Литературное чтиво Выпуск No 433 от 2007-02-05 Число подписчиков: 422    Кристофер ПАОЛИНИ "ЭРАГОН"    11. Бремя неведения      Утром ему показалось, что небо упало на землю - так близко был его голубой купол. Ещё не совсем проснувшись, он осторожно вытянул руку, и пальцы его тут же коснулись бархатистой кожистой перепонки. Он даже не сразу понял, что спал под крылом у дракона. Чуть повернув голову, он увидел знакомый чешуйчатый бок и медленно распрямил ноги. Всю ночь он проспал в позе зародыша, и теперь, стоило ему пошевелиться, чуть подсохшие раны вновь дали о себе знать резкой болью. Правда, боль все же по сравнению со вчерашним днём стала немного слабее, но было страшно даже подумать о том, что придётся встать на ноги и куда-то идти. В животе урчало от голода, ведь со вчерашнего утра он ничего не ел.      Собравшись с силами, Эрагон тихонько шлёпнул ладонью по чешуйчатому боку Сапфиры и крикнул:      - Эй! Вставать пора!      Дракониха завозилась, сложила крылья, и в лицо Эра-гону ударил слепящий солнечный свет. Он даже зажмурился. Рядом с ним Сапфира потягивалась и зевала, точно огромная кошка, демонстрируя ряды сверкающих белоснежных зубов. Когда глаза Эрагона немного привыкли к яркому свету, он, присмотревшись, понял, где они находятся. Прекрасные, но незнакомые горы окружали их со всех сторон; их западные склоны таились в глубокой тени. По краю поляны вилась, исчезая в лесу, тропа, и оттуда доносился приглушённый шум горного ручья.      Постанывая, Эрагон встал, с трудом, шатаясь и неловко переставляя ноги, добрался до ближайшего дерева и прислонился к нему, уцепившись обеими руками за ветку. Потом всем своим весом налёг на эту ветку, и она не сразу, но поддалась. С громким треском он отломил её, очистил от сучков и тот конец, где была развилка, пристроил себе под мышку как костыль, а вторым крепко опёрся о землю. С помощью этого костыля он, прихрамывая, дополз до ручья, проломил наросший за ночь у берега ледок и, горстью зачерпнув ледяную обжигающую воду, наконец-то вдоволь напился. Возвращаясь на поляну, он по вершинам гор сумел немного сориентироваться и приблизительно представить себе, в какой части Спайна они очутились.      Это было, в общем, недалеко от тех мест, где он нашёл драконье яйцо. Эрагон тяжело прислонился к дереву, покрытому жёсткой корой. Да, точно, он не ошибся: вон и те сероствольные сосны, которые во время того странного пожара лишились хвои... "Интересно, неужели Сапфира знает, где было найдено её яйцо? - гадал Эрагон. - Но как она может это помнить? А может быть, это моя память помогла ей отыскать сюда путь?"      Сапфира уже поджидала его.      "Ты отнесёшь меня домой? - спросил он. (Она молчала, склонив голову набок и задумчиво на него глядя.) - Я понимаю, тебе совсем не хочется возвращаться, но мы должны помочь Гэрроу! Мы оба очень ему обязаны. Он всегда относился ко мне, как к родному сыну, заботился обо мне - а значит, и о тебе. Неужели тебе на это наплевать? Нам ведь самим будет стыдно потом, если мы бросим его в беде и спрячемся, как подлые трусы! А потом будут рассказывать поучительную историю о трусливом Всаднике и его не менее трусливом драконе! Знаешь, если уж нам предстоит сразиться с врагом, давай повернёмся к нему лицом и не будем прятаться в скалах, точно перепуганные кролики. Ты ведь сильная и большая, Сапфира! Ты - дракон! И даже проклятые шейды тут же обратятся в бегство, стоит им увидеть тебя!"      Эрагон хотел раззадорить Сапфиру, и это ему удалось. Трескучий рык вырвался у неё из глотки, а страшные зубищи клацнули в нескольких дюймах от его лица. Обнажив клыки, она гневно на него посмотрела, и из ноздрей её вырвалось целое облако чёрного дыма. Эрагону стало не по себе, но он надеялся, что все-таки не зашёл слишком далеко. И тут он услышал её мысли; она прямо-таки кипела от гнева:      "Кровь за кровь! Мы будем сражаться вместе! Наши судьбы связаны неразрывно, но не стоит испытывать моё терпение, Эрагон! Я понимаю, что такое долг, и отнесу тебя назад, но учти: с нашей стороны очень глупо лететь туда! И очень опасно".      - Глупо или нет, - сказал Эрагон вслух, - а выбора у нас нет: мы должны помочь Гэрроу.      Разорвав пополам рубашку, он кое-как перевязал израненные ноги и осторожно взобрался Сапфире на спину.      "На этот раз, - мысленно попросил он, обнимая её за шею, - лети, пожалуйста, пониже и побыстрее. Нам очень важно успеть вовремя".      "Держись крепче!" - предупредила она, и они стрелой взмыли в небеса. Поднявшись над лесом, Сапфира тут же выровняла полет и полетела, покачиваясь и едва не касаясь верхушек деревьев. Эрагона мгновенно укачало; он даже обрадовался, что целые сутки ничего не ел.      "Быстрей, ещё быстрей!" - подгонял он Сапфиру.      Она ничего ему не отвечала, уверенно хлопая крыльями. Эрагон надеялся, что раны, перевязанные тряпками, будут все-таки меньше его беспокоить, но при малейшем движении ему казалось, что в ляжки впиваются чьи-то острые клыки. Он даже зажмурился и втянул голову в плечи. Скоро по ногам потекли горячие ручейки крови, и Эрагон "услышал" сочувственные мысли Сапфиры. Теперь она старалась лететь ещё быстрее, изо всех сил работая крыльями. Земля стремительно проносилась внизу - словно кто-то выдёргивал из-под них покрывало. "Наверное, - думал Эрагон, - с земли мы кажемся всего лишь крохотным пятнышком в бескрайнем небе".      До полудня было ещё далеко, когда впереди завиднелась долина Паланкар. Над её южной частью плотной стеной вздымались облака, на севере был хорошо виден Карвахолл. Сапфира начала плавно снижаться, а Эрагон во все глаза высматривал родную ферму. Когда он наконец её увидел, сердце его сжалось от ужаса: над фермой поднимался столб чёрного дыма, в котором мелькали оранжевые языки пламени.      "Сапфира! Скорее! Спускайся прямо тут!"      Она сложила крылья и камнем ринулась вниз; ветер свистел у Эрагона в ушах - скорость была поистине угрожающей. Затем дракониха немного выровняла полет, направляясь к лесу.      "Нет, приземляйся в поле!" - велел ей Эрагон, покрепче ухватившись за чешуйчатую шею.      Когда они оказались всего в сотне футов от земли, Сапфира, удерживая равновесие взмахами могучих крыльев, устремилась вниз и тяжело приземлилась. От резкого толчка Эрагон невольно разжал руки и полетел носом вперёд, здорово треснувшись о землю. Пошатываясь и хватая ртом воздух, он встал на ноги и огляделся.      Дом словно взорвали изнутри. Бревна и доски, некогда служившие стенами и крышей, были разбросаны широким полукругом, причём в некоторых местах дерево превратилось прямо-таки в опилки, словно его дробили гигантским молотом. Повсюду валялись обгорелые обломки домашней утвари и мебели. Несколько искорёженных металлических кругов - вот и все, что осталось от кухонной плиты. Снег вокруг был усыпан осколками битой посуды и кирпича от разрушенного камина. Густой жирный дым поднимался над амбаром, где ещё вовсю бушевало пламя. Животные исчезли - то ли погибли, то ли разбежались.      - Дядя! - Эрагон с криком бросился на пепелище в поисках Гэрроу, но того нигде не было видно. - Дядя! - звал он, не слыша ответа.      Сапфира обошла вокруг дома и печально посмотрела на Эрагона.      "Здесь случилась большая беда", - мысленно сказала она.      - Этой беды могло бы не быть, если бы ты не убежала отсюда и не унесла бы меня с собою! - в гневе и отчаянии выкрикнул он.      "Тебя бы уже не было в живых, если бы мы тут остались".      - Ну и что? Ты посмотри на это! - ещё громче завопил Эрагон. - Мы могли хотя бы предупредить Гэрроу! Это ты, ты виновата, что он не смог спастись! - И он так стукнул кулаком по какому-то обгорелому бревну, что ободрал костяшки пальцев. Закапала кровь, но он не обратил на это внимания и медленно пошёл от дома к тропе, которая вела на дорогу вглядываясь в следы на снегу. Следов было много, но он почему-то плохо их видел: глаза ему застилала какая-то странная пелена... "Неужели я слепну?" - мелькнула у него горькая мысль. Дрожащей рукой он коснулся щеки и понял, что плачет.      Какая-то тень накрыла его - это Сапфира склонилась над ним, укрывая его своими крыльями.      "Успокойся, тише, тише, нельзя терять голову. - Он надеждой посмотрел на неё, и она прибавила: - Смотри внимательно: здесь одинаковые следы - один ведёт от дороги к ферме, а второй - обратно; значит, Гэрроу не могли увести отсюда".      Эрагон внимательнее вгляделся в отпечатавшиеся на снегу следы двух пар кожаных башмаков: Сапфира была права. След к дому и обратно был один и тот же. И кто бы ни оставил этот след, глубина его тоже была одинаковой, стало быть, никакой ноши у поджигателей не было! И Гэрроу должен быть где-то здесь! Эрагон выпрямился и снова бросился к дому.      "А я поищу вокруг дома и в лесу", - сообщила ему Сапфира.      Разбрасывая кучу мусора, в которую превратилась теперь их уютная кухня, Эрагон добрался до таких брёвен и досок, сдвинуть которые ему прежде было бы не под силу. Но теперь, словно по волшебству, тяжёлые бревна сдвигались под его натиском как бы сами собой. Старинный буфет, совершенно изуродованный, явился несколько более сложным препятствием, однако же он справился и с буфетом, отшвырнув его обломки в сторону, и вдруг услышал за спиной странный шорох. Резко обернувшись, готовый к атаке, он посмотрел в ту сторону и увидел, как из-под обломков высунулась знакомая рука. Рука слабо шевельнулась, и Эрагон с криком вцепился в неё:      - Дядя! Дядя, ты меня слышишь?      Но ответа не последовало. Эрагон как бешеный принялся разбирать завал, не обращая внимания на впивавшиеся в ладони занозы. Он довольно быстро высвободил плечо и руку Гэрроу, но тут на его пути оказалась тяжёлая балка. Он попробовал сдвинуть её, подставив плечо и напрягшись всем телом, но ему это не удалось.      "Сапфира! Скорей сюда!" - мысленно окликнул он дракониху.      Та явилась мгновенно. Обломки так и трещали под её могучими лапами. Не задавая лишних вопросов, Сапфира подпёрла балку плечом, когтями цепляясь за остатки пола. Мышцы её напряглись, и балка со страшным скрежетом приподнялась. Эрагон тут же нырнул под неё и стал вытаскивать Гэрроу, который лежал на животе, распластанный рухнувшей на него балкой. Одежда его была разорвана, и в дыры виднелось окровавленное тело. Как только Эрагон высвободил Гэрроу из завала, Сапфира тут же отпустила балку, и та с треском рухнула на пол, сокрушая остатки досок.      Эрагон выволок Гэрроу из разрушенного дома и осторожно положил на снег. Совершенно растерянный, он нежно коснулся его щеки. Лицо Гэрроу было серым, безжизненным, кожа сухая и точно обожжённая; губа рассечена, на скуле тоже глубокая рана, но это было далеко не самое страшное. Странные глубокие то ли раны, то ли ожоги покрывали все его тело. Края у ран были белыми, и из них сочилась прозрачная жидкость, издававшая тошнотворный запах гниющих фруктов. Гэрроу дышал часто, неровно, каждый выдох сопровождая мучительным стоном. Казалось, сама смерть сдавила ему грудь.      "Убийцы!" - услышал он мысли Сапфиры.      "Не говори так. Он ведь ещё жив. Возможно, его даже можно спасти! Нужно только непременно отнести его к нашей целительнице, Гертруде. Хотя мне, конечно, до Карвахолла его не дотащить..."      Сапфира тут же мысленно предложила ему своё решение, изобразив Гэрроу висящим у неё под брюхом.      "Ты сможешь поднять нас обоих?" - спросил Эрагон.      "Я должна".      Эрагон принялся рыться в мусоре и в итоге раскопал подходящую доску и несколько кожаных ремней. Он велел Сапфире проковырять когтем дырки в каждом из четырех углов доски и продел в эти дырки ремни. Привязав доску к передним лапам драконихи, он проверил, крепко ли завязаны все узлы, и перекатил на доску Гэрроу. Привязывая его к доске, он заметил, что из дядиной руки выпал клочок чёрной ткани. Ткань была очень похожа на ту, из которой были сшиты плащи чужаков. Нахмурившись, Эрагон сунул тряпочку в карман, сел верхом на Сапфиру и даже глаза закрыл: все его тело содрогнулось от боли в израненных ногах.      "Давай!" - мысленно приказал он.      Дракониха подскочила, сильно оттолкнувшись задними ногами и оставляя на земле глубокие борозды. Казалось, крылья её не в силах поднять такую тяжесть, но все же она медленно поднялась над землёй. Все её мышцы и сухожилия были напряжены до предела. В течение первых мучительных мгновений Эрагону даже показалось, что никуда они не полетят, но тут Сапфира вдруг совершила мощный рывок и взвилась к небесам. Когда они пролетали над лесом, Эрагон мысленно посоветовал ей:      "Лети вдоль дороги. Здесь в случае чего тебе всегда хватит места, чтобы приземлиться".      "Но меня могут увидеть", - возразила она.      "Теперь это уже не имеет значения!"      Она не стала спорить и полетела точно над дорогой, ведущей в Карвахолл. Доска с привязанным к ней Гэрроу страшно раскачивалась, и лишь тонкие кожаные ремешки удерживали его от падения.      Огромная тяжесть не позволяла Сапфире лететь достаточно быстро. Она явно выбилась из сил, голова её тяжело обвисла, на губах выступила пена. Она старалась изо всех сил, но все же, когда до Карвахолла оставалась ещё целая лига, сложила крылья и тяжело опустилась на дорогу, подняв задними ногами целый фонтан снега. Эрагон боком скатился с неё, стараясь не бередить свои раны. Потом, с трудом поднявшись на ноги, принялся отвязывать доску. Тяжёлое дыхание Сапфиры заглушало все прочие звуки.      "Подыщи себе какое-нибудь безопасное место и отдохни, - велел ей Эрагон. - Я не знаю, сколько времени мы не сможем увидеться, так что придётся тебе пока самой о себе позаботиться".      "Ничего, я тебя подожду", - ответила она.      Скрипя зубами от боли и напряжения, Эрагон потащил по дороге доску с привязанным к ней Гэрроу. Особенно трудными оказались первые несколько шагов. "Да не смогу я туда добраться!" - взвыл он в отчаянии, обращаясь к небесам, но все же двинулся дальше, страшно оскалившись и глядя в землю. Он старался идти как можно ровнее, опасаясь за жизнь Гэрроу, и при этом выдерживал настоящую битву с собственным измученным телом, ни в коем случае не желая быть побеждённым. Время бежало с пугающей быстротой. Каждый шаг давался ему с невероятным трудом. В минуты отчаяния он думал: а вдруг и Карвахолла больше нет? Что, если эти чужаки и его тоже сожгли? Вдруг он услышал чьи-то крики и поднял голову, вглядываясь в заснеженную даль и морщась от боли.      К нему бежал Бром - глаза широко раскрыты, волосы растрёпаны, на виске засохшая кровь. Он, как сумасшедший, махал руками и в итоге даже выронил свой посох. Ухватив Эрагона за плечи, он что-то громко ему внушал, но Эрагон лишь непонимающе хлопал глазами, не в силах сказать ни слова. Потом земля вдруг рванулась ему навстречу, во рту возник привкус крови, и он провалился во тьму.    12. У постели умирающего      Сны завладели душой Эрагона, множась и живя по своим собственным законам. Он видел, как группа всадников на горделивых скакунах выезжает на пустынный берег какой-то реки. Многие всадники совершенно седые, в руках у них - длинные копья. Всадников поджидает какой-то странный прекрасный корабль, сверкая в свете луны. Всадники медленно всходят на борт, и двое, более высокие, чем остальные, идут, поддерживая друг друга. Лица их скрыты под надвинутыми капюшонами, но Эрагон мог бы поклясться, что один из тех двоих, высоких, - женщина. Затем всадники выстраиваются в ряд на палубе корабля лицом к берегу. А на гальке, у самой воды, стоит одинокий мужчина, только он один не взошёл на борт судна. И вдруг этот человек, откинув назад голову, издаёт долгий, исполненный страдания вопль. Но как только крик его смолкает, корабль тут же отчаливает от берега, легко скользя по водам реки, хотя вперёд его не влекут ни надутые ветром паруса, ни мощные весла. И он уплывает вдаль меж низкими безлюдными берегами, плывёт все дальше, дальше... И прежде чем все это видение скрывается в тумане, Эрагон мельком успевает заметить двух драконов, парящих в небесах.      Первое, что осознал Эрагон, когда пришёл в себя, - это какой-то странный и упорный скрип. Открыв глаза, он увидел над собой крытую тростником крышу и понял, что скрипела именно она. Он лежал совершенно нагой и укутанный грубым, но очень тёплым одеялом. Его израненные ляжки были заботливо перевязаны чистыми тряпицами.      Хижину он узнал не сразу. На столе стояли ступка с пестиком и какие-то плошки, лежали сухие травы и коренья. Со стен также свисали бесчисленные пучки трав и кореньев, наполняя воздух сильным пряным ароматом. В очаге пылал огонь, а перед очагом в старом забавном кресле-качалке сидела полная женщина. Её Эрагон узнал: это была деревенская целительница Гертруда. Она сонно клевала носом, держа на коленях клубок шерсти и вязальные спицы.      Хотя Эрагон чувствовал себя совершенно обессилевшим, он все же сел в постели и постарался припомнить то, что приключилось с ним в последние два дня, и первой его мыслью был Гэрроу, а второй - Сапфира. Господи, хоть бы она была сейчас в безопасности! Он попытался мысленно связаться с нею, но тщетно. Видимо, она находилась слишком далеко от Карвахолла. "Значит, это Бром дотащил меня до Карвахолла, - подумал Эрагон. - Интересно, а с ним ничего не случилось? У него ведь тоже вся голова была в крови!"      Гертруда встрепенулась и посмотрела на него своими совершенно ясными и какими-то пронзительными глазами.      - Ага, - воскликнула она, - очнулся наконец! Вот и хорошо! - Голос у неё был тёплый, грудной. - Как ты себя чувствуешь, Эрагон?      - Неплохо. А Гэрроу где?      Гертруда подтащила своё кресло поближе к его постели и принялась рассказывать:      - Гэрроу у Хорста. У меня-то места маловато для вас двоих. Ох, и набегалась я с вами! Туда-сюда, туда-сюда! Хватило с вами забот-то.      Множество вопросов вертелось у Эрагона на языке, но он спросил лишь:      - Что с Гэрроу?      Гертруда довольно долго молчала, зачем-то разглядывая собственные ладони, а потом призналась:      - Да плохо с ним, мальчик мой! Жар никак не спадает. И раны тоже заживать не хотят.      - Мне надо его увидеть! - И Эрагон попытался встать.      - Нет, сперва тебе надо поесть! - железным тоном заявила Гертруда, слегка толкнув его в грудь и вновь уложив на подушку. - Я не для того столько времени возле тебя просидела, чтобы ты сразу на ноги вскочил, а потом снова упал замертво! Да у тебя и ноги-то лишь наполовину целые, кожа прямо с мясом стёсана! И жар только прошлой ночью спал. А насчёт Гэрроу ты не тревожься. Поправится он. Он ведь у нас упорный. - Гертруда повесила над огнём чайник и принялась крошить пастернак для супа.      - Так я тут давно?      - Двое суток.      Двое суток! Это означало, что в последний раз он ел четыре дня назад! От одной этой мысли у Эрагона голова закружилась. Господи, а как же там Сапфира? Прошло четверо суток, а она где-то совершенно одна! Только бы с ней ничего не случилось, думал он.      - Весь Карвахолл так и гудит: всем хочется знать, что там у вас на ферме произошло. Люди говорят, ферма-то дотла сожжена. - Эрагон молча кивнул. - И амбар сгорел... Значит, Гэрроу-то во время пожара так пострадал?      - Я... я не знаю, - пробормотал Эрагон. - Меня там не было, когда... пожар случился.      - Ну ладно, ладно, не волнуйся. Я уверена, что все вскоре встанет на свои места. - Пока готовился суп, Гертруда вновь занялась вязанием. - Это у тебя шрам такой большой на ладони?      Эрагон машинально сжал руку в кулак:      - Да, шрам.      - Где ж ты так порезался?      Он выбрал самый простой ответ:      - Не знаю. Он у меня сколько я себя помню. Но я никогда не спрашивал Гэрроу, откуда он взялся.      - Хм... - озадаченно протянула Гертруда и больше не спросила ни слова.      Когда суп был готов, она налила Эрагону полную миску и подала ему вместе с ложкой. Он осторожно сделал первый глоток. Вкус был отменный. Поев, он спросил:      - А теперь можно мне встать? Очень хочется Гэрроу проведать!      - Ох, ты и упрямый! - вздохнула Гертруда. - Ну что с тобой делать - ступай. Не стану тебя удерживать. Одевайся, я тебя провожу.      Она отвернулась, и Эрагон стал натягивать штаны, шипя от боли, когда грубая шерстяная ткань касалась израненных ног. Потом он быстро накинул рубаху, и Гертруда помогла ему встать. Ноги у него дрожали от слабости, но в целом он чувствовал себя значительно лучше.      - Пройдись-ка немного, - велела ему целительница, а потом сухо заметила: - Ну, по крайней мере, ползти тебе уже не обязательно: на ногах стоишь.      Они вышли из дома, и порыв холодного ветра донёс до них запах дыма от соседских труб. Над Спайном висели мрачные тучи, начинался настоящий снегопад; снег валил крупными хлопьями, белым покрывалом укрывая ближние холмы. Эрагон шёл с трудом, тяжело опираясь о плечо Гертруды.      Двухэтажный дом Хорста возвышался на холме - кузнецу нравилось смотреть из окон на близлежащие горы. В строительство дома он вложил все своё мастерство. Красивая черепичная крыша нависала над перилами веранды, тянувшейся вдоль всего второго этажа. Водосточные трубы украшали головы горгулий, а на дверных и оконных рамах были вырезаны змеи, олени с ветвистыми рогами, летящие вороны и побеги цветущего плюща.      Дверь им открыла Илейн, жена Хорста, хрупкая миниатюрная блондинка с тонкими чертами лица. Свои светлые волосы она подобрала в высокую причёску. Илейн всегда одевалась очень скромно и аккуратно, а двигалась легко и изящно.      - Прошу вас, проходите, - пригласила она, и Эрагон с Гертрудой оказались в просторной, хорошо освещённой гостиной. Красивая винтовая лестница с полированными деревянными перилами вела на второй этаж. Стены были цвета мёда. Илейн грустно улыбнулась Эрагону и сказала Гертруде: - Знаешь, я ведь как раз собиралась за тобой послать. Что-то Гэрроу неможется. Ты уж его поскорей осмотри, хорошо?      - Конечно, только тогда уж ты сама помоги Эрагону по лестнице подняться. - И Гертруда поспешила на второй этаж, решительно шагая через ступеньку.      - Да ладно, не надо, - стал отнекиваться смущённый Эрагон. - Я и сам прекрасно смогу подняться.      - Ты уверен? - ласково спросила Илейн и посмотрела на него с сомнением. - Ну хорошо... Но когда повидаешься с дядей, зайди, пожалуйста, ко мне на кухню. Я сегодня пирог испекла, думаю, он тебе понравится. - И она исчезла в кухне.      Эрагон тяжело привалился к стене, потом, немного отдохнув, стал подниматься наверх, и каждый шаг со ступеньки на ступеньку давался ему с огромным трудом. На втором этаже в коридор выходило сразу несколько дверей, но самая последняя была чуть приоткрыта, и Эрагон направился к ней.      В комнате он увидел Катрину, которая кипятила бинты в висевшем над огнём котелке. Она шепнула Эрагону несколько сочувственных слов и вновь занялась бинтами. Гертруда у стола перетирала в порошок целебные травы. На полу стояло ведро с подтаявшим снегом - для компрессов.      Гэрроу полулежал на целой горе подушек, укутанный в одеяла. Лоб его был покрыт крупными каплями пота, из-под неплотно прикрытых век поблёскивали ничего не видящие глаза. Кожа у него на лице пожелтела и сморщилась, как у покойника. Он лежал совершенно неподвижно, лишь судорожно вздымалась от неровного дыхания грудь. Эрагон осторожно коснулся его влажного лба, ощущение полной нереальности происходящего не оставляло его. Лоб Гэрроу оказался таким горячим, что Эрагон испуганно отдёрнул руку, а, приподняв краешек одеяла, увидел, что многочисленные раны и ожоги заботливо перевязаны или прикрыты чистыми тряпицами. Но во многих местах повязки промокли, и было ясно, что раны Гэрроу и не думают подживать. Эрагон в отчаянии посмотрел на Гертруду:      - Неужели ничего нельзя с этим поделать?      Она положила на лоб Гэрроу ледяной компресс.      - Я уже все перепробовала: мази, припарки, отвары, но ничего не помогает. Если раны начнут подживать, ему сразу лучше станет. Но ты надежды-то не теряй! Все ещё может обернуться к лучшему. Он ведь у нас крепкий орешек!      Эрагон отошёл в дальний угол и бессильно опустился на пол. "Нет, этого не должно было случиться!" - с горечью думал он. Тягостное молчание, царившее в комнате, путало мысли, и он просто сидел, тупо глядя на Гэрроу, распростёртого на подушках. Он и не заметил, как Катрина опустилась рядом на колени и обняла его за плечи. Он горестно молчал, и девушка вскоре тихонько отошла от него.      Через некоторое время дверь осторожно приоткрылась и вошёл Хорст. Тихонько переговорив о чем-то с Гертрудой, он подошёл к Эрагону.      - Пойдём-ка со мной. Не стоит тебе все время здесь сидеть. - И, прежде чем Эрагон успел возразить, кузнец поставил его на ноги и вывел за дверь.      - Но я хочу остаться! - возмутился Эрагон.      - Ты погуляй пока, подыши свежим воздухом и не беспокойся: отдохнёшь немного и опять к дяде вернёшься, - уговаривал его Хорст, подталкивая по направлению к кухне.      Здесь витали поистине изумительные ароматы! На плите готовилось по меньшей мере полдюжины различных кушаний, сдобренных разнообразными приправами и специями. Олбрих и Балдор о чем-то беседовали со своей матерью, Илейн, а та нарезала большими кусками хлеб. При виде Эрагона братья умолкли, но он все же успел понять: говорили они о Гэрроу.      - Садись-ка. - Хорст придвинул ему стул. Эрагон с благодарностью сел: все-таки стоять ему ещё было трудновато. Руки так дрожали от слабости, что ему пришлось сжать их в кулаки. Перед ним тут же появилась тарелка с едой.      - Если не хочешь, не ешь, - сказала Илейн, - но, по-моему, это довольно вкусно. - И она снова отвернулась к плите.      Эрагон взял в руки вилку, однако проглотить смог лишь несколько кусочков.      - Ты как себя чувствуешь? - участливо спросил у него Хорст.      - Если честно, то просто ужасно! - признался Эрагон. Кузнец минутку помолчал, потом смущённо пробормотал:      - Я понимаю, сейчас не самое лучшее время для расспросов, да только нам нужно знать... что там случилось!      - А я и не помню как следует.      - Эрагон, - Хорст близко наклонился к нему, глядя прямо в глаза, - я одним из первых на вашу ферму прибежал, и мне совершенно ясно: ваш дом не сам собой развалился и сгорел, его что-то прямо-таки на куски разорвало изнутри! И повсюду вокруг были следы огромного зверя. Я таких никогда не видел. Между прочим, следы эти не только я заметил. Другие тоже. Так что если ты там кого из шейдов видел или других каких чудовищ, так и нам об этом знать нужно!      Эрагон понял, что придётся соврать.      - Когда я уходил из Карвахолла... четыре дня назад, то видел... тех чужаков в чёрных плащах: они расспрашивали людей о синем камне. (Хорст кивнул.) - Ну да, это ведь ты мне о них сказал. В общем, я спешил поскорее попасть домой. - Теперь уже все в кухне смотрели только на него, не скрываясь. Эрагон облизнул губы. - Но в ту ночь ничего не случилось. А наутро я, переделав все дела, пошёл прогуляться в лес. И вскоре услышал что-то вроде взрыва. И над деревьями дым поднялся. Я со всех ног бросился домой, но... не успел. А тот, кто это сделал, исчез. Потом я стал раскапывать мусор и... нашёл Гэрроу.      - А потом привязал его к доске и волоком потащил в Карвахолл? - спросил Олбрих.      - Да, - кивнул Эрагон. - Только сперва я ещё тропу осмотрел. Там хорошо были видны две пары следов, они вели от дороги к ферме и обратно. Следы принадлежали мужчинам. - Он сунул руку в карман и вытащил кусочек чёрной ткани. - А Гэрроу сжимал в руке вот это. По-моему, у тех незнакомцев плащи были как раз из такой ткани. - Он положил лоскуток на стол.      - Похоже на то, - задумчиво сказал Хорст и нахмурился. - А что у тебя с ногами? - спросил он. - Как ты умудрился их так поранить?      - Да я и сам точно не знаю, - опять соврал Эрагон. - Наверное, оступился, когда Гэрроу выкапывал, но не уверен. Я заметил, только когда кровь потекла.      - Ужас какой! - воскликнула Илейн.      - Надо догнать этих чужаков! - с жаром заявил Олбрих. - Нельзя же допустить, чтобы они так просто сбежали! Возьмём пару лошадей, и завтра они будут тут как миленькие!      - Даже и не думай! Выкинь подобные глупости из головы! - охладил его пыл отец. - Да этим мерзавцам, похоже, ничего не стоит тебя на верхушку дерева забросить. Вспомни, что они с домом-то сотворили! Не стоит таким людям поперёк дороги становиться. Они ведь все равно получили то, что хотели, верно? - Он посмотрел на Эрагона. - Забрали они тот камень, да?      - Я его в доме не нашёл.      - Ну, значит, им теперь незачем и возвращаться. - Хорст ещё раз внимательно посмотрел на Эрагона. - Что ж ты раньше-то про те следы не сказал?      - А я их раньше и не видел, - покачал головой Эрагон.      - Не нравится мне все это! - воскликнул Балдор. - Волшебством каким-то попахивает. И кто такие эти чужаки? Может, они из шейдов? И зачем им твой камень понадобился? А как можно было прямо-таки до основания такой крепкий дом разрушить? По-моему, тут без чёрной магии не обошлось! Ты, наверное, прав, отец: они тот камень искали. Но мне почему-то кажется, что мы их ещё увидим в наших местах.      После его слов на кухне воцарилось молчание.      "Мы о чем-то все время забываем", - думал Эрагон, но никак не мог сообразить, о чем именно. И вдруг его осенило. И даже сердце в пятки ушло от охватившего его ужаса. Дрожащим голосом он неуверенно проговорил:      - Роран ведь ничего не знает, верно?.. ("Господи, - думал он, - как же я мог о нем-то позабыть!")      Хорст покачал головой:      - Они с Демптоном ушли из Карвахолла вскоре после тебя. И если не попали по дороге в какую-нибудь беду, то уж дня два как должны в Теринсфорде находиться. Мы всё хотели гонца туда послать, только уж больно вчера холодно было, да и позавчера тоже.      - Мы с Балдором как раз туда ехать собирались, когда ты вдруг очнулся, - прибавил Олбрих.      Хорст пригладил бороду и велел:      - Вот и ступайте. Я помогу вам коней оседлать. Балдор встал и повернулся к Эрагону.      - Я постараюсь Рорану поаккуратней обо всем рассказать, - пообещал он и вышел из кухни следом за Хорстом и Олбрихом.      Эрагон остался сидеть за столом, упорно разглядывая какой-то сучок в струганой столешнице. Казалось, его необычайно заинтересовал этот сучок - изгиб древесных волокон, асиметричное утолщение, три более тёмных завитка... Чем пристальнее Эрагон смотрел на сучок, тем больше деталей он замечал. Он словно искал в этом бывшем сучке ответы на роившиеся в душе вопросы, но если у сучка и были какие-то ответы, то он их не выдал.      С трудом выпутавшись из пелены раздумий, Эрагон вдруг понял, что его кто-то негромко зовёт. Похоже, с улицы. Он решил не обращать на это внимания: пусть ответит кто-нибудь другой. Но через несколько минут странный зов повторился, и теперь он звучал значительно громче. Эрагон сердито нахмурился: ну почему они не могут оставить его в покое? Ведь Гэрроу так болен! Он быстро глянул на Илейн, но та, похоже, никаких криков вовсе не замечала.      "ЭРАГОН!" - громогласным рёвом отдалось у него в ушах, и он чуть не упал со стула. Встревоженно огляделся, понял, что вокруг все по-прежнему, и вдруг догадался: это же Сапфира!      "Это ты?" - мысленно спросил он.      Она помолчала, потом сердито ответила:      "А то кто же, каменные уши!"      Эрагон сразу повеселел:      "Ты где?"      Она мысленно изобразила ту небольшую рощицу, где нашла себе временное убежище, и пояснила:      "Я несколько раз пробовала с тобой связаться, но ты был недосягаем".      "Я был болен... но мне уже лучше. А почему от тебя так долго не было вестей?"      "Я ждала тебя двое суток! А потом голод заставил меня отправиться на охоту".      "Удачно поохотилась?"      "Поймала молодого оленя. Он был достаточно хитёр и осторожен, чтобы опасаться хищников, - но только земных, а не тех, что внезапно падают с неба. Попав ко мне в когти, он был очень недоволен, жутко брыкался и все старался вырваться. Но я оказалась сильнее, и он, поняв, что смерть неизбежна, сопротивление прекратил. Похоже, Гэрроу тоже сражается с неизбежной смертью?"      "Не знаю... Надеюсь, он все же сумеет выкарабкаться. - И Эрагон рассказал драконихе о том, в каком ужасном состоянии находится Гэрроу. - Я думаю, мы не скоро сможем отправиться домой. Если мы вообще когда-нибудь сможем это сделать. И ещё по крайней мере дня два мы с тобой увидеться тоже не сможем. Ты уж постарайся сама о себе позаботиться, ладно?"      И дракониха грустно ответила:      "Ладно, постараюсь. Я все сделаю, как ты велишь. Но ты тоже постарайся не слишком тут задерживаться!"      Прерывать разговор не хотелось обоим. Увидев в окно, что солнце уже село, Эрагон встал и, чувствуя себя невероятно усталым, подошёл к Илейн, которая заворачивала в промасленную бумагу пирожки с мясом, и сказал ей:      - Я, пожалуй, пойду прямо сейчас к Гертруде и постараюсь как следует выспаться.      - А может, у нас останешься? - предложила Илейн. - Tут и к дяде поближе, да и Гертруда наконец сможет свою постель назад получить.      - А у вас места хватит? - нерешительно спросил Эрагон.      - Чего-чего, а места у нас хватает! Пойдём-ка со мной. Я тебе сейчас все приготовлю. - Илейн вытерла руки и повела Эрагона наверх, в одну из свободных комнат.      Войдя, Эрагон сразу присел на краешек кровати.      - Если тебе что-нибудь понадобится, так я внизу буду, - сказала ему Илейн. - Позовёшь, если что.      Эрагон посидел ещё немного, слушая, как она спускается по лестнице, и осторожно выскользнул в коридор. Когда он тихо отворил дверь в комнату Гэрроу, Гертруда, оторвавшись от своего вязания, ласково улыбнулась ему.      - Как он? - шёпотом спросил Эрагон.      В голосе целительницы явственно слышалась усталость:      - Слабый он очень. Зато хоть жар спал немного. Да и ожоги, пожалуй, подживать начинают. Подождём, но, по-моему, можно надеяться, что он поправится.      От её слов у Эрагона полегчало на душе, и он, вернувшись в отведённую ему комнату, сразу лёг спать. На мгновение темнота показалась ему враждебной, но благодатный сон, несущий выздоровление его бесчисленным телесным и душевным ранам, вскоре одолел все страхи.    13. Безумное горе      Среди ночи Эрагон вдруг проснулся и, тяжело дыша, резко сел в постели. В комнате было холодно; голые руки и плечи тут же покрылись мурашками. Был тот предрассветный час, когда жизнь словно замирает в ожидании тёплого прикосновения первых солнечных лучей.      Сердце Эрагона тяжко билось от ужасных предчувствий. Ему казалось, что весь мир накрыт неким саваном и самый тёмный край этого савана пришёлся как раз на его комнату. Он тихонько встал, оделся и вышел в коридор. Тревога охватила его, когда он увидел, что дверь в комнату Гэрроу открыта и там полно людей.      Гэрроу лежал на кровати, одетый во все чистое и аккуратно причёсанный. Лицо поражало своим спокойствием. Можно было подумать, что он по-прежнему спит, если бы не серебряный амулет Гертруды, надетый ему на шею, да сухая веточка болиголова у него на груди - прощальные дары живых мёртвому.      Бледная Катрина стояла, потупившись, возле постели Гэрроу, и Эрагон услышал, как она прошептала:      - А я надеялась когда-нибудь назвать тебя отцом.      "Назвать отцом! - с горечью подумал Эрагон. - Да такого права даже у меня нет!" Казалось, что жизненные силы его покидают. Все вокруг стало зыбким, непрочным - реальным было только спокойное лицо Гэрроу. Слезы выступили у Эрагона на глазах, потекли но щекам, но он ни разу не всхлипнул. Мать, тётя, дядя... Все они его бросили, всех он потерял! Тяжесть этого горя была такой невыносимой, что он едва стоял на ногах, голова кружилась, и он плохо помнил, кто отвёл его назад, шепча слова утешения, и уложил в постель.      Рухнув лицом в подушку, Эрагон обхватил голову руками и громко зарыдал. И тут же услышал встревоженный зов Сапфиры, но не ответил ей, позволив волне отчаяния накрыть его с головой. Он не мог смириться с тем, что Гэрроу больше нет! Как ему теперь быть, кому верить? Разве можно верить этому безжалостному миру, который гасит человеческую жизнь, точно свечу? Исполненный отчаяния и ужаса, Эрагон обратил своё заплаканное лицо к небесам и воскликнул: "Как Ты мог сделать это? Покажись, не прячься от меня!" Но с небес никто ему не ответил, зато в коридоре послышались чьи-то встревоженные шаги. "Зачем Ты так поступил с ним? Он этого не заслужил!" - снова выкрикнул Эрагон.      Чьи-то ласковые руки коснулись его, чей-то тихий голос пытался его успокоить... Наконец он догадался, что это Илейн присела на краешек его кровати, обняла его и шепчет, шепчет что-то, давая ему вволю выплакаться, и вскоре, утомившись от бессильных рыданий, он, сам того не желая, соскользнул в сон.    14. Меч всадника      Но утром, едва он проснулся, тоска с новой силой овладела им. Глаза он открывать не решился, но это не помогло: слезы вновь полились ручьём. Эрагон лихорадочно пытался уцепиться за какую-нибудь мысль, дающую хотя бы лучик надежды и способную помочь ему сохранить здравомыслие. "Как же мне теперь жить? - стонал он безмолвно. - Я не смогу!"      "Ну так не живи", - безжалостно откликнулась Сапфира.      "Но ведь Гэрроу больше нет. Нет и не будет! А со временем и меня ждёт та же судьба. Значит, все напрасно - любовь, семья, любые героические деяния? Все, все уходит, и от человека не остаётся ничего, кроме горстки праха! Зачем же мы вообще существуем на свете? Зачем к чему-то стремимся, что-то совершаем?"      "Смысл - в действии. Но ценность твоих действий ничтожна - ведь ты отрицаешь сам смысл жизни, отказываешься от перемен и приобретения опыта. А ведь все зависит только от тебя самого! Выбери же занятие по вкусу и посвяти ему свою жизнь - вот и обретёшь и Цель, и новую надежду".      "Но на что я гожусь?"      "Это тебе подсказать сможет только твоё сердце. Ты обретёшь спасение лишь тогда, когда будешь всей душою стремиться к чему-то".      Сапфира умолкла, словно давая Эрагону возможность поразмыслить над её словами. И, заглянув себе в душу, он с удивлением понял, что куда сильнее горя там пылают гнев и жажда мести. "А что, по-твоему, мне стоит предпринять прямо сейчас? - спросил он Сапфиру. - Ты хочешь, чтобы я погнался за этими чужаками?"      "Да".      Её прямой ответ смутил Эрагона, и он, судорожно вздохнув, снова спросил:      "Но почему?"      "Помнишь, что ты говорил мне в Спайне? Помнишь, как ты напомнил мне о нашем долге перед Гэрроу, и я повернула назад, хотя инстинкт звал меня в противоположную сторону? Я сумела себя заставить, вот и ты должен научиться властвовать собой. В последние несколько дней я много думала и поняла, что означает союз дракона и Всадника. Наша судьба в том, чтобы вечно стремиться к недостижимым высотам и совершать великие деяния, невзирая на страх! Такова наша общая ответственность перед будущим".      "Мне все равно, что ты скажешь. Все это не причина для того, чтобы покидать родные места!"      "Ну, тогда вот тебе другие причины. Мои следы уже видели многие, так что людям эта "тайна" известна. А вскоре меня непременно обнаружат и наши враги. Да и что, собственно, держит тебя здесь? У тебя теперь нет ни фермы, ни семьи, ни..."      "Роран ещё жив!" - с вызовом крикнул он.      "Но если ты останешься в Карвахолле, тебе придётся объяснить ему, что же произошло на самом деле. Он ведь имеет право знать, как и почему погиб его отец. Интересно, что он скажет, когда узнает обо мне? И о нашем полёте в Спайн?"      Это был действительно веский довод. И все-таки Эрагона страшила даже сама мысль о том, чтобы покинуть долину Паланкар, родные места. Но и отомстить тем чужакам ему страшно хотелось.      "А хватит ли у меня сил, чтобы отомстить им?"      "У тебя есть ещё я".      Эрагона терзали сомнения. Нет, это, конечно, совершенно безумная затея! Но собственная нерешительность вызывала у него презрение. Сапфира права. Надо действовать. Вот самое главное. Да и что сейчас способно дать ему большее удовлетворение, чем охота на этих убийц? Эрагон почувствовал, что в нем пробуждается какая-то незнакомая, бешеная сила, способная подавить все прочие чувства и выковать из них единое могучее оружие гнева, на котором будет сиять одно лишь слово: месть. Голова у него гудела, мысли путались, но наконец он твёрдо пообещал:      "Хорошо. Мы будем мстить!"      Прервав мысленный диалог с Сапфирой, Эрагон вскочил с постели, чувствуя, что тело напряжено, точно мощная пружина. Было ещё совсем рано - он проспал всего несколько часов. "Нет ничего опаснее врага, которому нечего терять, - подумал он. - Такого, как я сейчас".      Вчера ещё ему было трудно даже шаг сделать, не хромая, но теперь он двигался уверенно: стальная рука воли крепко держала его в узде. А на физическую боль, терзавшую его тело, он попросту не обращал внимания - он её презирал.      Стараясь как можно тише выбраться из дома, Эрагон услыхал тихий разговор и прислушался. Разговаривали Хорст и Илейн.      - ... И место для ночлега, - донёсся до него нежный голос хозяйки дома. - Места ведь у нас хватит на всех.      Хорст что-то ответил ей гулким басом, но слов Эрагон не разобрал и вскоре снова услышал голос Илейн:      - Да, бедный мальчик!      - Возможно... - начал было Хорст, умолк и лишь через несколько минут заговорил снова: - Знаешь, я все думал о том, что рассказал Эрагон. Почему-то мне кажется, что он поведал нам не все!      - Что ты хочешь этим сказать? - встревоженно спросила Илейн.      - Когда мы бросились к ферме, на дороге был отчётливо виден след той доски, на которой Эрагон тащил в Карвахолл Гэрроу. Но чуть дальше след от доски обрывался; и там снег был весь вытоптан и перепачкан сажей; и там же мы обнаружили те же огромные следы, какие видели и возле фермы. И потом, что у парня с ногами? Никогда не поверю, что можно, не заметив, ободрать себе всю кожу на ляжках! Я пока, правда, к стенке его припирать не собираюсь, но думаю, что вскоре все-таки придётся ему все рассказать.      - А что, если увиденное настолько испугало мальчика, что он об этом и говорить боится? - предположила Илейн. - Ты же видел, как он был напуган.      - И все же это никак не объясняет того удивительного факта, что он протащил Гэрроу от фермы до того места на дороге, не оставив ни малейшего следа!      "Ох, права Сапфира! - подумал Эрагон. - Надо бежать отсюда. У людей возникает слишком много вопросов. Рано или поздно они доберутся и до ответов".      И он, стараясь не скрипнуть ни одной половицей, осторожно выскользнул за дверь.      На улице не было ни души - час был все ещё слишком ранний. Эрагон на минутку остановился, пытаясь сосредоточиться на своих дальнейших действиях.      "Так, лошадь мне не понадобится, - рассуждал он, - у меня есть Сапфира, вот только нужно седло для неё раздобыть. О пище тоже можно не беспокоиться - Сапфира будет охотиться для нас обоих. Хотя, конечно, было бы лучше все-таки раздобыть хоть немного еды в дорогу. Ну а все остальное мы, я думаю, сумеем отыскать на развалинах фермы".      И Эрагон бодро зашагал к мастерской дубильщика кож Гедрика, которая находилась на самой окраине селения. Его затошнило от мерзкого запаха, но он, не сбавляя скорости, добрался до ворот сарая, где хранились заготовленные впрок шкуры, вошёл внутрь и срезал три большие бычьи шкуры, подвешенные к потолку. Он, правда, тут же ощутил укол совести - ведь это было самое настоящее воровство! - но постарался убедить себя: украсть шкуры было ему необходимо и когда-нибудь он непременно расплатится не только с Гедриком, но и с Хорстом. Он скатал шкуры, отнёс их в небольшую рощицу неподалёку и спрятал в развилке дерева. А потом снова вернулся в Карвахолл.      Теперь нужно было раздобыть еду. Сперва Эрагон не придумал ничего лучше, как пойти в таверну и запастись провизией там, но тут же, поражаясь собственной глупости, повернул в другую сторону и даже усмехнулся: если уж красть, так у Слоана! Он осторожно подобрался к дому мясника. Парадная дверь была крепко заперта, зато задняя держалась только на ерундовом крючке, который Эрагон запросто сорвал. В доме царил полумрак, и Эрагону пришлось довольно долго искать, прежде чем он обнаружил куски мяса, аккуратно завёрнутые в холстину. Сунув за пазуху, сколько смог унести, он поспешил ретироваться через ту же заднюю дверь, аккуратно прикрыв её за собой.      И вдруг услышал, как его окликает какая-то женщина. Зажав рукой ворот рубахи, чтобы не выронить украденное мясо, Эрагон быстро присел и отполз за угол дома. Прижавшись к стене и дрожа от страха, он увидел, как шагах в десяти от него прошли Хорст и Илейн.      Как только они скрылись из виду, Эрагон бросился бежать. Бедные ноги его жгло как огнём, но он старался не думать об этом, лишь влетев в рощу и скрывшись за стволами деревьев, он наконец позволил себе оглянуться и посмотреть, не гонится ли за ним кто-нибудь. Но никто за ним не гнался. С облегчением переведя дух, он полез на дерево за спрятанными там шкурами, но шкур на дереве не оказалось!      - Далеко собрался?      Эрагон подскочил как ужаленный. На него, гневно нахмурившись, смотрел старый Бром. На виске у него красовался слегка подживший свежий рубец. С пояса свисал короткий меч в коричневых ножнах. Украденные Эрагоном бычьи шкуры он держал в руках.      Глаза Эрагона сердито блеснули. И как только противный старикашка сумел его выследить?! Ведь он все делал так тихо и осторожно! Да он готов был поклясться, что поблизости никого не было, когда он эти шкуры воровал!      - Отдай! - выкрикнул он со злобой.      - С какой стати? Чтобы ты мог сбежать ещё до того, как Гэрроу похоронят? - Обвинение было суровым, но справедливым.      - Не твоё дело! - буркнул Эрагон и весь покраснел. - Чего ты меня преследуешь?      - Я тебя не преследовал, - ворчливо возразил Бром. - Я тебя просто тут ждал. Ну, говори: куда собрался?      - Никуда. - Эрагон выхватил шкуры из рук старика. Бром не сопротивлялся, но ехидно заметил:      - Надеюсь, у тебя хватит мяса, чтобы накормить твоего дракона?      Эрагон так и застыл.      - О чем это ты?      - Не пытайся меня обмануть! - Бром спокойно скрестил руки на груди. - Я прекрасно знаю, откуда у тебя на руке эта отметина. Она называется "гёдвей ингнасия", "сверкающая ладонь", и означает, что ты прикоснулся к драконьему детёнышу. Я все отлично понял, ещё когда ты приходил ко мне с вопросами о драконах. Я знаю также, что Всадники опять существуют.      Потрясённый до глубины души, Эрагон уронил на землю и шкуры, и мясо. "Значит, наконец свершилось!.. Надо спешить! Но как мне убежать от него - с такими ногами? А если..."      "Сапфира!" - мысленно призвал он дракониху.      Прошло несколько мучительных мгновений, прежде чем она откликнулась.      "Мы обнаружены! Ты мне очень нужна! Немедленно прилетай". И Эрагон мысленно объяснил ей, где его искать. Теперь предстояло как-то сбить с толку Брома.      - Как ты узнал о драконе? - тихо спросил Эрагон. Бром, глядя мимо него, беззвучно шевелил губами, словно беседуя с кем-то невидимым, потом все же ответил:      - Да примет хватало. На них просто нужно было обратить внимание, так что любой человек, обладающий нужными знаниями, сумел бы разгадать твою тайну. Скажи-ка лучше, как себя чувствует твой дракон?      - Это дракониха, - сказал Эрагон, - и чувствует она себя превосходно. Нас не было на ферме, когда туда явились эти, в чёрных плащах...      - Ах да, твои ноги... Ты летал на ней верхом?      "Да он все знает! А что, если он заодно с теми чужаками? Что, если они велели ему выяснить, куда я собираюсь направиться дальше, чтобы устроить нам с Сапфирой засаду? И где же наконец Сапфира?"      Он мысленно окликнул дракониху и тут же понял, что она уже кружит в небесах прямо над ним.      "Ко мне, Сапфира!" - позвал он её.      "Нет, я пока спускаться не буду".      "Почему?"      "Из-за той резни, что была устроена в Дору Арибе".      "О чем это ты?"      Бром, прислонившись к дереву, с лёгкой усмешкой посмотрел на Эрагона и сообщил:      - Все в порядке. Я уже поговорил с нею. Она решила пока оставаться наверху, чтобы мы могли уладить наши с тобой разногласия. Как видишь, выбора у тебя не остаётся. Придётся все же на мои вопросы ответить. А теперь рассказывай, куда собрался?      Эрагон, совершенно растерянный, стиснул пальцами виски. "Как же Брому удалось поговорить с Сапфирой? - болезненно билась в голове одна-единственная мысль. - Впрочем, вывод напрашивался сам собой: так или иначе, придётся все же рассказать Брому о своих планах".      - Я хотел найти какое-нибудь безопасное место и переждать там, пока ноги не заживут, - сказал он.      - А потом?      Эрагон так и знал, что Бром задаст этот вопрос. Боль в висках стала невыносимой. Она не давала нормально думать, мысли путались. А кроме того, ему действительно хотелось рассказать хоть кому-нибудь о событиях последних месяцев. И мучительно было сознавать, что эта тайна в итоге послужила причиной смерти Гэрроу Наконец он не выдержал и дрожащим голосом признался:      - Я собирался выследить тех чужаков и убить их.      - Трудная задача - ты ещё слишком юн, чтобы легко решить её, - сказал Бром самым обычным тоном, словно Эрагон сообщил ему о чем-то вполне естественном и заурядном. - Хотя дело это, безусловно, стоящее, да и тебе, пожалуй, по плечу. Хотя, сдаётся мне, помощь вам все же не помешает. - Он сунул руку куда-то за росший рядом куст и вытащил довольно объёмистый заплечный мешок. - Так или иначе, а я не намерен оставаться в стороне, когда какой-то юнец верхом на только что вылупившемся из яйца драконе собрался с тёмными силами сражаться!      "Интересно, - думал Эрагон, - он действительно предлагает мне помощь или это просто ловушка?" Эрагон очень опасался своих таинственных врагов. Но, с другой стороны, ведь Бром сумел как-то убедить Сапфиру, и она его послушалась, поверила ему! Видимо, он тоже умеет читать чужие мысли... И если Сапфиру это ничуть не тревожит...      Решив на время забыть о своих подозрениях, Эрагон сказал:      - Ты ошибся: никакая помощь мне не нужна! - И не слишком приветливо буркнул: - Но ты, если хочешь, можешь поехать с нами.      - В таком случае нам лучше отправиться в путь немедленно, - спокойно заметил Бром и усмехнулся: - Надеюсь, ты сумеешь заставить своего дракона слушаться тебя.      "Сапфира!" - окликнул дракониху Эрагон.      "Я здесь".      Множество вопросов вертелось у него на языке, но он задал только один, самый простой и насущный:      "Ты подождёшь нас на ферме?"      "Конечно. Значит, вы договорились?"      "Наверное".      Сапфира тут же прервала связь: видимо, полетела к ферме. А Эрагон, глянув в сторону Карвахолла, увидел, что там царит небывалая суета.      - Похоже, люди меня ищут, - растерянно сказал он.      - Возможно, - кивнул Бром. - Ну что, пошли?      - Мне бы хотелось оставить весточку для Рорана... По-моему, нехорошо сбежать, ничего ему не объяснив.      - Об этом я уже позаботился, - успокоил его Бром. - Я оставил для него письмо у Гертруды, в котором постарался немного разъяснить ситуацию и предупредить его, что следует быть настороже, ибо ему, Хорсту и кое-кому ещё может грозить опасность. Этого тебе довольно?      Эрагон кивнул. Они завернули украденное им мясо в шкуры и двинулись в путь, стараясь никому не попадаться на глаза и как можно скорее уйти подальше от Карвахолла. Эрагон решительно шагал впереди, хотя его израненные ноги жгло как огнём. Монотонная ходьба, впрочем, оставляла голову свободной, и он размышлял на ходу: "Вот доберёмся до фермы, и я заставлю Брома ответить на некоторые вопросы! Иначе я никуда с ним не пойду! Надеюсь, он побольше расскажет мне и о Всадниках, и о тех, кто такие в действительности мои враги".      Когда стала видна сожжённая ферма, Бром гневно насупился, а Эрагон даже растерялся, увидев, как быстро природа завоёвывает территорию, только что принадлежавшую людям. Пепелище уже успели засыпать снег и земля, отчасти скрыв следы чудовищных разрушений. А почти дотла сгоревший амбар и вовсе был едва виден - странный, прямоугольной формы бугорок, засыпанный снегом.      Бром, заслышав над головой шелест крыльев Сапфиры, резко поднял голову. Дракониха приземлилась прямо у них за спиной, едва не задев их крыльями и подняв небольшой снежный вихрь. Когда она заходила на посадку, кружа над домом, чешуя её так и сверкала синими искрами.      Бром шагнул ей навстречу, лицо его было торжественным и безмерно счастливым, глаза сияли, и Эрагон заметил, как по щеке старика сползла слеза, скрывшись в седой бороде. Он довольно долго молчал и лишь тяжело вздыхал, глядя на Сапфиру. Она тоже молча смотрела на него. Потом Эрагон услышал, что Бром как будто что-то бормочет, и навострил уши.      - Значит... все начинается снова! - услышал он. - Вот только чем, где и когда оно закончится? Увы, пелена застилает мне взор! И я не знаю, станет ли это великой трагедией или фарсом... Все возможно. Но что бы ни случилось, моя позиция остаётся неизменной, и я...      Он вдруг умолк, потому что Сапфира с гордо поднятой головой подошла к ним вплотную. Эрагон, сделав вид, что не слышал ни слова, бросился к ней на шею. Он чувствовал, что теперь они стали ещё ближе друг к другу, но, одновременно, и самостоятельнее. Погладив Сапфиру, он ощутил знакомое покалывание в том пятне на ладони, и мысли их снова соприкоснулись. Дракониха явно сгорала от любопытства.      "Я впервые вижу рядом с тобой другого человека, если не считать Гэрроу, - сказала она. - Но Гэрроу был тяжело ранен и ничего не сознавал".      "Но ты же видела людей моими глазами", - возразил Эрагон.      "Это не одно и то же". Сапфира наклонилась, повернув свою длинную морду так, чтобы удобнее было рассматривать Брома, и уставилась на него своим огромным синим глазом. "А вы, люди, очень забавные существа", - заявила она, критически изучая старика. Бром стоял как вкопанный. Сапфира по-собачьи обнюхала его, и он протянул к ней руку. Она медленно приблизила к нему морду и позволила коснуться своего лба. Потом, всхрапнув, резко отскочила от Брома и спряталась за Эрагона. Хвост её нервно взметнулся и несколько раз ударил по земле.      "В чем дело?" - спросил Эрагон.      Она не ответила.      Бром повернулся к нему и тихо спросил:      - Как её зовут?      - Сапфира. (Странное выражение промелькнуло на лице Брома, и он так сильно стиснул в руке набалдашник своего посоха, что побелели костяшки пальцев.) - Из всех имён, которые ты мне перечислил, - пояснил Эрагон, - это было единственным, которое ей понравилось. И по-моему, оно ей очень подходит.      - Это точно, - рассеянно кивнул Бром. Но голос его прозвучал как-то странно. Что было в нем - горечь утраты? удивление? страх? зависть? - Эрагон определить не смог. Вполне возможно, впрочем, что ни одного из перечисленных чувств Бром и вовсе не испытывал.      Старик долго молчал, потом наконец откашлялся и торжественно обратился к драконихе:      - Приветствую тебя, о Сапфира! Для меня знакомство с тобой - большая честь и радость. - Он как-то странно взмахнул согнутой рукой и низко поклонился.      "Мне он нравится", - мысленно сообщила Эрагону Сапфира.      "Ну ещё бы! Лесть каждому приятна", - откликнулся Эрагон и, погладив её по плечу, повернулся и зашагал к разрушенному дому. Сапфира и Бром последовали за ним. Старик то и дело с трепетом и восторгом посматривал на дракониху; казалось, у него даже сил прибавилось.      Эрагон осторожно прополз под развалинами туда, где была когда-то его комната, по памяти отыскал внутреннюю перегородку и возле неё - свой пустой ранец, Деревянная рама которого была, правда, сломана, но починить её было нетрудно. Вскоре Эрагон вытащил из кучи мусора и свой лук, который оказался целым благодаря чехлу из оленьей шкуры, хотя сам чехол и был весь исцарапан и изодран.      "Ну наконец-то хоть немного повезло!" - подумал Эрагон. Он попробовал натянуть тетиву, но никакого подозрительного треска не услышал. Лук был в полном порядке. Довольный, он отыскал неподалёку и колчан со стрелами. К сожалению, многие стрелы оказались сломанными.      Спустив тетиву, Эрагон передал лук и колчан со стрелами Брому, и тот заметил:      - Чтобы из такого лука стрелять, крепкая рука нужна!      Эрагон выслушал этот комплимент молча и принялся осматривать дом в поисках вещей, которые могли бы им пригодиться. Постепенно у ног Брома выросла небольшая кучка.      - Ну а что теперь? - И Бром вопросительно глянул на Эрагона.      Тот, не глядя на старика, буркнул:      - Поищем, где бы нам пока спрятаться.      - У тебя есть что-нибудь на примете?      - Да. - Эрагон сунул найденные вещи в ранец и вместе с луком закинул его за спину. Махнув Брому рукой, он двинулся к лесу, мысленно приказав драконихе:      "Лети за нами и на землю ни в коем случае не спускайся: твои следы слишком заметны на снегу, и нас легко будет по ним отыскать".      "Хорошо", - согласилась она и тут же взлетела.      Идти им было совсем близко, но Эрагон нарочно повёл Брома кружным путём, рассчитывая сбить с толку возможных преследователей. Они блуждали по лесу не менее часа, и только после этого Эрагон наконец остановился возле густых зарослей ежевики, за которыми скрывалась небольшая полянка неправильной формы.      Места здесь как раз хватало для двух человек, костра и дракона. Рыжие, но уже начинавшие сереть белки разбегались во все стороны, громко протестуя против наглого вторжения в их владения. Бром, отцепляя от плаща побег плюща, с любопытством огляделся.      - Об этом месте кто-нибудь ещё знает? - спросил он.      - Нет. Я нашёл его, когда мы ещё только сюда переехали. И целую неделю сквозь заросли продирался, а потом ещё целую неделю эту полянку расчищал.      Сапфира приземлилась с ними рядом, осторожно складывая крылья и стараясь не пораниться об острые шипы ежевики. Потом прилегла на землю и свернулась клубком, с треском ломая сухие ветки своими закованными в синюю броню боками. Загадочные глаза драконихи внимательно следили за Бромом и Эрагоном.      Заметив её взгляд, Бром, опершись о посох, тоже посмотрел Сапфире прямо в глаза. И от этого взгляда Эра-гону почему-то стало не по себе. Он не понимал, что происходит, и ни за что не отошёл бы от Сапфиры, если бы не голод, уже давно мучивший его.      Эрагон разжёг костёр, набил котелок снегом и повесил его над огнём. Когда вода закипела, он мелко нарезал мясо, бросил в котелок и немного посолил. "Не слишком изысканная еда, конечно, - думал он, - но, возможно, нам ещё долго не придётся есть ничего домашнего, надо привыкать".      Варево, впрочем, пахло вполне аппетитно, и Сапфира невольно высунула из пасти кончик языка, словно пробуя на вкус ароматный парок. Поели молча, избегая смотреть друг на друга. После трапезы Бром вытащил трубку и с явным наслаждением её раскурил.      - Почему ты хочешь пойти с нами? - спросил его Эрагон.      Облачко ароматного дыма взвилось над головой Брома и исчезло меж ветвей.      - У меня есть свой вполне законный интерес: я хочу сохранить тебе жизнь, - промолвил он наконец.      - Что ты хочешь этим сказать? - удивился Эрагон.      - Ну, если коротко... Я ведь сказитель, вот мне и пришло в голову, что ты мог бы стать героем отличной истории. Кроме того, ты первый Всадник, которого я вижу за последние сто лет, а может и больше. Первый, не подчиняющийся королю, хотел я сказать. Знаешь ли ты, что может с тобой случиться в ближайшем будущем? Может быть, ты вскоре падёшь жертвой жестокого врага или присоединишься к варденам, а может, собственной рукой сразишь в поединке короля Гальбаторикса... Кто знает? И я, отправившись с тобой вместе, собственными глазами смогу это увидеть. И мне совершенно не важно, какую роль придётся во время этих странствий играть мне самому.      У Эрагона даже озноб пробежал по спине, когда Бром стал перечислять возможные варианты его славного будущего. Он даже представить себе не мог, что способен выполнить хотя бы одну из этих задач. И уже меньше всего ему хотелось бы видеть себя в роли жертвы... "Я хочу отомстить за смерть Гэрроу! - думал он. - А что касается всего остального... Нет, столь великих целей я пока что перед собой не ставлю!"      - Ладно, это я понял, - сказал он Брому, - а теперь объясни мне, пожалуйста, как тебе удаётся без слов понимать Сапфиру?      Бром не спешил с ответом. Он снова набил трубку, раскурил её, зажав в зубах мундштук, и только тогда заговорил:      - Хорошо, я тебе отвечу и на этот вопрос. Хотя, возможно, ответ мой и придётся тебе не по вкусу. - Бром встал, сходил туда, где оставил свои пожитки, и принёс к костру какой-то продолговатый предмет, завёрнутый в кусок ткани. Предмет был футов пять в длину и, судя по всему, довольно тяжёлый.      Бром медленно разворачивал тряпку - точно бинты с мумии снимал, - а Эрагон, не мигая, следил за каждым его движением. Наконец на свет показался... великолепный меч! Золотая рукоять его имела форму капли с плоскими, как бы усечёнными боками, и украшена очень крупным рубином. Серебряный, с финифтью, эфес сверкал, точно звёздное небо. Ножны были винного цвета, и под их гладкой, как стекло, поверхностью был отчётливо виден какой-то странный символ, вырезанный в металле. К ножнам прилагалась красивая кожаная перевязь с тяжёлой пряжкой. Бром, ни слова не говоря, протянул меч Эрагону.      Рукоять меча настолько удобно легла в руку юноши, словно это оружие было создано специально для него. Эрагон медленно вытащил меч из ножен, лезвие двигалось легко и совершенно беззвучно. Оно было гладким и плоским. Странный клинок этот приглушённо красного цвета недобро посверкивал в отблесках костра. Лезвие, плавно изгибаясь, завершалось очень острым концом и было украшено тем же символом, что и на ножнах. Балансировка меча была отличной, Эрагону казалось, что это не оружие, а продолжение его руки. Ничего общего с теми неуклюжими тяжёлыми тесаками, которыми он привык орудовать на ферме! Этот клинок был, казалось, окружён ореолом власти и могущества; от него исходила неукротимая сила. Да, это было оружие, созданное для яростной схватки и, одновременно, удивительно прекрасное!      - Некогда этим клинком владел один Всадник, - сурово промолвил Бром и пояснил: - Когда Всадники завершали обучение, каждому из них эльфы дарили изготовленный ими меч. Но тайну изготовления своих клинков они никогда и никому не открывали. Эти клинки не могут ни затупиться, ни заржаветь. Согласно тогдашнему обычаю, Всаднику дарили меч того же цвета, что и чешуя его дракона. Но в данном случае, как мне кажется, от этого правила можно и отступить. Этот меч носит имя Заррок. Я не знаю, что значит это слово. Возможно, его значение было известно только владельцу меча.      Бром помолчал. А Эрагон, по-мальчишечьи замахнувшись мечом на невидимого врага, спросил:      - А где ты его взял? - Ему явно не хотелось убирать меч в ножны, но он все же заставил себя это сделать и даже протянул меч Брому, но тот оружие не взял, даже не пошевелился.      - Это неважно, где я его взял, - сказал он. - Скажу лишь, что, желая его добыть, я пережил немало весьма неприятных и опасных приключений. Отныне можешь считать этот меч своим. У тебя на него больше прав, чем у меня, и мне кажется, что он не раз понадобится тебе задолго до того, как закончится эта история.      И сам этот неожиданный подарок, и последние слова Брома совершенно выбили Эрагона из колеи. И он растерянно пробормотал:      - Но почему же мне... Это ведь просто королевский подарок!.. Спасибо тебе большое! - спохватился он, не зная, что прибавить к этим словам. Потом, погладив ножны, спросил: - А что это за знак такой?      - Это знак, который Всадник носил на своём шлеме. Его личный знак. - Эрагон уже открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но Бром так сердито на него посмотрел, что больше он ни о чем спрашивать не решился. - А теперь я тебе вот что скажу, - помолчав, снова заговорил Бром. - Разговаривать с драконами может научиться любой, если получит необходимые знания. Однако, - и Бром назидательно поднял палец, - одно это умение ещё ничего не значит. Мне довольно много известно о драконах и об их возможностях. И я знаю об этом больше всех ныне живущих людей. Тебе понадобились бы долгие годы, чтобы приобрести подобные знания. Так вот, я предлагаю свои знания тебе. И могу довольно быстро обучить тебя всему, чем владею сам. Что же касается того, откуда у меня эти знания и умения, то эту тайну я тебе пока не раскрою.      Бром умолк. Сапфира, подобравшись поближе и вытянув шею над плечом Эрагона, внимательно рассматривала меч. "В этом клинке заключена великая сила!" - мысленно промолвила она, коснувшись острого лезвия носом. Красный металл переливался, точно вода, и в нем играли синие блики - отражение драконьей чешуи. Сапфира, довольно всхрапнув, подняла голову и опять прилегла, спрятавшись за Эрагона, и клинок тут же перестал сверкать и переливаться. Эрагон, немного встревоженный этим магическим зрелищем, убрал меч в ножны и вопросительно посмотрел на Брома. Тот, слегка приподняв бровь, промолвил:      - Вот-вот! Именно об этом я и говорил. Драконы будут постоянно удивлять тебя. Их окружает множество тайн! С ними рядом тебя ждут самые невероятные вещи и события, которые невозможны более нигде. И хотя Всадники жили бок о бок с драконами много веков подряд, они так до конца и не сумели понять, сколь велики их возможности и могущество. Драконы связаны с землёй неведомыми нам узами и способны преодолевать немыслимые препятствия. То, что сделала у тебя на глазах Сапфира, лишь подтверждает мои слова: есть ещё очень много такого, чего ты не знаешь и не узнаешь, видимо, никогда.      Эрагон потрясённо молчал. Потом, не желая сдаваться, попытался возразить:      - Возможно, это и так, но я ведь многому могу научиться! Впрочем, сейчас для меня самое важное - узнать, кто такие эти чужаки в чёрных плащах. Ты не знаешь, кто они?      Бром глубоко вздохнул и сказал:      - Их называют раззаками. Никто не знает, то ли это название какого-то древнего народа, то ли прозвище. Но если у них и есть какое-то самоназвание, то они держат его втайне от других. Раззаков никто не видел до тех пор, пока к власти не пришёл король Гальбаторикс. Он, должно быть, обнаружил этот народ во время своих скитаний и призвал к себе на службу. О раззаках почти ничего не известно и до сих пор. Одно я могу сказать наверняка: они - не люди. Как-то мне довелось увидеть лицо раззака: у него птичий клюв и огромные, с мой кулак, чёрные глаза. Для меня осталось загадкой, как они вообще умудряются говорить по-человечески. Несомненно, и тела их тоже сильно отличаются от людских, потому-то они всегда и скрывают свои тела под длинными чёрными плащами.      Что же касается их возможностей, то они, безусловно, значительно сильнее любого человека и умеют невероятно высоко прыгать, но использовать магию, волшебство им не дано. Можешь сказать за это спасибо судьбе, ибо если б они были одарены ещё и магическими способностями, то давно уже схватили бы тебя. Я знаю также, что им весьма неприятен солнечный свет, хотя он и не является для них существенным препятствием на пути к поставленной цели. Ни в коем случае нельзя недооценивать раззака как противника: эти твари чрезвычайно хитры и злобны.      - Много ли их у нас в Алагейзии? - спросил Эрагон, удивлённый тем, как много всего знает Бром о таких вещах.      - Насколько мне известно, не очень много. Точно те двое, которых ты видел, и, возможно, есть ещё несколько, но мне о них слышать не доводилось. По всей видимости, это последние представители некоего вымирающего народа. Король всегда держит их при себе и использует как своих личных охотников. Охотников на драконов! Стоит Гальбаториксу узнать, что в его землях появился дракон, и он посылает на разведку раззаков, путь которых зачастую бывает отмечен множеством смертей... - Бром помолчал, посылая в небеса одно кольцо дыма за другим и внимательно следя за их полётом. Эрагон лишь потом заметил, что кольца эти, видимо по воле Брома, меняют в полёте свою окраску и хитроумно переплетаются. Но в ответ на его изумлённый взгляд старый сказитель только подмигнул ему и ничего не сказал.      Эрагон не сомневался в том, что Сапфиру никто увидеть не мог. Так откуда же Гальбаториксу стало о ней известно? Когда он поделился с Бромом своими сомнениями, тот сказал:      - Вряд ли кто-то из жителей Карвахолла поспешил донести на тебя. Хотя все может быть... Ты бы все-таки рассказал мне, где нашёл драконье яйцо и как вырастил Сапфиру? Это, возможно, немного прояснит ситуацию.      Эрагон колебался. Но, вспомнив все, что случилось с тех пор, как он нашёл в горах "синий камень", решил, что неплохо было бы наконец-то с кем-то этим поделиться. Бром слушал его молча и очень внимательно, задав всего несколько коротких вопросов. Солнце уже почти село, когда Эрагон завершил свой рассказ, и они с Бромом надолго замолкли, глядя, как разливаются по небу краски зари. Эрагон не выдержал первым и снова заговорил:      - Мне только очень хотелось бы знать, откуда там взялось это яйцо. А сама Сапфира этого, конечно, не помнит.      Бром насмешливо на него глянул:      - Ещё бы ей помнить! Впрочем, этого и я не знаю... Хотя ты очень многое прояснил для меня своим рассказом. Я уверен, что никто, кроме нас, Сапфиру не видел, но у раззаков наверняка имелись шпионы и в Карвахолле, и в других селениях. Впрочем, теперь эти люди, скорее всего, уже умерли... В общем, нелегко тебе пришлось, Эрагон. Но ты очень многое успел, и я просто потрясён твоими успехами!      Эрагон, с безучастным видом любовавшийся закатом, вдруг встрепенулся и спросил:      - А кто тебе голову-то разбил? Похоже, будто кто-то в тебя здоровенным камнем запустил!      - Нет, это был не камень. Хотя действительно похоже... - Бром попыхтел трубкой и пояснил: - Я хотел кое-что разузнать и несколько раз подкрадывался к тому месту, где раззаки стояли лагерем. И в итоге они подстерегли меня в темноте. Ловушку они, конечно, устроили здорово, да только меня явно недооценили. В общем, мне удалось сбить их с толку. Хотя, - сухо прибавил он, - за собственную глупость мне все же пришлось заплатить. Меня так оглушили, что я замертво рухнул на землю и пришёл в себя лишь на следующий день. А раззаки тем временем успели добраться до вашей фермы. И я не сумел их остановить... Впрочем, я тут же начал преследование, и как раз в этот момент мы с тобой встретились на дороге.      "Кто же он такой, если уверен, что мог бы сразиться с раззаками в одиночку? - думал Эрагон. - Они подстерегли его в темноте и сочли убитым, а он, оказывается, был всего лишь оглушён!"      Не придя ни к какому выводу, он с жаром спросил Брома:      - А когда ты заметил у меня на ладони тот знак, почему же сразу не сказал мне, что это были раззаки? Я бы сперва предупредил Гэрроу, а уж потом поспешил бы к Сапфире, и тогда, возможно, мы сумели бы спастись все втроём.      - Я тогда был совсем не уверен в том, как именно следует поступить, - вздохнул Бром. - Я полагал, что сумею отвести от тебя раззаков, а уж потом, когда они уберутся восвояси, непременно заставлю тебя во всем признаться. Но эти твари меня перехитрили. Я совершил большую ошибку, о которой глубоко сожалею. Да и тебе моя ошибка дорого обошлась!      - Кто ты? - вдруг резко спросил его Эрагон. В голосе его звучала горечь. - И откуда у тебя, простого деревенского сказителя, меч Всадника? Откуда ты столько знаешь о Всадниках и о раззаках?      Бром выбил трубку, помолчал и ответил:      - По-моему, я достаточно ясно дал понять: я не намерен обсуждать с тобой источник своих знаний.      - Но мой дядя умер! Умер! - воскликнул Эрагон, взмахнув рукой, точно мечом. - И я до сих пор верил твоим речам только потому, что Сапфира выказала к тебе уважение. Но теперь я тебе не верю! Ты не тот, за кого себя выдаёшь! И все эти годы, живя в Карвахолле, ты попросту притворялся! Я требую: объяснись!      Бром довольно долго не отвечал, глядя на дым, вьющийся над костром. Морщины у него на лбу становились все глубже, а брови все сильнее сдвигались на переносице. Он почти не двигался - лишь порой подносил трубку к губам и затягивался. Наконец он все же заговорил:      - Ты, по всей вероятности, никогда прежде об этом не задумывался, но ведь всем известно, что большую часть своей жизни я прожил отнюдь не в долине Паланкар. Я поселился в Карвахолле относительно недавно и лишь здесь стал выступать в роли сказителя. Впрочем, в разные времена и для разных людей мне пришлось играть разные роли... У меня чрезвычайно богатое и сложное прошлое, мой мальчик. Отчасти в связи с желанием забыть об этом прошлом я и решил поселиться в здешних краях. Ты прав: я действительно не тот, за кого себя выдаю.      - Ха! - воскликнул Эрагон. - Так кто же ты?      - Я тот, кто здесь специально для того, чтобы помочь тебе, - улыбнулся Бром. - И не придирайся к словам - это самые правдивые слова, какие я произносил когда-либо в своей жизни. Но на вопросы твои я все же отвечать не намерен. В данный момент тебе совершенно не нужно знать, какова была моя жизнь в прошлом. Да ты пока что и не заслужил права знать об этом. Разумеется, простой деревенский сказитель не может обладать такими знаниями и умениями, но ведь я вовсе не деревенский сказитель. И тебе придётся принять это к сведению и примириться с тем фактом, что я никогда не стану рассказывать историю своей жизни первому встречному!      Эрагон сердито глянул на него и, буркнув: "Ладно, я ложусь спать!" - отошёл от костра, чрезвычайно обиженный тем, что его назвали "первым встречным".      Бром, казалось, ничуть этому не удивился, но в глазах его промелькнула печаль. Он расстелил своё одеяло поближе к костру, а Эрагон улёгся под боком у Сапфиры. И вскоре тишина воцарилась в их маленьком лагере.    15. Изготовление седла      Стоило Эрагону открыть глаза, и осознание того, что Гэрроу умер, тяжким грузом легло ему на сердце. Натянув одеяло на голову, он тихо заплакал. Хорошо было бы лежать в этом теплом полумраке и не двигаться... спрятаться ото всех на свете... обо всех позабыть... Черт бы побрал этого Брома! Эрагон сразу же перестал плакать, вытер глаза и вылез из-под одеяла.      Бром уже готовил завтрак.      - Доброе утро, - сказал он.      Эрагон что-то буркнул в ответ и, сунув тут же заледеневшие пальцы под мышки, присел на корточки у огня, ожидая, когда будет готова еда. Ели быстро, стараясь проглотить пищу, пока не остыла. Поев, Эрагон тщательно протёр свою миску снегом и расстелил украденную бычью шкуру.      - Что это ты собираешься делать? - спросил Бром. - Вряд ли стоит таскать эти шкуры с собой.      - Я хочу сделать седло для Сапфиры.      - Хм?.. - Бром подошёл поближе. - Вообще говоря, для драконов существует два типа сёдел... Одно твёрдое и высокое, как для лошади, но для его изготовления нужно немало времени и специальные инструменты, а у нас нет ни того, ни другого. Можно, конечно, сделать и мягкое седло... Собственно говоря, это просто несколько слоёв кожи, проложенные между седоком и спиной дракона. Такими сёдлами пользовались в тех случаях, когда важнее всего были скорость и подвижность Всадника, хотя эти седла далеко не так удобны, как твёрдые.      - А ты не можешь рассказать мне, как выглядело мягкое седло? - попросил Эрагон.      - Лучше я его сделаю.      - Пожалуйста, делай. - И Эрагон, пожав плечами, отошёл в сторонку.      - Ладно. Только и ты смотри внимательно. Когда-нибудь тебе придётся самому такое седло делать.      С разрешения Сапфиры Бром измерил длину её шеи и окружность груди, потом из одной шкуры вырезал пять ровных широких полос, а из другой - ещё около дюжины разных более мелких деталей. Оставшуюся кожу он нарезал на длинные тонкие полоски и с помощью этих ремешков стал сшивать отдельные детали будущего седла. Для каждого стёжка приходилось сперва делать две дырки в толстенной коже, и Эрагон стал помогать Брому. Продевая ремешки в дырки, Бром затем просто завязывал их каким-то хитрым узлом, оставляя длинные концы - пряжек-то у него не было, - чтобы можно было распустить узел и перевязать его заново, когда дракон подрастёт.      Основная часть седла состояла из трех одинаковых деталей, сшитых вместе и пришитых к дополнительной прокладке. Спереди к седлу крепилась широкая петля, точно соответствовавшая по размеру одному из острых шипов на шее Сапфиры, а широкие ремни, пришитые с обеих сторон седла, следовало пропустить у драконихи под брюхом и там закрепить. Вместо стремян можно было использовать петли, сделанные на разной высоте вдоль боковых ремней. Петли были небольшие и довольно тугие, и ноги должны были держаться в них прочно. Между передними ногами дракона пропускался широкий раздвоенный ремень, который, охватывая обе ноги, крепился к седлу.      Пока Бром занимался седлом, Эрагон починил свой ранец и приготовил обед, а также еду в дорогу. К вечеру все дела были завершены, и усталый Бром, надев седло на Сапфиру, проверил, насколько ей в нем удобно, кое-что подправил, снял седло и удовлетворённо улыбнулся.      - Здорово ты потрудился, - нехотя признал Эрагон. Бром кивнул.      - Все всегда нужно делать как следует. Самому же потом лучше будет. Но, если честно, кожа была очень жёсткая!      "Не хочешь ли опробовать новое седло?" - спросила Эрагона Сапфира.      "Давай лучше завтра, - сказал ей Эрагон, накрывая седло одеялом. - Сейчас уже слишком поздно". На самом деле ему вовсе не хотелось садиться на спину дра-конихи - последствия его первой поездки на ней все ещё сильно давали о себе знать.      Обед съели быстро. Мясо, приготовленное Эрагоном, оказалось довольно вкусным. Поев, Бром вопросительно посмотрел на Эрагона:      - Ну что, завтра в путь?      - Не вижу причин дольше тут оставаться.      - Пожалуй... - Бром беспокойно заёрзал. - Видишь ли, Эрагон, я должен извиниться за то, что все так вышло... Честное слово, я этого не хотел! Твоя семья не заслужила такого горя. Ах, если б можно было повернуть назад!.. Мне очень жаль, поверь.      Эрагон молчал, в глаза Брому он старался не смотреть. Через некоторое время Бром снова заговорил:      - Нам вскоре понадобятся лошади...      - Тебе, может, лошадь и понадобится, а у меня есть Сапфира.      - Ни одна лошадь не может угнаться за летящим драконом, - покачал головой Бром, - а Сапфира слишком молода, чтобы нести нас обоих. Кроме того, нам безопаснее оставаться вместе, да и ехать верхом на лошади гораздо удобнее, чем идти пешком.      - Но так будет гораздо труднее угнаться за раззаками, - возразил Эрагон. - Верхом на Сапфире я, наверное, смог бы отыскать их за день или за два, а на лошадях мы ещё невесть сколько времени будем их догонять - если вообще когда-нибудь догоним и сможем с ними сразиться.      - И все равно тебе придётся пересесть с дракона на лошадь, - медленно и внятно проговорил Бром, - если ты, конечно, хочешь, чтобы я тебя сопровождал. Эрагон задумался.      - Ну ладно, - проворчал он. - Давай раздобудем лошадей. Но покупать их придётся тебе. У меня денег совсем нет, а воровать я больше не хочу. Нехорошо это.      - Это с какой точки зрения посмотреть, - усмехнулся Бром. - Итак, прежде чем мы отправимся в путь, запомни как следует: раззаки - верные слуги короля, так что им будет повсеместно оказываться поддержка, да и закон для них не писан. И у них повсюду найдутся и тугие кошельки, и добровольные помощники. Кроме того, не забывай, что для Гальбаторикса важно либо превратить тебя в своего слугу, либо попросту убить - хотя вряд ли сведения о тебе самом уже достигли его ушей. Но чем дольше тебе удастся избегать встречи с раззаками, тем сильнее будет тревожиться король, отлично понимая, что с каждым днём вы с Сапфирой становитесь сильнее и с каждой минутой все больше возрастает вероятность того, что присоединитесь вы не к нему, а к его противникам. Ты должен быть очень осторожен, ибо запросто можешь превратиться из охотника в преследуемую жертву.      На Эрагона эти слова произвели весьма сильное впечатление. Глубоко задумавшись, он крутил в руках прутик и молчал.      - Ну, довольно разговоров, - прервал молчание Бром. - Поздно уже, а у меня от усталости все кости ломит. Завтра ещё успеем наговориться.      Эрагон согласно кивнул и затушил костёр. Продолжение следует... СОДЕРЖАНИЕ ВЫПУСКА 11. Бремя неведения 12. У постели умирающего 13. Безумное горе 14. Меч всадника 15. Изготовление седла НОВОСТИ Сидни Шелдон не дожил до девяноста      Автор "Если наступит завтра" и "Звезды сияют с небес" умер за 12 дней до девяностолетия. Последнюю книгу он написал в 88.      Сидни Шелдон в начале девяностых годов в России был, наверное, даже популярнее Маклейна, а в недавно составленной литературной карте оказывается где-то между Даниэлой Стил, Дэном Брауном, Роальдом Далем и Джеффри Арчером, Майклом Крайтоном и, допустим, Томом Клэнси.      Но никого из них так не любили в России недавно, как Сидни Шелдона.      Это даже странно, если учесть, что он не был ни шпионом, ни экспертом, ни лордом, ни уголовником. Он был профессиональным писателем и больше ничем не занимался, разве что только в войну поступил в пилотскую школу, да и то не был отправлен за океан и в 1941 году вышел в отставку.      Шелдон был писателем, сценаристом и драматургом. Он писал пьесы для бродвейских мюзиклов: это из Москвы нам кажется, что бродвейские мюзиклы - это "Кошки", "Кабаре" и "Звуки музыки". Их реально тысячи, они могут быть про все что угодно: про ковбоев, официанток, дипломатов, дикарей, в общем, придумайте любую тему - мюзикл о ней уже есть. Шелдон был одним из тружеников этого конвейера.      Еще во время войны он начал писать сценарии для Голливуда и почти сразу после нее получил "Оскара". Видели фильм "Холостяк и безумная девчонка"? Премия американской киноакадемии за 1948 год.      Кроме того, он получил "Тони", главную театральную награду, за мюзикл "Рыжая" и "Эмми", главную телевизионную награду, за сценарии телесериалов, причем в "Шоу Патти Дюка" он четыре года (1963-1966) все сценарии всех серий всех сезонов писал сам - подвиг, удивительный даже для трудоголической старины.      Но любим мы его не за это. Книжки Шелдона разошлись тиражом 300 млн экземпляров на 52 языках - и это количество языков является рекордом Гиннесса. Книг было всего немногим более двадцати - по сравнению с той же Даниэлой Стил сущая ерунда. Он не писал больше одной книги в год, да и вообще был настоящим писателем, например, писал ручкой в блокноте.      Широко рекламируемый факт: к дому, где жил Сидни Шелдон, приближался лесной пожар, полиция попросила эвакуироваться как можно быстрее, жена его первым делом схватила ребенка, а он - несколько желтых блокнотов и ручек. Что можно сказать о таком человеке?      Ну, например, что романы его очень похожи друг на друга. Там обычно есть героиня - простая девушка, которая со временем становится очень непростой, волевая и целеустремленная, ловкая и смелая. Она попадает в неприятности, потому что любит не того человека, становится самой лучшей, самой сильной и самой храброй, проходит через страшные испытания, но в глубине души остается такой нежной, такой беззащитной, такой женственной.      Это, кстати, очень распространенный фетиш. Кому не хочется, чтобы красавица хорошо зарабатывала, но при этом так нуждалась в крепком мужском плече, слегка затекшем от лежания на диване с книжкой. "Звезды сияют с небес" - об этом, а также "Если наступит завтра", да и почти все прочие.      Шелдон был отличным ремесленником.      Он очень четко ставил себе задачу - писать книги, которые читаются за одну ночь. Воля читателя должна быть подавлена. Он должен был глотать страницы одну за другой и не выходить из транса, пока не дочитает книгу, и тут же бежать в магазин за следующей.      Шелдон говорил в интервью, что научился этому, когда делал сценарии для сериалов. Читатель, дочитав главу, должен встать перед чудовищным искушением прочесть еще одну - только одну! - и так пока книжка не кончится.      Разумеется, книги его были экранизированы. "Если наступит завтра", "Мельницы богов", "Ярость ангелов" - только кажется, что все это снималось только в восьмидесятые годы. И раньше было, и позже. И почему-то в основном не для кино, а для телевизора. Может быть, на самом деле все эти девушки мечты, эффективные собственницы носили фартуки с грибочками и были домохозяйками?      Шелдон едва не покончил с собой в возрасте 17 лет, страдал от депрессий, написал сценарий для великолепного фильма про Бастера Китона ("История Бастера Китона"). Полтора года назад он выпустил книгу "Другая сторона меня" - в ней нет ловкой, но беспомощной героини, и начинается она с истории о семнадцатилетнем подростке, который хочет покончить с собой. 88 лет - отличный возраст для того, чтобы написать автобиографию.      Умер он, не дожив 12 дней до девяностолетия. Газета.Ru ЧТИВО...      ...по понедельникам: Кристофер Паолини "Эрагон"      Таинственная находка изменила жизнь Эрагона, обыкновенного мальчика из страны Алагейзия. Чтобы отомстить за близких, он покинет родные места. В поисках Эллесмеры, города эльфов, он попадает в фантастические земли, наполненные красотой и опасностью, сразится с колдунами и чудовищами, спустится к сердцу горы в королевство гномов.      Через боль потерь и бесценные дары судьбы Эрагон пройдёт путь от мальчика до мужчины, станет сильным, не зависящим ни от королей, ни от вождей. В сплетении судьбы, магии и любви ему суждено возродить былое величие Всадников и бросить вызов Империи. На суше и под водой, в небе и под землёй - с ним всегда его верный дракон Сапфира...      ...по четвергам: Джон Роналд Руэл Толкиен "Властелин колец. Две башни"      Это вторая часть трилогии Джона Рональда Руэла Толкиена о древнем Средиземье.      Судьба разделяет хранителей Кольца. В неравной схватке с орками гибнет Боромир, а хоббиты Мерри и Пиппин попадают в плен. Арагорн, гном Гимли и эльф Леголас отправляютсяна поиски друзей. А между тем Фродо и Сэмми уже почти у Ворот Мордора. И ведет их через мрачные земли Повелителя Тьмы странный проводник... АНОНСЫ      В последующих выпусках рассылки планируется публикация следующих произведений: Леонид Пантелеев, Григорий Белых "Республика Шкид"      "Республика Шкид" - добрая и веселая книга о беспокойных жителях интерната для беспризорных, об их воспитателях, о том, как хулиганы и карманные воришки превращаются в людей, поступки которых определяют понятия "честь", "совесть", "дружба". Рафаэль Сабатини "Хроники капитана Блада"      "Хроника капитана Блада" - это великолепное продолжение приключенческого исторического романа "Одиссея капитана Блада", в котором повествуется о "расцвете" пиратства на Карибском море во второй половине XVII века.      После долгих путешествий Питер Блад, отважный пират джентльмен, капитан корабля вольных морских разбойников, сражавшийся за справедливость на просторах Карибского моря, искатель приключений, не знающий, что такое трусость, вернулся к своей профессии врача. Но его тихое существование продлилось недолго. Ночной визит к раненому мятежнику неожиданно стал началом новых похождений. Борис Акунин "Турецкий гамбит"      1877 год, русско-турецкая война. Принимавший участие в военных действиях в качестве сербского волонтера титулярный советник Эраст Фандорин пробирается в главный штаб русского командования с важным секретным сообщением. По пути он знакомится с очаровательной барышней, Варваровй Андреевной Суворовой, направляющейся в расположение русских войск, чтобы повидаться с женихом Петей Яблоковым - шифровальщиком генерального штаба.      Добравшись до своих, Фандорин сообщает генералу Соболеву о хитром фланговом маневре, задуманном турками. Из него следует, что русским надо срочно занять Плевну, ибо туда движется корпус Османа-Паши. У генерал-адъютанта Мизинова, бывшего шефа Фандорина, уже заготовлен на этот счет приказ главнокомандующего, который Петр Яблоков срочно шифрует и отправляет. К тому же у Мизинова есть для Фандорина еще одна задачка не из простых. Речь идет об Анваре-эфенди, секретаре султана Абдул-Гамида. Сей интересный турок лично возглавляет секретную операцию против русских. Господин отчаянный, с авантюрной жилкой. Вполне может сам появиться в русской ставке и сойти за "своего" благодаря европейской внешности и безупречному владению несколькими языками. Необходимо срочно вычислить турка. Но как? Ведь подозреваются все...     Ждем ваших предложений. Подпишитесь: Рассылки Subscribe.Ru Литературное чтиво Ваши пожелания и предложения