Литературное чтиво Выпуск No 394 от 2006-08-24 Число подписчиков: 473    Диана ЧЕМБЕРЛЕН "ОГОНЬ И ДОЖДЬ" Глава 25      Крису ужасно хотелось пойти посмотреть эту игру. Он хотел преодолеть в себе страх перед атмосферой стадиона, перед свиданием с предавшими его когда-то болельщиками, он не хотел более оставаться сторонним наблюдателем. Он жаждал вновь почувствовать наслаждение, дарованное ему когда-то лучшей в мире игрой. Теперь он понимал, как недопустимо долго он не имел возможности ощутить это счастье.      Однако сейчас ему больше всего хотелось посмотреть хороший бейсбольный матч. Он соскучился даже по запаху "горячих собак" и баночного пива, он соскучился по резкому щелканью биты о мяч и реву толпы. Ему не терпелось посмотреть, как играет его родная команда, сохранили ли форму его старые друзья, и хорошо ли вписались в нее новички.      Рядом с ним в машине сидел Джефф, решивший сопровождать его на стадион в Сан-Диего, и они не заметили, как пролетело время за разговором об их любимой игре. Они вспоминали о том, какие игры им удалось увидеть, когда они были детьми, какие игроки были их кумирами. Джефф оказался серьезным болельщиком. Их рассказы отличало лишь то, что большинство профессиональных игр Крис посещал вдвоем с Оги и очень редко - с товарищами. Джефф предпочитал умалчивать о своих спутниках, и Крис прекрасно понимал, что лучше его об этом не расспрашивать.      - Мы с Риком планируем эксперимент, - после минутной паузы в их беседе сообщил вдруг Джефф.      - О, на самом деле?      - Нам нужны двухканальные радиопередатчики.      - Хорошо, - и Крис отложил в памяти посетить на той неделе магазин электроприборов в Эскондидо.      - И еще - можно было бы провести в склад телевидение?      - Тебе так хочется не отрываясь от работы смотреть репортажи Кармен, да? - удивленно оглянулся на Джеффа Крис.      - Не напоминай мне лишний раз про свою жену. - Джефф с силой потер ладонями виски. - Она медленно препарирует меня на потеху публике, а потом пытается утешать с помощью слезливых писулек на ветровом стекле машины.      - Бывшую жену, - поправил его Крис. - Она оставила тебе записку? - Крис дословно помнил все, что Кармен сообщила в своем последнем репортаже. Она побеседовала с одним из друзей детства мистера Кабрио, и он описал ей Джеффа как выдающуюся личность, - хотя это для нас уже не новость - который к тому же протягивал руку помощи изгоям общества и иногда подстраивал шуточные каверзы своим соученикам по высшей юношеской школе. Еще она добавила, что он весьма тяжело переживал смерть своей матери, и что было ему тогда всего тринадцать лет.      - Да, она оставила мне записку, - отвечал Джефф дрогнувшим голосом.      Крис включил радио, настроенное на спортивную радиостанцию. Передавали предварительный обзор перед игрой. Он начал подпевать "Возьми меня с собой на матч".      - Ты снова в своей стихии, - сказал Джефф.      - О да.      - Когда ты сказал, что хочешь пойти на матч, мне показалось, что ты боишься, как бы тебя снова не облили там дерьмом, или что-то в том же духе?      - Да, ты прав. - Крис с силой уперся ладонями в руль.      - Как ты думаешь, что самое худшее может с нами случиться?      Крис вздохнул.      - Ну, что кто-нибудь сподобится меня опознать и устроит шумиху по поводу того, какой же я осел, что ушел из бейсбола, а это, как нетрудно догадаться, всполошит кучу народа на стадионе, и мое присутствие будет обсуждаться на все лады. В общем-то ничего серьезного, - он засмеялся. - Однако, пока я сохраняю инкогнито и разгуливаю там как некий мистер Джой Фанат и никто больше, я надеюсь, что все будет в порядке.      Они нашли место для машины уже на самом краю автомобильной стоянки, заполненной толпой болельщиков. Дневной свет быстро шел на убыль, но Крис предпочел надеть солнцезащитные очки, пока шел через стоянку. Кроме того, он открыл багажник и извлек оттуда две коричнево-оранжевые бейсбольные кепки.      - Камуфляж, - с улыбкой пояснил он, протягивая одну Джеффу. - Здесь все ходят в таких. Сольемся с массой.      Джефф рассмеялся, напяливая кепку, и его лицо неожиданно изменилось. Впервые он не казался чужим. Он выглядел как коренной житель Сан-Диего.      Они прокладывали себе путь через автомобильную стоянку, забитую машинами, разукрашенными в цвета игравших сегодня команд. Крис вдохнул аромат жареных цыплят и пива, витавший в летнем воздухе стадиона, и почувствовал прилив острой ностальгии по спорту.      Подойдя к кассе, он волновался так, что сердце, казалось, вот-вот выскочит у него из груди. Они тихо встали в очередь за билетами. Крис был слишком возбужден, чтобы говорить. Однако пока все шло нормально. Он взглянул на свое отражение в стекле над окошечком кассы и с трудом узнал сам себя в солнцезащитных очках и кепке.      Но седоватый, средних лет продавец билетов справился с этой проблемой до обидного легко.      - Крис Гарретт - воскликнул он, выражая набор самых лучших чувств в не правдоподобно широкой улыбке.      Крис замер, его улыбка приросла к губам. Позади него по очереди прокатился шепот, потом на мгновение стих, чтобы тут же возобновиться с новой силой.      - Как поживаете? - обратился он к кассиру, словно к старому другу. Он передал в окошечко кассы деньги на два билета.      - Отлично! - Все еще улыбаясь, кассир протянул ему билеты. - Рад видеть тебя, земляк, - добавил он - С тех пор, как ты вне игры, она уже не та.      - Спасибо, - только и сказал Крис, удивившись комплименту. Он выбрался из очереди, стараясь ни с кем не встречаться глазами, и только тут обнаружил, что Джеффа нет больше рядом с ним. Он заметил его на изрядном удалении, разглядывавшего автомобильную стоянку.      Крис приблизился, чтобы отдать ему билет. Джефф щелкнул по козырьку его кепки.      - Эффективная маскировка, - сказал он.      - Это все случайно, - оправдывался Крис, в то же время не в силах подавить свое замешательство оттого, что его с ходу распознали.      Они прошли под широким козырьком позади трибуны по направлению к воротам. Крис снял очки. На них навалился неистребимый запах "горячих собак" и гомон болельщиков, уже занимавших свои места Крис сверился с билетом, чтобы не потерять направления.      - Ты знаешь, - неожиданно сказал он, оглядывая торговые палатки, - я никогда раньше не ел "горячих собак", но в бейсболе, по-моему, есть что-то такое, из-за чего я буду чувствовать себя нарушителем правил, если не съем хотя бы одну.      Джефф ничего не ответил. Он весь напрягся. Ею шаги стали неловкими и скованными. Крис подумал, что он старается быть готовым к любым неприятностям.      - Эй, как насчет пары сосисок и пива перед тем, как мы отыщем свои места? - более настойчиво обратился он к Джеффу.      - Хм-м-м! - нахмурился Джефф. - Ну что ж, пожалуй, ты прав.      Они пристроились в одну из очередей, тянувшихся от палаток с сосисками, и Криса тут же насторожил шепот, раздавшийся за его левым плечом. Стоявшие вокруг них люди откровенно разглядывали его, кивками указывая на него соседям. После пятилетнего разрыва с этим миром он не ожидал, что его столь легко опознают. Невольно он задрал повыше подбородок и расправил плечи. Он не позволит себе спасовать, кто бы ни посмел съязвить по его адресу.      Один из мужчин, стоявших в очереди слева от него, легонько пихнул его локтем.      - С тех пор, как ты ушел, не могу уговорить свою бабу пойти со мной на игру, - произнес он, скаля зубы в улыбке.      Крису хватило самообладания уловить в его словах грубоватый комплимент. Он улыбнулся в ответ.      - Забавно! А мне ее и уговаривать никогда не приходилось. - Его покоробило от двусмысленности отпущенной им же самим шуточки. Он чертовски долго не общался с подобного сорта людьми, однако мужчина в ответ на его сальность с готовностью загоготал, а к нему присоединился его приятель, низкорослый тип с длинными волосами, стянутыми в конский хвост на затылке, и маленькой серьгой в одном ухе.      - Ты отлично выглядишь, Гарретт, - раздался голос из задних рядов очереди. - Политиканам придется потесниться, чтобы дать тебе место. Как твоя рука?      Крис поднял повыше свою правую руку.      - Она просто динамит, когда я бросаю бумаги себе на стол. - Он обернулся на Джеффа, который с безразличным видом смотрел в пространство из-под козырька своей кепки, словно происходящее вокруг его совершенно не интересовало и он никогда раньше даже в глаза Криса не видел.      Еще один мужчина - и парочка женщин - образовали возле Криса нечто вроде круга. Очередь смешалась. Это захватило его врасплох, ведь такого не случалось с ним уже несколько лет.      - Они не любят тебя там, в Долине Розы, - вмешался болельщик постарше, одетый в куртку с цветами команды младшей лиги. - Возвращался бы ты в свою команду, где ты был на своем месте.      Тип с сережкой тронул его за локоть.      - Я встретил тебя однажды, когда еще жил в Нью-Йорке. Вы играли с нью-йоркской командой, и я был ее большим поклонником. Я целую неделю до этого мечтал о том, чтобы ты заболел или случилось что-нибудь такое, чтобы ты не смог играть. Ведь, когда ты выбрасывал, у твоих противников не оставалось шанса выиграть.      - Надо думать, это комплимент, - засмеялся Крис. - Тогда спасибо.      Между рядами взрослых протиснулся мальчишка лет десяти. Из зажатой в руке стопки бейсбольных карточек он выдернул одну и протянул ее Крису вместе с авторучкой.      - Вы не могли бы дать мне автограф, мистер Гарретт? - попросил он.      Крис взъерошил мальчишке волосы. А потом надписал карточку, пользуясь услужливо подставленной спиной болельщика из Нью-Йорка. Он вряд ли мог вспомнить, когда ему приходилось в последний раз давать автограф.      Он уже протягивал карточку обратно пацану, когда из круга людей выступила особа женского пола и заглянула Крису в лицо. Она была яркой блондинкой. Юной. Дерзкой.      - Привет, Крис, - сказала она.      Он равнодушно взглянул на нее. Ее темноволосый спутник предпринимал отчаянные, но безуспешные попытки вытащить ее из круга.      - Ты верно, не помнишь меня? - не унималась юная особа.      - Нет, извините, - покачал он головой.      - Ким Рикерт, - напомнила она. - Это было довольно давно, еще во времена "до Кармен Перес" - если ты понял, что я имею в виду.      Болельщик из Нью-Йорка многозначительно хмыкнул, и Крис невольно покраснел. Он совершенно не помнил эту красотку, но не думал, что она лжет. Скорее всего он действительно переспал с ней однажды. Может, даже несколько раз.      Ее приятель со стоном снова потянул ее за руку.      - Идем же дальше, Ким.      - Мы скучаем по тебе, Крис! - крикнула она на прощанье через плечо.      Мужчины загоготали, когда Крис, словно спохватившись, зажал руками уши все еще стоявшему возле него пацану.      - Ты ничего не слышал, понятно? - спросил он, тоже рассмеявшись.      - Ах, ах, - фыркнул тот с ухмылкой и скрылся вместе со своей карточкой за взрослыми, скорчив на прощание рожу.      Люди продолжали толпиться вокруг Криса и Джеффа. Крис заметил, что трое полицейских, остановившихся неподалеку несколькими минутами раньше, все еще ждут, когда он выберется в их сторону из толпы. Все трое смеялись.      - Ты бы не мог потрудиться и надписать еще один автограф? - спросил один из них, протягивая салфетку. - Это для моего паренька, - подмигнул он.      - Ага, - заржал его приятель, - для паренька, которому всего сорок пять лет от роду.      - Мне всего сорок два, - вознегодовал первый офицер. Он не спускал глаз с Криса, расписавшегося на салфетке.      Подняв голову, Крис обнаружил, что третий офицер, настороженно прищурившись, разглядывал Джеффа.      - Уж не тот ли ты создатель дождя, парень? - спросил он наконец.      Крис никогда раньше не видел страха на лице Джеффа, однако сейчас он без труда смог опознать это чувство. Впервые за все время, которое Крис его знал, Джефф не нашелся что сказать в ответ. Видеть его полную растерянность и замешательство было ужасно больно.      - Черт! - громко воскликнул Крис, и полисмен обратился к нему. - Я забыл в машине бинокль.      Он поймал глазами взгляд Джеффа, и через мгновение на смену растерянности в его глазах зажегся огонек понимания.      - Мы могли бы обойтись и без него, - подыграл он Крису.      - Ни за что! Уж лучше я обойдусь без пива. - Он отправился к выходу, по дороге кивнув полицейскому. - Мы сейчас вернемся. Рад был видеть вас, парни.      Джефф, не отставая ни на шаг, двинулся за ним. Лишь за воротами стадиона они смогли перевести дух, наслаждаясь свободой, особенно Джефф.      - Джой Фан, - мрачно сказал он.      - Прости. Я действительно ничего подобного даже представить не мог.      Пока они были на стадионе, сумерки заметно сгустились, и автомобильная стоянка стала в этот час смешением света и теней.      - Надо думать, у тебя в автомобиле и в помине не было бинокля? - устало спросил Джефф.      - Совершенно верно.      - Так что же мы теперь предпримем? Крис слегка обнял Джеффа за плечи.      - Мы сейчас сядем в машину, чтобы прямиком отправиться в Долину Розы и в целости и сохранности упрятать тебя в твою келью в Шугабуше.      Джефф ответил не сразу, однако Крис почувствовал, как тот успокоился.      - Я мог бы отправиться куда-нибудь в кино, а потом вернуться, чтобы подобрать тебя, - предложил Джефф. - Ты ведь прямо психуешь при мысли об игре.      Крис убрал руку с его плеч.      - Это ведь не последняя игра, - отвечал он. Дальше они шли в молчании, и по мере того, как гул голосов болельщиков затихал за их спинами, стали слышны их собственные шаги по асфальту стоянки.      Крис сел в машину и, нагнувшись, распахнул дверцу перед Джеффом, все еще в нерешительности оглядывающимся на стадион.      - А ты уверен?.. - спросил он Криса.      - Влезай, - кивнул Крис на сиденье рядом. - Пора нам убраться отсюда.      Никто из них не произнес ни слова, пока Крис проезжал Долину Миссии и выруливал на шоссе. Наконец Джефф покачал головой.      - Предмет твоего великого страха, - съязвил он. Крис лишь улыбнулся про себя. Он не слышал ни одного худого слова - по крайней мере сказанного в лицо. Похоже, они помнят лишь о его победах, заболев коллективной амнезией во всем, что касается его неудач в последний спортивный сезон.      - Ты бы не смог повернуть туда? - внезапно спросил его Джефф, указывая на ответвление от основной трассы.      - Сюда? - в недоумении спросил он у Джеффа.      - Давай, давай.      Крис пожал плечами и свернул с шоссе. Склон вывел их на дорогу, огибавшую Долину Миссии.      - Останови здесь. - Джефф указал на какую-то забегаловку, и Крис послушно заехал на автомобильную стоянку перед входом.      - Тебе ничего не надо купить? - спросил Джефф, выходя из машины.      Отрицательно покачав головой, Крис уселся поудобнее, собираясь ждать.      Через несколько минут Джефф вернулся, держа в руках объемистый коричневый пакет.      - Благодарю, - сказал он, застегивая ремень безопасности. - Ну а теперь - не прокатиться ли нам еще немного по этой же дороге?      - Ты что-нибудь здесь забыл? - скептически спросил у него Крис.      - Доверься мне, - отвечал Джефф, одарив его своей чарующей улыбкой.      Крис проехал еще около мили, попав в водоворот дорог, пересекавших Долину Наконец Джефф указал на небольшой загородный комплекс.      - Заруливай к ним на стоянку. Крис повиновался.      - Постарайся проехать как можно дальше вглубь, - руководил его действиями Джефф. - Ну вот, отлично. - Теперь он улыбался во весь рот, и, оказавшись у заднего края стоянки, Крис начал понимать, в чем тут дело. Они остановились на краю обрыва над Долиной Миссии. Стадион, залитый ярким светом прожекторов, был перед ними как на ладони.      Он взглянул на Джеффа, а тот протянул руку и выключил зажигание.      - Устраивайся поудобнее, - посоветовал он Крису, откидывая назад спинку своего сиденья. Затем он развернул то, что было в пакете. Запах горячих сосисок тут же заполнил машину. Крис расхохотался.      Джефф извлек сосиски из пакета, где к тому же лежали и пара банок пива, и кулек соленых орешков, и пачка хрустящих хлебцев. Он снова протянул руку и включил зажигание. Заработал радиоприемник, и Джефф прибавил звук настолько, что в их уши ворвался громкий гул толпы на стадионе.      Он протянул Крису банку с пивом.      - Ну, Кабрио, и ушлый же ты тип, - все еще смеясь, проговорил Крис.      Джефф распечатал свою банку и приветственно приподнял ее.      - За твою команду.      - За тех, кто нагоняет дождь, - отвечал Крис и, откинувшись в кресле, с наслаждением слушал щелканье биты. Глава 26      Было уже поздно, когда Кармен, все еще находившейся в студии, позвонил Деннис Кетчум. Он сказал, что хочет видеть ее у себя в кабинете. Сегодня вечером. Сейчас.      Она почти не волновалась, постучав в двери его кабинета. Это не могут быть плохие новости. Все отзывы, полученные на ее репортажи, были положительные.      - Присаживайся, Кармен, - обратился к ней Деннис и зашелся в приступе оглушающего, хрипящего кашля, который часто мучает многих курильщиков. Кармен опустилась в кресло возле входной двери, пока Деннис прокашлялся и закурил очередную сигарету.      - Ну, - начал он, развернув свое кресло в ее сторону и слегка улыбаясь, - я начинаю думать, что мы будем последними идиотами, если не дадим тебе по крайней мере пять раз в неделю выходить в эфир.      - Совершенно верно, - ответила она, стараясь не выдать своей мимикой огромной неожиданной радости, затопившей все ее существо. - Вы именно ими и будете.      Деннис ухватил лежавшую перед ним на столе стопку писем и перебросил ее Кармен. Она подняла руки, безуспешно пытаясь помешать конвертам сыпаться с ее колен на пол.      - Все эти телезрители просят за тебя, - продолжал он, кивком головы указывая на письма, - и это даже немного напоминает мне былые времена.      Ей становилось все труднее сдерживать свою улыбку. Кармен не желала выглядеть такой простушкой.      Деннис снова зашелся в кашле, потом потряс головой, и на его лице проступила тень удивления. Удивления, и чего-то еще. Восхищения?      - У тебя талант делать из дерьма конфетку, Кармен, - сказал он. - Я не скрываю, что сильно сомневался в тебе, в твоей способности продолжать работу после всего, что творилось в вашей семье в последние годы. Однако, черт бы меня побрал, ты здорово впечатляешь меня, детка.      Она скрестила ноги, наконец-то полностью овладев собой, своими эмоциями.      - Итак, это может означать, что "Новости после девяти" оплатят мне дорожные расходы, если мне придется предпринимать поездки для продолжения расследования?      - Я сам подпишу счет. - Он подался вперед, упершись локтями в колени и пытливо глядя ей в глаза. - За этим малым действительно что-то скрывается, не правда ли? Ты уже подобралась к разгадке?      - Я не уверена, - уклонилась она от прямого ответа.      Она не имела ни малейшего представления о том, что ей еще удастся разузнать о Джеффе и что если даже она что-нибудь и откроет, то искомое окажется чем-то действительно стоящим внимания.      - Ну, пока ты неплохо управляешься. Держи зевак в напряжении и продолжай разрабатывать историю Кабрио. Не торопись. Позаботься лишь о том, чтобы сенсацию не увели у тебя из-под носа. - Он снова сел прямо и вытащил новую сигарету. - В редакции остальных программ рвут на себе волосы, - продолжал он, выпуская дым из ноздрей. - Они оказались в этом деле на нулях, и их рейтинг падает с каждым днем. Не позволяй им догнать тебя, Кармен. Я верю, что ты сумеешь верно рассчитать время. ***      После полудня, ближе к вечеру, бездумно наблюдая из окна за танцующими хлопьями пепла от очередного пожара, Кармен со студии позвонила одному из школьных учителей Джеффа.      - Я преподавал химию в течение сорока лет, - раздался в трубке голос Франка Хоуэлла. - И лишь трое моих учеников запали мне в душу. А первым в этом списке значится Роб Блекуэлл.      Наконец-то она снова напала на след. Кармен с облегчением вздохнула. Библиотекарша в Высшей юношеской школе в городе Черри-Хилл, штат Нью-Джерси, оказалась более сговорчивой. По записям в регистрационной книге она выяснила, что Роберт Блекуэлл являлся читателем в их библиотеке в течение трех лет, а в тысяча девятьсот семьдесят третьем году окончил школу в возрасте шестнадцати лет. Она была даже настолько любезна, что сообщила Кармен телефоны нескольких учителей, работавших в то время в их школе. Остаток дня Кармен провела в бесплодных попытках разыскать хоть кого-то из них с помощью телефонной книги. Ей повезло лишь связаться с Лилиан Фелпс, пожилой дамой, преподававшей когда-то английский язык, однако она совершенно не помнила Роберта Блекуэлла.      - Возможно, он больше интересовался наукой, чем языком, - сказала ей Кармен, и Лилиан Фелпс порекомендовала ей обратиться к Франку Хоуэллу, который совсем недавно ушел на пенсию, а до того работал учителем химии.      Франк Хоуэлл производил впечатление энтузиаста, преданного своему делу и наделенного необычайной ясностью мышления. Кармен с ходу решила открыть перед ним карты с целью окончательно убедиться, что случайности исключаются и что Джефф Кабрио и Роберт Блекуэлл, когда-то учившийся в школе в Черри Хилл, являются одним лицом.      - Роберт Блекуэлл считает, что способен помочь нам бороться с засухой, создавая дождь, - сообщила она, стараясь изо всех сил, чтобы голос ее звучал совершенно нейтрально и в нем не проскочило ни капли цинизма.      - Осаждением облаков? - хмыкнув, спросил Хоуэлл.      - Нет. Каким-то новым способом.      - Ну что ж, - не торопясь произнес Хоуэлл. - Это не удивляет меня. У Роба была настоящая научная жилка. Талант. Божий дар. Хотя в молодости он иногда и отваживался на безрассудные эксперименты.      - Безрассудные?      - Да. Однажды он умудрился устроить взрыв в химической лаборатории. Я уверен, что этот опыт он придумал, лежа ночью у себя в кровати, а не вычитал из книжки. - Бывший учитель глубоко вздохнул. - Правда заключалась в том, что ко второму году обучения Роб уже шел на голову впереди меня. Мне пришлось пойти в департамент образования и сказать им, что нам надо придумать нечто, способное увлечь этого мальчика, иначе мы его потеряем. И тогда они с помощью профессора Ратгерса разработали для него специальную программу. Разрешили ему по несколько часов в день посещать курсы по математике и естественным наукам в колледже. Его семье это влетело в изрядную сумму, однако его отец - я полагаю, это был его приемный отец - не пожалел денег.      Впервые за все время своих поисков Кармен смогла достаточно четко представить себе Джеффа в подростковом возрасте. Серьезный, талантливый, далеко опередивший своих соучеников и учителей. Возможно, даже возмущавший их этим.      - А каким он был в общении с другими людьми? - спросила она.      - В общении? Я как-то не обращал на это особого внимания. Меня не интересовала эта сторона его характера.      - Ну, я имею в виду, не отстранялись ли от него остальные ребята, как это обычно бывает с паиньками-отличниками, по их понятиям слишком умными.      - Никогда, - заявил Хоуэлл. - Его просто невозможно вообразить себе паинькой. Он постоянно испытывал судьбу.      - Например?      - Хм-м-м. Он всегда находился на грани срыва. Если вы говорили классу: "Прекратите разговоры и все такое прочее", - он непременно начинал говорить, да погромче, чтобы иметь возможность выяснить, что означает "все такое прочее". Или если он составлял какую-то смесь и вы говорили ему положить два грамма какого-то вещества, он непременно постарался бы проэкспериментировать, что получится, если добавить не два грамма, а три.      - Вы описываете его довольно безответственным и импульсивным.      - О, это вовсе не так, - с улыбкой возразил Хоуэлл. Он явно испытывал не только уважение к юному Роберту Блекуэллу, но в равной степени и любовь. - Он просто-напросто был любопытен. Подумайте сами, чего достигло бы сейчас человечество, если бы не любопытство ученых.      - Так вы говорите, что другие ученики не считали его выскочкой?      - Насколько я знаю, нет. Хотя, кажется, вокруг него больше крутились девочки. Но я не уверен, имеет ли это особенное значение. У него был друг, который тоже неплохо знал химию и увлекался ею. Кент или как-то еще, я не помню полного имени. Он тоже любил риск. Вот они и соревновались вечно между собой. А вы еще говорите о безрассудстве! Именно Кенту оторвало парочку пальцев, когда он подкладывал самодельную бомбу в шкафчик к другому ученику.      - Прелестно, - сказала Кармен. Хорошеньких же друзей выбрал себе Джефф.      - Они отстранили его от занятий, но ненадолго. Верно, решили, что парень изрядно наказал себя сам, изуродовав руку. А вообще-то они с Робом были не совсем схожи в своем увлечении наукой. Кент всегда выглядел каким-то странноватым, что ли, тогда как Робби производил впечатление обыкновенного любопытного мальчишки, которому хочется разобраться во всем, что его окружает.      Кармен размышляла над тем, насколько будет уместным еще один звонок в библиотеку. Она хотела бы, чтобы библиотекарша разыскала в регистрационных книгах сведения об этом Кенте, однако сильно сомневалась, что к ее просьбе отнесутся с пониманием.      - Вы упомянули, что у него был приемный отец, - сказала Кармен.      - Да. В конце концов я решил, что он не был Робу родным. Я не могу вспомнить точно, но тот человек был черным, а в жилах Робби не могло быть намешано черной крови.      - Роб был настолько белокурым?      - Да, ну, такой оттенок волос по-моему называют еще золотистым. А с его отцом был связан некий скандал.      - Скандал? - Кармен пододвинула к себе поближе блокнот и жирно подчеркнула это слово, невзирая на то, что их разговор записывался на пленку.      - Верно. Я не могу с уверенностью описать вам все в деталях, но точно могу сказать, что этот его приемный отец оказался в тюрьме. Что-то связанное с наркотиками. Мне кажется, там была замешана еще чья-то смерть, потому что посадили его надолго, и Робби пришлось искать себе приют у чужих людей как раз в год выпуска. Я уже было совсем решил взять его к себе, однако моя жена даже слушать об этом не пожелала. Вся эта неразбериха, я помню, неизбежно отразилась на его занятиях. Он сам не мог платить за свое обучение в колледже. Я был весьма обеспокоен тогда, глядя, как весь его нерастраченный потенциал уходит без толку, словно вода в песок. - Тут Хоуэлл на миг замолчал, словно решая про себя, следует ли ему рассказывать дальше. - Однажды я позвал его к себе в кабинет, чтобы обсудить с ним создавшуюся ситуацию. Он постарался свести разговор к эксперименту, который поставил на прошлом уроке. Я же стал на него давить. После я глубоко в этом раскаивался. По всей вероятности, я действовал не лучшим образом, потому что Робби не выдержал и заплакал. Это смутило его еще больше, и я позволил ему тогда уйти. А сам так и остался сторонним наблюдателем. Это был ребенок с больной, израненной душой, и я не видел способа ему помочь.      Кармен почувствовала хотя и нежеланный, но явственный укол сострадания к Джеффу. Ей придется думать долго и напряженно, прежде чем решить, под каким соусом подавать полученную сейчас информацию. Ее устраивала история про бесшабашного безответственного мальчишку, однако Кармен отдавала себе отчет в том, что даже эта история скрывает в себе подтекст борьбы за существование вопреки бедам и несчастьям. И эта сторона прошлого Джеффа Кабрио не вызовет к нему ничего, кроме симпатий зрителей. С этим часто приходится сталкиваться репортеру, который занят сбором фактов для освещения какой-нибудь истории. Наступает минута, когда эта история начинает существовать сама по себе, независимо от того, какую окраску желает придать ей журналист. Да, Кармен могла слегка приукрасить факты нужным ей образом, добиваясь соответствующей реакции аудитории, но ведь сама-то она все равно будет знать о напастях, скрываемых за бесшабашной бравадой Джеффа Кабрио, она не сможет забыть про его утраты, про преодоленные им препятствия.      - Итак, - сказал Франк Хоуэлл, по всей видимости заканчивая свой рассказ, - для меня несомненной радостью было заниматься с таким учеником, как Робби. И уж если он заявляет, что собирается создавать дождь, я бы на вашем месте отправился в магазин за зонтиком. ***      Уже садясь в свою машину на стоянке перед студией вечером того же дня, Кармен услышала, как кто-то позвал ее. Она обернулась и увидела Террел Гейтс возле ее собственного автомобиля - серебристого "мерседеса". Она старалась очистить капот от хлопьев пепла и сажи.      - Кажется, тебя можно поздравить. - Отряхивая ладони, Террел направилась в сторону Кармен. - Тебе добавили пару минут эфирного времени.      - Да, - отвечала Кармен, открывая дверцу своей машины.      - Это потрясающе. - Террел ослепительно улыбнулась, однако трудно было бы не заметить в ее голосе нарочитой снисходительности. Она держалась так, словно была воспитательницей в детском садике, поощряющей своего питомца за успешную мазню пальчиком по бумаге. - Я знаю, что к нам пришла целая куча писем, - продолжала она в том же духе. - Это просто счастье, что тебя еще помнят наши старые зрители. Тебе повезло, что они все еще живы и даже могут писать письма.      Кармен захлопнула дверцу машины, развернулась лицом к Террел и уперла руки в бока.      - Интересно, это жизнь сделала тебя такой сукой, Террел, или это заложено в тебе от рождения?      Террел не утратила ослепительности своей улыбки, чего нельзя было сказать о ее самообладании.      - Послушай, Кармен, - она резко откинула прядь прекрасных золотистых волос, упавшую ей на глаза, - в нашем бизнесе все меняется слишком быстро, а ты была вне игры слишком долго. Изменилась даже механика, технология вещания, и ты безнадежно отстала за то время, пока находилась не у дел. Ты можешь даже растеряться в самый ответственный момент Если тебе понадобится что-то растолковать - так и быть, я постараюсь помочь, понятно?      Кармен не сводила глаз со своей юной соперницы. Террел прекрасно знала, что делала. Кармен были абсолютно ясны все ее уловки, недомолвки, легкие намеки: на первый взгляд совершенно невинные, они безошибочно находили путь к сердцу жертвы и разили насмерть. Кармен сама когда-то филигранно владела этим искусством.      Она скрестила руки на груди.      - Позволь-ка тебе кое-что напомнить, Террел. - Ее голос прозвучал с неожиданной для нее самой силой. - Для нас с тобой не секрет, что мое имя было авторитетом в "нашем" бизнесе, когда ты еще писала в пеленки, как не секрет и то, что ты бы не сидела ведущей в "Утре в Сан-Диего", если бы я не создала эту программу. Так что не пытайся поучать меня и не будь настолько глупа: не надейся на то, что есть что-то, чему ты была бы способна меня научить.      Казалось, Террел неожиданно онемела. Нижняя губа у нее предательски задрожала, а идеально выщипанные брови изумленно выгнулись.      Кармен, не желая больше тратить на Террел времени, уселась в машину и вырулила со стоянки, однако за первым же поворотом съехала на обочину и остановилась. Открыв пошире окно, она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, стараясь прийти в себя.      Она не испытывала никакого торжества по поводу того, что так легко сумела поставить на место Террел Гейтс. Она успела заглянуть своей сопернице в душу и увидела то, что стоит за ее внешней самоуверенностью.      Она заметила в глазах юной красотки ту панику, которая была так хорошо знакома ей самой.      Ты тоже не застрахована от этого, Террел. Ты сейчас молода и на вершине славы, но подожди всего несколько лет.      Хватит ли ей сил и таланта когда-нибудь снова стать ведущей в "Утре"? Восстановить тот самоуверенный, - иногда даже агрессивный стиль поведения, который помог ей когда-то вдохнуть жизнь в эту передачу, который теперь перенимает у нее Террел?      Держи зевак в напряжении и продолжай разрабатывать историю Кабрио.      И она будет это делать. Чего бы ей ни стоило, она не бросит начатой работы. Напялить на себя маску равнодушия. Не упускать ни малейшей подробности, стараясь не обращать внимания на то, что это может кого-то ранить, что это может причинить боль ей самой. По правде сказать, у нее нет иного выхода. Глава 27      Находясь вместе с Джеффом в магазине художественных принадлежностей, Миа ощущала непреодолимую тягу хотя бы одним глазком взглянуть на выставку в галерее Лессера. Они приехали с Джеффом в Сан-Диего, чтобы закупить кое-какие материалы для макета фонтана. Миа накладывала куски глины в свою тележку для покупок, а сама не в силах была оторвать взгляд от окна в магазине, через которое был виден угол ярко-розового, покрытого штукатуркой здания, в котором помещалась галерея. Выставка профессиональных художников, на которой была представлена и ее работа, открылась здесь прошлым днем.      Она загружала свои покупки в машину, одновременно сверяясь с магазинным чеком, когда обнаружила, что забыла в магазине запас стальной проволоки, необходимой ей для арматуры.      - Не могу поверить, что я забыла именно ее, а не что-то менее значительное, - посетовала она Джеффу, когда они возвращались в магазин.      - Ты просто сегодня не в себе, - заметил Джефф. - Ты действительно стала рассеянной, стоило нам выйти из машины.      - Мне надо было составить список того, что я собиралась купить. Раньше я всегда составляла такой список.      Снова занявшись чеком, она приступила к оплате купленных материалов. Джефф попытался было вмешаться, однако она предпочла не обращать на него внимания, вытаскивая свою чековую книжку.      - Неверно написана сумма, - сказал Джефф, заглядывая ей через плечо.      Он оказался прав. За покупки следовало заплатить 87 долларов 78 центов, она же выписала чек на 78 долларов 78 центов. Миа вырвала страничку из чековой книжки и принялась все писать заново.      Она не произнесла ни слова, пока они возвращались к машине, однако, усевшись на водительское место, Джефф все же не удержался от недоуменного замечания.      - Приди же в себя, Миа Ты определенно потеряла сегодня голову.      Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Миа громко барабанила пальцами по оконному стеклу, напряженно размышляя над тем, стоит ей поставить Джеффа в известность о причине ее расстроенных чувств или же нег.      - Ну, видишь ли, - наконец решилась она, - мы всего в двух кварталах от галереи Лессера. Там сегодня закрытая выставка для профессиональных художников, и там демонстрируется моя скульптура тоже.      - Так что же ты молчала? - спросил он, проследив ее взгляд до розового оштукатуренного здания. - Пойдем посмотрим.      - Я бы этого не хотела, - покачала она головой.      - Ну так я этого хочу. Если тебе так больше нравится, можешь подождать меня в машине. - Он вставил ключи в гнездо зажигания и указал в сторону галереи. - Это там?      - Да. - Она невольно пригнулась пониже на своем сиденье, стараясь стать менее заметной.      Возле входа в галерею был припаркован синий "вольво", и Джефф исхитрился протиснуться возле него к обочине. Миа в нерешительности взглянула на широкую арку парадного входа в здание. По поднимавшейся к нему внушительных размеров лестнице сновали люди: одни входили на выставку, другие выходили, живо обмениваясь впечатлениями. Она чуть не разревелась. Ей так хотелось снова взглянуть на свою работу, посмотреть, как принимает ее публика, но ведь она навсегда отринула от себя этот мир, с его особенной жизнью. Она больше не принадлежит ему.      - Отлично, пойдем и мы посмотрим, - заговорил Джефф, отстегнув ремень безопасности. - Может, ты все же соблаговолишь мне объяснить причину своего упрямства?      - Я бы не хотела встречаться ни с кем из своих старых знакомых, - затравленно посмотрев на него, пояснила Миа. - А кроме того, на выставке есть несколько работ Глена. Он и сам наверняка будет здесь. И я не хочу видеть его. Я этого не вынесу.      - А, это твой бывший сердечный друг? Она лишь кивнула.      Джефф перегнулся через спинку своего сиденья и извлек валявшуюся на полу рыжую бейсбольную кепку команды Криса. - Это будет отличная маскировка, - уверил он Миа с совершенно серьезным лицом. - Не сомневайся. Я сам тоже ей пользуюсь, - и он нахлобучил кепку ей на голову, поглубже опустив козырек.      Миа развернула к себе зеркало заднего вида и оценила свое отражение. Несомненно, она будет единственной из всех посетителей галереи, напялившей на себя бейсбольную кепку, однако в качестве маскировки кепка могла сойти. Она решительно подобрала концы волос под кепку, поставила на место зеркало и сказала:      - Ну что ж. Пойдем посмотрим.      Ее обрадовало изрядное скопление публики в залах галереи, обрадовала возможность остаться незамеченной среди толпы. Джефф купил у входа брошюрку, а Миа купила еще две, разглядев обложку. Это была фотография скульптуры ее матери.      - Это моя, - пояснила она, ткнув пальцем в брошюру.      Джефф взглянул на фотографию. На ней была изображена бронзовая скульптура женщины, державшей на коленях корзину с вязаньем.      - Да ты что!      - Честно. Это моя. Вот, смотри, - и она махнула рукой в сторону центрального зала, открывшегося перед ними Ее скульптура сразу бросалась в глаза, так удачно она была расположена. Щеки Миа покрылись румянцем от гордости, а в глазах стояли непрошеные слезы. Ее ошеломило зрелище сотворенного ее собственными руками чуда. Словно ожила какая-то часть ее души, души, которой она придала внешность своей матери и которая жила отныне своей, независимой от Миа жизнью.      Они присоединились к зрителям, толпившимся вокруг мраморного постамента, на котором помещалась статуя. Она была всего двадцати грех дюймов в высоту. Лиз Таннер сидела на маленьком стульчике, в знаменитом тюрбане на голове, черты ее лица искажены болезнью, однако не утратили своей жизнерадостной привлекательности. На ней были надеты свободного покроя блузка и длинная, мягкими складками спадавшая с колен юбка. Корзинка, полная клубков шерсти, покоилась в ее ладонях. Несколько петель пряжи свисали через край корзинки, а одна, самая длинная, мягкими завитками опутывала ее сухую икру и изящную ступню. В ушах висели тяжелые круглые серьги. Они придавали ее облику что-то цыганское.      Джефф наклонился вплотную к постаменту, чтобы прочесть то, что было написано на маленькой латунной табличке.      - "Лиз и ее пряжа, - громко раздался его голос. - Терракота, отлитая в бронзе. Миа Таннер". - Он обернулся к ней с широко распахнутыми от восхищения глазами, а она лишь молча пожала плечами, почти ничего не видя из-за застилавших глаза слез.      - Так, небольшая безделушка, которую я состряпала на досуге, - пробормотала она.      - Миа, - он благоговейно прикоснулся к щеке скульптуры, - как ты смогла такое создать? Как тебе удалось передать это выражение лица? И почему у нее на голове тюрбан?      Миа медленно обошла вокруг статуи. Высоко в сводчатом потолке зала были устроены огромные окна, и лившиеся сквозь них потоки солнечного света придавали бронзе теплый живой оттенок свежего меда.      - Мама болела раком, - объяснила Джеффу Миа. - Она позировала мне, когда у нее были периоды ремиссии. Хотя это у нее так никогда как следует и не получалось.      - Она умерла?      - Да.      - Прости. Выглядит она очень молодо.      - Ей было всего сорок восемь лет.      - А что за разновидность рака? - Джефф по-прежнему не сводил глаз со статуи.      - Грудь. - Миа обошла статую кругом и остановилась рядом с ним. - А умерла мама он инфаркта. Ее организм не выдержал химиотерапии. Рак почти полностью уничтожил ей легкие.      Джефф в порыве сочувствия сжал было ей руку, но тут же отпустил, словно чего-то испугавшись.      - Прости, - сказал он, почти вплотную приблизив свою голову к ее. - Я помню, что тебе не нравятся чужие прикосновения.      - Почему ты так решил? - удивлено спросила она.      - Помнишь, тогда вечером, у тебя в коттедже, я обнял тебя, а ты вся замерла. Ты была просто ледяная.      Миа тупо уставилась на корзину с пряжей в руках ее матери. Вот уж чего она про себя никогда бы не подумала - что она способна проявлять холодность. Джеффу и в голову не могло прийти, как снедает ее тоска по человеческой ласке.      - Она тоже была художницей? - спросил Джефф, словно не замечая ее молчания.      - Нет. Она любила вязать, но это совсем другое. Она была гораздо ближе по характеру с моей сестрой, чем со мной. Вела себя зачастую совсем по-детски. В нашем семействе роль взрослого была отведена мне.      - Ты отмечена судьбой. Твой талант оставит по тебе память более долгую, чем по какому-нибудь любимцу общества.      Миа провела пальцем по ступне статуи.      - Однажды, когда я еще была подростком, я рылась в куче старого хлама на чердаке и раскопала несколько набросков углем, которые сделал мой отец незадолго до смерти. На них почти везде была изображена моя мать, и сделано это было с таким недюжинным талантом, что я была в шоке. Впервые до меня дошло, что сделало меня такой, какая я есть. - Она до мельчайших подробностей помнит этот день, когда почувствовала себя дочерью своего отца, которого никогда не знала. Если бы он был жив, ее жизнь сложилась бы совсем иначе, и она бы почитала и уважала его.      - Твою мать звали Элизабет? - спросил Джефф, проходя вместе с нею в следующий зал.      - Да. - Они с трудом лавировали в толпе, заполнявшей лабиринт между расставленными здесь скульптурами. Миа обнаружила здесь работы некоторых своих знакомых.      - Мою тоже, - сказал Джефф.      - А как умерла она! - Миа заглянула ему в лицо. Кармен как-то упомянула о том, что его мать умерла, когда он был еще подростком.      Джефф вздохнул, склонившись к табличке под изящной бронзовой стайкой рыб.      - Она умерла от сочетания устаревших технологий и человеческого равнодушия. - Он выпрямился и прошел к следующей скульптуре, не глядя в ее сторону. Она не совсем поняла, что он имел в виду, но знала, что нажимать на него дальше бесполезно.      На какое-то время они разделились, каждый ходил сам по себе; Миа увлеклась работами своих друзей и чуть не столкнулась с ними самими. Ей отнюдь не улыбалось повстречать кого-то из старых знакомых. Ей не хотелось пускаться в объяснения по поводу своего отъезда из Сан-Диего, или отвечав на участливые расспросы о здоровье, или знакомить их с Джеффом.      Через несколько минут она высмотрела в толпе посетителей Джеффа, оказавшегося уже в третьей комнате, и стала пробираться прямо к нему, но на полпути ее шаги невольно замедлились. Она разглядела статую, которая так привлекла его внимание: это была ее обнаженная фигура, вылепленная ко|да-то Гленом. Хотя он все равно вряд ли узнает ее. У нее были тогда длинные волосы. Да и выглядела она совсем по-другому.      Успокоив себя таким образом, она приблизилась к нему в ту минуту, когда он читал табличку, на которой наверняка было обозначено: "Солнышко". Терракота, отлитая в бронзе. Глен Джасперсон".      Он выпрямился, когда она оказалась рядом.      - Ну, Солнышко, - он с улыбкой кивнул в сторону статуи, - у меня такое ощущение, что я наконец-то познакомился с тобой поближе.      Она недовольно наморщила нос, поглубже натянув на глаза козырек и без того нахлобученной по самые уши кепки.      - Ты бы смог узнать меня без таблички?      - Ну... - Скрестив руки на груди, Джефф окинул статую важным взором. - Теперь у тебя другая прическа и гораздо меньше мяса на костях. И все же да, я полагаю, что смог бы узнать тебя и так.      Ее конической формы грудь торчала, словно буи на воде. Глен с таким же успехом мог назвать свою чертову скульптуру "Солнышкины груди". Она вообще удивлялась, как Джефф смог обратить внимание на какие-то другие детали.      - Ты выглядишь здесь счастливой, Миа, - сказал он.      - Я и была такой, - и она поглядела на вызывающую улыбку, на призывное выражение глаз. Словно увидела их впервые. Нет, ничему подобному больше нет места в ее жизни.      - Ты здесь выглядишь весьма игривой, - продолжал Джефф, - и это тем более удивительно для меня.      Миа прикрыла глаза рукой.      - Я полагаю, ты достаточно отпрепарировал меня, заключенную в этой скульптуре, - сказала она. - Мы можем наконец уйти отсюда?      - Разумеется. - Он рассмеялся и повернулся к дверям, ведущим в следующую комнату, но Миа застыла на месте. Там, куда направлялся Джефф, привалившись к косяку, стоял Глен, беседовавший с рыжеволосой особой в коротком черном платье. Глен выглядел рослым, цветущим и весьма привлекательным мужчиной в бежевом костюме, очень шедшем его светлой шевелюре. Он так и сиял от полноты жизни и казался целиком погруженным в беседу с рыжеволосой дамой.      Миа заглянула Джеффу в лицо.      - Здесь Глен, - тихо сказала она. - Пожалуйста, давай уйдем совсем?      Джефф засмотрелся было через ее плечо на парочку у дверей, однако Миа заторопилась к выходу. Когда он наконец догнал ее, она уже стояла, облокотившись на его машину, с трудом переводя дыхание.      - Ты выглядишь так, словно тебя чуть не убили в этой толчее, - заметил он, открывая перед нею дверь.      Она скользнула внутрь и бездумно уставилась на окружавшую их уличную суету, стараясь избавиться от облика Глена, такого веселого, такого красивого и, по всей видимости, весьма довольного жизнью.      Джефф не проронил ни слова, пока они не выехали на скоростное шоссе.      - Ну, хорошо, - произнес он так, словно продолжал прерванный несколькими минутами раньше разговор. - Логичнее всего выглядит предположение, что Глен смылся в компании с другой красоткой.      Она не в силах была подавить истерического смеха.      - Так я оказался достаточно близок к истине? - не унимался Джефф.      Миа глубоко вздохнула и посмотрела в окно на заходившее солнце.      - Если быть точным, он сбежал с моей сестрой, - сказала она.      - О! Мерзавец.      Он даже не подозревал, какой мерзавец.      - Мы уже обручились и вот-вот должны были пожениться, - продолжала Миа. - А туг Лауре приспичило вернуться домой из Санта-Барбары, где она жила уже много лет. Ее бывший воздыхатель бросил ее, и она очень переживала. Глен стал трогательно заботиться о ней, стараясь вовлечь буквально во все, чем бы мы ни занимались. Когда-то, когда мы были детьми, я всегда завидовала ей. Она была красавицей, я же оставалась невзрачной простушкой. У нее были толпы поклонников, а у меня была мать, за которой мне нужно было ухаживать. Ну а потом, как я сказала, у нее оказался и Глен. - Она прикусила губу, удивляясь тому, как агрессивно звучит ее голос. Она еще ни с кем не обсуждала этих событий.      Джефф не сводил глаз с дороги.      - Ты сильно любила его?      - Да. Я тогда как раз поправлялась после тяжелой болезни и искала работу, чтобы было на что жить и заниматься скульптурой. Наконец мне дали один адрес в бюро по найму, однако когда я пришла в первый день на работу, мне заявили, что в моих услугах не нуждаются. А когда я вернулась домой, то обнаружила Глена с Лаурой на полу в гостиной.      - Ты хочешь сказать, - он быстро взглянул на нее, - что они занимались любовью.      - Нет. Просто снюхались, как собаки.      Джефф снова уставился на дорогу, однако его лоб пересекла глубокая морщина.      - Как жестоко, - сказал он. - Как предательски. Миа лишь вздохнула в знак согласия.      - И они все еще вместе?      - О да. Лаура и Глен. Глен и Лаура.      - Чета мерзавцев. Она рассмеялась.      - После чего ты сбежала в Долину Розы и стала затворницей?      - Верно.      - И как долго ты намерена пребывать в бегах?      Она пожала плечами.      - Миа, - сказал он, - но ведь это не может быть серьезной причиной для бегства, да еще в такое захолустье, как ваша Долина Розы. Тебе надо жить где-нибудь в таком месте, где ты могла бы встречаться с людьми, с настоящими людьми, которые относились бы к тебе так, как ты того заслуживаешь, а не как к куче дерьма.      - Послушай, Джефф, - ей во что бы то ни стало надо было поменять тему разговора, - я ведь не пристаю к тебе с душеспасительными беседами по поводу твоего бегства, не приставай ко мне и ты, ладно? И к тому же я голодна.      Джефф улыбнулся и послушно свернул на первое же ответвление со скоростного шоссе.      - Миледи изволила проголодаться, - провозгласил он, съезжая вниз по эстакаде, - и неожиданно оскалила зубки. Непредсказуемость женской души. Робкая, а через мгновение дерзкая. Она позволяет мужчинам лепить себя в обнаженном виде, но превращается в глыбу льда, стоит прикоснуться к ней. Она...      - Пожалуйста, не надо! - воскликнула она. Скажи он еще слово - и Миа не выдержала бы и взорвалась.      Он остановился под красным сигналом светофора, но не двинулся с места, пока она не взглянула на него.      - Я прошу прощения, - сказал он, поймав ее взгляд.      - Все в порядке. - Она уже раскаивалась в своем припадке ярости, но по крайней мере ей все же удалось прекратить эти шуточки.      Они остановились у закусочной и купили кое-что на ужин. Увидев, как Джефф берет с прилавка бутылку вина, она тут же взяла вторую - ей вдруг захотелось как следует выпить сегодня вечером.      Они заперли котенка у Джеффа в коттедже и отправились к ней. Миа скатала в рулон пластик, покрывавший пол, и они уселись на ковре, прислонившись спиной к дивану, и принялись за ужин и вино. Миа как раз приканчивала второй стакан, когда Джефф снова вернулся к обсуждению деликатных сторон ее жизни.      - Итак, - начал он, - Глен делал свою статую с фотографий, или ты ему позировала? Или тебе все еще не хочется об этом говорить?      - Я позировала.      Миа завернула в бумагу оставшуюся половинку сэндвича и положила ее на кофейный столик.      - Ты чувствовала при этом неловкость?      Она отрицательно помотала головой и отпила еще глоток вина.      - В то время я относилась к таким вещам как к чему-то абсолютно естественному Но ведь тогда я была намного моложе.      - Да тебе и сейчас всего двадцать восемь, - рассмеялся Джефф. Он подлил себе еще вина. - Хотя я не могу не признать, что меня удивляет твоя прежняя бесшабашность.      - Почему?      Он долго и задумчиво жевал свой сэндвич, прежде чем заговорить опять.      - Потому что ты весьма замкнутая личность. В физическом плане. Ты так настороженно стараешься удержать эту ненормальную дистанцию между собой и остальными. Полагаю, что ты шарахаешься не только от меня?      Она кивнула, не сводя глаз со своих босых ног. Они выглядели такими бледными на фоне орехового цвета ковра. Как давно она была в последний раз на солнце?      - Это не было мне присуще раньше, - сказала она. - Когда я позировала Глену, я вообще не знала, что это такое.      - Неужели тебя сделала такой его измена с Лаурой?      Она лишь пожала плечами, не желая вдаваться в подробности.      Джефф прикончил свой сэндвич и откинул голову на диван, уставившись в потолок.      - Мне кажется, ты вовсе не невзрачная простушка.      Миа тоже откинула голову на диван. Потолок над ней слегка покачнулся.      - Ну, это бросалось в глаза оттого, что Лаура потрясающе красива.      - Ты говоришь, что она окрутила всех парней, в то время как ты ухаживала за матерью. - Джефф выпрямился, чтобы отпить вина. - Означает ли это, что Глен был у тебя первым?      Не отрывая головы от дивана, она повернула ее в сторону Джеффа, взглянув на него через паутину светлых волос.      - Мы говорим о первом поклоннике или о первом любовнике?      - Как ты сама решишь, - пожал он плечами.      - По правде, он был первым в обоих смыслах. - Она то ли вздохнула, то ли всхлипнула, отпив еще глоток вина, и снова откинулась на диван. - Я была поздним цветком.      - Значит, он был очень важен Очень значителен в твоей жизни.      - М-м-м. - Она разглядывала бурый потек от промочившего когда-то потолок дождя. - А как насчет тебя? Кто бы у тебя первой?      - Я был совсем молодым, даже юным.      - Насколько юным?      - Тринадцати лет отводу.      - Тринадцать?! - От неожиданности она подняла голову и тут же почувствовала головокружение. - А сколько же было девице?      - Семнадцать. Меня поймали на "слабо". Она была очень сексуальна и очень... беззаботна, что ли. Пожалуй, лучше сказать "излишне свободна в поведении". Кое-кто из моих друзей дал мне десять баксов, чтобы я сделал это с нею.      - Отвратительно. - Миа подлила себе вина.      - Ты уверена, что это именно то, чего ты хочешь? - Он показал на стакан с вином, и она кивнула.      - Конечно, - упрямо сказала она - Хочу напиться в стельку.      - Ну что ж, в чем-то ты права. - Джефф вернулся к разговору. - Я тоже сделал вывод, что это отвратительно, позже. В каком-то смысле это здорово отбросило меня назад. Они потребовали от нее полного отчета обо всем, прежде чем отдали деньги, и она заявила им, что впервые нарвалась на такого никчемного лопуха, как я. Она сказала фразу, которую я запомнил на всю жизнь. "Он даже не смог отличить замочную скважину от ключа".      Джефф пожал плечами, а Миа засмеялась. Вино определенно оказывало на нее свое действие, наполняя сердце живительным теплом и весельем.      - Словом, я настолько упал в собственных глазах, что решился на вторую попытку лишь через много-много лет. - С улыбкой глядя на нее, он скомкал обертку от своею сэндвича. Затем потянулся за ее альбомом для набросков, устроил его у себя на коленях и принялся изображать грубый рисунок фонтана с двумя подающими воду трубами. - Я все думал, не могла бы ты сделать эту часть пошире, - он указал на нижнюю часть рисунка, - или это невозможно?      - Наконец-то я обнаружила хоть что-то, в чем ты профан! - воскликнула она. - Ты же вовсе не способен рисовать.      С обиженным выражением лица он отодвинул от Миа свой рисунок и швырнул в нее скомканной оберткой. Потом положил альбом обратно на кофейный столик и обхватил руками колени.      - Ну, Миа, как ты думаешь, я смогу создать дождь?      - Нет, - хихикнула Миа.      - Так за каким чертом ты накупила сегодня все это барахло?      - Я думала, что это развлечет тебя.      - Кармен вполне могла додуматься подослать ко мне шпионов, которые проследили нас до самого Сан-Диего. Так что красоваться тебе сегодня в новостях, - и он заговорил с нарочито сильным испанским акцентом, пародируя Кармен: "Человек-загадка из Долины Розы, неуловимый Джефф Кабрио, был замечен сегодня в Сан-Диего с обаятельной секретаршей мэра Криса Гарретта, мисс Миа Таннер. Вышеупомянутый создатель дождя, мистер Кабрио, по всей вероятности, с успехом включил мисс Таннер в круг лиц, разделяющих его заблуждение по поводу своей способности сотворить дождь".      - О Боже, вот уж не хотела бы я оказаться в новостях. - Ее вдруг охватила тревога, однако она не могла уловить ее причину.      - Мистера Кабрио видели созерцающим обнаженную скульптуру мисс Таннер, - добавил Джефф. Он вдруг засмеялся:      - У меня перед глазами так и маячат заголовки завтрашних газет: "Секретарша позирует без ничего, кроме шарфа и шляпы, в то время как создатель дождя созерцает".      - Ох, нет, - со стоном промолвила Миа.      - А ведь ее шпионы могут наблюдать за нами в окно, вот прямо сейчас, пока мы с тобой болтаем. - Он драматически простер руки в сторону вечернего неба, полыхавшего оранжевым отблеском на стеклах окон в гостиной. - И мне кажется, мы должны подбросить им нечто стоящее для отчета перед укротительницей драконов.      И он, наклонившись, мягко привлек к себе Миа за плечи. Она мгновенно окаменела, ощущая непреодолимое желание отгородиться от его тела хотя бы непрочным барьером из своих рук. Однако он был уже слишком близко, и его губы, жадные, зовущие, прижались к ее губам. Когда Миа почувствовала, что его язык проскальзывает между ее губ, у нее в душе разыгралась настоящая баталия между естественным порывом ее измученной души и тела и невозможностью поддаваться такому ходу событий.      Она отшатнулась от него, слабо, но решительно упираясь руками ему в грудь. На нее вдруг накатила волна тошноты, и, с трудом проглотив отдававший перегаром комок, поднявшийся к горлу, она прошептала:      - Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, уходи.      Он поднялся, но не сразу, да и то лишь для того, чтобы усесться на диван. Потом он взял ее за руку.      - Поди сюда, дружище, - мягко сказал он, нежно поднимая ее с пола и устраивая у себя на коленях.      Она чувствовала себя неимоверно усталой, больной и измученной, чтобы оказывать сопротивление его ласкам. Она лишь крепко-накрепко прижала к себе руки, скрестив их у себя на груди. С силой зажмурив глаза, она позволила ему погладить себя по спине.      - Обнимая тебя, можно подумать, что держишь в руках огромную колючую ежиху, - сказал он. - Этот Глен оскорблял тебя?      Она лишь потрясла головой, всей спиной ощущая тепло его руки.      - Ты действительно хочешь, чтобы я ушел? Она до крови прикусила губу.      - Мы не могли бы просто посидеть вот так еще несколько минут?      - Нет, - отвечал он, - только не так, так мы не сможем. Расслабься хоть чуть-чуть, Миа. Я не могу поцеловать тебя. Ну вот, теперь лучше.      Она почувствовала, как обмякло ее тело, и как только напряжение ушло из ее мышц, на смену ему пришли слезы. Он обнимал ее, гладил ей плечи, тихонько ласкал руки, а она едва слышно всхлипывала у него на груди.      - О Миа, - прошептал он. - Боль твоя огромна, она больше целого мира. - Он прижался губами к ее плечу, и сквозь ткань рубашки она ощутила живой трепет его губ - Боль твоя столь же огромна, как и моя.      Она отняла от его груди залитое слезами лицо.      - Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, - сказала она. - Но не больше. Мне нужно знать, что ты больше ничего не будешь пытаться сделать.      - Согласен, - отвечал он. Успокоенная ею обещанием, Миа наконец-то смогла раскрыться перед ним. Поцелуй Джеффа был медленным, завораживающим и таким нежным, что она осмелела. Миа приподнялась на коленях и слегка оттолкнула его.      - Я хочу прикоснуться к твоему лицу, - пояснила она. Закрыв глаза, она взяла его лицо в ладони и потом медленно провела пальцами по теплым дугам скул, по носу, вискам. Кожа на лбу оказалась шелковистой и гладкой, а подбородок кололся отросшей за день щетиной.      - Как хорошо, - сказал он.      Она опустила руки ему на плечи и снова устроилась у него на коленях, тут же почувствовав его эрекцию, несмотря на разделявшую их застежку его джинсов и грубую ткань ее шортов. Она поцеловала его, все крепче обхватывая ею бедрами, и вздрогнула, поняв, что вот-вот почувствует оргазм - оргазм неожиданный и столь желанный, хотя в равной степени неприемлемый для нее в такой унизительной, извращенной форме.      Джефф застонал, ею губы стали более требовательны, а руки одним неожиданным движением выдернули из-под пояса полы ее рубашки. Она испуганно почувствовала, как они скользнули под легкую ткань и гладят ее обнаженную спину.      Миа мгновенно выпрямилась и схватила его за руки, силой опуская их к себе на колени.      - Нет, - сказала она. - Теперь тебе действительно лучше уйти.      Он наблюдал за тем, как она встала и оправила рубашку, иронически прищурив глаза. Комната все еще слегка покачивалась перед Миа, но она чувствовала, что голова у нее абсолютно ясная, а мысли четкие.      Джефф поднялся с дивана и уставился на нее, уперши руки в бока, уставился в упор, так что волей-неволей ей пришлось ответить на его взгляд.      - Я был бы не прав, предполагая, что ты лишь дразнишь меня, не так ли? - спросил он.      Она съежилась под его взглядом.      - Да, - промолвила она внезапно охрипшим голосом. - Ты был бы не прав.      Он наклонился и легонько поцеловал ее в щеку.      - И все же ты отъявленная лгунья, Миа, - сказал он. - Твои желания определенно шли гораздо дальше поцелуя.      Он поднял с пола свой стакан и допил оставшееся в чем вино, прежде чем одарить ее прощальной улыбкой и продефилировать к двери.      Из окна темной спальни она следила за тем, как он идет к своему коттеджу, и котенок скачет возле его ног в лучах лунного света. Воспоминания, с которыми у нее больше не было сил бороться, овладели ее сознанием. ***      Выйдя из больницы после операции, Миа столкнулась с большими трудностями в поисках работы. То ли она не могла толком скрыть от своих нанимателей депрессию, ставшую последствием ее болезни и случайно подслушанного признания Глена по поводу его истинных чувств. То ли она не внушала доверия из-за того, что ее истинные интересы навсегда остались дома, в куске необработанной глины, и никто не хотел брать на работу такого сотрудника. Бюро по найму было ее последней надеждой. И когда она пришла в тот первый день на работу, но услышала, что в ней уже не нуждаются, она не сильно отчаялась. Она может вернуться к себе домой, прилечь отдохнуть. Никто не станет приставать к ней с утешением и вселять в нее бодрость.      Она была удивлена, увидев на подъездной дорожке обе их машины, однако еще большее удивление ждало ее возле входной двери. В ее воспоминаниях возникла картина, похожая на кошмарный сон. Ее сестра и Глен, оба голые, лежали на полу в гостиной напротив камина, свернувшись в клубок.      Первой заметила ее Лаура.      - Миа! - Она отпихнула Глена и уселась на ковре, сверкая на солнце своими красивыми грудями. Глен тоже повернулся к двери.      Миа развернулась на месте и бегом бросилась к машине. Однако Глен не отставал от нее в своем старом "лендровере". Он перехватил ее на первом же углу и выскочил из машины. На нем были надеты лишь джинсы, ширинку которых он застегнул, уже втиснувшись на пассажирское сиденье возле Миа.      - Выродок, - произнесла она. - Прочь отсюда!      - Нет, Солнышко. Поедем домой.      Она развернула машину на перекрестке и съехала на обочину, но не выключила зажигания. Глядя прямо перед собой, она размеренно промолвила.      - Убирайся из моей машины, Глен. Оставь меня. Он протянул руку и выключил зажигание. Машину затопила тишина.      - Солнышко. - Он попытался привлечь ее к себе, обнять, но она с силой оттолкнула его руки.      - Проваливай ко всем чертям! - Она прижалась к дверце машины, стараясь отодвинуться от него как можно дальше. Про себя она удивлялась, что ей совершенно не хочется плакать. В эту минуту гнев пересилил в ней горе. Она жаждала мщения, ей хотелось как можно сильнее уязвить его.      - Я виноват, - сказал он. - Я так виноват. Мы с Лаурой в каком-то смысле стали как одно целое, пока заботились о тебе.      Она обратила на него разгневанный взор.      - Постарайся сочинить что-нибудь более заслуживающее внимания. Твои увертки слишком незатейливы, это даже оскорбительно.      - Мы вовсе не собирались влюбляться друг в друга. Все случилось само по себе. Иногда эти вещи совершенно непредсказу...      - Заткнись!      - Мы просто хотели обождать, пока ты наберешься сил, а уж потом сказать тебе обо всем.      - Какие вы оба заботливые. На мгновение Глен умолк.      - Я все еще люблю тебя, Солнышко, - тихо сказал он. - Просто теперь я чувствую это совсем по-иному.      Миа вся напряглась для уничтожительного ответа. Вот он, момент, когда она должна бросить правду ему в лицо.      - Я больше не возбуждаю тебя.      - Нет.      - И ты не можешь заниматься любовью со мной, зато, по счастью, у тебя совершенно не возникает проблем для занятий любовью с моей сестрой.      Она сорвала с пальца свое обручальное кольцо. Он попытался было выхватить его, но Миа успела открыть окно в машине и зашвырнуть кольцо как можно дальше вдоль дороги.      - Солнышко! Ты же законченная дура! - Глен распахнул дверцу и помчался по улице, спасая свой драгоценный бриллиант. Благодаря этому Миа смогла спокойно уехать прочь. Она не сомневалась, что он больше не вернется домой, если не считать вынужденного визита за вещами и кое-какими принадлежностями для работы.      С того дня она больше ни разу не взглянула на себя в зеркало. То, что отражала его бездушная поверхность, не могло быть ее телом, это всего лишь панцирь, временная оболочка.      Когда в коттедже у Джеффа погас свет, она сняла со стены зеркало, поставила его на туалетный столик и развернула так, чтобы видеть себя от пояса до подбородка. В окно лился бледный лунный свет. Она начала расстегивать на себе рубашку, делая это не торопясь, так, как это должен был бы делать мужчина, как это должен был бы делать Джефф.      Сможет ли она открыться Джеффу? Он совершенно ни в чем не похож на Глена. Может быть, он воспримет ее признание более отзывчиво. Не с унизительной жалостью, а с уважительным сочувствием. Возможно, он окажется способен созерцать последствия убытков, причиненных ее телу, не так собственнически, как это делал Глен.      Она скинула рубашку с плеч, однако не сразу преодолела внутреннее сопротивление, прежде чем заставила себя взглянуть в зеркало. Даже в рассеянном свете луны, даже при едва светившемся ночнике, ее уродство бросалось в глаза. Ее правая грудь, удачно подсвеченная ночником, привлекала взгляд совершенством своей формы. При взгляде на левую половину груди возникала мысль о девочке-подростке, напялившей мамино платье. Она с трудом отвела взгляд от зеркала и заставила себя выключить ночник.      Миа до боли кусала кончики пальцев, чтобы не закричать. Действительность оказалась гораздо хуже, чем она себе представляла. Место, где раньше была ее левая грудь, выглядело белесой гладкой пустыней, над которой, правда, возвышался сосок, однако прежде всего в глаза бросался уродливый грубый шрам, проходивший под ним.      Миа опрокинула зеркало на постель и зажмурила глаза.      Она позволит себе воспринимать его только как друга, только как друга. Она никогда больше не станет целоваться с ним, не позволит ему ни прикасаться к ней, ни тем более обнимать ее. Она не позволит их отношениям зайти слишком далеко. Она не имеет права ожидать любви от кого-то другого, если не может выносить самое себя. Глава 28      Роща авокадо занимала площадь чуть более пяти акров выжженной земли, покрывавшей террасы, уступами спускавшиеся в глубь Бурого Каньона. Кармен оставила машину на самой верхней точке склона и прошла к краю уступа, заслонив глаза от солнца и вглядываясь в лежавшую у нее под ногами местность. Невдалеке поднимался столб дыма с нового пожарища, которое ознаменовало последний этап победного шествия засухи по Долине Розы. Прошлой ночью пламя разрушило еще шесть домов и унесло жизнь девочки-подростка, которая слишком крепко спала у себя дома и не услышала об эвакуации. Глубокой ночью Кармен побывала на месте пожара в составе съемочной группы. Люди выглядели подавленно.      - Не знаю, долго ли еще мы сможем терпеть такое, - сказала в микрофон одна из потерявших кров женщин.      После этого ночного выезда Кармен спала беспокойно, преследуемая картиной жадных языков пламени, лизавших изуродованное тело девочки, обнаруженное в руинах одного из домов. Потому-то она и услышала шум машины Джеффа, промчавшейся по подъездной дорожке возле усадьбы. Было почти пять часов утра. Она накинула халат и выглянула из окна, но заметила лишь мигание его подфарников, исчезавшее вдали. Любопытство преодолело усталость. Она поспешно оделась и покатила по направлению к складу. Остановившись в квартале от уродливого здания, она увидела, как Джефф с Риком вытаскивают две приземистые тележки через боковые широкие двери. Держась на расстоянии, она проследила их до самой рощи, а потом по телефону, находившемуся у нее в машине, потребовала срочно прислать в этот укромный уголок Бурого Каньона оператора с камерой.      Рик остановил буксируемую им тележку на южном конце рощи, тогда как Джефф расположился на северном, в изрядном отдалении. Похоже, что точное место положения тележек имело большое значение, и оба экспериментатора долго смещали их то в одну, то в другую сторону, пока не достигли желаемого. Кармен не сразу поняла, что для сообщения они используют двухканальные радиопередатчики. Она увидела, как показавшийся из-за тележки Рик что-то говорит в маленькую черную коробочку у него в руке, а Джефф машет в ответ со своего конца рощи.      Она пожалела, что не захватила бинокля. С такого расстояния обе тележки выглядели одинаково. На каждой из них возвышалось нечто вроде поставленной вертикально огромной тарелки, окруженной тремя внушительных размеров белыми цилиндрами каждая. На основании тележек громоздилось множество больших черных коробок. Кармен решила, что на них должно находиться что-то вроде пульта управления, так как и Рик, и Джефф то и дело становились перед ними на колени, нажимая какие-то кнопки и вращая тумблеры, не переставая сверять свои действия с помощью радиопередатчиков.      Неожиданно Рик резко развернулся, и Кармен поняла, что ее заметили Джефф замер возле своей тележки, уперев одну руку в бок, сжимая в другой передатчик. Не могло быть сомнений в том, что они с Риком обсуждают ее присутствие. В следующую секунду Рик соскочил со своей тележки и полез к ней вверх по склону каньона, пробираясь через заросли сухих мертвых кустов чапарраля Кармен почувствовала некоторое облегчение от того, что иметь дело ей придется не с Джеффом, а с его молодым помощником.      Съемочная группа "Новостей после девяти" прибыла одновременно с появлением Рика. Джейк Карней и Тоби Уэллс, посмеиваясь, вылезли из автобуса.      - Они отправили только вас двоих? - разочарованно спросила Кармен. По всей видимости, мало кто на студии воспринимал ее всерьез.      - Точно, - отвечал Джейк, распахивая заднюю дверцу автобуса, чтобы извлечь свое оборудование. Он на минуту прервал это занятие, чтобы прикрыть себе голову красным носовым платком, который вытащил из кармана. - Черт побери, да здесь уже жарко, как в духовке, - заметил он.      - Ну-ну, не расслабляйся, - обратилась к нему Кармен. - Мы должны подобраться как можно ближе.      - Вы не сможете этого сделать. - Рик перелез через остов засохшего дуба на краю обрыва и оказался возле нее. Он весь взмок. Пряди потных белесых волос прилипли ко лбу. - Джефф приказал вам держаться на расстоянии.      - Чем конкретно вы тут занимаетесь? - спросила Кармен как ни в чем не бывало.      Рик посмотрел в ту сторону, где должен был находиться Джефф, словно безмолвно советуясь со своим наставником, что можно сделать достоянием гласности.      - Мы проводим эксперимент. - Он пытался говорить ровным безразличным голосом, но его возбуждение выдавал мальчишеский блеск в глазах.      - Пожалуйста, позвольте мне расположить камеру хотя бы чуть-чуть поближе, - попросила Кармен. - Нам нужно получше снять тележки.      - Нет, - настойчиво возразил Рик. - Вы не сможете подобраться ближе и не помешать нам, понятно? Здесь происходит волновая интерференция, а это весьма деликатная штука. - И он стал спускаться обратно в каньон.      - А что, если один из операторов приблизится хотя бы на фут? - крикнула Кармен ему вслед.      Рик обернулся назад с возгласом раздражения, безнадежно пожав плечами. Он пробормотал что-то в свой радиопередатчик, после чего подошел к ней чуть ближе, держа перед собой черную коробочку.      - Он хочет сам поговорить с вами, - сказал Рик. Кармен взяла передатчик и прижала к уху. Невольно взгляд ее обратился на север, где со своей тележки на нее смотрел Джефф.      - Алло? - окликнула она.      - Вы хотите увидеть, как на Долину Розы прольется, дождь, Кармен? - Затрещал в передатчике голос Джеффа, искаженный дешевой аппаратурой.      - Да, - только и ответила она.      - Так оставайтесь на том месте, где стоите. Ни на дюйм ближе. Ясно?      - Ясно, - растерянно произнесла Кармен.      Рик забрал у нее радио и исчез в каньоне. Кармен обернулась к Джейку и Тоби.      - Нам придется снимать отсюда, - объявила она.      - Снимать отсюда что? - спросил Тоби.      - Типичный пейзаж окрестностей Долины Розы, - прокомментировал сидевший на ступеньке автобуса Джейк. - Синее небо, золотое солнце, усохшие рощи авокадо. - Он снова вытащил из кармана свой платок, чтобы прикрыть лоб.      Прошел час ожидания Джейк и Тоби развалились на пыльной земле, потягивая из бутылок апельсиновый напиток. Кармен наотрез отказалась от их радушных предложений присоединиться к ним, несмотря на удушающую жару. Ее блузка прилипла к спине от пота, и ей нестерпимо хотелось закатать до локтя длинные рукава. Слоняясь без дела по краю обрыва, она в нетерпении то и дело поглядывала на Рика и Джеффа, продолжавших невозмутимо возиться со своей аппаратурой, переговариваясь с помощью радио и выразительных взмахов рук.      - Охота на диких гусей не шутка, Кармо, - сказал, зевая, Джейк. В автобусе послышался радиовызов, и Тоби нехотя поднялся на ноги. Он скрылся на несколько минут в автобусе, а потом подошел к Кармен.      - Нас вызывают в Эскондидо, - сообщил он, - там новый пожар, и они...      - Тс-с-с! - Кармен предупредительно взмахнула рукой. Она настороженно подняла голову, вслушиваясь... во что? В какой-то едва уловимый, но явно необычный звук. Звук очень высокой частоты, с трудом воспринимаемый человеческим ухом. Почти неразличимый вначале, он постепенно набирал силу, так что через какое-то время Джейк тоже соскочил с места и присоединился к ним, всматриваясь с обрыва в то, что творилось возле тележек.      А после случилось чудо. Вначале оно выглядело как подобное миражу серое облако над рощей. Кармен решила было, что всему виной ее воображение, однако серая мгла неумолимо густела и к тому же разрасталась. Рик не переставая говорил что-то по радио, и они с Джеффом присели возле своих пультов, нажимая на кнопки, вертя тумблерами, и между двумя тележками ослепительная синева неба потускнела. Серая мгла набирала силу.      - Святые угодники, - прошептал Тоби.      - Марш за камерой! - приказала Кармен, и через минуту чудо было отснято на пленку. Медленно, словно растекшийся по столу сироп, темная туча закрывала небо, и цвет ее из серого сгустился до бархатно-черного. В ее сердцевине были самые густые и темные облака. Во всем угадывалось грозное движение. Края тучи достигли границ рощи, где были расположены тележки, и все пространство между ними укрыла непроницаемая прохладная тень.      А потом пошел дождь Не туман, не роса, а густой, животворный ливень низвергался на мертвые листья авокадо, в то время как завороженные Кармен, Джейк и Тоби замерли на горящем под солнцем краю каньона.      Кармен приказала Тоби снять на пленку, как она спускается на несколько шагов в каньон. Оказавшись под струями дождя, она повернулась к камере, радостно хохоча, воздев ладони навстречу прохладным каплям, низвергающимся с небес.      - Это Кармен Перес! - торжествующе воскликнула она. - Я стою возле границы Бурого Каньона, где происходит сейчас грандиозное явление, рукотворное чудо. - Она откинула со щеки намокшую от дождя густую прядь волос. - Среди типичного для Южной Калифорнии засушливого дня, ослепленного раскаленным безжалостным солнцем, на полумертвую рощу авокадо у меня за спиной льется животворная влага. Идет дождь. Практическая проверка технологии создания дождя, разработанная человеком-загадкой из Долины Розы, Джеффом Кабрио, с помощью его молодого коллеги Рика Смита, увенчалась полным успехом. Не доверяйтесь отныне метеорологическим сводкам, которые услышите сегодня утром. Над Долиной Розы льет, как из ведра, дождь! ***      Когда Крис вышел из мэрии в одиннадцатом часу следующего дня, его карман оттопыривался от пачки телефонограмм с запросами, адресованными Джеффу Кабрио. Он успел ответить почти на все звонки, выражая благодарность за поздравления и отвечая вежливым отказом на просьбы помочь им немедленно связаться с Джеффом. Не собирается ли он посетить их город, пострадавший от последствий засухи? Сможет ли он обучить других тому, что он сделал в Долине Розы? Крис терпеливо объяснял всем, что в настоящее время Джефф работает исключительно только для Долины Розы, однако он обещает непременно передать содержание их звонков Джеффу.      Даже Сэм Брага позвонил Крису и высказал свои сдержанные извинения.      - Мне не следовало распускать язык до тех пор, пока Кабрио не имел возможности показать, на что он способен, - сказал он.      Криса радовало, что Кармен удалось в это утро выследить Джеффа с его тележкой возле рощи авокадо. Благодаря ее репортажу он смог воочию увидеть миниатюрный ливень, устроенный Джеффом. Это было гораздо убедительнее, чем услышать о дожде от второго лица. Он так бы и не смог поверить в чудо до конца.      Проезжая по одной из центральных улиц Долины Розы, Крис заметил первый зонтик. Он был ярко-желтым. Его раскрыли и подвесили за ручку к почтовому ящику на обочине. Крис не обратил на него внимания, пока не заметил второй, на сей раз синий, свисавший с ветви манзанитового дерева в чьем-то палисаднике. В следующем палисаднике висело сразу три зонтика, а дальше бросался в глаза невероятных размеров зонт в яркую красную и белую полоску, пристроенный прямо на крыльце. У Криса по спине побежали мурашки. Каким-то образом Долине Розы достался этот символ надежды, как будто нынешней ночью всем ее горожанам приснился один и тот же сон.      Автобусы телекомпаний перегородили подъезды к зданию склада, и Крису пришлось проехать за угол ближайшего дома, чтобы припарковать машину. На обочине дороги сидела группа детей и несколько человек взрослых - вероятно, в надежде поглазеть на загадочного создателя дождя. Двое молодых парней пытались заглянуть в устроенные под самым потолком окна склада, однако, даже встав на плечи один другому, они не могли как следует рассмотреть внутренность помещения.      Дежуривший возле дверей оператор, по всей видимости, узнал Криса, так как при его появлении включил свою аппаратуру и направил ее в сторону мэра города, подходящего к воротам.      - Привет мэру Гарретту! - выкрикнул кто-то из зевак, и по толпе пролетел легкий шелест аплодисментов.      Крис открыл вход своим собственным ключом. Захлопнув за собой дверь, он некоторое время стоял неподвижно, привыкая к полутьме, царившей в захламленном помещении, и лишь потом двинулся в глубь склада. Рик копался в черных ящиках, стоявших на одной из тележек, Джефф работал с компьютером. Когда Крис оказался возле него, он поднял глаза и улыбнулся.      - Как тебе понравился тот маленький спектакль, который мы устроили вчера ночью?      Крис кивнул головой и уселся на противоположном краю стола.      - Бесподобно.      - Мы воссоздаем историю ледникового периода, - пошутил Рик.      - И все жаждут принять в этом участие. - Крис вытащил пачку телефонограмм и положил ее на стол. - Не меньше пятидесяти звонков только за сегодняшнее утро от тех, кто либо рвется взять у тебя интервью, либо собирается закупить твои мозги, либо хочет с твоей помощью спасти свой город в следующую очередь.      Джефф взял верхнюю телеграмму из пачки и, нахмурившись, прочитал ее.      - А с почтовых ящиков и веток деревьев свисают зонтики, как спелые груши. Все до одного горожане следят за тем, что ты делаешь. Уже никто не сомневается, что ты способен на чудо. - Тут Крис с несколько виноватым видом скривил губы. - И я серьезно опасаюсь за твою безопасность.      - О чем ты? - воззрился на него Джефф.      - Репортеры, - пояснил Крис. - Зеваки. Восхищенное население Долины Розы. Все они жаждут созерцать тебя.      - Ты просто обязан помочь мне, Крис. - Джефф со стоном откинулся на спинку стула. - Пожалуйста. Делай, что хочешь, только держи их от меня подальше. - Он отпихнул от себя пачку телефонограмм. - Кстати, ты не знаешь способа заставить твою бывшую супругу отцепиться от меня?      Крис вспомнил вчерашнее выступление Кармен по телевизору, выступление, в котором она впервые за последние годы вновь почувствовала себя звездой первой величины в студии "Новостей после девяти". Наблюдая за ее сиянием, Крис ощущал странную смесь облегчения и неудержимого веселья. Он почти забыл о том, что ее успех построен на благополучии человека, сидевшего сейчас за столом перед ним.      - Она мчится сейчас вперед на всех парусах, - сказал Крис. - Я, конечно, переговорю с ней, но сомневаюсь, что это ее остановит.      - Я боюсь, что она сподобится остановить меня. - Джефф встал и потянулся. - Мне нужен еще как минимум месяц. Если нет иного пути укрыться от прессы, я больше не выйду из склада, а за продуктами буду посылать Рика.      - Нет, - покачал головой Крис. - Я собираюсь поставить здесь охрану. - Он действительно принял такое решение сегодня рано утром. - В любом случае, пока вас здесь нет, ваше оборудование требует присмотра. - Крис извлек из нагрудного кармана маленький блокнот и раскрыл его на столе. - В чем вы еще нуждаетесь?      Джефф всматривался в карту, висевшую на задней стенке книжного шкафа.      - Смонтировав еще одну тележку, мы достигнем необходимой мощности.      - Это все? - Крис немного разочаровался. - Я-то думал, что вы едва-едва справились на пяти акрах с помощью двух.      - Рик, ты слышишь? - торжествующе улыбнулся Джефф.      - Лучше ты сам введи его в курс дела, - рассмеялся юноша в ответ.      Джефф поднял глаза от карты и взглянул на Криса.      - Вчера мы задействовали лишь около двух процентов нашей мощности, Крис. Так что проверь, оплачена ли твоя страховка от наводнения. Продолжение следует... Уважаемые подписчики!      По понедельникам в рассылке: Аркадий и Георгий Вайнеры "Петля и камень в зеленой траве"      "Место встречи изменить нельзя" "Визит к Минотавру", "Гонки по вертикали"... Детективы братьев Вайнеров, десятки лет имеющие культовый статус, знают и любят ВСЕ. Вот только... мало кто знает о другой стороне творчества братьев Вайнеров. Об их "нежанровом" творчестве. О гениальных и страшных книгах о нашем недавнем прошлом. О трагедии страны и народа, обесчещенных и искалеченных социалистическим режимом. О трагедии интеллигенции. О любви и смерти. О судьбе и роке, судьбу направляющем...      По четвергам в рассылке: Диана Чемберлен "Огонь и дождь"      Появление в маленьком калифорнийском городке загадочного "человека-дождя", специалиста по созданию дождевых туч, неожиданно повлияло на судьбу многих его жителей. Все попытки разгадать его таинственное прошлое заставляют обнаружить скрытые даже от себя самого стороны души.      В последующих выпусках рассылки планируется публикация следующих произведений: Дина Рубина "На верхней Масловке"      Трогательная и почти правдивая история из жизни современных российских интеллигентов. Яркие типажи и характеры, тонкий психологизм. Шон Хатсон "Жертвы"      Существует мнение о том, что некоторые люди рождаются только для того, чтобы когда нибудь стать жертвами убийства. в романе "жертвы" Фрэнк Миллер, долгие годы проработавший специалистом по спецэффектам на съемках фильмов ужасов, на собственном опыте убедился в справедливости этого утверждения. По нелепой случайности лишившись зрения, он снова обретает его, когда ему трансплантируют глаза преступника, и в один из дней обнаруживает, что способен узнавать потенциальных жертв убийцы. Миллер решает помочь полиции, которая сбилась с ног в поисках кровавого маньяка, но сам Миллер становится мишенью для садиста. Удастся ли ему остановить кровопролитие или же он сам станет жертвой?.. Рэй Брэдбери "451 градус по Фаренгейту"      В следующее мгновение он уже был клубком пламени, скачущей, вопящей куклой, в которой не осталось ничего человеческого, катающимся по земле огненным шаром, ибо Монтэг выпустил в него длинную струю жидкого пламени из огнемета. Раздалось шипение, словно жирный плевок упал на раскаленную плиту, что-то забулькало и забурлило, словно бросили горсть соли на огромную черную улитку и она расплылась, вскипев желтой пеной. Монтэг зажмурился, закричал, он пытался зажать уши руками, чтобы не слышать этих ужасных звуков. Еще несколько судорожных движений, и человек скорчился, обмяк, как восковая кукла на огне, и затих.      Ждем ваших предложений. Подпишитесь: Рассылки Subscribe.Ru Литературное чтиво Ваши пожелания и предложения