Литературное чтиво Выпуск 23 ( 449 ) от 2007-04-02    Кристофер ПАОЛИНИ "ЭРАГОН"         50. В поисках ответов      - Все сюда! - бросил лысый и отступил назад, по-прежнему держа кинжал у горла Муртага. Затем вдруг повернулся и исчез в арочном проёме.      Воины неторопливо последовали за ним, не спуская глаз с Эрагона и Сапфиры. Коней повели в другой тоннель.      Ошалев от столь быстрой смены событий, Эрагон безмолвно следовал за Муртагом. Он лишь глянул на Сапфиру, чтобы удостовериться, что Арья по-прежнему у неё на спине. "Нужно добыть противоядие!" - в отчаянии думал он, сознавая, что яд "скилна брагх" продолжает свою смертоносную работу.      Они быстро шли по какому-то узкому коридору. Воины грозно бряцали оружием. Эрагон с изумлением заметил изображение какого-то странного животного с густым оперением. Коридор резко повернул влево, затем вправо. Отворилась дверь, и они вошли в пустую комнату, достаточно просторную, чтобы Сапфира могла в ней передвигаться. Дверь с грохотом захлопнулась, и раздался громкий скрежет задвигаемого снаружи засова.      Эрагон медленно огляделся по сторонам, не снимая руки с рукояти Заррока. Стены, пол и потолок комнаты были сплошь из белого сверкающего мрамора, смутно отражавшего их силуэты, точно старое потрескавшееся зеркало. По углам висели такие же необычные светильники, как в тоннеле.      - У нас тяжелобольная... - начал было Эрагон, но лысый прервал его резким жестом:      - Ни слова! Сперва мы проверим тебя! - И он подтолкнул Муртага к одному из воинов, который точно так же приставил острие своего меча к шее юноши. А лысый предводитель велел: - Снимите с себя оружие и давайте его сюда!      Гном отстегнул меч с пояса Муртага и со звоном бросил его на пол.      Эрагон неохотно положил рядом Заррок и свой лук и колчан. Потом пододвинул оружие в сторону воинов и выпрямился.      - А теперь отойди от дракона и медленно ступай ко мне, - велел ему лысый.      Удивлённый, Эрагон подошёл к нему, и, когда до него оставалось шага два, лысый сказал:      - Остановись! Убери все мысленные барьеры и приготовься впустить меня в свою память. Если попытаешься хоть что-то от меня скрыть, я силой это узнаю, но ты после этого сойдёшь с ума, а товарищ твой будет убит.      - Но зачем все это?! - воскликнул Эрагон.      - Мы должны быть уверены, что вас прислал не Гальбаторикс и не по вашей милости сотни ургалов ныне барабанят в наши ворота! - сердито буркнул лысый, его близко посаженные глаза быстро перебегали с одного лица на другое. - Никто не может попасть в Фартхен Дур без строжайшей проверки!      - Но у нас нет времени! Нам срочно нужен целитель! - запротестовал Эрагон.      - Молчать! - рявкнул лысый. - Сперва пройдёшь проверку, а уж потом разговаривать будешь!      - Она умирает! - вне себя от гнева и отчаяния воскликнул Эрагон, указывая на Арью. Он явно не намеревался молчать, пока об Арье не позаботятся должным образом.      - Ничего, не умрёт! Отсюда никто из вас не выйдет, пока мы не узнаем всей правды! Если вы, конечно, не предпочтёте...      И тут гном, спасший Эрагона, выскочил вперёд и заорал:      - Ты что, ослеп, Эграз Карн?! Разве ты не видишь, что на спине у дракона настоящий эльф? Если её жизнь в опасности, ей нужно немедленно помочь! Аджихад и наш король придут в бешенство, если мы допустим, чтоб она умерла, и не сносить нам тогда головы!      Лысый злобно сверкнул глазами. Но почти сразу взял себя в руки и ровным голосом сказал:      - Хорошо, Орик. Ты прав, этого нельзя допустить. - Он щёлкнул пальцами и указал на Арью: - Снимите её с дракона! - Двое воинов убрали мечи в ножны и опасливо приблизились к Сапфире, которая не сводила с них насторожённых глаз. - Пошевеливайтесь!      Воины отвязали Арью, сняли её с драконихи и опустили на пол. Один из них, заглянув ей в лицо, вдруг воскликнул:      - Да это же Арья! Это она похитила драконьи яйца!      - Что?! - воскликнул лысый, а у гнома Орика глаза от изумления сделались совершенно круглыми. Лысый пристально посмотрел на Эрагона: - Тебе многое предстоит объяснить, парень!      Но Эрагон не только не отвёл глаз, но и вложил в свой ответный взгляд всю свою решимость:      - Её отравили ядом "скилна брагх" в тюрьме Гилли-да, и спасти её может только нектар Тюнивора!      Лицо лысого оставалось бесстрастным, лишь губы его время от времени шевелились, словно он что-то шепчет про себя.      - Ну, хорошо, - промолвил он наконец и повернулся к воинам: - Отнесите её к целителям и скажите, какое средство ей нужно дать! Да охраняйте её получше! Новые распоряжения получите после окончания проверки.      Воины, коротко поклонившись ему, понесли Арью из комнаты. Эрагон с сожалением посмотрел им вслед, однако его мысли тут же прервал голос лысого:      - Довольно! Мы и так слишком много времени потеряли! Готовься к проверке!      Эрагону вовсе не улыбалось впускать в свои мысли этого неприятного типа, однако сопротивляться было бесполезно. Он чуть помедлил - Муртаг так и сверлил его пылающим взглядом, - но все же склонил голову в знак согласия:      - Я готов.      - Хорошо. В таком случае...      И тут снова вмешался гном Орик:      - Учти, Эграз Карн, если ты навредишь ему, король тебя по головке не погладит!      Лысый сердито на него оглянулся, потом снова повернулся к Эрагону и даже вроде бы слегка улыбнулся:      - Если он не будет сопротивляться... - И, поклонившись Эрагону, он нараспев произнёс несколько неизвестных тому слов.      Эрагон, не сдержавшись, охнул, когда острая боль пронзила, казалось, сам его мозг. Сознание его помутилось, и он совершенно машинально начал выставлять мысленные барьеры, но атака была необычайно мощной.      "Не делай этого! - услышал он отдалённый голос Сапфиры и почувствовал, как её душевные силы поддерживают его. - Ты подвергаешь Муртага смертельной опасности!"      Эрагон пошатнулся и, чуть не теряя сознания от боли и стиснув зубы, заставил себя снять всю защиту, полностью предаваясь на волю лысого. А тот, явно не обнаруживая подтверждения своим подозрениям, прямо-таки бесился от разочарования, все усиливая свой мысленный напор. И Эрагон, несмотря на причиняемые ему страдания, чувствовал в этом человеке некую слабину, нечто нездоровое, глубоко неправильное...      "Господи, да он же хочет, чтобы я ему сопротивлялся!" - догадался Эрагон, испытывая новый приступ боли. Сапфира изо всех сил старалась помочь ему и уменьшить страдания, но даже ей не удавалось полностью подавить боль.      "Отдай ему то, что он ищет! - быстро сказала она. - Но не все! Я тебе помогу. Его сила - ничто по сравнению с моей. Я сейчас закрою от него возможность слышать наши разговоры".      "Но почему мне так больно?"      "Боль исходит от тебя самого".      Эрагон дёрнулся - мысленный "щуп" лысого пронзал его мозг, копался в нем, отыскивая нужные сведения. Ощущение было такое, словно в череп ему забивали гвозди. Лысый грубо проник в его воспоминания о детстве, перебирая их одно за другим. "Да не нужно ему это! - не выдержал Эрагон. - Убери его оттуда, Сапфира!"      "Не могу! - отвечала она. - Этим я только лишнюю опасность на тебя навлеку. Но я могу кое-что от него скрыть. Только сделать это нужно прежде, чем он до этих воспоминаний доберётся. Быстро решай, что ты хотел бы скрыть?"      Эрагон попытался сосредоточиться и, несмотря на боль, вихрем промчался сквозь собственную память, начиная с того момента, как он нашёл Сапфирино яйцо. Он упрятал подальше все свои беседы с Бромом, включая те заклинания, которым тот его научил, а вот их путешествие через долину Паланкар и посещение Язуака, Дарета и Тирма он трогать не стал. Но попросил Сапфиру скрыть от лысого все, что касалось прорицаний Анжелы, а также своё знакомство с котом Солембумом. Лысому он оставил на растерзание их ночной "визит" в крепость Тирма, смерть Брома, тюремное заключение в Гиллиде и, наконец, тайну происхождения Муртага. Последнее ему, правда, очень хотелось скрыть, но Сапфира решительно этому воспротивилась:      "Вардены имеют право знать, кого укрывают под своей крышей, особенно если это сын Проклятого!"      "Делай, как я сказал! - настаивал Эрагон, борясь с очередным приступом боли. - Я не хочу оказаться предателем по отношению к Муртагу! И уж, во всяком случае, этому лысому я его тайну раскрывать совсем не желаю!"      "Но она все равно будет раскрыта, стоит ему проникнуть в его память", - возразила Сапфира.      "Делай, как я сказал!" И Сапфира подчинилась.      Теперь Эрагону оставалось лишь ждать, когда лысый завершит эту пытку. Да это похуже, чем ногти ржавыми щипцами рвать, думал он, стараясь все же вести себя спокойно. Тело его было напряжено, зубы плотно сжаты, лицо покрыто испариной, по спине стекали струйки пота. Каждая секунда болью отдавалась в его мозгу.      А лысый все ползал и ползал по его памяти, точно колючая лиана по стволу дерева, когда упорно пробивается к солнцу. Особое внимание он уделял таким вещам, которые Эрагон считал несущественными, его, например, страшно заинтересовало то, что его мать звали Селеной, и он долго топтался на месте, продлевая тем самым страдания юноши. Лысый также потратил много времени, изучая воспоминания Эрагона о раззаках и о шейде. Наконец, видимо изучив все, что его интересовало, лысый решил убраться из памяти Эрагона.      Мысленный "щуп" наконец извлекли из его головы - точно занозу вынули, - и он, вздрогнув, пошатнулся и упал бы, но в последнее мгновение его подхватили чьи-то сильные руки и осторожно опустили на холодный мраморный пол. Он услышал над собой голос Орика:      - Ты слишком далеко зашёл! Мальчик ещё недостаточно силён для такого испытания!      - Ничего, выживет. А нам это было необходимо, - коротко бросил лысый.      Орик лишь недовольно крякнул, потом спросил:      - Ну и что, обнаружил что-нибудь? (Лысый не ответил.) Верить-то ему можно?      - Ну... в общем, вам он не враг, - с явной неохотой буркнул лысый.      В комнате послышались вздохи явного облегчения. Эрагон решил, что пора открывать глаза, и с трудом приподнялся.      - Не спеши! - Орик обнял его за плечи своей мощной рукой и помог встать.      Эрагон, пошатываясь, свирепо глянул на лысого. Из закрытой пасти Сапфиры тоже послышалось сдержанное рычание.      Но лысый, не обращая на них никакого внимания, повернулся к Муртагу:      - Теперь твоя очередь!      Муртаг вздрогнул и отрицательно покачал головой, напоровшись при этом на приставленное к его шее острие меча. Потекла кровь.      - Нет, - только и промолвил он.      - Если откажешься, безопасности тебе здесь никто не гарантирует.      - Но ты же сам сказал, что Эрагон достоин доверия, так что ты не имеешь права угрожать мне тем, что убьёшь его, чтобы заставить меня открыть свою память. А в таком случае ничто не заставит меня открыть её перед тобой!      Лысый с издевательской усмешкой осведомился:      - Неужели тебе собственная жизнь не дорога?      - А что тебе даст моя смерть? - со спокойным презрением сказал Муртаг. Держался он так, что сомневаться в его уверенности не приходилось.      Лысый явно начинал злиться:      - Все равно - у тебя же нет выбора!      Он сделал шаг вперёд и опустил ладонь на лоб Муртага, схватив его за руку и удерживая на месте. Было видно, что Муртаг изо всех сил сопротивляется его мысленному напору: от напряжения лицо его словно окаменело, кулаки сжались, на шее набухли вены. Лысый свирепо оскалился, пальцы его безжалостно впились в руку Муртага.      Эрагон вздрогнул: он-то прекрасно представлял себе, как тяжело сейчас приходится его другу.      "Помочь ему можешь?" - спросил он Сапфиру.      "Нет. Он все равно никого в свою память не впустит".      Орик сердито поглядел на Муртага и лысого, пробормотал:      - Илф карнз ородум! - И бросился вперёд. - Хватит! Довольно! - Схватив лысого за руку, он оттащил его от Муртага с такой силой, которая, казалось, совершенно не соответствует размерам его тела.      Лысый в гневе обернулся к нему и заорал:      - Как ты смеешь! Один раз сегодня ты уже нарушил приказ, отворил без моего разрешения дверь, а теперь ещё и в проверку вмешиваешься?! Только и знаешь, что законы нарушать, предатель! Наглец! Небось уверен, что твой король тебя покрывать станет?!      Орик злобно ощерился:      - А тебе хотелось дождаться, пока ургалы их перебьют? Если б я не вмешался, они бы тут не стояли! - Он ткнул пальцем в тяжело дышавшего Муртага. - У нас нет права пытать их! Аджихад никогда бы этого не допустил! Тем более после того, как ты проверил Всадника и обнаружил, что он нам не враг. И не забывай: они ведь привезли с собой Арью!      - И ты, конечно же, позволил бы им войти в наше убежище без проверки! Ты, болван, готов рискнуть всем на свете ради какого-то эльфа! - Глаза лысого сверкали от ярости он, казалось, готов был разорвать гнома на куски.      - Этот парнишка умеет пользоваться магией? - спросил вдруг Орик совершенно спокойно.      - Ты хочешь сказать...      - Я хочу лишь узнать: умеет он пользоваться магией? - Голос Орика вдруг стал очень громким, и гулкое эхо разнеслось по подземелью.      Лысый вдруг тоже как будто успокоился, сцепил руки за спиной и ровным голосом ответил:      - Нет, этим даром он не владеет.      - Так чего ж ты боишься? Убежать отсюда он не может, вред нам причинить он не в состоянии - да и ты поблизости, если, конечно, твоё могущество так велико, как ты стараешься нас уверить. Да что там зря рассуждать! Лучше спроси Аджихада, как нам дальше с ними быть.      Лысый с минуту тупо смотрел на Орика. Лицо его ровным счётом ничего не выражало. Потом он поднял взгляд к потолку и закрыл глаза. Плечи его дрогнули, напряглись и замерли в каком-то странном положении. Губы беззвучно шевелились. Лоб пересекла глубокая складка, пальцы сжались, точно на глотке невидимого врага. На несколько минут он замер в такой позе, то ли погруженный в транс, то ли общаясь с невидимым собеседником.      Наконец он открыл глаза, опустил плечи и, не глядя на Орика, рявкнул воинам:      - Убирайтесь!      Те гуськом вышли в коридор, и, когда дверь за ними закрылась, лысый ледяным тоном сказал Эрагону:      - Поскольку я не смог довести проверку до конца, ты и твой... приятель останетесь на ночь здесь. Если он попытается сбежать, его убьют. - С этими словами он резко повернулся и вышел из комнаты, сверкнув бледной лысиной.      - Спасибо! - шепнул Эрагон Орику.      Гном лишь досадливо крякнул и отмахнулся. Потом сказал:      - Сейчас прикажу, чтобы вам принесли поесть. - Он что-то пробормотал себе под нос и тоже вышел из комнаты, качая головой. Снаружи снова лязгнул засов.      Эрагон сел, прислонившись к стене и чувствуя странную сонливость: слишком много волнений и усилий выпало на их долю в последние дни. Глаза у него слипались. Сапфира, устраиваясь рядом, предупредила:      "Нам нужно быть очень осторожными! По-моему, здесь у нас врагов не меньше, чем в Империи".      Эрагон лишь кивнул в ответ - сил отвечать не было.      Муртаг, стоявший у противоположной стены, тоже сполз на пол. Глаза у него были совершенно пустые и словно остекленевшие. Рукавом он тщетно пытался остановить кровь, которая текла из пореза на шее.      - Ты как, в порядке? - спросил Эрагон. (Муртаг молча кивнул.) - Он из тебя что-нибудь вытянул?      - Нет.      - Как же тебе удалось его остановить? Он, похоже, довольно сильный колдун.      - Я... Меня хорошо учили! - В голосе его звучала горечь.      Вокруг стояла полная тишина. Мысли Эрагона мешались. Уцепившись взглядом за одну из ламп, он постарался сосредоточиться и сказал:      - Я не позволил ему узнать, кто ты такой.      - Спасибо, что не выдал. - Муртаг благодарно склонил голову. Во взгляде его чувствовалось явное облегчение.      - И они тебя не узнали?      - Кажется, нет.      - Но ты по-прежнему утверждаешь, что Морзан - твой отец?      - Да, - вздохнул Муртаг.      И тут Эрагон вдруг почувствовал, что на руку ему капает что-то горячее, и с изумлением обнаружил, что это кровь. Кровь капала с крыла Сапфиры!      "Господи, я же совсем забыл! Ведь ты ранена! - Он заставил себя встать с пола. - Сейчас я тебя вылечу".      "Осторожней! Ты слишком устал, а в таком состоянии легко ошибиться".      "Знаю".      Сапфира расправила раненое крыло, и Муртаг увидел, как Эрагон водит ладонями над горячей синей перепонкой и бормочет: "Вайзе хайль!" К счастью, раны оказались не слишком серьёзными и он легко справился с ними, залечив даже довольно глубокую рану на морде Сапфиры.      А потом Эрагон мешком свалился рядом с драконихой, прижавшись к её тёплому боку и тяжело дыша. Он с наслаждением слушал, как ровно бьётся её огромное сердце, гоняя по жилам кровь.      - Надеюсь, нам все же дадут поесть, - сказал Муртаг.      Эрагон не ответил, он настолько устал, что даже голода не чувствовал. Обхватив себя руками, он понял, что очень не хватает привычной тяжести меча на поясе. Помолчав, он спросил:      - А почему ты оказался здесь?      - Что-что?      - Если ты действительно сын Морзана и Гальбаторикс знает об этом, тебе никогда бы не разрешили свободно разъезжать по всей Алагейзии. И как ты сумел разыскать раззаков? И я никогда в жизни не слышал, чтобы у Проклятых были дети! И что тебе было нужно от меня? - Эрагон уже почти кричал.      Муртаг провёл ладонью по лицу:      - Это очень длинный рассказ...      - А мы никуда не торопимся!      - Сегодня я очень устал...      - А завтра у нас, возможно, не будет времени побеседовать спокойно.      Муртаг обхватил согнутые в коленях ноги руками, опустил подбородок на колени и, слегка покачиваясь и глядя в пол, заговорил:      - Ладно. Только... вы устраивайтесь поудобнее - я не люблю останавливаться на середине, а история моя очень длинная.      Эрагон сел, привалившись спиной к тёплому боку Сапфиры, дракониха внимательно следила за ними, видимо опасаясь, что они снова подерутся.      Муртаг начал неуверенно, но постепенно голос его окреп.      - Насколько мне известно, я был единственным ребёнком у тех, кого называют Чёртовой Дюжиной, то есть у Проклятых. У них, конечно, могли быть и ещё дети, о которых я ничего не знаю - ведь Проклятые умели отлично прятать все что угодно. И все же я сомневаюсь, что кто-то из них тоже стал отцом. О причинах этого я скажу позже.      Мои родители встретились в одном небольшом селении - я так и не сумел узнать, где оно находится, - когда отец отправился выполнять некое поручение короля Гальбаторикса. Морзану, как всегда, помогла хитрость. Проявляя чрезвычайную доброту по отношению к моей матери, он сумел добиться её доверия, и она, недолго думая, последовала за ним. Некоторое время они путешествовали вместе, и она по-настоящему в него влюбилась. А он был этому очень рад: ведь теперь он мог не только мучить её сколько угодно, но и заполучил прислугу, которая никогда его не предаст!      В общем, когда Морзан возвратился во дворец Гальбаторикса, моя мать стала самым надёжным его орудием во всех делах. Он использовал её для передачи тайных сообщений, научил основам магии - это помогало ей порой оставаться незаметной и собирать любые нужные ему сведения... Но от остальных Проклятых Морзан её старательно берег - отнюдь не потому, что любил её, просто опасался, что те используют её любовь к нему при первой же возможности и постараются загнать его в ловушку... Так оно и шло целых три года, пока моя мать не забеременела. - Муртаг умолк, потупившись и сосредоточенно наматывая на палец завиток волос. Потом сдавленным голосом продолжил: - Отец мой, как я уже говорил, был очень хитёр, если не сказать больше. И он отлично понимал, что беременность моей матери поставила их обоих в весьма опасное положение, а уж что грозит будущему ребёнку, то есть мне, он старался даже не думать. И вот однажды глубокой ночью он тайно вывел её из дворца и увёз в свой замок. А добравшись туда, наложил могучее заклятие на всю округу, преградив доступ в поместье любому, за исключением нескольких избранных слуг. Таким образом, беременность моей матери осталась тайной для всех, кроме Гальбаторикса.      Ему одному было известно о Чёртовой Дюжине все: их заговоры, интриги, столкновения и, что особенно важно, их замыслы. Он развлекался, следя, как они борются друг с другом, и частенько развлечения ради помогал то одному, то другому. Однако по какой-то причине он никогда и никому не говорил о моем существовании.      В положенное время я появился на свет и сразу же был отдан кормилице - матери хотелось всегда быть рядом с Морзаном. Да у неё, собственно говоря, и выбора не было: он все решил за неё сам. Он, правда, разрешал ей навещать меня раз в несколько месяцев, но все остальное время держал в отдалении. Так прошло ещё три года - именно в этот период Морзан и нанёс мне... тот шрам, что ты видел у меня на спине... - Муртаг опять немного помолчал. - Я бы так и вырос, не зная толком ни отца, ни матери, если бы Морзана срочно не отправили на поиски пропавшего драконьего яйца, из которого потом вылупилась твоя Сапфира. Как только он уехал, моя мать, которую он почему-то с собой не взял, исчезла. Никто так и не узнал, куда она делась. Король пытался отыскать её, но его слуги не сумели обнаружить ни одного её следа - скорее всего, она воспользовалась теми заклятиями, которым научил её Морзан.      К моменту моего появления на свет из Чёртовой Дюжины в живых осталось только пятеро. А когда Морзан отправился на поиски яйца, их было только трое. Ну а когда он повстречался в Гиллиде с Бромом, то оставался уже единственным из Проклятых. Умерли все они по разным причинам: самоубийство, засада, чрезмерное увлечение магией и неправильное её использование... Но большая их часть погибла все же от руки варденов. И я знал, что Гальбаторикс был вне себя от этих потерь.      Как бы то ни было, прежде чем наших краёв достигла весть о смерти Морзана, моя мать вдруг вернулась домой. С момента её исчезновения прошло много месяцев, и она выглядела так, словно перенесла какую-то тяжёлую болезнь, да и чувствовала себя очень плохо. День ото дня ей становилось все хуже, не прошло и двух недель, как она умерла.      - И что случилось потом? - спросил Эрагон, которому не терпелось узнать конец этой истории.      Муртаг пожал плечами:      - Я вырос. Король взял меня во дворец, дал соответствующее воспитание, а потом предоставил меня самому себе.      - И почему же ты покинул королевский дворец? Муртаг горько рассмеялся:      - Покинул! Правильнее будет сказать: сбежал! В мой последний день рождения - мне тогда исполнилось восемнадцать - король пригласил меня на ужин. Когда мне передали это приглашение, я страшно удивился: мне казалось, Гальбаторикс меня совершенно не замечает, да и я всегда старался держаться от дворца подальше. Нет, встретившись случайно, мы с ним, конечно, обменивались приветствиями и ничего не значащими фразами, но вокруг всегда было полно придворных, а у них, как известно, ушки на макушке. В общем, я, разумеется, приглашение принял, да и отказываться было бы просто неразумно. Ужин нам подали просто великолепный, но все время, пока мы ели, Гальбаторикс не сводил с меня своих чёрных глаз, и этот его взгляд страшно беспокоил меня, мне казалось, он пытается прочесть по моему лицу нечто важное. Не понимая, в чем дело, я старался, как мог, поддерживать вежливую беседу, однако ему разговаривать явно не хотелось, и вскоре я прекратил подобные попытки.      Лишь после ужина он наконец заговорил. Боюсь, что не смогу передать вам, какое ощущение вызывает беседа с этим человеком. Он говорит негромко, завораживая тебя, точно удав кролика, и в высшей степени убедительно излагая свои мысли. Никогда не встречал более пугающей манеры вести беседу! Очень быстро Гальбаторикс развернул передо мной великолепную картину будущего Империи. Прекрасные города возникнут по всей стране и будут населены лучшими из воинов и ремесленников, лучшими музыкантами и философами. С ургалами к тому времени будет уже покончено. Империя по своей территории сравняется с Алагейзией, и повсюду воцарятся мир и благоденствие, но что самое удивительное, в страну вернутся Всадники, призванные помогать Гальбаториксу в управлении наиболее удалёнными землями Империи...      Заворожённый, я слушал его речи. Он говорил, должно быть, несколько часов подряд, а когда наконец остановился, я спросил его, как он намерен восстановить численность Всадников, ведь всем известно, что драконьих яиц в природе не осталось. Гальбаторикс так и замер, пристально на меня глядя, и довольно долго молчал, а потом протянул мне руку и спросил: "Будешь ли ты, сын моего верного друга и помощника, служить мне верой и правдой, дабы рай воцарился на земле Алагейзии?"      И хотя я прекрасно знал историю того, как он и мой отец пришли к власти, картина, которую он передо мной нарисовал, была слишком соблазнительной. Я всем сердцем желал принять участие в осуществлении этой прекрасной мечты и тут же принёс королю клятву верности. Явно довольный этим, Гальбаторикс благословил меня и отпустил, сказав на прощание: "Я призову тебя, когда возникнет нужда".      Прошло несколько месяцев, и он наконец выполнил это обещание. Когда мне передали его приказ явиться, я почувствовал, что душа моя горит рвением служить ему. Мы встретились, как и прежде, наедине, однако он уже не пытался очаровать меня и не скрывал своего гнева: вардены только что разгромили на юге его армию. Страшно звучал его голос, когда он приказал мне возглавить отряд воинов и стереть с лица земли город Кантос, где, как ему стало известно, иногда укрывались повстанцы. Когда я спросил, как поступить с тамошними жителями и как определить, кто из них виновен, а кто нет, он закричал: "Да все они предатели! Сожги всех живьём, а пепел зарой в навоз!" и ещё долго проклинал своих врагов, призывая все земные и небесные кары обрушиться на тех, кто посмел выступить против него.      И тут я наконец понял, что нет в нем ни благородства, ни мудрости и нечем ему заслужить любовь и доверие людей, а правит он лишь с помощью грубой силы, идя на поводу у собственных низменных страстей. И я решил бежать из Урубаена навсегда.      Как только король отпустил меня, мы с моим верным другом Торнаком стали готовиться к побегу и в ту же ночь покинули дворец. Но, увы, за воротами нас ждали воины Гальбаторикса! Он каким-то образом прознал о моем намерении. О, мой меч покраснел от крови! Как страшно он сверкал в тусклом свете фонарей! Мы перебили всех... Но и Торнак в этой схватке погиб.      Оставшись один, полный горестных размышлений, я отправился к одному старому приятелю, который и укрыл меня в своём поместье. Я некоторое время прятался там, жадно ловя все слухи и сплетни и стараясь понять, что теперь предпримет Гальбаторикс. Вскоре я узнал, что король куда-то спешно отправил своих верных раззаков - то ли поймать, то ли убить кого-то. Помня о его планах в отношении Всадников, я решил выследить раззаков - на тот случай, если им удастся найти дракона. Так я набрёл на вас... Все. Больше никаких тайн у меня не осталось.      "Но мы по-прежнему не уверены, правду ли он нам сказал", - шепнула Эрагону осторожная Сапфира.      "Да, не уверены, - согласился Эрагон, - но, с другой стороны, зачем ему лгать нам?"      "А что, если он безумен?"      "Вряд ли". Эрагон провёл пальцем по твёрдым чешуйкам на спине Сапфиры, любуясь игрой отражённого от них света.      - Ясно, - сказал он Муртагу. - Но я так и не понял, почему все-таки ты не хочешь присоединиться к варденам? Может, они и не сразу начнут тебе доверять, но, я полагаю, если ты докажешь свою преданность на деле, все образуется, и они будут относиться к тебе с должным уважением. Ведь они, по большому счёту, твои союзники, не так ли? Они стремятся покончить с тиранией Гальбаторикса, но, если я не ошибаюсь, и тебе хочется того же.      - Почему тебе нужно обязательно все разжёвывать? - раздражённо воскликнул Муртаг. - Я же сказал, что Гальбаторикс ни в коем случае не должен узнать, где я нахожусь. А он об этом так или иначе узнает, если всем станет ясно, что я перешёл на сторону его врагов. Но я этого совсем и не собираюсь делать. Эти... - он помолчал и продолжал презрительным тоном, - так называемые повстанцы хотят не просто свергнуть Гальбаторикса, но и разрушить Империю. И тогда в Алагейзии воцарятся хаос и анархия. Да, наш король совершил немало ошибок и преступлений, но государство создал сильное и прочное! Что же до уважения варденов, то мне на него плевать! Ха! Да стоит им узнать, кто я такой, и они будут обращаться со мной, как с преступником, если не хуже! Между прочим, они тогда и к вам будут относиться с подозрением, ведь прибыли-то мы вместе!      "Он прав", - заметила Сапфира, но Эрагон ей не ответил.      - Все не так плохо, как ты думаешь, - сказал он Муртагу, стараясь, чтобы голос его звучал как можно бодрее. Муртаг насмешливо хмыкнул и отвернулся. - Нет, ты послушай! Я уверен, что они... - И тут дверь на ширину ладони отворилась, и кто-то задвинул в комнату две миски, затем каравай хлеба и кусок сырого мяса. И тотчас закрылась.      - Ну наконец-то! - пробурчал Муртаг, поднимаясь и направляясь к еде. Он бросил мясо Сапфире, и та сцапала его ещё в воздухе и тут же проглотила, не жуя. Хлеб Муртаг разломил пополам, протянул половину Эрагону, поднял с полу одну из мисок и отошёл в угол.      Поели молча. Потом Муртаг отшвырнул пустую миску и заявил:      - Я спать буду.      - Спокойной ночи, - сказал Эрагон и улёгся рядом с Сапфирой, подложив руки под голову. Она обвила его своей длинной шеей и опустила голову рядом с его лицом, а одно из крыльев раскрыла над ним, точно синий шатёр.      "Спокойной ночи, малыш", - донёсся до Эрагона её голос. Он улыбнулся, но ответить ей был уже не в силах: сон сморил его.    51. Слава Тронжхайма      Эрагон вздрогнул и открыл глаза: Сапфира громко за рычала. Оказалось, что она спит, но веки её подрагивают, а верхняя губа раздражённо приподнята, как будто она снова собирается зарычать. Он улыбнулся и тут же вздрогнул: дракониха опять зарычала.      Наверное, ей что-то снится, подумал он и, минутку подождав, осторожно выбрался из-под её крыла, встал и с наслаждением потянулся. В комнате было довольно прохладно. Муртаг лежал на спине в дальнем углу, и глаза его были закрыты.      Услышав шаги Эрагона, Муртаг шевельнулся и сел.      - Доброе утро, - тихо сказал он.      - Ты давно проснулся? - тоже тихо спросил Эрагон.      - Недавно. Удивительно, что Сапфира своим рыком не разбудила тебя раньше.      - Я так устал, что и грома бы, наверное, не услышал, - усмехнулся Эрагон и сел рядом с Муртагом, прислонившись к стене. - Не знаешь, который теперь час?      - Нет. Да и как это здесь определишь?      - Никто не приходил?      - Пока нет.      Они сидели не двигаясь и не произнося больше ни слова. "А ведь мы здорово успели привязаться друг к другу, - думал Эрагон. - Я ношу меч его отца, а ведь это он должен был унаследовать Заррок! Мы с ним во многом схожи, но, с другой стороны, мы совершенно разные - и по внешнему виду, и по воспитанию. - Он вдруг вспомнил об ужасном шраме на спине Муртага и даже вздрогнул. - Каким должен быть человек, способный нанести такую рану ребёнку?! Собственному ребёнку!"      Тут Сапфира подняла голову, захлопала глазами, прогоняя остатки сна, понюхала воздух и широко зевнула, высунув загнутый крючком язык.      "Что-нибудь случилось? - спросила она, и Эрагон отрицательно покачал головой. - Надеюсь, сегодня мне достанется что-нибудь побольше вчерашнего жалкого кусочка мяса. Я так проголодалась, что, кажется, стадо коров бы проглотила!"      "Да накормят они тебя, не беспокойся".      "Хорошо бы". Видимо, дракониха больше ни о чем не могла думать, кроме еды, и уселась возле двери в ожидании завтрака, от нетерпения чуть подрагивая хвостом.      Эрагон закрыл глаза, наслаждаясь отдыхом, и снова задремал. Потом встал, походил по комнате и от нечего делать стал рассматривать один из светильников. Он был изготовлен из целого куска стекла и имел каплевидную форму. Размером он был раза в два больше лимона. Внутри него ровно сиял синий свет. "Да, сделано весьма искусно", - восхитился Эрагон.      В коридоре послышались голоса, дверь отворилась, и в комнату вошёл небольшой отряд воинов, человек двенадцать. Первый чуть не упал, споткнувшись на ровном месте при виде Сапфиры. Следом за воинами вошли Орик и лысый колдун, который тут же неприязненно заявил:      - Вас требует к себе Аджихад, предводитель варде-нов. Поедите позже, если не хотите жевать на ходу.      Эрагон и Муртаг стояли плечом к плечу, насторожённо наблюдая за лысым.      - Где наши кони? И когда мне вернут меч и лук? - спросил Эрагон.      Лысый бросил на него надменный взгляд:      - Вам вернут оружие, как только Аджихад сочтёт это возможным, не раньше. Что же касается коней, то они ждут вас в тоннеле. Пошли!      Он повернулся и направился к двери, но Эрагон быстро спросил:      - А как Арья? Лысый остановился:      - Не знаю. Она все ещё у целителей. - Он вышел из комнаты, и гном Орик последовал за ним.      Один из воинов махнул рукой Эрагону:      - Теперь ты.      Эрагон вышел в коридор, за ним - Сапфира и Муртаг. Они опять прошли мимо статуи странного пернатого животного и вскоре добрались до того просторного тоннеля, через который попали внутрь горы. Лысый уже ждал их, а Орик привёл Торнака и Сноуфайра.      - Поедете друг за другом прямо по центру, - приказал лысый. - Если попытаетесь свернуть, вас тут же остановят.      Эрагон хотел было взобраться на спину Сапфире, но лысый закричал:      - Нет! Садись на коня! Когда я скажу, тогда и пересядешь!      Эрагон пожал плечами и вскочил в седло, на всякий случай предупредив мысленно Сапфиру:      "Постарайся быть рядом: мне может понадобиться твоя помощь".      "Конечно!" - ответила она и двинулась следом за ним.      Муртаг на Торнаке поехал за нею. Должно быть, зрелище было весьма своеобразное, потому что лысый колдун довольно долго смотрел им вслед, потом подал знак воинам, и те, разбившись на две группы, прижимаясь к стенам и стараясь держаться как можно дальше от Сапфиры, потянулись за ними. Орик и лысый, обогнав Эра-гона, возглавили эту небольшую процессию.      Они направлялись прямо в сердце горы. Подковы лошадей гулко стучали по каменному полу, и по тоннелю разносилось гулкое эхо. Никто им не встретился, хотя в гладких стенах иногда попадались двери и даже ворота, но все они были закрыты.      Эрагон в очередной раз поразился размерам тоннеля, с поразительным мастерством вырубленного в толще горы - стены, потолок и пол были отделаны даже с изяществом, и, насколько он мог судить, сам тоннель ни на дюйм не отклонялся от заданного направления.      Шли они долго, и Эрагон со все возрастающим нетерпением ждал встречи с Аджихадом. Предводитель варденов всегда считался фигурой весьма таинственной. Он поднялся к власти почти двадцать лет назад и с тех пор вёл жестокую борьбу с королём Гальбаториксом. Никто, впрочем, не знал, ни откуда он родом, ни как он выглядит. Ходили слухи, что Аджихад - великий стратег и суровый военачальник. Памятуя об этой его репутации, Эрагон немного тревожился, но решил, что, раз Бром так доверял варденам и даже служил им, можно не бояться встречи с их предводителем.      Снова увидев Орика, он тут же принялся размышлять об отношениях, сложившихся между гномами и варденами. Этот великолепный тоннель был явно создан гномами - никто иной не умеет так работать с камнем; но вот вопрос: заключили ли гномы союз с варденами или просто укрывают их здесь? И что это за "король", о котором несколько раз упоминал Орик? Может, он имел в виду Аджихада? Вряд ли... Теперь Эра-гон понимал, каким образом вардены столько лет оставались необнаруженными. Ещё бы, ведь они скрывались под землёй, вернее, под горой! Но где же тогда эльфы? Где прячется этот чудесный народ?      Лысый колдун уже почти час вёл их по тоннелю, не останавливаясь и никуда не сворачивая. "Мы, наверное, целую лигу проехали, - думал Эрагон. - Неужели всю гору насквозь пройдём?" Наконец впереди забрезжил слабый свет. Эрагон напряг зрение, стараясь определить его источник, но он был все ещё очень далеко.      Постепенно свет становился ярче, и теперь уже можно было разглядеть усыпанные рубинами и аметистами толстые мраморные колонны, рядами стоявшие вдоль стен. Между колоннами свисали многочисленные светильники, а основания колонн были украшены золотым узором - точно расплавленная золотая нить, вделанная в мрамор. Эрагон никогда не видал такой сложной техники. Капители колонн представляли собой огромные каменные головы воронов с полураскрытыми клювами. А прямо перед ними, в конце коридора, виднелись высоченные чёрные двустворчатые двери, отделанные сияющими изображениями серебряной короны с семью зубцами, торчащими в разные стороны.      Лысый остановился, поднял руку и, повернувшись к Эрагону, сказал:      - Теперь можешь пересесть на своего дракона. Но даже не пытайся никуда улететь! За тобой будут следить, так что помни, кто ты и где находишься!      Эрагон перебрался Сапфире на спину, и она тут же сообщила ему:      "Похоже, нас хотят кому-то показать, но чтобы мы сами его не видели".      "Ладно, посмотрим. Жаль только, что мне Заррок не вернули", - сказал Эрагон, поудобнее устраиваясь в седле и затягивая ремни на ногах.      "Может, оно даже и лучше, если главный варден не увидит тебя, опоясанного мечом Морзана?" - заметила Сапфира.      "Наверное, ты права", - согласился с ней Эрагон.      - Я готов, - сообщил он лысому.      - Хорошо, - ответил тот, и они с Ориком отошли от Сапфиры в стороны, так что она как бы оказалась во главе всей процессии. - Подойдите к дверям и, когда они растворятся, медленно следуйте прямо.      Сапфира не спеша приблизилась к чёрной двери. Её чешуя посверкивала в свете ламп, посылая синие отблески на белый мрамор колонн. Эрагон старался дышать как можно глубже и не волноваться.      Двери без предупреждения распахнулись на невидимых петлях, и, по мере того как расширялся просвет меж створками, в тоннель устремлялись потоки солнечного света, слепя и Сапфиру, и Эрагона. Эрагон даже зажмурился, а когда вновь открыл глаза, охнул от изумления.      Они находились внутри гигантского вулканического кратера. Стены его, возносясь вверх, постепенно сужались до маленького отверстия с зубчатыми краями, расположенного так высоко, что Эрагон решил: до него никак не меньше двенадцати миль! Сквозь отверстие и проникали солнечные лучи, освещавшие центральную часть кратера, остальная его часть была похожа на огромную сумрачную пещеру.      Дальняя её сторона расплывалась в неясной синеве и была, казалось, милях в десяти от них. Высоко над ними свисали какие-то странные сосульки, очень толстые и длинные, похожие на сверкающие мечи и кинжалы. Эрагон теперь уже знал - по собственному опыту, - что даже Сапфире не подняться на такую высоту, как вершина этого кратера. Внизу стены пещеры поросли самыми обыкновенными мхами и лишайниками.      Эрагон опустил глаза и вдруг увидел перед собой широкую дорогу, вымощенную булыжником. Она начиналась прямо от чёрной двери и вела к центру кратера, где возвышался какой-то снежно-белый холм, сверкавший, как самоцвет, и отбрасывавший на стены кратера тысячи разноцветных лучиков. Размером холм достигал лишь десятой части высоты кратера, но тоже был весьма высок - не меньше мили, как показалось Эрагону.      Тоннель, по всей видимости, здесь и заканчивался. Озираясь вокруг, Эрагон вдруг услышал басовитый голос Орика:      - Смотри, смотри хорошенько, человек! Ни один Всадник не видел этого уже более сотни лет! Эта гора, внутри которой мы сейчас стоим, называется Фартхен Дур - эту пещеру нашёл много тысяч лет назад Корган, наш великий прародитель, когда искал здесь золото. А то, что ты видишь в центре кратера, это Тронжхайм, город-гора, выстроенный нами из самого лучшего в мире мрамора! Тронжхайм - наивысшее достижение нашего искусства и мастерства.      Город-гора!      Створки чёрных дверей снова заскрежетали и замерли.      И Эрагон увидел целую толпу людей!      Он был настолько поражён открывшимся ему зрелищем, что и не заметил, сколько людей столпилось у выхода из тоннеля. Они выстроились по обе стороны дороги - и люди, и гномы, и ещё какие-то существа! Их были сотни, тысячи, десятки тысяч! И все лица были обращены к Эрагону, все глаза смотрели только на него. И все уста молчали.      Эрагон в страхе ухватился за шип на спине Сапфиры. Он был совершенно растерян. Перед ним стояли дети в грязных рубашонках, суровые мужи с загрубелыми, покрытыми шрамами руками, женщины в домотканых платьях, низенькие широкоплечие гномы, перебиравшие пальцами длинные бороды. И у всех на лицах было одно и то же напряжённое выражение - такое бывает у измученной загнанной жертвы, понимающей, что хищник уже рядом и нет никакой возможности убежать.      Капля пота скатилась от виска по щеке Эрагона, но он не посмел даже вытереть её.      "Что же мне делать, Сапфира?"      "Улыбайся, помаши им рукой - да что угодно!" - посоветовала она.      Эрагон попробовал улыбнуться, но вместо улыбки получилась гримаса. Тогда, собрав все своё мужество, он поднял руку в приветствии и слегка помахал ею. Толпа продолжала молча смотреть на него. И он, вспыхнув от растерянности, опустил руку и потупился.      И вдруг чей-то одинокий приветственный крик разорвал гробовую тишину, потом кто-то громко захлопал в ладоши, и через несколько мгновений в толпе поднялся ураган криков - на Эрагона точно обрушилась могучая волна.      - Очень хорошо! - произнёс у него за спиной лысый колдун. - А теперь - вперёд!      Эрагон с облегчением вздохнул, уселся поудобнее и весело спросил у Сапфиры:      "Ну что, поехали?"      Она дугой выгнула шею и двинулась вперёд. Когда они поравнялись с первыми рядами людей, она, высокомерно глянув по сторонам, выдохнула несколько клубов дыма, и толпа примолкла, отступила назад, но продолжала приветственно шуметь. Сапфире это явно понравилось, и она снова выдохнула клуб дыма.      "Что-то ты больно разошлась", - проворчал Эрагон, но Сапфира лишь пренебрежительно махнула хвостом и ничего не ответила. А он продолжал с любопытством рассматривать встречающих. Здесь было значительно больше гномов, чем людей, и, как оказалось, многие из них смотрели на него с явным неодобрением. Некоторые даже поворачивались к нему спиной или же с каменными лицами уходили прочь.      Люди все выглядели очень крепкими и суровыми. У мужчин на поясе висели ножи или кинжалы, многие были в боевом облачении. Женщины держались гордо, с достоинством, но в их облике явственно ощущалась давняя усталость. Немногочисленные дети испуганно таращились на Эрагона. Он начинал понимать, что этим людям пришлось пройти через многие трудности и они готовы на все, чтобы защитить себя и своих детей.      Да, вардены нашли себе превосходное убежище! Стены Фартхен Дура были так высоки, что даже дракон не смог бы перелететь через них, а ворота не открыла бы и целая армия воинов - даже если б им и удалось обнаружить вход в тоннель.      Толпа следовала за Сапфирой и Эрагоном по пятам, держась, правда, на некотором расстоянии от дракона. По-прежнему взоры всех были устремлены на молодого Всадника. Обернувшись назад, Эрагон заметил, что и Муртаг не сводит с него глаз, он выглядел страшно напряжённым и очень бледным.      Приблизившись к городу-горе, Эрагон обнаружил, что белый мрамор, из которого сооружён город, тщательно отполирован и ему искусственно придана форма округлого холма, словно его заливали сюда в расплавленном виде. В склонах "холма" виднелись многочисленные круглые окошки в резных рамах, и возле каждого окна висела цветная лампа, бросавшая на мрамор мягкий отсвет. Никаких башенок или дымовых труб видно не было. Два золотых грифона футов в тридцать высотой охраняли массивные ворота из бруса, на двадцать футов заглублённые в фундамент Тронжхайма. Рядом с грифонами возвышались мощные стропильные фермы, поддерживавшие высокий свод.      У самого основания Тронжхайма Сапфира остановилась, ожидая дальнейших указаний лысого колдуна. Но таковых не последовало, и она двинулась дальше, к воротам. Стены города-горы были украшены колоннами из кроваво-красной яшмы. Между колоннами застыли статуи неведомых существ.      Тяжёлые створки ворот с грохотом растворились, влекомые невидимыми цепями. Перед ними открылся очередной коридор высотой в четыре этажа, ведущий прямо в центр Тронжхайма. Верхние три этажа его были прорезаны арочными проходами, за которыми виднелись тёмные тоннели, уходящие в глубь горы. В проходах толпились люди и гномы, с любопытством разглядывавшие Эрагона и Сапфиру. Такие же арочные проходы первого этажа были закрыты мощными дверьми. Между уровнями висели богато расшитые ковры с изображениями героических персонажей и батальных сцен.      Гром оглушительных приветствий грянул, как только Сапфира вступила под своды зала и прошла по нему вперёд. Эрагон поднял руку, чем вызвал ещё один взрыв восторженных криков, но заметил, что многие гномы не приняли участия в общих восторгах.      Зал был длиной, как ему показалось, в добрую милю и заканчивался аркой, обрамлённой толстыми колоннами из чёрного оникса. Капителями этих мрачных колонн служили гигантские кристаллы жёлтого циркона метра в три высотой, отбрасывавшие целые каскады золотистых лучей. Сапфира прошла под аркой и остановилась, выгнув назад шею и глухо ворча.      Перед ними был округлый зал диаметром, наверное, в тысячу футов, стены его, постепенно сужаясь, поднимались к вершине Тронжхайма и были изрезаны арками - по одному ряду арок на каждом уровне города-горы. Пол был сделан из полированного сердолика, и в центре его был вырезан молот, обрамлённый двенадцатью серебряными пентаграммами - точно такой же, как на шлеме Орика.      Из этого зала в разные стороны расходились четыре коридора, включая тот, по которому они только что прошли. Коридоры как бы делили Тронжхайм на четыре части. Справа и слева от того прохода, что был напротив Эрагона, виднелись высокие арки и уходящие куда-то вниз, в подземелье ступени. Боковые проходы были похожи друг на друга, как зеркальные отражения.      Потолок украшал звёздный сапфир цвета кровавой зари и поистине чудовищного размера. В нем было, наверное, шагов тридцать в длину и почти столько же в высоту. Его коронка представляла собой полностью распустившийся цветок розы, резьба по камню была столь искусной, что цветок казался почти живым. Сапфир был окружён широким поясом горящих светильников, отбрасывавших вниз полосы яркого света. Сверкающие лучи, исходившие от звезды в глубине резного сапфира, делали его похожим на гигантский глаз, глядящий на них сверху.      Эрагон ошалело озирался. К подобному зрелищу он был совершенно не готов. Казалось, что такое чудо, как Тронжхайм, никак не могли создать смертные существа. Город-гора превосходил все, что он когда-либо видел. Вряд ли даже сам Урубаен мог сравниться с тем великолепием, которое предстало здесь его взору. Тронжхайм был поистине выдающимся памятником могущества, высочайшего искусства и упорного труда гномов!      Лысый колдун вышел вперёд и сказал, обращаясь к Эрагону:      - Далее тебе придётся идти пешком.      Из толпы раздались неодобрительные крики. Потом кто-то из гномов увёл Торнака и Сноуфайра, а Эрагон слез со спины Сапфиры, но дальше пошёл рядом с нею. Лысый вёл их по сердоликовому полу к тому коридору, что находился справа.      Они прошли по нему пару сотен шагов и свернули в другой коридор, поменьше. Их по-прежнему сопровождал целый отряд воинов, хотя здесь и было уже довольно тесно для такого количества вооружённых людей. Коридор ещё четыре раза круто повернул, и они оказались перед массивной дверью из кедрового дерева, явно очень древней, испятнанной чёрным. Лысый отворил её, пропустив внутрь всех, кроме охраны.    52. Аджихад      Эрагон вошёл в элегантно убранный кабинет с высоченными потолками, стены которого сверху донизу были заняты книжными полками из кедрового дерева. Винтовая лестница кованого железа спиралью поднималась к небольшому балкончику, расположенному примерно на высоте второго этажа, где стояли два кресла и стол. Повсюду - на стенах и на потолке - висели светильники, так что читать или писать можно было в любом месте комнаты. На полу лежал большой овальный ковёр весьма искусной работы. У дальней стены возле просторного орехового стола стоял мужчина.      Его кожа цвета эбенового дерева, натёртого маслом, блестела в свете ламп. Голова наголо обрита, а подбородок украшала коротко подстриженная чёрная бородка. Лицо у него было даже красивое, крупной лепки, из-под бровей посверкивали мрачноватые умные глаза. Он был широкоплеч, могуч и строен, и красоту его фигуры подчёркивал красный, узкий в талии камзол, расшитый золотой нитью и надетый поверх дорогой, того же оттенка рубашки. Он держался с большим достоинством, и от него исходило ощущение величия и властности.      Когда он заговорил, голос его звучал мощно, уверенно и спокойно:      - Добро пожаловать в Тронжхайм, Эрагон и Сапфира! Меня зовут Аджихад. Садитесь, прошу вас.      Эрагон и Муртаг уселись в кресла, а Сапфира устроилась за ними, словно охраняя. Аджихад щёлкнул пальцами, и откуда-то из-за лестницы появился человек - точная копия того лысого колдуна, что стоял рядом с ними! Эрагон изумлённо захлопал глазами, а Муртаг весь напрягся.      - Ваше удивление вполне понятно, - сказал Аджихад, чуть улыбнувшись. - Я бы назвал вам их имена, но имён у них нет.      Сапфира неодобрительно зашипела. Аджихад задумчиво на неё посмотрел и сел на стоявший за письменным столом стул с высокой спинкой. Лысые Двойники убрались за лестницу, где и замерли, вытянувшись в струнку. Аджихад, аккуратно положив перед собой руки ладонями вверх, некоторое время внимательно изучал Эрагона и Муртага - под его взглядом Эрагону даже стало немного не по себе, - потом Аджихад поманил к себе Двойников, и один из них поспешно к нему подошёл. Аджихад что-то шепнул ему на ухо, и лысый, внезапно побледнев, отрицательно помотал головой. Аджихад нахмурился и кивнул, словно подтверждая этим кивком какие-то собственные предположения.      Потом он перевёл взгляд на Муртага и промолвил:      - Ты поставил меня в затруднительное положение, отказавшись от проверки. Тебе было позволено войти в Фартхен Дур, поскольку мои Двойники уверяли, что способны контролировать тебя, а также потому, что ты действовал на стороне Эрагона и Арьи. Я понимаю, есть вещи, которые ты хотел бы утаить от нас, но до тех пор, пока ты будешь скрывать их, мы тебе доверять не сможем.      - Вы так или иначе не стали бы мне доверять! - с вызовом заметил Муртаг.      Аджихад сдвинул брови, в глазах его вспыхнул опасный огонёк.      - Знакомый голос! Хотя прошло уже двадцать лет и ещё три года с тех пор, как этот голос в последний раз оскорбил мой слух... - Он резко встал из-за стола, в каждом его движении чувствовалась угроза, грудь бурно вздымалась. Двойники встревоженно зашептались. - Но раньше этот голос принадлежал другому человеку, хотя это был, скорее, зверь, а не человек! Встань!      Муртаг неохотно подчинился, хмуро поглядывая то на Двойников, то на Аджихада.      - Сними рубашку! - приказал Аджихад. (Муртаг пожал плечами и стащил с себя куртку и рубашку.) - Повернись! - продолжал Аджихад. И как только Муртаг повернулся, свет упал ему на спину и страшный шрам стал отчётливо виден.      - Муртаг! - выдохнул Аджихад. (Орик даже крякнул от изумления.) Аджихад резко обернулся к Двойникам и громовым голосом вскричал: - Вы знали об этом?!      Двойники поклонились:      - Мы обнаружили его имя в памяти Эрагона, но не подозревали, что именно этот юноша - сын такого могущественного человека, как Морзан. Нам и в голову не могло прийти...      - И вы ничего мне не сообщили?! - гневно продолжал Аджихад, подняв руку и не давая Двойникам вставить ни слова. - Ладно, с вами я поговорю потом. - Он вновь повернулся к Муртагу. - А прежде мне надо решить эту загадку. Ты по-прежнему отказываешься пройти проверку?      - Отказываюсь! - Муртаг поспешно оделся. - Я никого не допущу в свою память!      Аджихад наклонился над столом, словно набираясь терпения:      - Если будешь упорствовать, это может привести к весьма плачевным последствиям. Раз Двойники не могут удостовериться в том, что ты не представляешь для нас угрозы, мы не имеем права доверять тебе, несмотря на помощь, которую ты оказал Эрагону, а может быть, именно по этой причине. Если ты не пройдёшь проверки, то стоит здешним жителям узнать о твоём происхождении, и они просто разорвут тебя на куски - и гномы, и люди! Так что придётся мне посадить тебя в темницу - для твоей же собственной безопасности прежде всего. А впрочем, и для нашей. Но будет гораздо хуже, если тюремного заключения для тебя потребует Хротгар, король гномов. Не упорствуй же без нужды. Не осложняй своё положение - ведь всех этих неприятностей легко можно избежать.      Муртаг отрицательно покачал головой:      - Нет... Я не позволю вторгаться в мои мысли. Ведь даже если б я подчинился твоему требованию, со мной все равно обращались бы как с прокажённым или с изгоем. Лучше просто отпусти меня. Клянусь, что никогда и никому не расскажу о вашем убежище.      - А если тебя поймают и приведут к Гальбаториксу? - спросил Аджихад. - Уж он-то сумеет извлечь из твоей памяти все тайны и секреты, как бы ты ни сопротивлялся! А если тебе и удастся что-то от него утаить, я не могу быть полностью уверен в том, что когда-нибудь ты не примкнёшь к нему снова. Нет, на такой риск я не пойду!      - Значит, будешь вечно держать меня пленником? - прямо спросил его Муртаг.      - Зачем же вечно. Только до тех пор, пока ты не согласишься пройти проверку. Если мы решим, что тебе можно доверять, Двойники перед твоим отъездом отсюда сотрут из твоей памяти все воспоминания о том, где находится Фартхен Дур - просто на всякий случай. Пойми, рисковать мы не можем. Короче говоря, решай быстрее, Муртаг, иначе судьба твоя будет решена без твоего участия!      "Покорись! Не стоит им сопротивляться!" - взглядом умолял товарища Эрагон.      Муртаг долго молчал. Потом наконец заговорил, медленно и чётко произнося каждое слово:      - Память всегда служила мне единственным убежищем, которого никто не мог меня лишить. Хотя многие и пытались. Так что пришлось научиться тщательно оберегать свои мысли, ибо только с ними я чувствую себя действительно в безопасности. Ты требуешь у меня невыполнимого, господин мой. Я никогда никого не впущу в свою душу - и уж тем более эту парочку. - Он мотнул подбородком в сторону Двойников. - Делай со мной что хочешь, но помни: я скорее умру, чем позволю им вторгнуться в мою память!      Аджихад явно не сумел скрыть невольное восхищение его стойкостью и гордым достоинством.      - Что ж, меня не удивляет твой выбор, хоть я и надеялся на иное... Стража!      Кипарисовая дверь распахнулась, и в комнату ворвались воины с оружием наготове. Аджихад указал на Муртага и распорядился:      - Запереть его в темнице! Да хорошенько проверьте замки! И у входа пусть шестеро дежурят. Смотрите, чтобы никто туда не входил, пока я сам его не навещу! И не разговаривать с ним!      Воины окружили Муртага, подозрительно на него поглядывая, и Эрагон, перехватив его взгляд, прошептал:      - Мне очень жаль, что так вышло...      В ответ Муртаг только пожал плечами и решительно двинулся к двери. Когда в коридоре смолк звук шагов, Аджихад неожиданно приказал:      - А теперь все вон отсюда! Все, все уходите! Останутся только Эрагон и Сапфира!      Двойники поклонились и быстро вышли, но гном Орик попробовал возразить:      - Мой король тоже захочет узнать о Муртаге! В конце концов, я ведь подчиняюсь не тебе, господин мой, а ему...      Аджихад нахмурился:      - О Муртаге я Хротгару сам расскажу. Что же касается твоего подчинения... Подожди-ка снаружи, я тебя позову позже. И никуда не отпускай Двойников: мне ещё нужно с ними как следует разобраться!      - Хорошо. - И Орик почтительно поклонился. Дверь с глухим стуком закрылась за ним, и Аджихад с усталым вздохом сел за стол.      Он довольно долго молчал, время от времени проводя по лицу ладонью и глядя в потолок. Эрагон с нетерпением ждал, когда же он наконец заговорит. Не выдержав, он первым нарушил затянувшееся молчание:      - Скажи, господин мой, Арья пришла в себя? Аджихад мрачно на него посмотрел:      - Пока нет... Целители, правда, уверяют меня, что она поправится. Они всю ночь с ней провозились. Но яд проник очень глубоко... Она бы не выжила, если б не вы. От имени всех варденов приношу вам за это глубочайшую благодарность.      Эрагон с облегчением вздохнул. Впервые со времени их побега из Гиллида ему показалось, что все их усилия были не напрасны.      - Ты ещё что-то хотел узнать от меня, господин мой? - спросил он.      - Да, я хотел бы, чтоб ты рассказал, как нашёл Сапфиру и что с вами случилось после этого. Кое-что я, конечно, знаю из послания Брома, которое он успел нам отправить, ещё кое-что мне сообщили Двойники. Но мне не терпится послушать твой рассказ. Особенно меня интересуют подробности гибели Брома.      Эрагону очень не хотелось рассказывать об этом совершенно чужому и слишком могущественному и, похоже, высокомерному человеку. Аджихад терпеливо ждал, поглядывая на него.      "Давай рассказывай!" - услышал Эрагон голос Сапфиры.      Это решило все. Сперва, правда, рассказ у него не клеился, но потом пошло легче, да и Сапфира помогала ему точно припомнить некоторые подробности. Аджихад слушал очень внимательно, не перебивая.      Эрагон рассказывал, наверное, не один час, часто умолкая и подыскивая нужное слово. Он поведал Аджи-хаду о том, что они делали в Тирме, но ни словом не обмолвился о предсказаниях Анжелы. Потом он объяснил, как им с Бромом удалось отыскать раззаков, и даже не утаил о своих снах, в которых ему являлась Арья. Когда же он добрался до того, что случилось в Гиллиде, и упомянул о шейде, лицо Аджихада затуманилось. Весь напрягшись, он откинулся на спинку стула, но так ничего и не спросил.      Наконец Эрагон умолк, он был сильно взволнован своим рассказом, словно заново переживая выпавшие на его долю события. Аджихад встал и принялся ходить по комнате, заложив руки за спину и странным отсутствующим взглядом скользя по книжным полкам. Потом он снова вернулся на прежнее место и сказал:      - Смерть Брома - ужасная потеря для нас. Он был моим лучшим другом и самым надёжным союзником варденов. И не раз спасал нас благодаря своему мужеству и великой мудрости. Даже теперь, когда его нет с нами, он дал нам то, что обеспечит наши дальнейшие успехи: прислал тебя.      - Но чего, собственно, вы от меня ждёте? - спросил Эрагон.      - В своё время я все тебе расскажу, - пообещал Аджихад. - А сейчас нам предстоят более неотложные дела. То, что ургалы вступили в союз с Империей, для нас чрезвычайно важно. Если Гальбаторикс сумеет создать из ургалов целую армию и направит её против нас, то мы действительно окажемся в трудной ситуации и нам снова придётся сражаться, чтобы уцелеть, хотя многие и чувствуют себя здесь, в Фартхен Дуре, в полной безопасности. То, что Всадник, пусть даже такой негодяй, как Гальбаторикс, решился заключить союз с ургалами, свидетельствует о том, что он окончательно утратил разум. Мне становится не по себе при мысли о том, что он мог пообещать им в уплату за поддержку. Хотя, конечно, ургалы - союзники очень ненадёжные... Потом ещё этот шейд... Ты можешь описать его? Эрагон кивнул:      - Высокий, очень худой и бледный, прямо как смерть. Глаза красноватые, а волосы рыжие. Одет во все чёрное.      - А ты не заметил, какой у него меч? - От нетерпения Аджихад даже привстал. - Видел на нем зарубку, на самом клинке?      - Да, - сказал Эрагон, - видел, а ты откуда о ней знаешь?      - Это я её оставил на память, когда пытался пронзить ему сердце, но мне это не удалось, - мрачно улыбнулся Аджихад. - Его зовут Дурза. Это один из самых злобных и хитрых наших врагов. Чудовище, каких мало. И превосходный слуга для такого мерзавца, как Гальбаторикс. Так ты говоришь, что убил его? Как это произошло?      События недавнего прошлого живо припомнились Эрагону.      - Муртаг всадил в него две стрелы. Первая попала ему в плечо, а вторая - между глаз, - сказал он.      - Именно этого я и опасался, - нахмурившись, покачал головой Аджихад. - Нет, вы его, к сожалению, не убили. Шейдов можно уничтожить, только воткнув клинок им в самое сердце. Все остальные раны для них ничто, шейды лишь исчезают на время, а потом появляются вновь - уже в ином месте и в ином обличье. В обличье духов. Я полагаю, что как-то они от этого, конечно, страдают, но тем не менее уверяю тебя: Дурза вполне справится со своими "смертельными" ранениями и станет ещё сильнее, чем прежде.      Аджихад умолк, и Эрагону показалось, что над ними нависла тяжёлая грозовая туча.      - Ты и сам, Эрагон, загадка для всех, - снова заговорил Аджихад. - И никто из нас не знает, где искать разгадку. Всем известно, чего хотят вардены, или ургалы, или даже сам Гальбаторикс. Но никому не известно, чего хочешь ты. Именно это и делает тебя опасным. Особенно для Гальбаторикса. Он боится тебя, поскольку не представляет, как ты можешь поступить уже в следующий момент.      - Вардены тоже меня боятся? - спросил Эрагон, стараясь держать себя в руках.      - Нет, - сказал Аджихад. - Мы на тебя надеемся. Но если наши надежды не оправдаются, тогда, конечно, и мы станем тебя бояться. (Эрагон опустил глаза.) - Ты должен понимать, - продолжал Аджихад, - что оказался в очень непростом положении. Многие хотели бы, чтоб ты служил именно их интересам и ничьим другим. И едва ты вступил в пределы Фартхен Дура, они начали за тебя бороться, используя всю свою власть и влияние.      - И ты тоже?      Аджихад засмеялся, но глаза его по-прежнему смотрели насторожённо:      - И я тоже. Некоторые вещи тебе, пожалуй, следовало бы узнать прямо сейчас. Во-первых, знаешь ли ты, каким образом яйцо Сапфиры оказалось в горах Спай-на? Бром тебе что-нибудь об этом рассказывал? Знаешь, что происходило с яйцом после того, как он доставил его сюда?      - Нет, - ответил Эрагон, бросив взгляд на Сапфиру. Она моргнула и показала ему кончик языка. Аджихад суеверно постучал по деревянной столешнице, прежде чем начать.      - Когда Бром впервые доставил яйцо к варденам, всем очень хотелось узнать, какая его ждёт судьба. Мы ведь думали, что все драконы уже истреблены. А гномов беспокоило только одно: как сделать будущего Всадника своим союзником. Правда, некоторые из них были против того, чтобы этот Всадник вообще появился на свет. А вот эльфы и вардены прямо-таки мечтали об этом. Причина проста: Всадники всегда были либо людьми, либо эльфами, и большинство так или иначе находилось с эльфами в родстве. Но никогда никто из гномов Всадником не был.      Из-за предательства Гальбаторикса эльфам не слишком хотелось оставлять драгоценное яйцо у варденов - они опасались, что проклюнувшийся из него дракон окажется в руках человека нестойкого, склонного к недостойным поступкам. Таким образом, сразу же возникло множество проблем: каждая из сторон желала, чтобы Всадником стал кто-то, угодный именно ей. А гномы только осложняли своими бесконечными спорами и с эльфами, и с нами. Напряжение росло, а вскоре начали раздаваться и угрозы, о которых, впрочем, все впоследствии горько пожалели. И вот тогда Бром предложил компромиссное решение, позволявшее всем сохранить яйцо.      Он предложил, чтобы яйцо хранилось по очереди у варденов и эльфов, а раз в год его должны были с почестями передавать от одного народа другому, устраивая детские празднества. Особым образом назначенным носильщикам яйца полагалось определённое время ждать, не проклюнется ли дракон, и если этого не происходило, яйцо оставалось на новом месте, а носильщики возвращались домой. И в тот момент, когда дракон наконец проклюнется, началась бы подготовка нового Всадника. В первый год Всадник (это, впрочем, могла быть и Всадница) должен был учиться здесь, под руководством Брома, а потом его отослали бы к эльфам для завершения подготовки и воспитания.      Эльфы приняли этот план неохотно. И настояли на одном условии: если Бром умрёт до того, как дракон проклюнется из яйца, они получают право сами готовить нового Всадника с самого начала и до конца без чьего-либо вмешательства и помощи. Таким образом, этот договор давал им некоторые преимущества: всем было понятно, что дракон, скорее всего, выбрал бы кого-то из эльфов. И все же видимость равноправия была соблюдена.      Аджихад помолчал, время от времени поглядывая на Эрагона и Сапфиру. Казалось, под его высокими выступающими скулами появились чёрные провалы - так резко падали тени ему на лицо.      - Многие рассчитывали, что новый Всадник послужит сближению наших народов. Мы ждали более десяти лет, но дракон так и не проклюнулся, и мы стали все реже и реже вспоминать о яйце, лишь иногда сожалея об упущенных возможностях.      А потом случилось нечто ужасное: в прошлом году Арья исчезла вместе с яйцом на пути из Тронжхайма в Осилон, город эльфов. Эльфы первыми забили тревогу и вскоре нашли и коня Арьи, и её охрану в лесу Дю Вельденварден. Оба сопровождавших Арью эльфа были убиты, рядом лежали мёртвые ургалы, но ни самой Арьи, ни яйца там не оказалось. И у меня сразу возникло подозрение, что ургалы кое-что пронюхали и лишь вопрос времени - как скоро они найдут и Фартхен Дур, и столицу эльфов Эллесмеру, где живёт их королева Имиладрис. Теперь-то я понимаю, что они действовали по приказу Гальбаторикса, а это ещё хуже.      Мы сможем узнать, что именно произошло в лесу, только когда Арья очнётся, но кое-что я уже понял из того, что сообщили вы. - Аджихад устало облокотился о стол, и его роскошный камзол заскрипел золотым шитьём. - Нападение, видимо, произошло внезапно, и все решилось очень быстро, иначе Арья наверняка успела бы скрыться. Она не была готова к нападению, и для неё оставался единственный выход: воспользовавшись магией, исчезнуть вместе с яйцом.      - Она умеет пользоваться магией? - спросил Эра-гон, вспомнив, что Арья говорила ему, что её пичкали каким-то зельем, чтобы подавить её силу, видимо, имелась в виду её волшебная сила, и он вдруг подумал, что она могла бы научить его новым словам древнего языка и новым заклятиям.      - Да, она прекрасно владеет магическими искусствами, - подтвердил его догадку Аджихад. - Именно по этой причине её и выбрали для охраны яйца. Но, в любом случае, даже воспользовавшись магией, Арья не смогла бы вернуть яйцо нам - она находилась от нас слишком далеко, - а в королевство эльфов с помощью магии попасть нельзя: там есть тайные преграды, которые не преодолеть никому, тем более если он будет использовать волшебство. Видимо, Арья рассчитывала на помощь Брома и, оказавшись в отчаянном положении, отправила яйцо в Карвахолл, но слишком спешила и немного промахнулась, что, по-моему, совершенно неудивительно. Двойники говорят, что это была просто ошибка.      - А почему она оказалась ближе к долине Паланкар, чем к варденам? - спросил Эрагон. - И где все-таки живут эльфы? Где их... Эллесмера?      Взгляд Аджихада, казалось, пронзил его насквозь. Некоторое время он обдумывал, потом все же сказал:      - Я бы не хотел открывать тебе эту тайну - эльфы весьма ревностно оберегают её, - но, по-моему, я просто обязан это сделать, дабы доказать, какое доверие мы испытываем к тебе. Они обосновались далеко на севере, в чаще бескрайнего леса Дю Вельденварден. С тех пор как Алагейзией правили Всадники, ни гном, ни человек не мог беспрепятственно проникнуть под зеленые своды их тайного убежища, ибо ни гномов, ни людей эльфы своими друзьями не считали. Даже я не знаю, как попасть в Эллесмеру. А Осилон... Если предположить, что Арья пропала где-то неподалёку от него, то он, скорее всего, находится близ западных границ леса Дю Вельденварден, по дороге в Карвахолл. У тебя, наверное, возникло множество вопросов, не только этот, но я предлагаю тебе потерпеть и дождаться все же конца моего рассказа.      Намёк был ясен, и Эрагон даже немного смутился. Аджихад помолчал, собрался с мыслями и действительно довольно быстро закончил своё повествование:      - Когда Арья пропала, эльфы совсем перестали оказывать варденам поддержку. Королева Имиладрис была страшно разгневана и отказалась даже вступать с нами в какие бы то ни было переговоры. Так что пока - хоть я и получил послание от Брома уже довольно давно, - эльфы ничего не знают ни о тебе, ни о Сапфире. А я без их помощи и поддержки не в состоянии должным образом сопротивляться Империи, и в последнее время мы потерпели ряд поражений. Но теперь, когда вы привезли Арью, королева эльфов, надеюсь, сменит гнев на милость. И то, что именно вы спасли Арью от верной гибели, очень поможет нам в переговорах с эльфами. Однако же твоя дальнейшая подготовка в качестве Всадника, боюсь, станет серьёзной проблемой. Бром, по всей видимости, не упустил возможности кое-чему научить тебя, но и нам, и эльфам необходимо знать, достаточно ли серьёзны твои знания. Тебе придётся пройти испытания, чтобы можно было определить, каковы твои способности и какими навыками ты уже владеешь. Кроме того, эльфы, конечно же, сочтут обязательным, чтобы ты завершил своё образование именно у них, хотя я совсем не уверен, что у нас ещё осталось время на твою подготовку.      - Почему? - спросил Эрагон.      - По нескольким причинам. Главная из них - те известия об ургалах, что ты нам привёз, - сказал Аджихад, неотрывно глядя на Сапфиру. - Видишь ли, Эрагон, вардены сейчас в весьма сложном положении. С одной стороны, нам необходимо выполнять условия эльфов, если мы хотим сохранить их в качестве союзников. В то же время мы и гномов не можем сердить, если хотим оставаться в Тронжхайме.      - А разве здешние гномы - не вардены? Аджихад ответил не сразу.      - В какой-то степени да, - наконец сказал он. - Они позволили нам жить здесь и оказывают нам помощь в борьбе с Империей, но в верности они присягали только своему королю. Я могу распоряжаться ими настолько, насколько мне это позволяет Хротгар, но даже и у него, короля, частенько возникают сложности с непокорными предводителями кланов. Хотя все тринадцать кланов и подчинены Хротгару, но каждый из их предводителей сам по себе обладает огромной властью, и это именно они выбирают нового короля гномов, когда умирает прежний. Король Хротгар сочувствует нам, но далеко не все предводители кланов следуют его примеру. А он не хочет без нужды раздражать их, опасаясь утратить поддержку своего народа, так что возможность содействовать нам у него не так уж и велика.      - А эти предводители гномичьих кланов, - осторожно спросил Эрагон, - и против меня тоже настроены?      - Боюсь, что весьма, - устало кивнул Аджихад. - Между гномами и драконами существует давняя вражда - она возникла ещё до того, как пришли эльфы и сумели их примирить. Раньше драконы довольно часто нападали на стада гномов, крали их золото, а гномы старых обид не забывают. Честно говоря, они, в общем, так до конца Всадников и не приняли, а власти их подчиняться отказались. Я уж не говорю о том, что они не разрешили Всадникам "совать нос", как они выражаются, в дела их королевства. А когда к власти пришёл Гальбаторикс, гномы ещё больше утвердились в своём мнении, что лучше никаких дел ни с Всадниками, ни с драконами не иметь. - И Аджихад выразительно посмотрел на Сапфиру.      - А почему Гальбаторикс не имеет представления о том, где находятся Фартхен Дур и Эллесмера? - спросил Эрагон. - Ему ведь наверняка рассказывали о них, когда он учился у Всадников.      - Конечно, рассказывали. Но отнюдь не показывали, где они находятся. Одно дело знать, что Фартхен Дур расположен где-то в этих краях, и совсем другое - найти его. Гальбаторикс никогда здесь не бывал, а когда погиб его дракон, Всадники перестали ему доверять. Когда же он, подняв мятеж, попытался силой получить эти сведения у захваченных им Всадников, те предпочли умереть, но тайну эту так ему и не открыли. Что же касается гномов, то Гальбаторикс так и не сумел ни одного из них взять в плен живым, хотя это, конечно, только вопрос времени.      - Но почему же он просто не прикажет своим подчинённым прочесать весь лес Дю Вельденварден и отыскать Эллесмеру?      - Он знает, что у эльфов вполне хватит сил, чтобы противостоять ему и защитить себя. Пока что он не отваживается выступить против них. Но его силы и магические знания растут год от года, и если ему удастся заполучить в союзники ещё одного Всадника, то, пожалуй, даже эльфам остановить его будет трудновато. Между прочим, у него имеется ещё два драконьих яйца, и он очень надеется, что хоть одно из них проклюнется, но пока тщетно.      Эрагон был поражён:      - Что значит, его силы год от года растут? Ведь силы человека ограничены физическими возможностями его тела... Не могут же его силы расти до бесконечности?      - Этого мы не знаем, - пожал плечами Аджихад. - Не знают и эльфы. Мы можем только надеяться, что в один прекрасный день Гальбаторикс падёт жертвой собственного колдовства, в котором он так преуспел. - Он вынул из-за пазухи потрёпанный лист пергамента. - Знаешь, что это такое? - спросил он, положив пергамент на стол.      Эрагон наклонился над исписанным листом. Текст был написан чёрными чернилами на незнакомом языке. Большая часть листа была явно залита кровью. Один угол обожжён. Эрагон покачал головой:      - Нет, а что это?      - Этот пергамент нашли на теле предводителя ургалов, которых мы вчера так здорово потрепали. Между прочим, десять наших лучших воинов пожертвовали собой, спасая тебя. Помни об этом. А письменность, которую ты видишь перед собой - изобретение короля Гальбаторикса, тайный шрифт, которым он пользуется для связи со своими верными слугами. Мне пришлось потратить немало времени, чтобы в нем разобраться, но я все же сумел понять, о чем говорится в этом письме. Там написано примерно следующее: "... привратнику в Итро Жада. Пропустить подателя сего письма и сопровождающих его лиц. Разместить их вместе с другими представителями их народа и им подобными... но при условии соблюдения всеми спокойствия и порядка. Командование поручить Тароку, Гашзу, Дурзе и Ушнарку Могучему".      Ушнарк - это Гальбаторикс, - пояснил Аджихад. - Это слово на языке ургалов означает "отец". Он очень любит, когда его так называют. - И он продолжил читать пергамент: - ... но сперва определить, на что каждый из них способен... Пехоту и... держать отдельно. Оружие не раздавать до... похода".      Больше мне ничего прочесть не удалось, кроме нескольких непонятных слов, - сказал Аджихад.      - А что такое Итро Жада? Никогда о таком не слыхал.      - Я тоже. Но подозреваю, что Гальбаторикс с какой-то целью просто дал такое название какому-то известному селению или городу. Расшифровав это письмо, я сразу спросил себя: интересно, а что делает такой крупный отряд ургалов в Беорских горах и куда он направляется? В пергаменте упоминаются "другие представители их народа", отсюда я делаю вывод, что есть и другие разновидности ургалов, и их немало, и они тоже направляются сюда. Король мог решиться собрать всех этих монстров вместе только по одной причине - чтобы выставить против нас могучую армию, состоящую из людей и ургалов, и постараться нас уничтожить.      Пока что нам остаётся только ждать и следить за ними. У нас маловато сведений об этом Итро Жада, и мы никак не можем его отыскать. Но и они пока что Фартхен Дур не обнаружили, так что надежда у нас есть. А те ургалы, что вчера успели увидеть вход сюда, перебиты все до одного.      - А откуда вы узнали, что мы идём к вам? - спросил Эрагон. - Ведь один из двойников уже ждал нас, а для куллов была приготовлена засада. - Он чувствовал, что Сапфира внимательно слушает и у неё, естественно, имеется на сей счёт своё собственное мнение, которым она, несомненно, готова поделиться.      - У нас поставлены часовые у входа в долину по обе стороны реки Беартуф, - пояснил Аджихад. - Они и послали нам предупреждение голубиной почтой.      "Уж не этого ли голубя хотела сожрать Сапфира?" - подумал Эрагон и спросил:      - А вы сообщали Брому о том, что Арья исчезла? Он говорил мне, что давно не имеет никаких сведений о варденах.      - Мы пытались предупредить его. Но я подозреваю, что наши люди были перехвачены и убиты слугами Империи. А иначе зачем раззакам понадобилось тащиться в Карвахолл? Но, после того как Бром уехал с тобой, у нас не было возможности с ним связаться. И я очень обрадовался, когда он прислал ко мне из Тирма гонца. Впрочем, это естественно, что он отправился к Джоаду - они ведь старые друзья... Ну а Джоад легко смог с нами связаться - он ведь снабжает нас многим необходимым через территорию Сурды.      В общем, у меня возникло множество серьёзных вопросов. Откуда в Империи узнали, где устроить засаду на Арью и позднее на варденов, посланных в Карвахолл? Откуда Гальбаториксу стало известно, кто из купцов помогает варденам? Дела Джоада пришли в полный упадок после вашего отъезда, как, впрочем, и дела других купцов, оказывавших нам помощь. Всякий раз, как мы пытаемся снарядить корабль, он бесследно исчезает. Гномы не могут снабдить нас всем необходимым, и у нас сейчас возникли определённые трудности. Боюсь, среди нас есть предатель или предатели, несмотря на все наши проверки.      Эрагон задумался. Аджихад спокойно ждал, когда он заговорит. Впервые за все эти месяцы Эрагон начал понимать, какая каша заварилась вокруг него после того, как он нашёл Сапфирино яйцо. Теперь он знал и откуда в горах Спайна взялось это яйцо, и что может ожидать их с Сапфирой в будущем.      - Чего же ты хочешь от меня? - спросил он.      - Что ты имеешь в виду?      - Я хочу знать, чего ждут от меня в Тронжхайме. Ведь у варденов и эльфов наверняка есть в отношении меня определённые планы, но что, если мне самому они придутся не по душе? - довольно резким тоном сказал Эрагон. - Я готов сражаться, если нужно, и пировать, когда наступит время пиров, и горевать, когда обрушится беда, и даже умереть, когда наступит мой смертный час, но я никому не позволю использовать меня против моей воли, точно пешку в чужой игре! - Он помолчал, давая собеседнику возможность вникнуть в смысл сказанных им слов. - В старину Всадники считались судьями справедливости, и народ всегда почитал их больше всех своих вождей. Я не претендую на такое уважение, и я совсем не уверен, что людям захочется мириться с очередным "надзирателем" - особенно тем, кто всю жизнь считал себя свободным человеком. Да и молод я слишком, чтобы другими командовать. Но кое-какой силой я действительно обладаю и намерен ею воспользоваться так, как сочту необходимым. И все же я хотел бы знать, каковы твои планы на мой счёт, и решить для себя, согласиться с этими планами или нет.      Аджихад искоса на него глянул и медленно процедил сквозь зубы:      - Не будь ты Всадником, а сидел бы на моем месте кто-то другой, тебя, скорее всего, уже убили бы за столь наглые речи! С чего ты взял, например, что я раскрою тебе свои планы по первому же твоему требованию? (Эрагон вспыхнул, но глаз не опустил.) Однако ты прав: твоё положение даёт тебе определённые привилегии. Но тебе никак не избежать политических интриг - на тебя так или иначе будут оказывать давление, и мне бы тоже не хотелось, чтобы ты превратился в простую пешку в чужой игре, как ты только что сам сказал, или в заложника той или иной идеи. Тебе следует сохранять определённую свободу манёвра и выбора, поскольку именно в этом твоя истинная сила и власть, и эта свобода не должна зависеть от воли какого-то правителя. Моя же власть над тобой весьма ограниченна, но я считаю, что это только к лучшему. Главное - заставить других властителей при составлении своих расчётов учитывать твою волю и твои устремления.      Кроме того, ты должен учесть: люди здесь кое-чего от тебя ждут и будут досаждать тебе своими проблемами, требуя, чтобы ты их разрешил. - Аджихад наклонился ближе к нему и заговорил очень серьёзно. - И я думаю, во многих случаях от твоего решения будет зависеть чьё-то будущее, а одно твоё слово порой сможет вознести человека к счастью или бросить его в пучину отчаяния. Молодые женщины станут спрашивать у тебя, за кого им выходить замуж, и многие из них любыми способами будут добиваться твоего внимания. А люди пожилые захотят узнать, кому из детей им следует завещать своё имущество. И так до бесконечности. И тебе придётся проявлять по отношению к ним доброту и мудрость, ибо они доверят тебе самое сокровенное. Постарайся же ничего не решать с наскоку, ведь слова твои будут иметь гораздо более весомые последствия, чем ты думаешь.      Аджихад откинулся назад, устало прикрыл глаза и довольно долго молчал. Потом спокойно продолжил:      - Бремя власти в том и заключается, что приходится нести ответственность за благополучие тех, кто у тебя под началом. Я это знаю на собственном опыте: вардены уже довольно давно избрали меня своим предводителем. Теперь мои заботы отчасти придётся разделить и тебе. Но учти: я несправедливости не потерплю. А насчёт своей молодости и неопытности не беспокойся: опыт скоро придёт, а молодость...      Эрагону стало неловко за свою горячность. А мысль о том, что люди будут обращаться к нему за советом, и вовсе выбила его из колеи.      - Но ты так мне и не сказал, что я буду здесь делать... - нерешительно начал он.      - Пока - ничего. Ты прошёл больше ста тридцати лиг за восемь дней - таким достижением можно гордиться. Но тебе необходимо отдохнуть. А когда ты немного отдохнёшь и придёшь в себя, мы испытаем тебя, и ты покажешь нам свои знания и умения - как в военном искусстве, так и в магическом. И только после этого я расскажу тебе, какие пути в дальнейшем ты можешь выбрать, и ты сам примешь соответствующее решение.      - А что вы сделаете с Муртагом?      Лицо Аджихада потемнело. Он вытащил из-под стола меч Заррок и погладил прекрасные полированные ножны, чуть задержав пальцы на вычеканенном магическом символе.      - Муртаг будет оставаться в заключении, пока не позволит Двойникам проверить его память.      - Ты не имеешь права держать его в застенке! - возмутился Эрагон. - Он не совершал никаких преступлений!      - Мы не можем дать ему свободу, не убедившись сперва, что он не повернёт своё оружие против нас. Совершал он преступления или нет - он не менее опасен для нас, чем его отец. - В голосе Аджихада послышалась грусть.      Эрагон понял, что ему не переубедить вождя варденов, к тому же опасения их казались ему вполне обоснованными.      - Как тебе удалось опознать его голос?      - Я однажды встречался с его отцом, - кратко сообщил Аджихад и, похлопав по рукояти Заррока, прибавил: - Жаль, что Бром не удосужился сообщить мне, что взял меч Морзана себе. Мне кажется, в Фартхен Дуре тебе этот меч лучше не носить. Многие здесь ещё помнят те времена и ненавистного Морзана. Особенно гномы.      - Хорошо, я это непременно учту, - сказал Эрагон, и Аджихад протянул ему Заррок.      - Кстати, - заметил он, - у меня сохранилось кольцо Брома, которое он прислал в подтверждение истинности своего сообщения. Я хотел передать ему его, когда он вернётся в Тронжхайм... Но теперь, я полагаю, кольцо принадлежит тебе. И, по-моему, ему бы самому хотелось, чтобы его носил ты.      Аджихад открыл ящик стола и извлёк оттуда кольцо.      Эрагон с великим почтением принял его. Символ, вырезанный на верхней грани сапфира, был тот же самый, что и татуировка на плече Арьи. Он надел кольцо на указательный палец, восхищаясь игрой камня.      - Это... это высокая честь! - промолвил Эрагон, чуть запинаясь от волнения.      Аджихад мрачно кивнул, поднялся из-за стола и наконец заговорил с Сапфирой.      - Не думай, о могущественная Сапфира, что я забыл о тебе! Все, что я говорил, в равной мере относится и к тебе. Даже, пожалуй, важнее, чтобы именно ты отдавала себе отчёт во всем происходящем, поскольку именно на тебя ложится ответственность за твоего Всадника в столь опасное время. Тебе не следует недооценивать свою мощь. Но смотри, не подведи Эрагона, ведь он без твоей помощи может оказаться и побеждённым.      Сапфира опустила голову, и глаза их оказались на одном уровне. Они долго молчали, пристально глядя друг на друга. Аджихад первым прервал молчание, потупился и сказал:      - Для меня огромная честь - познакомиться с тобой.      "Он нам подходит, - сообщила Сапфира, искоса глянув на Эрагона. - Скажи ему, что на меня произвели большое впечатление и Тронжхайм, и он сам. Империя не напрасно его боится! Но пусть он знает: если он когда-нибудь поднимет на тебя руку, я не только разрушу весь Тронжхайм, но и его самого на куски разорву!"      Эрагон колебался, удивлённый тем, какая злоба прозвучала вдруг в её голосе, но все же передал её слова Аджихаду, и тот совершенно спокойно ответил:      - Я и не ожидал ничего иного от столь благородного и могущественного создания! Но сомневаюсь, что тебе удалось избежать внимания Двойников.      "Фахх!" - насмешливо фыркнула Сапфира, и Эрагон поспешил вмешаться:      - Для этого им нужно быть намного сильнее. Я думаю, им бы не поздоровилось, если бы Сапфира действительно рассердилась. Вряд ли им приходилось иметь дело с разъярённым драконом. Вдвоём им, возможно, и под силу сломить моё сопротивление, но Сапфиру им не одолеть никогда! И ты, господин мой, должен был бы знать, что драконы обладают такими магическими возможностями, какие не способен развить в себе ни один обычный маг или колдун. Именно поэтому Бром всегда оказывался слабее, чем я. Мне кажется, что в отсутствие Всадников ваши Двойники несколько переоценили своё могущество.      Аджихада его слова, похоже, встревожили.      - Бром считался у нас одним из самых могущественных волшебников, - сказал он. - Только эльфы были сильнее его в магии. Если то, что ты говоришь, правда, нам придётся многое пересмотреть. - Он поклонился Сапфире и добавил: - Как бы то ни было, я рад, что нам нет нужды причинять вред никому из вас.      Сапфира кивнула в ответ.      Аджихад выпрямился и, приняв властный вид, крикнул:      - Эй, Орик!      Гном тут же появился из-за двери, подошёл к столу и остановился, скрестив руки на груди. Аджихад посмотрел на него довольно хмуро.      - Из-за тебя снова одни неприятности, Орик! - проворчал он. - Мне пришлось все утро выслушивать жалобы одного из Двойников на твоё непослушание. Они требуют примерно наказать тебя. И, к сожалению, они правы. Нарушать дисциплину недопустимо, и ты за это ответишь.      Орик покосился на Эрагона, и глаза его сверкнули, но лицо осталось совершенно бесстрастным. Ответил он мгновенно, и голос его звучал весьма неприязненно:      - Куллы уже почти окружили Костамерну и стреляли в дракона, в его Всадника и в этого Муртага, но Двойники и не пытались их остановить. Они вели себя как... как последние шилвены! Они не хотели открывать ворота, даже когда Эрагон произнёс все нужные слова - он был тогда ещё по ту сторону водопада. И не желали спасать его, когда он чуть не утонул!.. Может, я и был отчасти неправ, но я не мог допустить, чтобы погиб новый Всадник!      - Это правда, я чуть не утонул, - поддержал его Эрагон. - Я бы ни за что не сумел выбраться сам, если бы он меня не вытащил из воды за шиворот!      Аджихад быстро на него посмотрел и снова обратился к Орику:      - А почему ты потом не слушался указаний Двойников?      Орик надменно вскинул голову:      - Они не имели права силой вторгаться в память Муртага! Впрочем, я не стал бы им препятствовать, если б знал, кто он такой.      - Нет, ты поступил совершенно правильно... Хотя для тебя самого было бы лучше сразу уступить Двойникам. Мы действительно не имеем права силой вторгаться в мысли людей, кем бы они ни были... Тем более что мы отнюдь не у себя дома. - Аджихад задумчиво пригладил свою густую бородку. - Ты поступил достойно, но при этом ослушался приказа своего непосредственного начальника, и, как тебе известно, наказание за это одно: смерть.      Спина Орика напряглась, и Эрагон воскликнул:      - Нет! Нельзя его казнить - он ведь всего лишь помогал мне!      - Ты не имеешь права вмешиваться в наши порядки, - резко оборвал его Аджихад. - Орик нарушил закон и должен за это ответить! - Эрагон начал было возражать, но Аджихад заставил его умолкнуть, подняв руку.- Впрочем, в данном случае наказание будет более мягким. А пока, Орик, я отстраняю тебя от твоих непосредственных обязанностей. Тебе запрещается также принимать участие в любых боевых действиях. Ты меня понял?      Орик мрачно кивнул: мол, все ясно. Впрочем, даже Эрагону было понятно, что он лишь выглядит удручённым.      - Далее. Поскольку тебе теперь нечем заняться, я назначаю тебя сопровождающим к Эрагону и Сапфире, пока они будут оставаться в Фартхен Дуре. Твоя задача - обеспечить их всем необходимым и следить, чтобы им было удобно. Сапфира будет жить над Иси-дар Митримом, а Эрагон может разместиться, где пожелает. Когда он отдохнёт, отведи его на поле для тренировок. Там его уже ждут. - И в глазах Аджихада мелькнула весёлая искорка. Орик низко поклонился:      - Хорошо. Я все понял.      - Вот и отлично! Можете идти, а заодно пришлите ко мне Двойников.      Эрагон поклонился и направился было к выход)', но остановился и спросил:      - Как мне найти Арью? Я хотел бы навестить её.      - К ней пока никого не пускают. Тебе придётся немного подождать - вскоре она сама к тебе придёт. - И Аджихад опустил глаза на бумаги, разложенные на столе, давая понять, что аудиенция окончена. Продолжение следует...    Наши планы Леонид Пантелеев, Григорий Белых "Республика Шкид"      "Республика Шкид" - добрая и веселая книга о беспокойных жителях интерната для беспризорных, об их воспитателях, о том, как хулиганы и карманные воришки превращаются в людей, поступки которых определяют понятия "честь", "совесть", "дружба". Рафаэль Сабатини "Хроники капитана Блада"      "Хроника капитана Блада" - это великолепное продолжение приключенческого исторического романа "Одиссея капитана Блада", в котором повествуется о "расцвете" пиратства на Карибском море во второй половине XVII века.      После долгих путешествий Питер Блад, отважный пират джентльмен, капитан корабля вольных морских разбойников, сражавшийся за справедливость на просторах Карибского моря, искатель приключений, не знающий, что такое трусость, вернулся к своей профессии врача. Но его тихое существование продлилось недолго. Ночной визит к раненому мятежнику неожиданно стал началом новых похождений. Борис Акунин "Турецкий гамбит"      1877 год, русско-турецкая война. Принимавший участие в военных действиях в качестве сербского волонтера титулярный советник Эраст Фандорин пробирается в главный штаб русского командования с важным секретным сообщением. По пути он знакомится с очаровательной барышней, Варваровй Андреевной Суворовой, направляющейся в расположение русских войск, чтобы повидаться с женихом Петей Яблоковым - шифровальщиком генерального штаба.      Добравшись до своих, Фандорин сообщает генералу Соболеву о хитром фланговом маневре, задуманном турками. Из него следует, что русским надо срочно занять Плевну, ибо туда движется корпус Османа-Паши. У генерал-адъютанта Мизинова, бывшего шефа Фандорина, уже заготовлен на этот счет приказ главнокомандующего, который Петр Яблоков срочно шифрует и отправляет. К тому же у Мизинова есть для Фандорина еще одна задачка не из простых. Речь идет об Анваре-эфенди, секретаре султана Абдул-Гамида. Сей интересный турок лично возглавляет секретную операцию против русских. Господин отчаянный, с авантюрной жилкой. Вполне может сам появиться в русской ставке и сойти за "своего" благодаря европейской внешности и безупречному владению несколькими языками. Необходимо срочно вычислить турка. Но как? Ведь подозреваются все...    Подпишитесь на рассылку Рассылки Subscribe.Ru Литературное чтиво Ваши пожелания и предложения