корабле заработали машины. Под тяжестью ударов корабль опасно накренился. На обеих палубах царила неописуемая паника. Все окна нижней палубы были разбиты. Люди бегали, натыкаясь друг на друга. "Леди Уэксхем" тронулась с места, но отошла недалеко. Снова из воды катапультировался кит и ударил о борт со стороны мостика. Этой атаки тоже оказалось недостаточно, чтобы перевернуть корабль, но он зашатался гораздо сильнее, и вниз посыпались обломки.
     Мысли Эневека понеслись во весь опор. Видимо, корпус был уже во многих местах проломлен. Что-то надо делать. Может быть, как-то отвлечь китов.
     Он потянулся рукой к рычагу газа.
     В ту же секунду воздух разорвал многоголосый крик. Но исходил он не с белого парохода, а сзади, и Эневек резко обернулся.
     То, что он увидел, было совершенно нереально. Прямо над лодкой защитников природы отвесно стояло тело огромного горбача. Он казался почти невесомым, существо монументальной красоты, изборождённая морда устремлена к облакам, и он всё ещё продолжал подъём, на десять, на двенадцать метров выше лодки. Какое-то время он просто висел в небе, медленно поворачиваясь, и его метровые плавники, казалось, махали людям.
     Взгляд Эневека скользнул вдоль тела колосса. Ему не приходилось видеть ничего более устрашающего и в то же время великолепного, тем более в такой близи. Все - Джек Грейвольф, люди на катере, он сам - запрокинули головы и смотрели на то, что должно было обрушиться на них.
     - О боже, - прошептал он.
     Тело кита клонилось, словно в замедленном кадре. Его тень легла на красную лодку защитников природы, протянулась через нос "Голубой акулы", она росла в длину по мере того, как тело великана опрокидывалось...
     Эневек выжал газ до упора. Его лодка рывком рванулась вперёд. Но и рулевой Грейвольфа произвёл блиц-старт. Ветхая рыбацкая лодка ринулась на Эневека. От удара его отбросило назад, он успел увидеть, как рулевой Грейвольфа падает за борт, а сам Грейвольф - на дно лодки. На его глазах девять тонн массы горбача погребли под собой вторую рыбацкую лодку, вдавили её вместе с экипажем под воду и обрушились на нос "Голубой акулы". Пена вздымалась гигантскими фонтанами. Корма катера задралась вверх, пассажиры в оранжевых одеяниях кувыркались в воздухе. "Голубая акула" немного побалансировала на носу, сделала пируэт и опрокинулась набок. Эневек сжался. Его лодка пронеслась под опрокидывающимся катером, ударилась обо что-то массивное под водой и перепрыгнула через препятствие. Он с трудом завладел рулём, круто развернулся и затормозил.
     Неописуемое зрелище развернулось перед ним. От лодки защитников природы остались лишь обломки. "Голубая акула" плавала вверх дном. Пассажиры болтались в воде, крича и безумно молотя руками, иные из них были неподвижны. Их костюмы автоматически накачались воздухом, превратившись в спасательные жилеты, поэтому утонуть они не могли, но Эневек догадывался, что некоторые погибли от удара, нанесённого весом кита. Чуть дальше он увидел "Леди Уэксхем", которая с отчётливым креном набирала ход, а вокруг неё кишели спины и хвосты китов. Новый внезапный толчок потряс корабль, и он ещё сильнее залёг набок. Осторожно, чтобы никого не задеть, Эневек провёл свою лодку между плавающими телами, отправив по рации на частоте 98 короткое сообщение с координатами бедствия.
     - Крушение, - выдохнул он. - Есть погибшие.
     Все лодки в округе должны были услышать этот сигнал. У него не было времени объяснять, что произошло. Дюжина пассажиров была за бортом "Голубой акулы", с ними Стринджер и её ассистент. Плюс трое защитников окружающей среды. Всего семнадцать человек, но на поверхности воды их было явно меньше.
     - Леон!
     Это была Стринджер! Она плыла к нему. Эневек подхватил её и втащил на борт. Кашляя и стеная, она упала на дно. В некотором отдалении он увидел спинные мечи нескольких косаток. Животные на полном ходу мчались к месту действия, из воды поднимались их чёрные головы и спины.
     Их целеустремлённость не понравилась Эневеку.
     Там плавала Алиса Делавэр. Она поддерживала над водой голову молодого человека, костюм которого почему-то не надулся, как у остальных. Эневек направил лодку навстречу студентке. Рядом с ним приподнялась со дна Стринджер. Общими усилиями они сперва вытащили наверх юношу без сознания, а потом девушку. Делавэр пожала Эневеку обе руки, но тут же свесилась за борт, помогая Стринджер вытаскивать остальных. Другие подплывали сами, протягивали руки, и им помогали подняться на борт. Лодка была меньше "Голубой акулы" и уже переполнилась. Эневек продолжал обыскивать поверхность воды.
     - Вон ещё один! - крикнула Стринджер.
     Тело человека бездвижно болталось в воде лицом вниз, с виду это был мужчина, широкоплечий и без спецкостюма. Один из защитников природы.
     - Скорее!
     Эневек нагнулся через борт. Стринджер была рядом. Они подхватили мужчину под руки и потянули его вверх.
     Он оказался лёгким.
     Чересчур лёгким.
     Голова мужчины запрокинулась назад, и они увидели мёртвые глаза. Эневек вдруг понял, почему тело двигалось так легко. Оно заканчивалось у пояса. Ноги и таз отсутствовали. Из оборванного торса болтались клочки мяса, обрывки кишок, с них стекала вода.
     Стринджер вскрикнула и выпустила ношу. Мёртвый откинулся, выскользнул из рук Эневека и бултыхнулся назад в воду.
     Справа и слева от них уже рассекали воду косатки. Их было как минимум десять, а то и больше. Удар потряс лодку. Эневек прыгнул к рулю, дал газ и помчался прочь. Перед ним из воды поднялись три могучие спины, и он обогнул их головокружительным виражом. Животные опять ушли под воду. С другой стороны показались еще два кита, они направлялись к лодке. Эневек снова сделал крутой вираж. Он слышал крики и плач. Он и сам испытывал чудовищный страх. Ужас пронизывал его, как электрический ток, вызывая дурноту, но другая его часть уверенно управляла лодкой, которая в безумном слаломе лавировала между чёрно-белыми телами, снова и снова пытавшимися отрезать им путь.
     Справа послышался грохот. Эневек рефлекторно повернул голову и увидел, как "Леди Уэксхем" поднимается вверх в облаке пены и опрокидывается.
     Позднее он вспоминал, что этот момент, отвлёкший его внимание, и определил их судьбу. Ему не надо было оборачиваться. Может, и удалось бы уйти. Тогда бы он заметил серую спину в наростах, заметил, как кит ныряет, как поднимается из воды его хвост - прямо на пути лодки.
     А так он не успел.
     Хвост нанёс им боковой удар. Вообще-то этого мало, чтобы выбить надувную лодку из колеи, но она плыла слишком быстро, в слишком крутом вираже, и все её пассажиры попадали в воду. Удар настиг лодку в тот момент, когда она оказалась в состоянии фатальной неустойчивости. Её подняло вверх, на мгновение она зависла в воздухе, потом рухнула набок и перевернулась.
     Эневека вышвырнуло за борт.
     Он летел по воздуху, потом сквозь пену и зелёную воду. Колючий холод пронизал его до костей, он потерял ориентацию, чувство верха и низа. Он захлебнулся ледяной водой, его охватила паника, он бил ногами, грёб руками, пробил головой поверхность воды и со стоном хватал воздух, кашляя и отплёвываясь. Ни лодки, ни пассажиров не было видно. В поле его зрения попал далёкий берег. Он танцевал, поднимаясь и опускаясь. Эневека подняла волна, и он наконец увидел остальных. Здесь были далеко не все, осталось, может, полдюжины. Он заметил Делавэр, немного подальше Стринджер. Между ними черные мечи косаток. Они носились среди группы плавающих, и вдруг один человек исчез под водой и больше не всплыл.
     Пожилая женщина увидела, как мужчину утащило под воду, и подняла крик. Она колотила руками по воде, в глазах стоял дикий ужас.
     - Где лодка? - кричала она.
     Где же лодка? Вплавь им до берега не добраться. На лодке хотя бы можно было переждать. Даже если она опрокинута, на неё можно влезть и надеяться, что киты её больше не атакуют. Но лодки не было, а женщина кричала, отчаянно взывая о помощи.
     Эневек поплыл к ней. Она заметила его приближение и протянула к нему руки.
     - Пожалуйста, - молила она, - помогите мне. Я утону!
     - Вы не утонете. - Эневек приближался к ней размашистыми сажёнками. - На вас спасательный жилет.
     Но женщина, казалось, не слышала его.
     - Да помогите же мне! Пожалуйста, о Боже, не дай мне умереть! Я не хочу умирать!
     - Не бойтесь, я...
     Внезапно её глаза расширились. Крик закончился бульканьем, - что-то утянуло её под воду.
     Что-то проехало по ногам Эневека.
     Его охватил слепой страх. Он выпрыгнул из воды, окинул взглядом волны и увидел катер. Он плавал вверх дном. Лишь несколько гребков отделяло группу терпящих бедствие от спасительного островка. Лишь несколько метров - и три чёрные живые торпеды, которые неслись к ним с той стороны.
     Он следил за приближением косаток как парализованный. В нём всё протестовало: никогда косатки на воле не нападали на людей. По отношению к человеку они держались с любопытством, дружелюбно или равнодушно. Киты не нападали на корабли. Всё, что здесь произошло, было неправдоподобно. Эневек чувствовал себя настолько растерянным, что хоть и слышал шум, но не сразу взял в толк: к ним приближался грохот моторной лодки, потом на него нахлынула волна, и что-то красное отгородило его от китов. Его схватили и затащили на борт.
     Грейвольф больше не обращал на него внимания. Он направил лодку к оставшимся пловцам, нагнулся и схватил протянутые руки Алисы Делавэр. Без труда вытащил её из воды и усадил на скамью. Эневек перегнулся через борт, схватил стонущего мужчину, затащил его в лодку. Потом стал осматривать поверхность воды, ища Стринджер.
     - Вон она!
     Она вынырнула между двух гребней волн, таща за собой полубессознательную женщину. Косатки приближались к ним с обеих сторон. Их чёрные лоснящиеся головы рассекали воду. В полуоткрытых пастях поблёскивали зубы. Ещё секунда - и они догонят Стринджер и ту, которую она спасала. Но Грейвольф уже направлял лодку им навстречу.
     Эневек попытался дотянуться до Стринджер.
     - Сначала женщину, - крикнула она.
     Грейвольф пришёл ему на помощь. Вдвоём они заволокли женщину на борт. Стринджер между тем пыталась выбраться своими силами, но это ей не удавалось. За ней поднырнули киты.
     - Леон?
     Она протянула руки, во взгляде её был ужас.
     Из глубины на невероятной скорости что-то неслось вверх. Раскрылись челюсти, мелькнули ряды зубов в розовой пасти и сомкнулись под самой поверхностью воды. Стринджер вскрикнула и начала колотить кулаком по морде косатки.
     - Отстань! - кричала она. - Отцепись, тварь!
     Эневек ухватился за её куртку. Стринджер подняла к нему глаза. В них стоял смертный ужас.
     - Сьюзен! Дай руку!
     Косатка перехватила Стринджер поперёк и тащила на себя с невероятной силой. Пронзительный вопль исторгся из горла Стринджер, она перестала бить косатку по морде и только кричала. Потом бешеным рывком её дёрнуло вниз. Голова девушки ушла под воду, он видел только её руки, её дрожащие пальцы, но не мог до них дотянуться. Косатка неумолимо утягивала её вниз. Ещё секунду под водой виднелась её куртка, оранжевое пятно, разбитое волнами на осколки, потом и пятно поблекло и исчезло.
     Эневек непонимающе смотрел в воду. Из глубины поднималось что-то сверкающее. Облако воздушных пузырьков. Вода вокруг окрасилась красным.
     - Нет, - прошептал он.
     Грейвольф схватил его за плечо и оттащил от борта.
     - Больше никого нет, - сказал он. - Сматываемся.
     Эневек был как оглушённый. Лодка, гудя, набирала скорость. Он покачнулся и сел. Женщина, которую спасла Стринджер, лежала на боковой скамье и скулила. Делавэр дрожащим голосом успокаивала её. Мужчина, которого она вытащила из воды, смотрел перед собой невидящим взором. Издали доносился беспорядочный шум. Эневек оглянулся и увидел, что белый корабль окружён плавниками и спинами китов. Судя по всему, "Леди Уэксхем" потеряла ход и кренилась всё больше.
     - Надо вернуться, - крикнул он. - Они не справятся.
     Грейвольф на полных оборотах гнал лодку к берегу. Он сказал, не оборачиваясь:
     - Забудь об этом.
     Эневек выдернул рацию из держателя и вызвал "Леди Уэксхем". В приёмнике только трещало и шумело. Шкипер "Леди" не отзывался.
     - Мы должны им помочь, Джек! Чёрт возьми, поворачивай назад...
     - Я же сказал, забудь об этом! С моей лодкой там нечего делать. Самим бы выжить.
     Самое страшное было то, что он говорил правду.

     - Ушли в Викторию? - кричал в трубку Шумейкер. - Какого чёрта им надо в Виктории? Что значит на вызове? В Виктории своя береговая охрана. У нас здесь пассажиры в воде, тонет корабль, женщина-шкипер погибла, и мы должны потерпеть?
     Он слушал ответ, широкими шагами меряя зал ожидания станции. Потом резко остановился.
     - Что значит, как только смогут? Да мне плевать! Тогда пусть пошлют кого-нибудь другого. Что? Послушайте, вы...
     Голос в трубке поднял такой крик, что стало слышно даже Эневеку, хотя Шумейкер стоял в нескольких метрах от него. На станции царил переполох. Прибыл лично сам Дэви, - станция принадлежала ему. Он и Шумейкер непрерывно говорили в какие-нибудь трубки и аппараты, раздавали указания или растерянно что-то выслушивали. Шумейкер опустил трубку и покачал головой.
     За последние четверть часа - после того, как Грейвольф пригнал в Тофино свою древнюю лодку, - зал ожидания их станции непрерывно наполнялся людьми. Весть о нападении китов разнеслась по всем окрестностям. Один за другим прибывали шкиперы, работающие у Дэви. Радиочастоты были безнадёжно перегружены. Похвальба рыбаков, которые оказались поблизости и взяли курс к месту бедствия, - "Ха, мелюзга, не могли удрать от китов!" - постепенно стихала. Те, кто хотел помочь, сами тут же становились мишенью для атаки. Волна нападений, кажется, прокатилась по всему побережью. Повсюду разверзся ад, и никто не мог сказать, что на самом деле произошло.
     - Береговой охране некого послать, - прохрипел Шумейкер. - Все уехали в Викторию и Уклюлет. Говорят, что много лодок терпят бедствие.
     - Что? И там тоже?
     - Кажется, много погибших.
     - Вот, только что пришло сообщение из Уклюлета, - крикнул Дэви. Он стоял за стойкой и крутил настройку своего коротковолнового приёмника. - Траулер. Они получили ваш сигнал бедствия и хотели прийти на помощь, но на них тоже напали. Они удирают.
     - Кто на них напал?
     - Больше нет связи. Они исчезли.
     - А что "Леди Уэксхем"?
     - Ничего. "Тофино эйр" послали два гидроплана. Только что было сообщение.
     - И что? - не дыша, крикнул Шумейкер. - Они видят "Леди"?
     - Они только что поднялись в воздух, Том.
     - А почему не взяли нас?
     - Дурацкий вопрос...
     - Чёрт возьми, но это же наши лодки! Почему мы не в этих поганых самолётах? - Шумейкер бегал туда и сюда, как раненый зверь. - Что с "Леди Уэксхем"?
     - Надо подождать.
     - Подождать? Мы не можем ждать! Я поеду туда.
     - Что значит, ты поедешь?
     - Ну, стоит же на причале "Чёрт-рыба"!
     - Ты с ума сошёл? - воскликнул один из шкиперов. - Ты что, не слышал, что рассказывает Леон? Это дело береговой охраны.
     - Да нет же больше никакой, на фиг, береговой охраны! - орал Шумейкер.
     - Прекратить! - Дэви поднял руки, бросив в сторону Шумейкера предостерегающий взгляд. - Том, я не хочу подвергать опасности других людей.
     - Ты не хочешь подвергать опасности свою лодку , - накинулся на него Шумейкер.
     - Подождём, что скажут лётчики. Потом решим, как быть.
     - Само это решение уже неверно!
     Дэви ничего не ответил. Он вертел ручки настройки, пытаясь установить связь с пилотами гидропланов, а Эневек уговаривал людей освободить помещение и не создавать давку. Он чувствовал дрожь в коленях и головокружение. Наверное, последствия шока. Он бы сейчас многое отдал за возможность прилечь и закрыть глаза, но тогда бы он снова увидел, как косатка утаскивает Сьюзен на глубину.
     Женщина, обязанная Стринджер своей жизнью, в полуобмороке лежала на скамье у входа. Эневек смотрел на неё с ненавистью и ничего не мог с собой поделать. Если бы не она, Стринджер была бы жива. Неподалёку сидел спасённый мужчина и тихо плакал. Кажется, он потерял свою дочь, которая была с ним на "Голубой акуле". Над ним хлопотала Алиса Делавэр. Сама едва избежавшая смерти, она держалась с удивительным самообладанием. Вроде бы где-то в пути был вертолёт, который должен переправить спасённых в ближайший госпиталь, но в такой ситуации ни на что и ни на кого не приходилось рассчитывать.
     - Эй, Леон! - позвал Шумейкер. - Поедешь со мной? Ты лучше знаешь ситуацию.
     - Том, ты не поедешь, - резко заявил Дэви.
     - Ни один из вас, идиотов, никуда не поедет, - раздался низкий голос. - Поеду я.
     Эневек обернулся. В помещение вошёл Грейвольф. Он протиснулся сквозь толпу и смахнул рукой волосы со лба. Высадив Эневека и остальных, он оставался в своей лодке, осматривая повреждения. В зале ожидания всё разом стихло. Все уставились на длинногривого великана в кожаной одежде.
     - О чём ты говоришь? - спросил Эневек. - Куда это ты поедешь?
     - К вашему кораблю. За вашими людьми. Мне киты ничего не сделают.
     Эневек досадливо помотал головой.
     - Благородно с твоей стороны, Джек, правда. Но лучше тебе держаться подальше отсюда.
     - Леон, малыш, - Грейвольф осклабился. - Если бы я держался подальше, тебя бы уже не было в живых. Не забывай об этом. На самом деле это вам следовало держаться отсюда подальше. С самого начала.
     - Подальше от чего? - прошипел Шумейкер. Грейвольф глянул на директора из-под полуопущенных век.
     - От природы, Шумейкер. Это вы виноваты во всей этой катастрофе. Вы с вашими лодками и вашими проклятыми камерами. Вы виноваты в гибели моих и ваших людей и тех, у кого вы вытягивали деньги из кармана. Это был лишь вопрос времени, произошло неминуемое.
     - Ты дурак! - крикнул Шумейкер.
     Делавэр оторвалась от всхлипывающего мужчины и встала.
     - Он не дурак, - решительно заявила она. - Без него бы мы погибли.
     Шумейкер был готов вцепиться в горло Грейвольфу. Эневек понимал, что должен быть благодарен гиганту, но уж больно много неприятностей причинил им Грейвольф за всё прошедшее время. И он промолчал. Несколько секунд стояла гнетущая тишина. Наконец коммерческий директор развернулся на каблуках и нескладно зашагал к Дэви.
     - Джек, - тихо сказал Эневек. - Если ты сейчас выйдешь в море, кому-то придётся выуживать из воды тебя самого. Твоя лодка годится уже только в музей. Она больше не выдержит ни одного выхода.
     - Ты хочешь бросить людей на погибель?
     - Я никого не хочу бросить на погибель, в том числе и тебя.
     - О, ты так беспокоишься за моё ничтожество. Я тронут до тошноты. Но я имел в виду совсем не мою лодку. Она действительно больше ни на что не годится. Я возьму вашу.
     - "Чёрт-рыбу"?
     - Да.
     Эневек закатил глаза.
     - Я не могу так просто отдать нашу лодку. Тем более тебе.
     - Тогда поедешь со мной.
     - Джек, я...
     - Шумейкер, крысёныш, кстати, тоже может поехать с нами. В виде приманки, чтобы косатки, наконец, принялись за своих настоящих врагов.
     - У тебя и впрямь не все дома, Джек.
     Грейвольф наклонился к нему.
     - Пойми же, Леон! - прошипел он. - Там, в море, погибли и мои люди.
     - Не надо было тащить их с собой.
     - Сейчас бессмысленно обсуждать это. Сейчас речь идёт о ваших людях. А с твоей стороны, Леон, я рассчитывал на большую благодарность.
     Эневек выругался. Обвёл взглядом всех присутствующих. Шумейкер говорил по телефону. Дэви переговаривался по рации. Шкиперы и офис-менеджер безуспешно уговаривали людей покинуть помещение.
     Дэви поднял глаза и подозвал Эневека.
     - Что ты думаешь насчёт предложения Тома? - тихо спросил он. - Мы действительно можем чем-то помочь, или это самоубийство?
     Эневек кусал губу.
     - Что говорят пилоты?
     - "Леди" перевернулась. Лежит на боку и тонет... Вроде бы береговая охрана Виктории сейчас может выслать большой спасательный вертолёт. Но я сомневаюсь, что они успеют. Им и без нас хватает забот, и постоянно возникает что-то новое.
     Эневек раздумывал. Мысль о возвращении в ад, из которого ему едва удалось вырваться, внушала ему ужас. Но он корил бы себя всю жизнь, что не сделал для спасения людей всё, что мог.
     - Грейвольф хочет плыть со мной, - тихо сказал он.
     - Джек и Том - в одной лодке? О, господи! Я думал, мы будем решать проблемы, а не создавать новые.
     - Грейвольф может решать проблемы. Что уж там у него в голове, это другой вопрос, но он нам пригодится. Он сильный и бесстрашный.
     Дэви мрачно кивнул.
     - Сам будешь их разнимать, понял?
     - Буду.
     - И если увидите, что бессмысленно, возвращайтесь назад. Геройства не надо.
     - Хорошо.
     Эневек подошёл к Шумейкеру, подождал, пока тот закончит разговор, и сообщил ему решение Дэви.
     - И мы возьмём с собой этого индейца-любителя? - негодующе воскликнул Шумейкер. - Ты с ума сошёл?
     - Я думаю, это он возьмёт нас с собой.
     - В нашей лодке!
     - Вы с Дэви, конечно, начальники. Но мне лучше судить, куда мы идём. И я знаю, что Грейвольф будет нам очень кстати.
     "Чёрт-рыба" была по размерам и мощности, как "Голубая акула", - такая же быстрая и манёвренная. Эневек надеялся, что на ней они сумеют переиграть китов. Причём надо поторапливаться. На стороне морских млекопитающих были такие преимущества, как момент неожиданности. Невозможно предсказать, где они появятся в следующий момент.
     Пока их катер пересекал лагуну, мысли Эневека кружились вокруг вопроса "почему". Он всегда считал, что знает о животных много. Теперь же он был не в состоянии найти хоть какое-то объяснение. Одно ясно - тут отчётливо просматривались параллели с тем, что произошло с "Королевой барьеров". Там тоже киты целенаправленно пытались перевернуть корабли. Должно быть, они чем-то инфицированы, думал он. Своего рода бешенство. Но что сделало их такими?
     И что это за бешенство, которое разом охватывает разные виды животных? В атаках участвовали горбачи и косатки, а также серые киты, как он успел заметить. Чем больше он размышлял над этим, тем увереннее был, что его лодку перевернул не горбач, а серый кит.
     Может, животные озверели от какой-то химии? Неужто высокое содержание в воде РСВ и отравленная пища так спутали все их инстинкты? Но если косатки питаются лососем и другими живыми существами, то пища серых китов и горбачей - планктон. Их метаболизм работает иначе, чем у рыбоядных китов.
     Нет, бешенство - не объяснение.
     Он разглядывал сверкающую поверхность воды. Сколько раз он проплывал здесь в предвкушении встречи с гигантскими морскими млекопитающими. И всякий раз знал, какие потенциальные опасности могут его подстерегать, и не чувствовал страха. В открытом море может внезапно опуститься туман. Может разыграться ветер и нагнать коварные волны. И, разумеется, киты при всей их доброжелательности - непредсказуемые существа огромной силы. Но от агрессивного кита легко уклониться, просто не влезая в его жизненное пространство и питая естественное уважение к природе.
     Но теперь его впервые охватил страх перед выходом в море.
     Над "Чёрт-рыбой" пролетели гидропланы. Шумейкер никому не доверил управление, не поддавшись на уговоры Грейвольфа. Тот сидел на носу и разглядывал поверхность воды, чтобы не пропустить подозрительные знаки.
     Катер бился днищем о волны. На горизонте собирались тучи, погода быстро портилась, что было привычно для этих мест. Эневек высматривал "Леди Уэксхем" и заметил в отдалении круизный теплоход.
     - А этим-то что здесь надо? - крикнул Шумейкер.
     - Возможно, они услышали сигналы бедствия. - Эневек поднёс к глазам бинокль. - "Арктика". Из Сиэтла. Я его знаю.
     - Леон, смотри!
     Вдали, едва заметные за накатывающими гребнями волн, из воды косо торчали палубные надстройки "Леди Уэксхем". Основная часть корабля была уже под водой. Люди собрались на мостике и на обзорной платформе кормы. Пенные брызги затуманивали видимость. Вокруг тонущего корабля плавало несколько косаток. Казалось, они ждали, когда он затонет, чтобы заняться пассажирами.
     - О, боже! - в ужасе простонал Шумейкер. - Глазам не верю.
     Грейвольф повернулся к ним и подал знак сбросить скорость. Шумейкер уменьшил обороты. Впереди из воды поднялась серая изборождённая спина, за ней две другие. Киты выдохнули по фонтанчику газа и ушли в глубину, не показав хвостов.
     Эневек догадался, что они приближаются под водой. Он просто нюхом почуял опасность нападения.
     - И - полный ход! - крикнул Грейвольф. Шумейкер дал газу. "Чёрт-рыба", задрав нос, рванулась вперёд. Позади них наверх вырвались тёмные массивные груды и опять ушли под воду. Катер на полном ходу мчался к тонущей "Леди Уэксхем". Теперь уже можно было разглядеть отдельные фигурки, машущие им руками. Эневек с облегчением увидел среди пассажиров и шкипера, живого и невредимого. Чёрные спины прекратили кружение и ушли под воду.
     - Сейчас они примутся за нас, - сказал Эневек.
     - Косатки? - Шумейкер посмотрел на него, вытаращив глаза. Только теперь он начал понимать, что здесь на самом деле происходило. - И чего же они хотят? Перевернуть наш катер?
     - Они могут. Но главные повреждения учиняют большие киты. У них, кажется, разделение труда. Серые и горбачи топят лодки, а косатки разбираются с пассажирами.
     Шумейкер побледнел.
     Грейвольф показал в сторону круизного теплохода:
     - Нам подкрепление.
     И действительно, от "Арктики" отделились две маленькие моторные лодки.
     - Скажи им, Леон, пусть дадут полный газ, не то им придётся худо, - крикнул Грейвольф. - На такой скорости они становятся лёгкой добычей.
     Эневек взял в руки рацию:
     - "Арктика", это "Чёрт-рыба". Вы должны быть готовы к нападению.
     - Это "Арктика". Что может произойти, "Чёрт-рыба"?
     - Следите за китами. Они попытаются потопить ваши лодки.
     - Киты? О чём вы говорите?
     - Лучше вам вернуться назад.
     - Мы приняли сигнал бедствия, что тонет корабль.
     Эневек пошатнулся от удара лодки о волну. Но удержался и крикнул в переговорное устройство:
     - У нас нет времени на дискуссии. Но ваши лодки должны увеличить скорость.
     - Эй, вы хотите нас разыграть? Мы идём к тонущему кораблю. Конец связи.
     Косатки изменили направление. Теперь они взяли курс на "Арктику".
     - Ах ты, чёрт возьми! - выругался Эневек. - "Арктика"! Верните своих людей назад. Немедленно! Мы тут всё уладим сами.
     Шумейкер уменьшил обороты. "Чёрт-рыба" достигла "Леди Уэксхем" и была у самого мостика, косо торчащего из воды. На мостике сбились в кучку с десяток промокших мужчин и женщин. Каждый за что-нибудь держался, стараясь не соскользнуть вниз. Волны с шумом разбивались о рубку. Другая группа собралась на обзорной платформе на корме. Они висели, как обезьяны, на стояках перил, и их полоскали волны.
     "Чёрт-рыба", тарахтя, болталась на волнах между мостиком и платформой. В воде под лодкой мерцала светло-зелёная средняя обзорная палуба. Шумейкер подвёл лодку к мостику, и надувной борт уткнулся в него. Мощная волна подхватила лодку и подняла её вверх. Они вознеслись над мостиком, как на лифте, Эневек чуть не задевал протянутые руки. Он видел на лицах страх, смешанный с надеждой; потом "Чёрт-рыбу" под стоны разочарования снова бросило вниз.
     - Да, будет непросто, - сказал Шумейкер, стиснув зубы. Эневек нервно огляделся. Киты явно потеряли к "Леди Уэксхем" интерес. Они все собрались перед лодками "Арктики", которые проводили нерешительные уклоняющиеся манёвры.
     Надо было спешить, пока животные отвлечены, тем более что "Леди Уэксхем" постепенно тонула. Грейвольф пригнулся, готовый к прыжку. Рваная волна подхватила "Чёрт-рыбу" и снова потащила её вверх. Грейвольф прыгнул и схватился за лестницу мостика. Вода омыла его до груди и схлынула, и он повис в воздухе живой связкой между лодкой и людьми на мостике. Он вытянул одну руку вверх.
     - На мои плечи, - скомандовал он. - По одному. Держаться за меня, ждать, когда лодку подкинет вверх, и прыгать!
     Люди колебались. Грейвольф повторил приказ. Наконец одна женщина вцепилась в его руку и неуверенно скользнула вниз. В следующее мгновение она повисла, вцепившись в его плечи. Когда лодку подняло, Эневек подхватил её и стянул в лодку.
     - Следующий!
     Наконец-то спасательная акция вошла в своё русло. Люди один за другим перемещались по широкой спине Грейвольфа на борт лодки. Эневек тревожился, надолго ли у того хватит сил. Он держал на одной руке собственный вес и ещё вес пассажира, к тому же его то и дело рвала и тащила за собой волна. Мостик скрипел и жалобно стонал. Из глубины доносился гул деформируемого корпуса. С треском лопались железные швы. На мостике оставался только шкипер, когда вдруг послышался ужасный скрежет. Мостик содрогнулся от сильного толчка. Торс Грейвольфа ударило о стенку. Шкипер потерял опору и рухнул мимо лодки. С другой стороны рубки из потоков поднялась голова серого кита. Грейвольф разжал руки и спрыгнул вниз вслед за шкипером. Шкипер вынырнул и, отплёвываясь, поплыл к лодке. К нему потянулись руки и подняли его. Грейвольф тоже доплыл до борта, но его подхватила и оттащила волна.
     В нескольких метрах за ним из воды появился кривой меч.
     - Джек! - Эневек бросился на корму. Его взгляд лихорадочно обыскивал волны. Из потока показалась голова Грейвольфа. Он выплюнул воду, нырнул и под водой поплыл к "Чёрт-рыбе". Меч косатки мгновенно метнулся ему вдогонку. Мускулистые руки Грейвольфа поднялись из воды и ударили по надувному борту. Косатка подняла из воды свой круглый, лоснящийся череп и догнала Грейвольфа. Эневек схватил его, другие помогли. Общими усилиями двухметрового великана втащили в лодку. Меч косатки описал полукруг и двинулся прочь. Грейвольф пожал помогавшие руки и откинул с лица мокрые пряди.
     Почему косатка не напала на него? - думал Эневек.
     "Киты мне ничего не сделают", - неужто за словами Грейвольфа что-то стояло?
     Потом ему стало ясно, что косатка была не в состоянии напасть. Затопленная средняя палуба катера не давала ей достаточной глубины для манёвра. В отличие от своих южноамериканских родственников, она не могла охотиться в мелководье или на суше.
     До окончательного затопления "Леди Уэксхем" оставалось совсем немного.
     Вдруг все разом вскрикнули.
     Громадный серый кит обрушился на приближающуюся лодку с "Арктики". В воздух взлетели обломки. Другая лодка круто развернулась и пустилась наутёк. Эневек с ужасом заметил, что несколько серых китов, покончив с лодкой, взяли курс на "Чёрт-рыбу".
     Шумейкера будто парализовало. Его глаза вылезали из орбит.
     - Том! - крикнул Эневек. - Надо скорее снимать людей с кормы.
     - Шумейкер! - ощерился Грейвольф. - Что, душа в пятках?
     Коммерческий директор, дрожа, вцепился в руль и направил катер к задней платформе. Волна подняла его, отбросила назад и потом швырнула прямо к платформе. Нос ударился о поручни, за которые цеплялись люди. Из глубины доносился скрежет обшивки материала. Эневек представил, как там разрывало стенку борта и как ломались надстройки. Шумейкер закричал. Ему не удалось причалить лодку так, чтобы люди могли спрыгнуть на борт.
     Серые киты приближались. Снова последовал сильный удар по корпусу корабля. Одну женщину сорвало с поручней, и она с криком упала в воду.
     - Шумейкер, недоумок чёртов! - крикнул Грейвольф. Люди подскочили к борту и вытащили женщину из воды.
     Эневек прикидывал, долго ли сможет разбитый прогулочный корабль противостоять новой атаке. "Леди Уэксхем" тонула - и с каждой минутой всё быстрее.
     Не успеем, с отчаянием подумал он.
     В этот момент произошло нечто примечательное.
     По обе стороны корабля из волн поднялись две могучие спины. Одну из них Эневек сразу узнал. На ней вдоль хребта тянулось несколько заросших крестообразных шрамов. За эти раны - видимо, происходившие из ранней юности, - кит получил прозвище Скарбэк, то есть Драный Бок. Это был очень старый серый кит, давно перешагнувший среднюю продолжительность жизни своего вида. На спине другого кита не было никаких отметин. Оба животных спокойно лежали в воде, поднимаясь и опускаясь вместе с волнами. Вначале хлопком разрядились лёгкие одного кита, потом другого. Протянулся дымок выдохов.
     Но странным было не столько появление двух этих серых, сколько реакция остальных китов. Они тут же ушли в глубину. И снова появились на поверхности, лишь отплыв на изрядное расстояние. Зато корабль снова окружили косатки, но и они держались на дистанции.
     Что-то подсказывало Эневеку, что новичков не надо бояться. Напротив. Они-то и прогнали нападавших. Как долго продлится мир, было неизвестно, но неожиданный поворот давал людям хотя бы паузу - дыхание перевести. Шумейкер тоже овладел собой. На сей раз он подвёл катер в точности под поручни. Эневек увидел подкатывающую волну и приготовился. Если пассажиры не прыгнут сейчас, то они пропали.
     Катер подняло вверх.
     - Прыгайте! - крикнул он. - Немедленно!
     Волна прошла под "Чёрт-рыбой" и уже уходила прочь. Некоторые прыгнули с опозданием, падая в лодку как придётся. Слышались вскрики боли. Те, кто упал в воду, были тут же выловлены.
     Пора было уходить.
     Но нет, прыгнули не все. На поручнях висела одинокая фигурка маленького мальчика. Он плакал, вцепившись в стойку.
     - Прыгай! - крикнул Эневек, расставив руки. - Не бойся!
     Грейвольф встал рядом с ним:
     - На следующей волне я его достану. Эневек оглянулся. Мощная волна уже набегала.
     Из глубины снова донеслись звуки разрушения. Оба кита медленно погрузились в воду. Корабль тонул всё быстрее. Вода булькала и пенилась, мостик уже скрылся в водовороте, а корма поднялась. "Леди Уэксхем" уходила носом вниз.
     - Подведи поближе! - крикнул Грейвольф. Шумейкеру как-то удалось выполнить его указание. Нос "Чёрт-рыбы" упёрся в тонущую палубу, на краю которой висел плачущий мальчик. Завеса пены заслонила поручни, лодку подняло, Грейвольф вытянулся и сумел схватить мальчика. Он потерял равновесие и упал между скамеек, но мальчика из рук не выпустил.
     На том месте, где только что висел мальчик, вращалась воронка. "Леди Уэксхем" исчезла в глубине, а их лодка ринулась во впадину между двумя волнами.
     Шумейкер дал полный газ. Тихий океан знаменит своими равномерными волнами, так что они не представляли опасности для лодки, даже перегруженной, если только шкипер не делает ошибок. На их счастье, Шумейкер, казалось, вспомнил свои лучшие дни, паника ушла из его глаз, и лодка стремительно взлетала на гребни, легко проносилась над ними, бесстрашно падала вниз и уверенно держала курс к берегу.
     Эневек глянул в сторону "Арктики". Вторая лодка тоже исчезла. Между волнами он заметил хвост горбача, издевательски махнувший на прощанье.
     В рации творилась неразбериха.
     Несколько минут спустя они достигли линии островов, отделяющих открытое море от лагуны.

     Единственное, что могло в этот день порадовать Дэви, - то, что он не лишился хотя бы "Чёрт-рыбы". Катер, переполненный, словно корабль с нелегальными беженцами, причалил к пирсу. Пересчитали погибших и записали их имена. Многих спасшихся увели в расположенную неподалёку амбулаторию. Те, кто получил более серьёзные травмы, перебрались на парковку ждать обещанного вертолёта из Виктории. В радиоприёмнике на станции то и дело слышались новые сообщения, одно ужаснее другого.
     Пока они были в море, Дэви пришлось выслушать множество неприятных вопросов и обвинений, а то и угроз расправы в случае, если взятые на борт пассажиры не вернутся в целости и сохранности. Прибежал Родди Уокер, друг Стринджер, и кричал, что им придётся иметь дело с его адвокатами. Никого особенно не интересовало, кто виноват во всём происшедшем. Удивительным образом никто не принял простейшего объяснения - что это было немотивированное нападение китов. Киты ведь мирные животные. Куда удобнее было винить во всём сотрудников "Китовой станции", как будто те чуть ли не собственноручно угробили пассажиров "Голубой акулы" и "Леди Уэксхем": мол, такие-сякие идиоты, подвергли людей риску, отправив их в море на утлых судёнышках. Действительно, "Леди Уэксхем" уже отплавала несколько лет, но это не нанесло ни малейшего урона её навигационным возможностям. Только об этом никто не хотел слышать.
     Но большая часть команды и пассажиров всё же вернулась домой. Многие с чувством благодарили Шумейкера и Эневека за спасение, но истинным героем дня стал Грейвольф. Он появлялся одновременно всюду: говорил, слушал, организовывал, предлагал отвезти в амбулаторию. Эневеку тошно делалось: ни дать ни взять мать Тереза, преобразившаяся в двухметрового верзилу.
     Разумеется, Грейвольф рисковал жизнью и заслуживал благодарности. Даже коленопреклонения. Но Эневеку не хотелось становиться на колени, а внезапный приступ альтруизма у его недруга казался ему чрезвычайно сомнительным. Этот день и так принёс Грейвольфу большие дивиденды. Ведь он предупреждал, что всё кончится плохо с этим китовым туризмом, только его никто не слушал, и вот вам пожалуйста! Сколько свидетелей теперь смогут подтвердить предвидение Грейвольфа! Лучшей рекламы себе он и придумать не мог.
     Эневек чувствовал нарастающую злость. В самом дурном расположении духа он вернулся на опустевшую "Китовую станцию". Он должен разгадать мотивы необычного поведения животных! Его мысли вернулись к "Королеве барьеров". Робертс обещал прислать ему заключение. Сейчас это заключение было необходимо ему как никогда. Он подошёл к телефону, набрал справочный номер и попросил связать его с пароходством.
     Ответила секретарша Робертса. У её шефа совещание, и прервать его нельзя. Эневек напомнил ей о своей роли при инспекции "Королевы барьеров" и сказал, что у него неотложное дело. Но секретарша настаивала на том, что совещание Робертса ещё важнее. Да, она слышала о катастрофах последних часов. Это ужасно. Она заботливо осведомилась о самочувствии Эневека, проявив материнскую тревогу, но к Робертсу его всё-таки не подпустила. Не может ли она сама что-нибудь сделать для него?
     Эневек помедлил. Робертс обещал прислать ему секретное сообщение, и ему не хотелось подводить директора. Не лучше ли умолчать в разговоре с секретаршей об их договорённости? Но тут ему в голову пришла одна мысль.
     - Речь идёт о моллюсках, которые наросли на корпусе "Королевы барьеров", - сказал он. - И ещё об одной органической субстанции. Мы послали пробы в институт Нанаймо. Они просят прислать им дополнительные пробы.
     - Дополнительные пробы?
     - Да. Им не хватило материала. Я думаю, "Королева барьеров" за это время уже обследована вдоль и поперёк.
     - Да, конечно, - сказала она со странной интонацией.
     - Где судно теперь?
     - В доке. - Она сделала паузу. - Я передам мистеру Робертсу, что дело неотложное. Куда мы должны дослать пробы?
     - В институт. На имя доктора Сью Оливейра. Спасибо. Вы очень любезны.
     - Мистер Робертс позвонит вам, как только сможет.
     Связь оборвалась. Совершенно ясно, она просто отделалась от него.
     Что бы всё это значило?
     Внезапно он почувствовал дрожь в коленях. Нечеловеческое напряжение последних часов уступило место крайнему утомлению. Он облокотился о стойку в зале ожидания и на мгновение закрыл глаза. Когда он их снова открыл, перед ним стояла Алиса Делавэр.
     - А ты что здесь делаешь? - неприветливо спросил он. Она пожала плечами:
     - Со мной всё в порядке. Помощь мне не требуется.
     - Ошибаешься. Ты падала в воду, а вода холодная. Иди в амбулаторию, пока нас не сделали ответственными ещё и за твои застуженные придатки.
     - Эй! - она сердито сверкнула глазами. - Что я тебе такого сделала?
     Эневек оттолкнулся от стойки, повернулся к ней спиной и подошёл к окну. На причале как ни в чём не бывало покачивалась "Чёрт-рыба". Начал накрапывать дождик.
     - А что ты там несла насчёт своего якобы последнего дня на острове Ванкувер? - напомнил он. - Я тогда не имел права брать тебя в лодку. Но сделал это, потому что ты так просилась...
     - Я... - она запнулась. - Ну да, мне непременно нужно было поехать. Ты сердишься?
     Эневек обернулся:
     - Я терпеть не могу, когда мне врут.
     - Извини.
     - Нет, не извиню. Но дело даже не в этом. Почему сейчас ты не уходишь и не даёшь нам спокойно заниматься своим делом? Отправляйся к Грейвольфу. Уж он всех вас приберёт к рукам.
     - Господи, Леон! - Она подошла ближе. - Просто мне непременно надо было выйти в море с тобой. Мне очень жаль, что пришлось ради этого соврать. Да, я пробуду здесь ещё пару недель, и приехала я не из Чикаго, а изучаю биологию в университете Британской Колумбии. Ну и что теперь? Я думала, что моё враньё тебя только позабавит...
     - Позабавит? - вскричал Эневек. - У тебя что, не все дома? Что забавного в том, что меня обвели вокруг пальца?
     Он чувствовал, что у него сдают нервы, но ничего не мог с собой поделать и кричал на неё, хотя она была права. Ничего такого она ему не сделала.
     Делавэр отпрянула назад.
     - Леон...
     - Лисия, почему ты не оставишь меня в покое? Уходи отсюда.
     Он ждал, что она повернётся и уйдёт, но не дождался. Перед глазами у него всё кружилось. Он даже боялся, что у него подломятся ноги, но тут Делавэр ему что-то протянула.
     - Что это? - проворчал он.
     - Видеокамера.
     - Это я вижу.
     - Возьми её.
     Он оглядел камеру. Довольно дорогая "Sony Handycam" в герметичном корпусе. Такие используют богатые туристы и учёные.
     - И что?
     Делавэр развела руками:
     - Я думала, вы хотите узнать, почему всё это случилось.
     - Тебя-то это каким боком касается?
     - Перестань наконец срывать на мне свою досаду! - прикрикнула она. - Я там чуть не погибла и сейчас могла бы сидеть в этой дурацкой амбулатории и хныкать, а я вместо этого пытаюсь тебе помочь. Так хотите вы это знать или нет?
     Эневек глубоко вздохнул.
     - Ну, хорошо. Продолжай.
     - Ты видел, какие животные напали на "Леди Уэксхем"?
     - Да. Серые киты и горбачи...
     - Нет, - Делавэр нетерпеливо помотала головой. - Не какие виды , а какие индивидуумы! Ты мог бы их идентифицировать?
     - Но всё это происходило слишком быстро.
     Она улыбнулась. Не особо радостная улыбка, но всё же.
     - Женщина, которую мы вытащили из воды, была со мной на "Голубой акуле". У неё сейчас шок. Вырублена полностью. Но если я чего хочу, я не отступлюсь...
     - Я заметил.
     - ...и я увидела, что у неё на шее висит эта камера. Потому и не потерялась в воде. Снимала она непрерывно! Когда появился Грейвольф, он произвёл на неё очень сильное впечатление, и дальше она снимала уже только его. - Она прервалась. - Насколько я припоминаю, "Леди Уэксхем" находилась позади Грейвольфа, если смотреть от нас.
     Эневек кивнул. Внезапно ему стало ясно, куда клонит Делавэр.
     - Она сняла нападение, - сказал он.
     - Она сняла китов, которые напали на корабль. Не знаю, насколько ты сможешь идентифицировать этих китов, но ведь ты знаешь их давно.
     - И ты, конечно, предусмотрительно забыла спросить у дамы разрешения взять ее камеру? - догадался Эневек.
     Она задрала подбородок и посмотрела на него с вызовом:
     - Ну и что?
     Он повертел камеру в руках.
     - Ладно. Я посмотрю.
     - Мы посмотрим, - поправила его Делавэр. - Я хочу проследить всю эту историю от начала до конца. И пожалуйста, не спрашивай меня, почему. Мне это просто причитается, вот и всё.
     Эневек уставился на неё.
     - Кроме того, - добавила она, - будь со мной поприветливее.
     Он медленно выдохнул и стал разглядывать камеру. Надо было признать, что идея Делавэр была пока что лучшим из всего, чем они располагали.
     - Я постараюсь, - пробормотал он.

Продолжение следует...