Литературное чтиво Выпуск No 388 от 2006-08-03 Число подписчиков: 415    Диана ЧЕМБЕРЛЕН "ОГОНЬ И ДОЖДЬ" Глава 6      Возле ее дома стоял четвертый автомобиль с номерами штата Огайо. Джефф Кабрио Новоявленный создатель дождя. Кармен вылезла из своей машины и обошла вокруг, стараясь хоть что-то разглядеть в бледном лунном сиянии, но внутри машины было слишком темно. Черный "сааб" выглядел снаружи весьма потрепанным, правое переднее крыло помято. Кем был этот человек, который так легко околпачил Криса? Она даже не представляет себе, как он выглядит. А все, что ей про него известно, говорит за то, что это тип вроде одержимого лунатика. Может, ей вообще не надо было сдавать ему коттедж?      Войдя в дом, Кармен заглянула в холодную темную кухню, а потом выключила свет на первом этаже, точно не зная, какое из ее окон видно со стороны среднего коттеджа. Прежде чем подняться в спальню, она заперла двери и проверила окна. Она никогда не делала этого раньше, но ведь и никогда раньше не случалось так, что у нее в Шугабуше останавливался незнакомый мужчина.      Поднимаясь по лестнице, она внезапно почувствовала, как ужасно устала за день; ей казалось, что запах гари словно бы исходил от самой ее кожи. Впрочем, сегодня пожар немного утих. Вскоре после полудня пожарникам удалось изолировать последний очаг огня в небольшом ответвленном каньоне, где со временем пламя должно было уничтожить само себя. Здорово. Она сыта по горло репортажами о сгоревших домах и потерянных детях. А с другой стороны, когда пожары кончатся, о чем станет она делать репортажи? Ведь только благодаря им она получила возможность выступать в живом эфире, который был ей столь необходим Благодаря этим репортажам, впервые ее коллеги из "Новостей" увидели в ней равную себе.      Деннис Кетчум, генеральный директор "Новостей после девяти", вначале вообще наотрез отказался принять ее обратно на работу. Это неприятно удивило и уязвило Кармен, ведь все эти злосчастные пять лег между ней и продюсерами "Новостей" постоянно муссировалась тема се возвращения на студию, необходимости ее опыта и ее таланта. Во всех открытках, которые она получала от своих товарищей по работе, так или иначе говорилось о том, "что без тебя у нас все как-то не так", и в конце концов Кармен поверила этим уверениям. Однако ее коллеги просто старались подбодрить ее - теперь-то ей это было ясно. Это был просто один из видов коллективной терапии.      А она-то, как последняя дурочка, надеялась, что ей снова отдадут "Утро в Сан-Диего". Конечно, ей никто этого не обещал, но ведь все без исключения знали, что "Утро" - ее шоу, ее творение. Она рассчитывала на то, что поначалу ее сделают вторым ведущим, а через какое-то время, когда она полностью войдет в форму, вышвырнут эту Террел Гейтс и полностью восстановят ее в правах хозяйки своего шоу. Вместо этого ей поручили "облегченный" кусок "Репортажа из северных районов" три раза в неделю, сведя к минимуму возможность вообще предстать перед камерой. Ей доверили рассказывать об открытии библиотеки, о демонстрации протеста против росписи на стенах пекарни и о праздновании десятилетия открытия стадиона. Она должна была быть благодарна, что ей достались репортажи о пожарах, и вот теперь пожары взяты под контроль, а у нее не остается ни одной стоящей темы для "Новостей".      Больше всего Кармен опасалась того, что окружавшие се недоверием коллеги окажутся правы, хотя она никогда, никогда не сознается в этом перед ними. Она действительно кое-что утратила за эти пять лет. Она больше не может отделить себя от содержания ее работы. Всю последнюю неделю ее преследовало воспоминание о том бесплодном интервью, которое она попыталась взять у матери, чьи дети погибли во время пожара. Прежде она преспокойно взяла бы интервью до конца, а потом отправилась бы в бар вместе со съемочной группой. В свое время она не позволяла ничему, кроме работы, овладеть ее мыслями и чувствами до тех пор, пока она не доберется до дома, где спокойно сможет выговориться перед Крисом. Теперь же каждый раз, вспоминая о той ночи, Кармен была вынуждена подавлять приступ тошноты.      Сегодня после обеда, находясь в студии, Кармен зашла в кафетерий для сотрудников, чтобы выпить чашку кофе. За одним из столиков сидел Билл Джексон в компании Террел Гейтс. Той самой Террел, с ее холодными голубыми глазами и нежной гладкой кожей кукольного лица, с белокурыми локонами, уложенными в прическу, про которую в "Сан-Диего Мэгэзин" было написано как про "отдающую дань традициям, но в то же время возвещающую о приходе нового поколения ведущих в утреннюю программу". Кармен за все это время едва ли обмолвилась с Террел Гейтс парой слов, и та ни разу не упомянула о существовавшей между ними связи, она вообще вела себя так, словно не знала о том, что Кармен когда-то была ведущей в "Утре" и что фактически она создала эту чертову программу.      Она кивнула им в знак приветствия, и за все то время, пока она пила кофе, никто из них не проронил ни слова. Однако на выходе из кафетерия Кармен услышала у себя за спиной сдавленные смешки и бормотание Билла - что-то вроде "огненный репортер Кармен Перес", а в ответ весьма внятно прозвучавшие слова Террел "Никогда не поверю, что ей всего лишь тридцать девять. При дневном свете она выглядит на все пятьдесят".      У Кармен не было теперь в студии ни своего офиса, ни своей гримерной, поэтому она заперлась в туалете и выплакалась, дав себе обещание, что в последний раз она дала волю слезам. В то же время она отлично сознавала, что лишь обманывает самое себя. ***      Через построенный Крисом стеклянный потолок ее спальни на кровать Кармен лился серебристый свет луны и звезд. Она не любила включать люстру. Выключив кондиционер, она открыла окно, и в него хлынула ночная прохлада. И она услыхала нечто необычное. Музыку. Отсюда ей были вид ни все три коттеджа. У Миа и у Джеффа Кабрио было темно и тихо, а на крыльце у Криса горел свет. Он сидел на одном из плетеных стульев, наигрывал на гитаре и пел. Когда же она в последний раз слышала, как он поет? Кармен напрягла слух, чтобы узнать песню. "Оседлай ветер". Он всегда пел ее вместе с Оги. И она живо представила себе их обоих, отца и сына, сидящих в патио, у каждого в руках гитара, а у Оги еще и губная гармошка.      Она распахнула второе окно и уселась на пол, прислонившись затылком к подоконнику. Когда-то, несколько лет назад, она помогала Крису разбирать багаж после длительной поездки. Кармен как раз собиралась отнести в ванную комнату его туалетные принадлежности, когда наткнулась на маленькую записную книжку, лежавшую в боковом кармашке его чемодана. Его пресловутую Маленькую Черную Книжечку. Эта находка была столь неожиданной для нее, что она не смогла удержать слез, брызнувших у нее из глаз от испуга и растерянности. О нет, она не была столь наивна, чтобы не знать, как умеют прожигать жизнь игроки в бейсбол. Как в каждом городе их ждут знакомые красотки. И она знала, какую жизнь вел Крис до того, пока не познакомился с ней. Однако она была совершенно уверена в том, что для него это был уже пройденный этап.      Какое-то время она стояла, сжав блокнот в руках, не в силах пошевелиться. Наконец она нашла в себе силы и открыла его. По мере того, как Кармен переворачивала страницу за страницей, ее теплой волной заливало бесконечное облегчение. Как она и ожидала, в начале каждой страницы стояло название города. Но вместо имен и адресов знакомых женщин ниже были записаны названия и адреса кофеен и ресторанов, в которых исполнялась музыка в стиле "кантри", где он мог бы взять свою гитару и дать импровизированное представление. Пока остальные игроки развлекались пьянкой, игрой в карты или местными красотками, Крис отправлялся в какой-нибудь клуб, где его радостным ревом приветствовала толпа болельщиков, для которых он с удовольствием пел под собственный аккомпанемент. Он, конечно, не мог считаться первоклассным музыкантом, но недостаток техники он довольно удачно восполнял выразительностью и задушевностью своих выступлений. Публика обожала его. Он всегда умел найти с ней контакт и расшевелить самых мрачных слушателей.      Кармен до сих пор помнит, как она подошла к распахнутой двери в ванную и обессиленно прислонилась к косяку Крис стоял спиной к ней, укладывая в аптечный шкафчик свою зубную пасту.      - Я нашла твою маленькую черную книжку, - сказала она.      Он недоуменно воззрился на нее поначалу, а потом все понял и рассмеялся.      - Не слишком увлекательное чтиво, не так ли?      - Еще минуту назад, - с трудом произнесла Кармен, не в силах разделить его веселья. - я думала, что это - та самая, которая стала притчей во языцех.      - Кармен, - помрачнев, произнес он.      Она снова заплакала, на этот раз с облегчением, ее влажные щеки мгновенно вспыхнули, и Крис в два стремительных шага оказался подле нее, и вот уже руки его нежно заключили Кармен в объятия. Для Кармен это было единственное место в мире, где она могла себе позволить наплакаться вволю: кольцо ею рук.      - Я так тоскую по тебе, когда ты уезжаешь, - прошептала она - Я не хотела тебе этого показывать, но не смогла сдержаться, хотя и знаю, что у тебя все равно нет выбора. Я пыталась выглядеть сильной, но не смогла, потому что это не правда.      - Но ты и правда очень сильная, - гладя ее по волосам, возразил Крис.      - Когда я нашла этот блокнот, я решила, что потеряла тебя.      Он отклонился назад, чтобы заглянуть ей в глаза, и в этот момент Кармен показалось, что в его зрачках она видит самую глубину его души.      - Как ты только могла подумать, что я способен на такое?      В тот раз Кармен не нашлась, что сказать ему в ответ, но в эту ночь, когда последние аккорды "Оседлай ветер" затихли за окном ее спальни, она прошептала:      - Ты же рассказывал мне, Крис.      Музыка смолкла, и она замерла в ожидании, надеясь, что это не связано со столь поздним часом. И через минуту в воздухе снова раздались аккорды его гитары На сей раз он выбрал незнакомую Кармен мелодию - медленную и нежную, и она слушала ее в ночной тишине, закрыв глаза. Глава 7      - Они все прибывают, - сказала Миа. - Я заперла двери, но боюсь, что это их не остановит.      Крис стоял вплотную к столу, глядя в окно на толпу репортеров и разгневанных жителей, собравшихся на тесном выжженом пятачке перед его офисом. Было полно народу и на близлежащих улицах и в маленьком пыльном парке возле мэрии. Сэм Брага из журнала "Долина Розы" возвышался над морем голов, взгромоздившись на табурет, который наверняка приволок с собой Он был весь увешан фотокамерами, которые то и дело пускал в ход, и что-то вещал в толпу. Крис представлял примерное содержание его речей, так как незадолго до этого Сэм позвонил в мэрию, чтобы выразить свое возмущение по поводу решения Криса взять на работу Джеффа Кабрио.      - Какого черта тебя дернуло принять такое нелепое решение? - гудел в трубке его низкий голос Крис, никогда раньше не видевший Сэма в таком гневе, даже не представлял, что тот способен так рычать - Нам до зарезу нужны новые светофоры. Только в этом месяце было две аварии на перекрестке улицы Фиг и Джараканды. А бульвар Верде надо расширить, а к тому же...      - Нам необходим дождь, - перебил его Крис.      - Если нам что и необходимо, так это капитан, у которою есть башка на плечах, несмотря на то, что вся команда на корабле посходила с ума. Я только что звонил в Национальную Метеорологическую службу и спросил у них, существует ли возможность вызвать дождь в нашем регионе. Так у меня до сих пор телефон трясется от их хохота.      Крис поморщился. Он не нуждался в звонках для консультаций. Принять Джеффа Кабрио его заставила собственная интуиция. Даже больше, чем интуиция. Его решение было основано на чувстве более глубоком, хотя и совершенно необъяснимом.      Однако он не мог предвидеть такого открытого протеста и возмущения своими действиями. Все словно сорвались с цепи.      Глядя из окна сверху вниз на Сэма, Крис подумал, что на своем табурете он, наверное, выглядит ужасно долговязым - долговязым, тощим и нескладным, как подросток. Крис вырос с Сэмом по соседству, и оба они были верными патриотами Долины Розы. Любовь Криса к своему городу можно было сравнить разве что с любовью к нему Сэма.      - Тут недавно вам подали петицию, - заметила Миа, протянув Крису несколько листков, лежащих у нее на столе.      - Петицию о чем? - обернулся к ней Крис.      - Они хотят, чтобы вы что-нибудь предприняли в отношении тех мексиканцев, которые нелегально живут в каньоне.      - Да, они действительно там живут, - отвечал Крис недовольно. - А еще там живут гватемальцы И сальвадорцы. Там не только одни мексиканцы.      - О! Ну, в общем эти люди жалуются на то, что им в последнее время приходится держать на замке свои участки, чтобы мекси... рабочие без документов не проникли на них и не пользовались водой из установленных там кранов.      Крис был уверен, что все это писали те же люди, которые так любили нанимать по дешевке этих несчастных для каких-нибудь мелких работ. А вот теперь само существование в каньоне поселения этих усталых, голодных, измученных жаждой людей ставится под угрозу.      - У них в каньоне нет воды, - устало произнес Крис. - Значит, мы должны дать этим людям спокойно погибнуть, да?      - Мне кажется, что тех, кто затеял все это, не так уж много, - с гримасой ответила Миа Она прикусила губу, а потом промолвила таинственным тоном - Крис?      - Для разнообразия - скажи мне что-нибудь приятное, хорошо, Миа? - с улыбкой сказал Крис.      - Я боюсь, что они устраивают помойку на крыльце, - трагическим тоном возвестила она.      - Какую помойку? О чем это ты?      Она лишь кивнула в сторону окна, и он осторожно приблизился к нему, стараясь остаться незамеченным с улицы. Маленькое крылечко перед офисом было так завалено различным мусором, что поначалу Крис даже не смог разглядеть, что это такое. Потом он различил в общей куче авокадо, высохшие, мелкие и недозревшие на вид, и тонкие, превратившиеся в солому стебельки пшеницы, и съежившиеся от жары апельсины, и пучки увядших листьев клубники - и другие чахлые злаки.      - Видите мышей? - подойдя сзади, спросила Миа. Ее носик недовольно сморщился.      - Мышей? - переспросил Крис, недоумевая, с чего это Миа заговорила загадками. Прошла минута или больше, пока он понял, что стоявшие поверх кучи мертвых растений пустые пластиковые баки для воды наполовину, а то и сверх того, заполнены дохлыми мышами. - Дерьмо, - не удержался он. - Это уже совсем свинство!      - Кармен тоже там, - Миа указала в толпу.      Крис тут же увидел ее. Она стояла в задних рядах зевак, выделяясь своим белым платьем. Она держала микрофон перед Сэмом Брага, а затем повернулась и принялась что-то втолковывать оператору, резкими взмахами рук рубя воздух. Она двигалась стремительно и выглядела уверенно и энергично.      - Наверное, мне надо выйти туда, к ним. - сказал Крис. В прежние времена он совершенно не испытывал страха перед телекамерой или сворой журналистов. Кармен сумела подготовить его к этой стороне публичной жизни, она научила его уверенно отвечать на любой вопрос, умело владеть своим голосом. Однако сама она отрицала свою роль как учителя.      - У тебя врожденная способность натурально держаться перед камерой, - повторяла она ему. - И ты знаешь, как расположить к себе аудиторию Это редкая способность.      Однако в данный момент у Криса не осталось и сотой доли былой самоуверенности. Толпа внизу выглядела слишком грозной. Сердце его учащенно забилось при мысли о возможной встрече с этими людьми лицом к лицу. У порога приемной он живо вспомнил, пронзенный страхом, как пять лет назад в последний раз встречался с толпой репортеров. Как пытался удержаться перед ними от слез. И не смог.      Выйдя на крыльцо, он сощурился от слепящего солнечного света, почти на ощупь стараясь найти опору для ног посреди горы мусора. Лица людей как по команде развернулись от Сэма Брага в его сторону. Репортеры мгновенно обрушили на него град вопросов.      - Что вы собираетесь сказать транспортной службе?      - Вы считаете, что приняли разумное решение?      - Что вы обещали этому Кабрио за то, что он создаст для вас дождь?      Крис попытался изобразить на лице улыбку и поднял руки, прося тишины. Он подумал, что должен был предвидеть сегодняшнюю импровизированную пресс-конференцию и надеть что-нибудь более приличное, чем эта футболка и вылинявшие шорты.      - У нас что, было мало проблем до сих пор? - пронзительно выкрикнула с улицы какая-то женщина - Зачем вы распоряжаетесь нашими жизнями и нашими средствами?      Толпа отвечала нараставшим рокотом возмущения, и Крис снова поднял руки, требуя молчания.      - Я понимаю, что у вас накопилась масса вопросов, - начал он, когда счел, что его уже можно услышать, - но на данный момент я могу лишь уверить вас, что беру на себя полную ответственность за то, что принимаю предложение мистера Кабрио. Я уверен, что он успешно разрешит проблему обеспечения водой Долины Розы, и в то же время я готов быть ответчиком перед вами в случае его неудачи.      - Крис?      Он увидел, как Кармен прокладывала путь к нему сквозь толпу Ее глаза казались огромными. Коричневый бархат Они гипнотизировали Криса.      - Где сейчас мистер Кабрио? - спросила она.      - Он не желает, чтобы его беспокоили, - отвечал Крис, и хотя ему трудно было отвернуться от взгляда Кармен, он открыл дверь и скрылся в здании.      В приемной у Миа он ответил на звонок из "Лос-Анджелес таймс", повторив репортеру в точности то, что сообщил минутой раньше толпе внизу. Затем он направился в свой кабинет. Открыв дверь, он обнаружил, что за его столом сидит Кармен.      - Боже, - от неожиданности только и сказал он. - Как ты проникла сюда?      - Задняя дверь, - торжествующе улыбнулась она - Тебе повезло, что я одна додумалась сунуться туда. И вот, - она широко развела руки. - Без камеры. Без микрофона. Только я.      - Тебе никогда и не нужна была камера, чтобы напугать кого-нибудь до смерти, - пошутил он, усаживаясь напротив Кармен в кресло для посетителей Хотя пожар в каньоне почти исчерпал свои силы, на волосах у Кармен Крис увидел легкие хлопья пепла, зацепившиеся за мягкие завитки на плечах Ему пришлось бороться с искушением наклониться и снять их.      - Откуда он взялся? - спросила она.      - Я не знаю.      - Ну же, Крис. Это не для огласки.      - Для тебя никогда не существовало чего-либо "не для огласки", - с улыбкой возразил он.      - Мне нужен хороший репортаж, - подалась она вперед. - Пожары устарели. Не заставляй меня упрашивать. В голосе ее слышалась былая сила, однако глаза выдавали глубоко запрятанный страх, которого Крис никогда прежде не замечал.      - Мне очень жаль, Кармен. Но я правда не знаю о нем ничего, чтобы рассказать тебе.      - Где он работал до того, как объявился у нас?      - Не имею ни малейшего представления.      - Не может быть, чтобы ты был настолько неосторожен и принял его, ничего не зная о его прошлом. Он работал в Огайо?      Крис пожал плечами, вдруг обрадовавшись, что действительно так мало знает.      - Как ты думаешь, я смогу взять у него интервью? Сейчас всех волнует твое участие в этой истории - как Крис Гарретт пригрел у себя одного больно умного парня. Я бы смогла перевести внимание толпы на него.      - Он хочет, чтобы его оставили в покое. - Крис снова извинительно улыбнулся. - И он несколько странный человек.      - И ты пристроил его жить в моем коттедже. - Кармен возмущенно вздернула плечи. - Тысяча благодарностей.      - Он абсолютно безопасен. - Крис постарался не показать, как покоробило его упоминание о Шугабуше как об ее собственности. - Напротив, он очень привлекателен.      - Послушай, Крис. Я совершенно на мели в смысле денег. А в "Новостях" от меня отделываются светской болтовней и платят гроши. Я хочу заставить их поверить, что я им нужна.      - А почему бы тебе не уйти в другое место? Пусть бы тогда кусали локти.      - Я говорила с Джоем Симмонсом из "Кей-Си-Би-Джи". Он был очень мил и дружелюбен, пока не понял, что я ищу работу, и вот что он сказал. "Позволь мне быть откровенным с тобой, Кармен. До сорока лет ты могла бы оставаться ведущей в телешоу только в том случае, если бы все эти годы непрерывно проработала в "Утре" и твой рейтинг был бы по-прежнему высок. Но пытаться в сорок вернуться в это шоу... Лучше позабудь об этом". Он сказал, что вообще удивлен, как это "Новости" взяли меня на работу.      Хорошенькая же у нее профессия, подумал Крис, хотя то же самое можно было с успехом сказать и про бейсбол.      - Но, может быть, есть еще что-нибудь, чем бы ты могла заняться? Какая-нибудь работа?      - Какая работа? Преподавать в старших классах?      - Потише, Кармен.      - Извини. - Она потупила взгляд, и щеки ее покрылись румянцем.      - В данный момент у меня самого денег маловато, - сказал он. Все, что он мог когда-то накопить, ушло на оплату медицинских счетов. За Кармен. За Дастина. - Но я мог бы...      - Нет.      - Я про ренту. Ты могла бы получать деньги за этот коттедж, если бы в нем жил не я, а кто-то другой.      Она снова потупила взгляд, а потом дерзко посмотрела ему в глаза.      - Я могла бы сказать тебе, что ты смог бы сделать, если это не слишком обидит тебя.      - Что же это?      - Ну, по правде сказать, дом давно требует ремонта. У меня возник ряд проблем с канализацией, и стены кое-где облупились - их надо заново штукатурить, - и половина оконных рам толком не закрывается...      - Ясно. - Он явно обрадовался этой идее. - Я буду счастлив иметь возможность сделать что-нибудь для ремонта дома.      - Но только когда меня там не будет, - торопливо добавила она.      - Хорошо. И разреши мне заплатить хотя бы за штукатурку, и кое-какие материалы я...      - Крис, - повысила голос Кармен. - Мне не нужны твои деньги. Дай мне своего Кабрио. Дай мне сделать репортаж.      - Мне нечего рассказать тебе.      - А где же он в данный момент? Он ведь, наверное, где-то работает?      Крис заколебался. Он вновь увидел в ее глазах вспышку гнева, вышедшего из-под контроля.      - Он в старом военном складе возле резервации.      Она снова уселась в кресло с блеском триумфа во взоре.      - Только оставь его в покое, Кармен. Прошу тебя, пожалуйста. Дай ему мирно работать.      - Я не буду беспокоить его. - Она поднялась, собираясь уходить. - Я обещаю. Глава 8      Вот уже пять дней подряд он уходил из своего коттеджа до рассвета и возвращался затемно. Миа видела, как он уходит и приходит. В ранние утренние часы, работая над Генри, она могла слышать, как хлопает его входная дверь, вечером же она могла судить о его возвращении по отблеску фар на подъездной дорожке. Затем освещались окна его коттеджа, но не позднее чем через час там воцарялась темнота, и Миа была уверена: по возвращении он сразу ложится спать, совершенно обессиленный. Он вовсе не шутил, когда уверял Криса, что отдаст все силы работе.      Кармен упомянула о нем в выпуске новостей. Она не старалась повысить имидж ни ему, ни Крису, принявшему его на работу. Джефф Кабрио, сказала она, просто путешественник-одиночка, не останавливающийся нигде подолгу до своего появления в Долине Розы. Для работы ему отведен старый военный склад возле Бурого Каньона. Ее сообщение было проиллюстрировано одним-единственным снимком, да и то сделанным с изрядного расстояния, на котором был запечатлен Джефф, входящий в двери склада.      Миа так и не предоставилась больше возможность сделать с него наброски, и она уже совсем было отчаялась, когда вдруг на шестое утро после своего появления в Шугабуше он сам постучался в ее двери. Было семь часов утра. Она работала над Генри и от неожиданности чуть не подпрыгнула. Открыв дверь, она увидела Джеффа, чье лицо было наполовину освещено лучами поднимавшегося солнца.      - Надеюсь, я не разбудил вас, - начал было Джефф и вдруг схватил Миа за руку. - Что за чертовщиной вы заняты? - Миа перепугалась. Она отдернула руку и прижала к груди.      - Не понимаю, о чем вы, - сказала она.      - Что... - Он снова взял ее руку, силой заставил разогнуть и поднять к своим глазам. - Боже, да вы же ранены!      - Нет, - отвечала она. - Это всего лишь глина.      - Глина А я-то принял ее за кровь Не хватало мне только попасть в свидетели самоубийства... - Он потряс головой, и Миа заметила в его глазах блеск облегчения. - Наверное, вы в состоянии представить себе это, Миа. Ты стараешься держаться тише воды, ниже травы, а в итоге попадаешь на территорию телевизионной журналистки и известного экс-игрока в бейсбол. А когда в отчаянии стучишься в дверь к соседу в поисках сочувствия, вместо этого оказываешься в комнате у следователя и до конца своей жизни отвечаешь на массу глупых жестоких вопросов.      Да он просто сумасшедший. Миа снова отдернула руку и прижала ее к груди.      - У вас чересчур живое воображение, - возразила она.      - Возможно. - Он обернулся в сторону усадьбы, а потом опять обратился к ней:      - Вы не могли бы оказать мне услугу? Крис уже уехал. Мы договорились, что сегодня утром я появлюсь у него в офисе, но боюсь, что я не смогу этого сделать. Сегодня посреди ночи я понял, что допустил кое-какие ошибки в установке своего оборудования, и мне необходимо немедленно отправляться на склад, чтобы их исправить. Если вас не затруднит, пожалуйста, дайте ему об этом знать.      - Не беспокойтесь. - Она явно не правильно изобразила его нос. На самом деле он длиннее. И ноздри вырезаны более глубоко.      - Глина? - и он заглянул за ее спину в гостиную - В семь часов утра вы работаете с глиной?      - Ну, обычно я начинаю в пять.      - Я могу посмотреть? - Он вопросительно поднял брови.      Она сделала приглашающий жест. Он прошел по прикрывавшему ковер пластику и опустился на колени перед ящиком из-под апельсинов Генри вовсю улыбался ему в лицо. - Святые небеса, - пробормотал он, откидываясь назад. - Да вы не теряете время даром.      - Его зовут Генри, - сообщила она.      - И вы работаете вот здесь, на полу? - обернулся он к Миа.      - Да.      - Вам стоило бы поберечь свою спину, - и он прикоснулся к щеке Генри тонкими нервными пальцами. Его кисти покрывал темно-русый пушок. - Терракота, я угадал?      Она лишь удивленно кивнула.      - А чем вы пользуетесь в качестве арматуры? Она показала на клубок проволоки, лежащей на кофейном столике.      Джефф снова пробежал кончиками пальцев по завиткам волос на голове Генри, и она была уверена, что он пытается нащупать швы.      - Как вы вынимаете глину?      - Как раз там, где вы трогаете, я разрезала ее пополам, - она опустилась на пол рядом с ним, - а потом замазала следы.      Он внимательно изучал макушку Генри.      - Превосходная работа, - сказал он. - Я давно уже не видел ничего столь реалистичного. Это идет в разрез с традициями большинства современных скульпторов, не так ли?      - Да. Символисты, пожалуй, сейчас в большем почете, но я не могу себя заставить сменить стиль. Кроме того, в последнее время я работаю лишь с головами моделей.      - Вы, наверное, изучали анатомию, чтобы суметь выполнить такую работу, - и он погладил Генри по округлой щеке.      - Да. - О, она в свое время изучала слишком многое, о чем предпочла бы сейчас забыть. - Откуда вам известно так много о скульптурной технике?      - Я знаю понемногу обо всем, - поднимаясь на ноги, отвечал Джефф.      - Мы встретили этого бродягу в Сан-Диего, - указывая на заклеенную фотографиями афишу, пояснила Миа. - Я заплатила ему за то, чтобы он разрешил сделать эти снимки.      - Вы хоть понимаете, насколько вы талантливы?      - Да, - улыбнулась она.      - Так зачем же вы бросили все и похоронили себя здесь, в этом чертовом "нигде"?      - Потому что именно здесь я бы хотела оказаться.      - И что же будет вашей следующей работой? - недоверчиво прищурившись, спросил он.      - Я подумывала насчет вас, - со смехом поднимаясь на ноги, отвечала Миа.      Он немного растерялся от неожиданности, а потом тоже рассмеялся.      - А я-то дивлюсь, что это вы каждый раз так разглядываете меня? Меня не покидало ощущение, что вы стараетесь сосчитать поры на моей коже.      - Простите. - Она покраснела от смущения, но тем не менее была полна решимости не упустить предоставившуюся возможность. - Вы не могли бы пойти на это? Разрешите мне лепить скульптуру с вас?      - Нет, не думаю.      - Вам не надо будет позировать, - быстро заговорила она. - Я могла бы работать по фотографиям, как уже делала с Генри.      - Нет, Миа, - он покачал головой, направляясь к двери, - меня совсем не устраивает на данный момент, чтобы по рукам ходило десятка два моих фотографий.      - Но они не будут ходить по рукам, Джефф. Они все до единой останутся здесь.      - Почему бы вам не обратиться к вашему боссу? - спросил он. - Вы не хотите лепить Криса?      - Он мне не подходит. - Крис, конечно, выглядел моложе, и глаза у него поблескивали задорно, но это еще не делало его "искушением". - В его лице чего-то не хватает.      - Возможно, вы слишком молоды, чтобы помнить об этом, Миа, но в свое время было немало женщин, которых вполне устраивало то, что они видели на лице Криса Гарретта, невзирая на их возраст.      - Для того, чтобы выглядеть привлекательным, совсем необязательно быть красивым, - недовольно нахмурилась она.      - О, благодарю.      - Да нет же, я имела в виду чисто внешнюю сторону вопроса. Например, вы когда-нибудь всматривались в свое лицо? По нему же можно изучать геометрию. У вас все состоит из прямых углов, треугольников и плоскостей. Ну, вроде того, как у Генри все состоит из окружностей. Вы поняли?      Джефф снова посмотрел на Генри, и она подумала: он на самом деле понял ее. Он испустил такой тяжкий вздох, словно шел на заклание.      - А вы уверены, что вас не использует в своих целях укротительница драконов? - Он кивнул в сторону усадьбы, и Миа сразу поняла, что он имеет в виду.      - Я почти не знакома с Кармен, - отвечала она. Он открыл дверь и вышел на крыльцо, потом снова обернулся.      - Это идет совершенно в разрез с моими интересами и принципами, но вы можете сделать свои снимки, если придете ко мне на склад. Это нужно успеть до конца недели, так как потом мы приступим к установке оборудования, и вам будет опасно находиться близко. - Тут Миа опять показалось, что он в итоге откажется позировать, и она затараторила:      - Ну вот и отлично. Я сделаю все так, как вы хотите.      - Но вы должны хранить абсолютное молчание о том, что увидите там, - снова заколебался он, - а сделанные вами снимки должны оставаться только у вас. Понятно?      Она решила не терять времени даром. По дороге на работу Миа купила много фотопленки, а во время обеденного перерыва поехала на склад. Огромное здание склада было низким и массивным, стены выкрашены бледно-коричневой краской. Вокруг стояло несколько таких же выгоревших на солнце, облупленных строений, по всей видимости, переживших свой век. На узкой улочке была припаркована лишь машина Джеффа.      Рик отпер дверь.      - Привет, Миа! - Он был одет лишь в пестрые шорты на резинке - ни рубашки, ни обуви. Кожа его казалась очень темной от загара, особенно по контрасту со светлыми выгоревшими волосами. Она встречалась с ним всего лишь раз в жизни, у Криса в офисе, но он явно счел это достаточным для того, чтобы держаться с ней как со своей школьной подругой. - Как делишки? - спросил он.      - Хорошо, спасибо. - Жуя персик, она вошла в дверь с камерой на плече. Следуя за Риком, Миа пробиралась по лабиринту книжных шкафов и письменных столов в глубину здания. Массивное сооружение из металла и дерева была раскалено до предела. Вверху, под потолком, имелись маленькие окошки, и некоторые из них даже были снабжены вентиляторами, нагнетавшими такой же раскаленный воздух снаружи.      Пока они шли, Рик успел объяснить, что здание используется властями округа в качестве склада. Здесь все было заставлено мебелью для офисов. Кругом дерево, металл, пластик. Ничего мягкого, ничего такого, что могло бы поглотить звук ее шагов по бетонному полу или низкое гудение вентиляторов.      Она с удивлением обнаружила огромный тягач с широкими гусеницами, стоявший возле одной из стен.      - Как он сюда попал? - спросила она, и Рик указал на большие гаражные двери перед тягачом.      По мере продвижения к задней части склада, Миа обнаружила, что около тридцати квадратных футов площади недавно были освобождены от всей мебели, кроме длинного стола и двух стульев. Стол был сплошь завален бумагами, над которыми колдовал Джефф, стоя к пришедшим спиной.      - Фотограф прибыл, - объявил Рик, и Джефф поднял глаза от бумаг. На нем тоже не было рубашки, но Миа это не смутило.      - Привет, Миа. - Он слегка кивнул ей и снова уткнулся в бумаги.      - Вы оба можете заниматься своими делами, - сказала она. - Я буду работать потихоньку, - и она положила на один из столов свой персик.      Чем бы они ни были заняты, это выглядело явно не так, как она себе представляла. Хотя с другой стороны - что она могла себе представить? Как вообще человек должен создавать дождь? На дальнем конце освобожденною пространства стояло несколько черных прямоугольных коробок, похожих на огромные стереоколонки. На столе находился терминал компьютера, целиком поглотивший внимание Рика. Вот и все. И еще бумаги. Бумаги были повсюду. Кипы их громоздились на коробках. Множество беспорядочно разбросанных по столам листков. Какая-то пачка бумаг под мышкой у Джеффа. На первый взгляд, вся их работа состояла в разборке этих бумаг, а те, которые держал Джефф, были сплошь покрыты какими-то уравнениями. Когда Рик и Джефф перебрасывались парой фраз, они целиком состояли из цифр. Километры, литры, граммы. И потребуй кто-нибудь толком описать, что же она видела внутри этого склада, она не смогла бы сказать ничего определенного.      Они почти не обращали на Миа внимания, и это было ей на руку. Она скинула туфли и босиком бесшумно двигалась вокруг них, попутно с удивлением обнаружив что пол в здании весьма прохладный. Однако задача перед ней стояла непростая. Ведь до сих пор она делала фотографии с моделей совсем по-другому. Она устраивала этих людей по своему усмотрению, а потом обходила их кругом, непрерывно делая снимки, фиксируя все особенности данной фигуры, данной позы. А Джефф был живой, подвижный. Ей придется сделать очень много кадров, чтобы было из чего выбирать.      Когда она оказалась возле черных коробок, ее до смерти напугала неожиданно выскочившая из-под ног кошка.      - О, это Эврика, - заметил Рик, - моя сожительница. Она не переносит, когда я оставляю ее дома одну.      Миа наклонилась было погладить кошку, но Рик перехватил ее руку.      - Я бы не делал этого на вашем месте, - пояснил он - У нее слишком острые коготки. И она всегда пускает их в ход при приближении посторонних.      Миа молча смотрела, как Эврика грациозно вскочила на стол, а оттуда - на плечо Джеффу. Не отрываясь от работы, тот на ощупь почесал ее за ушком, и даже со своего места Миа могла слышать громкое мурлыканье кошки.      - Почти всегда. - пробормотал смущенный Рик. Чтобы не слишком приближаться во время съемки к Джеффу и не беспокоить его, Миа использовала длиннофокусный объектив, хотя и не была уверена, что это не испортит снимки. Зато Джефф почти не замечал ее присутствия. Миа купила высокочувствительную пленку, и все же полусумрак, царивший в помещении склада, заставлял ее использовать довольно большую выдержку. Каждый раз, нажимая на кнопку спуска, Миа невольно вся напрягалась от замедленного щелканья шторок.      Положив на стол свою пачку бумаг, Джефф что-то стал показывать и объяснять Рику, и пальцы молодого человека с утроенной скоростью забегали по клавишам компьютера. Легкий ветерок, создаваемый вентиляторами, тихонько перебирал уголки в пачке листков, лежавшей на столе. Миа, закрывая глаза, прислушивалась к монотонному гудению вентиляторов, едва различимому шелесту бумаг и приглушенному эху голосов. В какую-то минуту она уронила крышку от объектива, и стук от ее падения загулял, много раз повторенный эхом, среди голых стен. Рик и Джефф недоуменно обернулись в ее сторону, а потом снова склонились над своими бумагами.      То, что на Джеффа не было надето рубашки, создавало проблему. Миа старалась полностью сфокусировать свое внимание на его голове, особенностях лицевых костей, форме уха, складках кожи. Однако старая выучка и добросовестность настоящего художника весьма скоро заявили о себе, и ее глаза невольно принялись изучать его плечи, лопатки, ключицы. Его мускулатура не выглядела особенно рельефной, однако была весьма неплохо развита от природы и не укрывалась под слоем подкожного жира. Линии его торса были резкими и угловатыми, как и его лицо. Миа успела нащелкать не меньше десятка снимков его широкой груди, покрытой легким золотистым пушком.      - Почему бы вам не щелкнуть и меня разок-другой? - шутливо спросил Рик, и Миа с трудом оторвалась от захватившей ее работы при звуках его голоса.      - Хотел бы я знать, - продолжал он, откинувшись на спинку стула и улыбаясь, - что вы нашли в нем такого, чего нет во мне?      - Возможно, вы будете следующим на очереди, - пошутила Миа.      Джефф поднял глаза от своих бумаг, и на какую-то долю секунды их взгляды встретились. Его взор выражал хроническую усталость и изнеможение, и было в нем что-то еще. Отчаяние. Миа, словно завороженная, не могла отвести от нею глаз, пока Джефф не опустил веки, тихонько столкнул с плеча Эврику и принялся массировать себе затылок и плечи.      - Эти вентиляторы с таким же успехом могли бы гнать воздух в обратную сторону, - сказал он Рику. - По крайней мере тогда этот раскаленный воздух уходил бы наружу, а не нагнетался внутрь. - Он встал на ноги, и кошка соскочила с его колен на пол Обойдя вокруг стола, Джефф через плечо Рика заглянул на дисплей, опираясь на спинку стула, на котором сидел Рик. Миа тихонько зашла сзади и сделала еще три снимка, но тут ее пленка закончилась. Эти кадры запечатлели его грудь, спину и плечи, а также кусок шорт цвета хаки, которые могли ей понадобиться для воображаемой скульптуры.      Она уложила камеру в футляр и взяла со стола персик. Мужчины оживленно обсуждали что-то на компьютерном дисплее.      - Я прошу прощения за вмешательство, - сказала Миа, - но не могла бы я прийти завтра снова еще с одной пленкой?      - Конечно, Миа, - машинально ответил Джефф, не отрывая глаз от экрана.      - И это будет пленка для меня, хорошо? - улыбаясь, добавил Рик. Глава 9      Мысль о том, что ей самой нужно передать Крису ключи, вызывала у Кармен ощущение некоторой неловкости. Поэтому она предпочла просто оставить их в конверте с почтой на ступенях его крыльца. Она боялась, как бы он не счел себя униженным из-за лишнего напоминания о том, что в Шугабуше отныне хозяйничает она одна. Крису и так пришлось немало перестрадать на этой неделе, хотя в свое время Кармен была уверена, что нет на свете таких страданий, каких бы он не заслужил в наказание. Теперь же перемены, произошедшие в характере Криса после того, как он сменил род деятельности, вызывали в ней искреннее сочувствие и сожаление, и она уже говорила ему об этом. Казалось, что в то время, когда к ней вернулась ясность мысли, здравомыслие покинуло Криса.      Ее предложение о ремонте усадьбы было сделано чисто импульсивно, и, видя, с какой готовностью он за него ухватился, Кармен тут же пожалела об этом. Она не была уверена, насколько оправданным было впускать его снова в дом, из которого он был когда-то столь жестоко изгнан. Ведь он любил это место. Когда они еще только познакомились, он часто вывозил ее на длинные прогулки по извилистым закоулкам Бурого Каньона и всякий раз делал так, что их путь пролегал через Шугабуш с его укромно расположенной усадьбой. И всякий раз он делился с Кармен своей мечтой стать когда-нибудь здесь хозяином. Теперь же этим столь притягательным для него клочком земли целиком распоряжалась она, и лишь в исключительно редкие моменты душевной слабости Кармен начинала сомневаться в справедливости такого положения дел.      Он пообещал, что будет работать во время ее отсутствия, и Кармен не имела понятия о том, что он уже начал ремонт дома, пока в одно прекрасное утро, одеваясь перед тем, как отправиться на прием к врачу, она не обнаружила следы шпаклевки на стенах ванной. Она обошла дом и увидела, что Крис успел отшпаклевать также стены в гостиной, а окна в кухне больше не выражают протеста против того, чтобы их открыли или закрыли. Признаки его присутствия в доме бросали ее то в жар, то в холод, и Кармен непрерывно думала о них все время, пока не доехала до автомобильной стоянки перед внушительных размеров зданием больницы Ла Джолла.      В комнате для посетителей, выкрашенной в бледно-абрикосовые тона, она застала еще двух женщин. Когда Кармен вошла, они подняли взгляды от своих журналов, и она успела уловить и блеск узнавания в их глазах и с трудом сдерживаемое участившееся дыхание. Они поскорее постарались спрятать за обложки своих журналов торжествующие ухмылки от предвкушения того, как сегодня днем они будут звонить своим товаркам и интригующим тоном спрашивать: "Угадай, кого я видела в очереди на пластическую операцию нынче утром?"      Она знала, что главным образом ее возраст бросается в глаза из-за седины в волосах. Седая прядь начиналась от ее правого виска и тянулась через всю голову блестящей, как снег, дорожкой, резко выделяясь на черном фоне. Эта прядь появилась у нее еще в юности и была вначале символом некоего романтизма, а потом - когда ей было двадцать и даже тридцать - превратилась в признак ее оригинальности, самобытности. Однажды в "Утре" Кармен взяла разоблачительное интервью у бывшего губернатора штата Джерри Брауна, и известный портретист изобразил ее на одном из своих картонов - седая прядь воспринималась как ее неповторимый отличительный признак. Сейчас Кармен проклинала ее. Эта прядь к тому же стала шире раза в два - как дань неурядицам, преследовавшим ее за последние несколько лет. Она давно подумывала о том, чтобы избавиться от нее, но опасалась, что это вызовет еще больше пересудов.      Отметившись у регистратора, Кармен прошла в дальний угол комнаты и постаралась отвлечься чтением журнала. Иногда она украдкой посматривала на сидевших напротив двух женщин, гадая, что могло привести их сюда. У одной из них была совершенно плоская грудь, тогда как все остальное не вызывало нареканий. Интересно, чем же она недовольна: легкая горбинка на носу или чуть-чуть скошенный подбородок?      Великий Боже, неужели она действительно должна через все это пройти? Она всегда принадлежала к когорте женщин, отвергавших услуги пластической медицины, собираясь смиренно принимать признаки своего старения. Ей казалось, что ее образованность и профессионализм позволяет ей оставаться самой собой, не прибегая к разного рода ухищрениям.      Вчера в студии "Новостей после девяти" ее навестил известный журналист Том Форрест, которого она всегда считала своим наставником. Она оказалась под его крылом еще в двадцать четыре года, будучи юной стажеркой. Он сразу сказал ей, что она слишком нежно выглядит. Слишком мягкой и недопустимо податливой, внушаемой Он научил ее тому, как прятать свою мягкость под непроницаемым фасадом, как сохранять эмоциональное равновесие и не позволять освещаемой ею истории захватить слишком глубоко ее чувства и мысли. И Кармен сумела прекрасно усвоить не только то, чему он учил ее, но и кое-что сверх того.      Она была удивлена, встретив Тома на студии, удивлена тем сухим, чисто деловым приветствием, с которым он обратился к ней. Со времени их последней встречи он успел изрядно обрасти жирком, и забавная медвежесть ею фигуры сменилась просто нездоровой полнотой. Он пригласил ее выпить с ним чашку кофе, так как на студии не нашлось бы места, где им дали бы спокойно поговорить наедине, а именно на такую беседу он рассчитывал.      - Кармен, я всегда был с тобой предельно откровенным и не собираюсь понапрасну тратить слов и сейчас, - с ходу приступил он к цели своего визита, когда они уселись за столик в ресторане. - Кроме того, я не собираюсь называть тебе свои источники информации, можешь вообще о них не спрашивать.      - Что ты "вообще" имеешь в виду?      - Ходят слухи, - сказал он, весь подавшись вперед и уперевшись ладонями в стол, - что тебе собираются указать на дверь сразу после того, как кончатся пожары. Ни у кого больше нет желания с тобой цацкаться.      Кармен не позволила своему лицу отразить бурю чувств, разыгравшуюся в душе. Она внимательно принялась изучать каждую ресницу на глазах у Тома, изгиб его седеющих бровей - что угодно, лишь бы это помогло ей удержаться от слез, как он учил ее много лет назад. Том Форрест вряд ли бы отнесся с сочувствием к ее слезам.      - Однако они пока изменили решение, - продолжил он - По крайней мере они согласны подождать.      - Почему? - Ее голос был почти спокойным.      - Потому что тебе удалось добыть кое-какие крохи сведений о Джеффе Кабрио Они решили посмотреть, чем кончится эта история Они хотят посмотреть, как ты сумеешь ее поднести публике - Он с сожалением покачал головой. - Ты слишком долго была вне игры, милочка. Это заметно. Я считаю, что Кабрио - твой последний шанс.      Кармен откинулась на спинку стула, стараясь спокойно обдумать его слова. Никогда, ни разу за все годы их знакомства, Том не называл ее "милочкой". Какой же она, наверное, кажется ему беспомощной и жалкой.      Ну что, что же еще может она рассказать о Джеффе Кабрио? Ведь она не имела на руках почти никаких фактов, хотя и была весьма искусна в разведении "турусов на колесах". Прошлым вечером она умудрилась показать короткий фильм о том, как Джефф и Рик снимают с вездехода две огромные канистры и катят их в помещение склада. Кармен добрых полчаса разглагольствовала по поводу возможного применения, которое Джефф нашел этим предметам, и как с их помощью можно создавать дождь.      - Заткни им пасть своим Кабрио, Кармен, - посоветовал ей Том, покидая ресторан, но она уже и так была полна решимости сделать именно это.      Пациентов в клинике принимали одновременно два врача, и поэтому ожидание Кармен не затянулось. Ее пригласила в свой кабинет доктор Линн Салли, и Кармен вошла в комнату, обклеенную изящными обоями все того же абрикосового цвета и устланную толстым темнозеленым ковром. По стенам были развешаны фотографии идеально красивых женщин. Кармен хотела было разглядеть их повнимательнее, но почему-то не смогла оторвать взгляд от лица Линн Салли, гадая, кто из них двоих на самом деле старше. Доктор выглядела не больше, чем на тридцать-тридцать пять лет.      Линн приветствовала Кармен теплой дружеской улыбкой, но Кармен не смогла ответить ей тем же, будучи в слишком смятенных чувствах. Она уселась в одно из глубоких кожаных кресел, и Линн расположилась напротив нее.      - Мне очень приятно видеть вас, миссис Перес, - сказала доктор Салли, - ведь я долгое время была вашей искренней поклонницей И я очень обрадовалась, когда вы снова стали вести программу новости.      - Благодарю вас. - Кармен скрестила руки на коленях, чтобы не выдать их дрожь, и продолжила:      - Собственно говоря, это и заставило меня обратиться к вам за помощью. Когда я увидела сейчас себя на телеэкране, я была шокирована тем... ну, словом, я была шокирована - В какой-то ужасный мы ей показалось, что она вот-вот заплачет.      - Вы выглядите весьма экстраординарной женщиной. - Линн Салли пришла ей на помощь, стараясь вложить в свой голос побольше тепла. - Что же именно привело вас сюда?      - Ну, я подумала... о перетяжке лица, - и она провела пальцами по щекам, - просто чтобы... чтобы выглядеть несколько моложе.      Линн откинулась на спинку своего кресла. Ее улыбка была по-прежнему дружеской, однако в уголках ее губ Кармен уловила снисходительный изгиб. Она прижала к ткани юбки мигом вспотевшие ладони, ожидая, что еще скажет доктор Салли.      - Вам очень нелегко дались последние несколько лет, - полуутвердительно произнесла та.      - Да. И каждый год оставил свой отпечаток на моем лице, - подтвердила Кармен.      - Позвольте мне несколько продолжить вашу историю, с единственной целью - взглянуть на все глазами врача. У вас было один за другим два выкидыша, и когда наконец родился ребенок, его неожиданно поразила болезнь, приведшая к нарушениям мозговой деятельности. Это верно?      Боже милостивый, неужели эта дама намерена снова копаться во всем этом? Здесь? Сейчас?      - Доктор Салли, - стараясь придать своему голосу как можно больше твердости, сказала Кармен, - мне непонятно, какое отношение все это имеет к перетяжке лица. Мне кажется, что моя жизнь должна интересовать лишь меня, и никого больше, кто бы он ни был.      - Вы правы. Но я как врач обязана вдаваться в некоторые подробности жизни моих предполагаемых пациентов с тем, чтобы иметь возможность решить, подходят ли они как кандидаты для пластической операции.      Ей надо было обратиться в другую клинику. Она сейчас встанет с кресла и покинет этот кабинет, пока ей не изменило самообладание. Но Кармен не могла сдвинуться с места, ее тело словно сковало от напряжения.      - Например, в вашем случае, - продолжала Линн, - мне известно, что после рождения вашего сына вы впали в настолько глубокую депрессию, что вас на какое-то время госпитализировали, верно?      - Знаете, в чем я вижу несправедливость? - спросила в ответ Кармен, подавшись вперед. - Вы слишком хорошо осведомлены о моем прошлом, равно как и все окружающие. Даже та парочка в вашей приемной, которая вольна нагородить здесь перед вами что угодно о своей жизни, - и тем известна моя жизнь. Почему же я, подобно им, не могу изложить вам свою историю так, как я хочу?      - Прекрасно, - отвечала Линн, - продолжайте сами.      Кармен опустила взгляд и с тревогой обнаружила, что в запальчивости комкает в кулаках подол своей юбки.      - Я произвела на свет неполноценного ребенка, после чего впала в глубокую депрессию, которую вынуждена была лечить в больнице. Затем последовал развод с моим мужем, что также далось весьма нелегко. На какое-то время я вынуждена была оставить работу, чтобы прийти в себя. После подобных передряг любой имеет право на передышку, не так ли?      - Безусловно. Я вовсе не имела в виду...      - А вот теперь я выздоровела и вернулась на работу. И меня беспокоит, что я здорово состарилась во время... всего происшедшего. Следовательно, мне необходимо что-то предпринять в этом направлении.      - Извините меня - как можно более мягко заговорила Линн, - но вы слишком известная личность, и я не могу просто принять на веру то, что вы изложили, тем паче, что мне известно о вас нечто большее. Мне известна но, что вы совершили попытку самоубийства и что вас подвергли болевой терапии. Я знаю, что вас лечили таким способом целых четыре года, после чего вы смогли вернуться к работе. Я говорю обо всем этом не с тем, чтобы выбить вас из колеи, а чтобы вы яснее поняли мою позицию. Полученный вами курс лечения должен удержать вас от новых попыток самоубийства, которые связаны с болью. А после пластических операций большинству женщин с историей болезни, подобной вашей, приходится заново проходить весь курс болевой терапии.      - Я уверена, что мне это не понадобится.      - А я уверена, что вы выбрали не лучшее время для принятия подобных решений, - отрицательно кивая головой, возразила Линн. - Я понимаю, что ваши запросы к себе весьма высоки. А вы только что успели вернуться к работе. Дайте себе хотя бы шесть месяцев. За это время наша психика устоится...      - Я и так устойчива. - Кармен поднялась с кресла. Ну что я должна еще сделать, чтобы окружающие поверили в это?      - Вы знаете, - доктор Салли тоже встала и доверительно положила руку Кармен на плечо, - в первый раз я увидела ваш репортаж по телевизору, когда в семьдесят восьмом году разбился самолет. Вы оказались на месте всею через несколько минут после катастрофы, и я хорошо помню, как я поразилась вашему спокойствию и даже безмятежности посреди всего этого хаоса. И я тогда сказала себе: "Это невероятно сильная женщина. Как только ей удается быть такой?" И я гадала, есть ли в вас вообще хоть какая-то мягкость. А она есть, и немало, не так ли? Она глубоко спрятана, но она есть. Это хорошо.      Кармен освободила плечо и подняла с пола непонятно как упавший ранее радикюль.      - Благодарю вас за осмотр, - сказала она.      - Не требуйте от себя невозможно, - отвечала Линн. - Дайте себе еще немного времени. ***      Она хотела было выпить хоть кружку пива, а лучше две, чтобы немного расслабиться, но, за несколько последних лет отвыкнув от этого способа, решила не прибегать к нему и теперь. И она заставила себя не останавливаясь вести машину по направлению к скоростному шоссе. Она могла бы сейчас пойти домой, забраться в постель и укрыться с головой одеялом. Но мысль об этом вызвала в ней еще большее отвращение, чем мысль о пьянке. Она слишком часто прибегала к этому способу - бегству в сон, - пока была больна.      Вести машину по пустынному шоссе было нетрудно, и у нее оставалась возможность подумать. Она невольно вспомнила подробности катастрофы семьдесят восьмого года. Коммерческий скоростной самолет и маленькое частное судно столкнулись в воздухе над Северным Парком и низверглись на оказавшиеся под ними дома в клубах огня и дыма. Она оказалась первой из репортеров, прибывших на место, и не успела подготовиться к тому, что ей предстоит увидеть. Да и невозможно было быть готовым к подобным вещам. Ни одно существо, хоть в малой степени способное чувствовать, не могло остаться равнодушным при виде этой трагедии. Выходя из студийного автобуса, она наступила на что-то, с хрустом разломившееся у нее под ногами. Опустив глаза, она увидела, что наступила на обгоревшие остатки детской ручонки. И это было всего лишь началом. Воздух казался липким от запаха горелого мяса. Повсюду валялись изуродованные тела, их оторванные руки и ноги были расшвыряны по веткам стоявших рядом деревьев. У подъезда ближайшего дома валялись остатки летною сиденья, к которым все еще был привязан ремнем обезглавленный труп. Казалось, что сама смерть дышит ей в затылок, витая в знойном летнем небе.      Всего через пару секунд она уже должна была предстать перед камерой, и она заставила себя сосредоточиться только на выполняемой ею работе. И ей удалось это достаточно легко: Том Форрест оказался отличным учителем. Она сумела развить в себе способность держать под замком свои чувства, как бы тяжко ей ни приходилось и как бы долго ни продолжалась ее работа, и эта способность была одним из важнейших качеств Кармен как профессионала. Вот и в тот вечер она продержалась столько, сколько было нужно, и позволила себе расслабиться, лишь оказавшись дома. А там был Крис, который терпеливо помогал ей прийти в себя, Крис, прикладывавший ей к затылку холодные компрессы, пока ее тошнило над раковиной в уборной, Крис, утешавший ее, пока она не могла заснуть, а потом просыпалась вся в поту от приснившихся кошмаров. И это было само собой разумеющимся - ее возращение домой, к Крису, после всех ужасов, через которые ей приходилось пройти по роду работы.      Как раз незадолго перед тем, как случилась эта катастрофа, у Кармен родилась идея по поводу программы "Утро в Сан-Диего", но она не смогла никого убедить в том, что у нее достаточно силы и искусства, чтобы создать сколько-нибудь стоящую передачу. Ее хладнокровие и выдержка во время репортажа с места катастрофы в корне изменили их мнение, и уже через несколько дней Кармен стала хозяйкой собственной программы. "Новости после девяти" изрядно попользовались ее прозорливостью и талантом в свое время. А вот теперь они же готовы - и даже, похоже, нетерпеливо жаждут - поскорее избавиться от нее.      Кармен намеренно пропустила поворот на трассу, по которой она должна была возвращаться в Шугабуш, а вместо этого направила машину вниз по Джакаранде, направляясь в административное "сердце" Долины Розы. Она свернула на бульвар Верде и остановила машину напротив входа в мэрию. Автомобиль Криса был там же. Кармен опустила боковое стекло и откинулась в кресле, не сводя глаз с небольшого приземистого здания, чувствуя себя свободной от пива в супермаркете, от снотворных таблеток на ночном столике и от душного забытья под одеялом. Она не собиралась войти внутрь офиса. В ее планы вовсе не входило хоть как-то дать понять Крису, что она все еще нуждается в нем. Сегодня она еще не смогла бы откровенно признаться в этом даже себе самой. Глава 10      Когда зазвонил телефон, Миа печатала какое-то письмо на машинке. Она подняла трубку и, зажав ее плечом, не прерывая работы, отвечала:      - Приемная мэра.      - Солнышко?      - Глен! - От неожиданности она выронила из пальцев карандаш.      - Если хочешь знать, мне совершенно непонятно твое упрямство, Солнышко. Почему ты не дала Лауре свой домашний телефон?      - У меня нет телефона. И я не собираюсь им обзаводиться.      - Но ведь у тебя есть хотя бы адрес, не так ли? Я, конечно, могу понять твое нежелание делиться им со мной, но ведь Лаура - твоя сестра, Солнышко, и она - единственная твоя родственница на этом свете. А если что-нибудь случится? Если ей понадобится твоя помощь?      - Она никогда не нуждалась в моей помощи. И к тому же я дала ей тот номер, по которому ты сейчас звонишь.      Он на какое-то время умолк, а когда заговорил снова, его голос звучал уже не столь самоуверенно.      - Как ты себя чувствуешь? - спросил он. - Ты не пропускаешь визитов к врачу.      - Я чувствую себя очень хорошо, и я больше не намерена продолжать разговор.      - Нет, Солнышко, подожди. Я позвонил тебе не просто так. В следующем месяце мы с тобой приглашены участвовать в закрытом просмотре на выставке в галерее Лессера.      Миа молчала. Заниматься домыслами было не в обычае у Глена, и все же она с трудом могла бы поверить, что Лессер действительно приглашает их обоих. На его просмотрах она еще ни разу не видела работ, выполненных в стиле, подобном ее собственному.      - Похоже, ты в замешательстве, - засмеялся Глен. - Признаться, я поначалу был тоже. Видимо, они в этом году почему-то стали больше интересоваться реализмом. Так не будем упускать случая.      - Но послушай, я? Я еще могу поверить, что их заинтересовали твои работы, но...      - Дай же мне все объяснить. На прошлой неделе ко мне явились три типа из их оргкомитета и прямиком направились к твоим художествам, которые до сих пор стоят в заднем конце моей мастерской. Они так и завелись при виде скульптуры твоей матери и от ее истории. Они просто готовы были ее сожрать. Честно говоря, я уже стал опасаться, что они так и удовлетворятся тобой, и я останусь не у дел.      Она почувствовала невольно подкатившее чувство былой любви к Глену. С его стороны было весьма мило рассказать ей обо всем этом, независимо от тою, было ли это на самом деле правдой.      - Словом, они так и ходили вокруг этой скульптуры кругами. А на следующий день заявилась дама, которая сделала снимки для их рекламной брошюры.      Миа закрыла глаза. Как давно она не видела своих прежних работ. Все они по-прежнему оставались у Глена в студии. Она оставила свои работы там, где воздух золотится от солнечного света. Она оставила там и Глена.      - А что же они выбрали у тебя? - спросила она.      - Тебя, обнаженную, - с запинкой отвечал Глен.      - Глен, - она, внезапно ослабев, оперлась на стол, - пожалуйста, не выставляй ее.      - А кто узнает, что это именно ты? Ведь у тебя тогда были длинные волосы, и к тому же эта шляпа... - Он и словом не упомянул о главном различии между ее тогдашним телом и теперешним, но именно оно господствовало в ее сознании, так же как - несомненно - и в его.      - Я узнаю, - сказала она.      - Но они выбрали именно ее, Солнышко. Я должен ее выставить. А тебе, мой старый дружище, придется в июле приехать на несколько дней в Сан-Диего, чтобы представлять свои работы.      - Нет. - Она с трудом удержалась от непрошенных слез. - Я не смогу приехать туда. Я слишком занята здесь.      - Не будь идиоткой, Миа. Ты не имеешь права упускать такую возможность. Они собираются включить твою работу в их дурацкую брошюру, которую выпускают на Рождество.      - Ты бы не мог обойтись без меня? Я понимаю, что хочу слишком многого, но... - Она замялась, по привычке прикусив нижнюю губу. - Глен, я просто не хочу видеть тебя. И я также не хочу видеть Лауру. Мне правда хорошо здесь. Пожалуйста, Глен. Ты мог бы сделать это для меня?      - Ты просто режешь меня на куски, - вздохнут он.      - Ты переживешь. - отвечала Миа и повесила трубку прежде, чем он нашелся что ответить.      Она подъезжала к старому складу уже в седьмом часу вечера, и Рик с удивлением уставился на нее, когда она вошла в дверь.      - Я не могла приехать раньше, - пояснила она, - надеюсь, что не слишком обременю вас сейчас?      - Ну, что до меня, то вы никогда не будете мне в тягость, Миа. - Он поднял с пола Эврику и водрузил себе на шею, словно живое пушистое боа, пока следовал за ней в глубину здания.      Внутри склада было сейчас довольно прохладно, а Джефф колдовал во внутренностях вентилятора, взобравшись на стул, придвинутый к задней стене.      - Джефф так настраивает вентиляторы, чтобы они нагнетали ночью холодный воздух снаружи, а днем выдували горячий воздух изнутри, - пояснил Рик.      Джефф соскочил со стула и, взглянув на нее, уселся на край длинного стола.      - Уже соскучились по нас? - спросил он и тут же уткнулся в свои бумаги. Сейчас он был одет в голубую рубашку. Хотя не застегнутая, она тем не менее скрывала все, над чем Миа собиралась работать этим вечером, и она невольно расстроилась.      - Мне необходимо отснять еще пару пленок, - пояснила она Джеффу. - Одно дело, если бы я снимала вас в одной определенной позе, как это было с Генри Но вы все время в движении, и это затрудняет задачу. А кроме того, я поняла, что необходима пленка с большей чувствительностью. - Миа словно пыталась в чем-то оправдаться, но чувствовала, что слова ее падают в пустоту. Джефф лишь рассеянно кивнул ей и вновь углубился в содержание своих бумаг.      - Мы сейчас находимся как раз на полпути к решению, - пояснил Рик.      - Я бы не хотела отвлекать вас. - Миа уселась на один из столов и принялась менять объективы.      Джефф сидел, опустив глаза, как почти на всех сделанных еще днем снимках, но она так и не набралась смелости попросить его переменить позу. Она очень не хотела превратиться в незваную гостью.      - Так ничего не выходит, - сказал Джефф, обращаясь к Рику. - Эти номера не сработают с трансгидраторами такого размера. Нам надо либо удвоить их размер, либо удвоить их количество. Какую, ты говоришь, площадь занимают авокадо в овраге?      - Десять акров, - отвечал Рик. - Может быть, двенадцать.      Джефф подошел к карте, которая висела на задней стенке книжного шкафа. Задумчиво скребя подбородок, он что-то внимательно разглядывал на ней.      - Джефф? - отважилась она наконец.      - Хм-м-м? - Он даже не повернулся в ее сторону.      - Я прошу прощения за свою назойливость, но...      - Вы начинаете хотеть от меня слишком многого, Миа, вам не кажется? - спросил он, по-прежнему углубившись в карту. Его палец прочертил невидимую линию, отсекавшую часть Долины Розы.      - Я... нет, мне так не кажется. Я прошу про... я надеюсь, вас не очень затруднит, если вы снимете рубашку.      Рик удивленно поднял голову, тогда как Джефф так и не обернулся в ее сторону, хотя на губах у него заиграла улыбка.      - А я думал, что вы теперь работаете только с головами.      - Ну, в общем да, вы правы. Однако я изменила свои намерения. - Миа чувствовала, как ее заливает краска смущения.      - Ваша способность краснеть, должно быть, весьма досаждает вам временами, - заметил Джефф, уткнув в карту конец желтого фломастера.      Как он мог догадаться, что она покраснела?      - Я много лет работала с обнаженными моделями, - сказала Миа. - И в итоге мне показалось, что такой объем работы слишком велик для меня. А что касается вас, то вы в любой момент можете отказаться.      - Здесь довольно прохладно по вечерам, - он наконец обернулся к ней лицом, и в его опустошенных глазах Миа заметила теплые огоньки, - так что вам придется заглянуть сюда еще раз в дневное время, когда будет потеплее.      - Хорошо, - согласно кивнула она.      Джефф снова уселся на край стола и сделала большой глоток из бутылки светлого пива, а Миа занялась сменой отснятой пленки на свежую. Ее руки тряслись, а спина была вся мокрая от испарины. Когда же она научится держать свой дурацкий рот на замке?      Теперь она сфокусировала внимание на его руках, работая с телеобъективом. Миа не смела подходить слишком близко. У него были изящные смуглые кисти рук, покрытые легким золотистым пушком, с чистыми ногтями правильной формы. Это будет ее вторая скульптура, подумала она. А ведь прошло немало времени с того дня, когда она в последний раз лепила руки.      Внезапно он выпрямился, и она опустила камеру.      - Я вернусь через секунду, - предупредил он скорее Рика, чем ее, и скрылся за грудами мебели, сваленной в другой части склада. Миа вопросительно поглядела на Рика.      - Канистра, - сказал он, как будто она что-то понимала.      - О!      Рик снова занялся компьютером, и Миа тихонько сидела, прислушиваясь к приглушенному гудению вентиляторов и попискиванию компьютера.      - Ох, нет! - внезапно воскликнул Рик. - Тьфу, черт! - Он схватился за голову руками и в отчаянии взглянул на Миа. - Я хотел войти в сегодняшний файл и набрал не правильный ключ, - еле слышно пожаловался он. - И в итоге я стер все, что мы наработали за сегодня. Он меня убьет.      - Всего из-за одного ключа? - Миа подалась к нему и тоже понизила голос. - И ничего нельзя восстановить?      Он потряс головой и безнадежно уставился на дисплей.      - Нет, все пропало. Не могу поверить, что я на такое способен. Ох, черт! Наверное, мне лучше смыться на время, а ты ему про все расскажешь, - бормотал он, и Миа показалось, что Рик шутит.      Но тут раздались шаги возвращавшегося Джеффа, и в глазах у Рика отразилась такая паника, что Миа просто застыла на месте. Джефф снова уселся на край стола.      - Джефф, - Рик растерянно потряс головой, - мне очень жаль, парень, но я действительно все стер.      - Что ты имеешь в виду?      - Я имею в виду, что произошла катастрофа. Я стер все суб-ареальные данные.      Глаза Джеффа широко раскрылись. Миа хотела бы иметь снимок именно с таким выражением его лица, но была настолько парализована, что не посмела щелкать камерой.      - Что, совсем все?      - Я просто... - Рик в отчаянии воздел руки. - Я ввел не правильный ключ.      Джефф подошел к Рику сзади и всмотрелся в дисплей, опираясь руками на плечи своего молодого коллеги.      - Это еще не катастрофа, - прищурившись, возразил он. - Катастрофа - это когда фермер теряет все, что нажил нелегким трудом, из-за отсутствия дождя, или когда маленькие дети гибнут в пламени, а их некому спасти.      Миа показалось, что глаза Рика предательски повлажнели, и она смущенно опустила взгляд на свою камеру.      - Дай-ка мне сесть, - потребовал Джефф.      Рик подвинулся, и Джефф мгновенно оказался на его месте, а его пальцы уверенно забегали по клавиатуре компьютера. Когда он, плотно сжав от напряжения губы, на секунду остановился, всматриваясь в экран. Миа подняла камеру и сняла крупным планом его глаза. Возможно, это был эффект от телеобъектива, но они показались Миа страшно усталыми.      - Тебе придется повторить всю сегодняшнюю работу, - посетовал Рик.      - Это не худшее из того, чем мне приходилось заниматься в жизни. - Джефф не сводил взгляда с экрана. Между его бровей залегла глубокая складка, а в уголках глаз четче выделились мелкие морщинки. Миа продолжала щелкать затвором. Боже, она так и не сможет остановиться на каком-то одном выражении его лица.      - Смотри. - Джефф набрал еще одно сочетание цифр и, довольно улыбаясь, откинулся на спинку стула. При взгляде на дисплей улыбка расцвела и на физиономии у Рика.      - Тебе удалось их вернуть! Невероятно. Что за чертовщину ты ухитрился с ним проделать?      - Данные еще не были стерты. До них надо было лишь докопаться. И я позаботился поставить свой шифр, чтобы у тебя, паче чаяния, снова не вышел подобный фокус.      - Гениально, парень. - Рик рухнул на второй стул. - А я уже начал подумывать, с какого моста мне лучше прыгнуть.      - Эй. - неожиданно Джефф развернулся и схватил Рика за плечо, - не болтай подобных глупостей. - Серьезность его тона поразила Рика. - Не вздумай даже шутить подобным образом, ладно? Нет ничего такого, ради чего стоило бы самовольно расстаться с жизнью.      Большая мастерская, где за один час обрабатывали фотопленки, находилась в тридцати милях, но Миа это не волновало. Сдав пленки в проявку, она на скорую руку пообедала в маленьком, семейного типа, ресторанчике, находившемся по соседству.      Миа на ощупь добралась до своей машины, в нетерпении срывая упаковку и вытаскивая из нее готовые отпечатки. Рассматривая их при тусклом свете лампочки в салоне автомобиля, она испытала гораздо более сильные чувства, чем просто восторг добросовестного художника. Но по крайней мере теперь она знала, в какой позе будет его лепить. Вот он стоит, его голубая рубашка распахнута на несколько дюймов, а в руках он держит пачку бумаг. Его глаза смотрят на висящую на стене карту, и лоб прорезан несколькими глубокими морщинами. Он выглядит утомленным. Встревоженным. Даже испуганным. Раньше она не обращала на это внимания, но сейчас была в этом уверена. Чего он боится? Что его работа не удастся? Она уберет у него из рук эти бумаги. Пошире распахнет рубашку. И она даст ему опору, основание. Основание подоконника. Он будет стоять, выглянув в окно, одной рукой опираясь на подоконник, беспокойно разглядывая что-то снаружи.      Снимки, которые она сделала, когда на Джеффе не было рубашки, оказались превосходными. Замечательными. Ей нет необходимости - или оправдания - для повторных посещений склада. Чудесно. Она может начать прямо сегодня вечером.      Миа добралась до Шугабуша уже к половине десятого. На стоянке она увидела "вольво" Кармен и "олдсмобиль" Криса, тогда как Джеффа еще не было дома. Она представила, как они с Риком по-прежнему колдуют над своими цифрами, и подумала, упомянула ли о них Кармен в сегодняшнем выпуске новостей.      Включив яркий свет на кухне, она вновь просмотрела фотографии, на сей раз отбирая те, с которыми собиралась работать. Миа уже приготовилась спать, а Джеффа все еще не было. Она откинула занавеску на окне так, что, лежа на краю кровати, могла видеть его коттедж, и ни на минуту не сомкнула глаз. В каньоне начал свой заунывный концерт койот-одиночка, и в темноте Миа невольно поплотнее закуталась в одеяло, вспомнив о сегодняшнем звонке Глена. Впервые с тех пор, как переехала в Долину Розы, она почувствовала себя одинокой. Одиночество. Что за ирония судьбы заставила ее ощутить это чувство как раз тогда, когда еще двое людей поселились в непосредственной близости от ее дома.      Одинок ли Джефф? Может, он женат? Или имеет где-то любовницу?      А что, если он зайдет сюда, когда вернется домой? Может, ей стоило бы оставить свет хотя бы в гостиной, чтобы он понял, что она еще не спит. "Знаете ли вы, как вы талантливы?" Они бы могли поболтать о ее занятиях скульптурой. Она предложила бы ему выпить чаю. Он выглядел таким утомленным сегодня. А сейчас, наверное, просто валится с ног. Она могла бы помассировать ему плечи.      Что за неожиданные нежеланные фантазии? Нежеланные, и все же такие неотвязные. Она постаралась выбросить их из головы, но, как только ослабила контроль над своими мыслями, ее воображение заработало с удвоенной силой.      Ну ладно, вот он постучался к ней в двери. Вот он пошел в гостиную и устало привалился плечом к стене. Он будет немногословным. И откровенным.      - Я так устал от одиночества, - скажет он, - а ты показалась мне сегодня вечером такой привлекательной.      Нет. Он не станет объясняться подобным образом. Да но правде говоря, он вообще не смотрел на нее сегодня на складе. Он всего лишь равнодушно отнесся к ее присутствию. Она с таким же успехом могла бы заняться съемкой сваленной там мебели - он бы ничего и не заметил.      Стало быть, он будет немногословным. Может, он вообще ничего не скажет. Просто подойдет и обнимет ее. Долгое объятие двух людей, изголодавшихся по простой человеческой ласке.      Одна лишь мысль об этом вызвала у Миа слезы. Просто прикоснуться к кому-то, почувствовать чью-то близость.      Как давно это с ней было в последний раз?      Койот снова отчаянно взвыл, но так и не получил ответа. Миа кулаками размазала слезы по щекам.      Он, конечно, обнимет ее и поцелует. Их поцелуй будет слегка горьким от усталости и отчаяния. Она почувствует, как колется щетина, отросшая за день на его щеках и подбородке. Она ответит на его поцелуй - она не в силах будет удержаться. И тогда...      И что тогда? Дальше ее фантазии не оставалось ничего другого, как развеяться в дым.      Она вскочила с кровати, проклиная себя, проклиная свое дурацкое воображение, рывком опустила шторы, отгородившись от коттеджа Джеффа, и прошла в гостиную. Там она привычно устроилась на полу и принялась накладывать глину на доску, которую собиралась употребить в качестве основы для изображения окна. Она изо всей силы мяла красноватый комок, вонзая в него пальцы, шлепая его мокрыми ладонями, и вдруг замерла, прислушиваясь.      Он шел через Шугабуш. Миа различила его шаги уже на крыльце его коттеджа. Но вот они застучали вновь, на сей раз приближаясь к ней. Она застыла, так и оставив пальцы в глине.      - Миа? - Он постучался в дверь.      На ней была надета лишь ее желтая ночная рубашка, а руки безбожно вымазаны глиной. Она торопливо вытерла их тряпкой и поспешила к двери.      - Уже далеко за полночь, а у вас все еще горит свет, - сказал он. Под его глазами залегли глубокие темные круги. - Я лишь хотел убедиться, что все в порядке. - Он заметил, что ее руки испачканы глиной, и удивленно качнул головой - Вы что, заводная? - На его губах играла все та же усталая полуулыбка - Вы вообще когда-нибудь спите?      - Вы такой приятный собеседник.      - М-м-м, - отвечал он, - пожалуй. Вас, наверное, беспокоит шея, а?      Она собралась было отрицательно кивнуть головой, но вдруг подумала, что действительно держит на шее левую руку так, чтобы локоть прикрывал плоское место, на котором должна была бы быть грудь.      - Немного, - произнесла она.      - Вам не следует работать, сидя на полу.      - Похоже, вы правы, - и она невольно подумала о чашке чая, о полном горечи объятии и о поцелуе, который ни к чему хорошему не приведет.      - Ну что ж, доброй ночи, - сказал он.      - Спасибо, что зашли, - отвечала она. Тихонько притворив дверь, Миа прошла в спальню, уселась на полу и смотрела, как он идет к своему коттеджу. Койот в глубине каньона испустил новую серию воплей, на которую наконец-то ответила стая его сородичей. Джефф какое-то время всматривался в ночную тьму, а потом захлопнул дверь и отгородился от окружающего мира.      Он включил у себя свет, и Миа смогла различить его силуэт на фоне желтого прямоугольника окна Она невольно прижала руку к губам. Пальцы пахли глиной и землей. Закрыв глаза, она провела рукой по щеке, по подбородку, вниз по горлу, в прорезь рубашки, пока в ее ладони не оказался легкий живой комочек ее правой груди.      Она не имеет права на него. Она не имеет права иметь желания вообще И она не имеет права разрешать оживать телу, которое может существовать лишь погруженным в спячку. Глава 11      Крис стоял на краю каньона в двух милях от Шугабуша и сверху вниз смотрел на то, что осталось от маленького поселка, в котором он когда-то вырос От пяти небольших домиков не сохранилось даже развалин, лишь торчали, подобно мегалитам Стоунхенджа, трубы дымоходов да из-под кучи пепла выглядывали остовы обгорелых холодильников и печек. Манзанитовые деревья, когда-то бывшие главным украшением уютной маленькой долины, выглядели теперь черными, дочиста обглоданными огнем скелетами, апокалиптически смотревшимися на фоне кроваво-красного неба. Раскаленный воздух, насыщенный дымом и пеплом, был непригоден для дыхания, и Крису пришлось закрыть нос и рот носовым платком.      Всему виной фатальное стечение обстоятельств, объяснял ему шеф пожарной команды, и получилось так, что образовался новый очаг пожара, чье пламя в какой-то момент поднялось над краями каньона как раз в том месте, где и располагались эти пять домишек.      - Во-первых, налицо экстремально высокая температура воздуха, - бубнил пожарник, стоя сегодня утром на крыльце у Криса. Позади него поднимался в небо раскаленный шар солнца, насыщавший атмосферу своим убийственным жаром. Хлопья пепла вились в воздухе над плечами пожарника и оседали на ступеньках крыльца. Лицо мужчины, покрытое гарью, казалось черным и мрачным. - Во-вторых, почти нулевая влажность, - продолжал он. - И в третьих, достаточно сильный ветер, - и он во всех подробностях принялся описывать, как искорки пламени разнеслись на мили окрест, как от них занялись пересохшие заросли чапарраля, как жадно набросилось пламя на деревянные дома. - А все началось около полуночи, - завершил свою печальную повесть пожарник, - когда заискрились контакты на трансформаторной станции. От этих-то искр и занялся пожар, так как увлажнители давным-давно пусты. Мы ничего не в силах были предпринять, только стояли и смотрели, как полыхают эти дома. Чудо еще, что никто в них не погиб.      Крис изо всех сил пытался слушать и даже кивать в соответствующих местах, но был способен лишь думать о том, как бы поскорее добраться туда самому и своими глазами увидеть то место, где прошло его детство.      Дом, в котором он вырос, был расположен ближе всего к той точке, где он сейчас стоял Его отец когда-то построил этот дом своими руками, и Крис всегда воспринимал маленькое сооружение в стиле ранчо - довольно тесное и неудобное - как дань Оги Гарретта его пионерскому духу. Оба его родителя выросли на Среднем Западе. Совсем молодыми, едва поженившись, они устремились в Калифорнию на поиски романтики и приключений. Сан-Франциско, Лос-Анджелес и даже Сан-Диего на их вкус оказались слишком космополитичными, и они направились в более патриархально выглядевшие местности, пока не добрались до Долины Розы, где слились с обществом таких же обманутых Диким Западом горожан. Оги носился с идеей поселиться маленькой коммуной за городской чертой. Он-то и разыскал эту укромную долину, где они, вместе с четырьмя такими же семьями, собственными руками воздвигли пять небольших, но крепких домиков, простоявших здесь в течение тридцати пяти лет. Первые обитатели этой долины давным-давно разъехались кто куда. По сути дела лишь Крис да Сэм Брата были оставшимися до сих пор в Долине Розы выходцами из этого поселка.      Позади остатков дома Крис разглядел лошадиный загон. С того места, где он стоял, загон казался почти нетронутым пламенем пожара, хотя его, как и все вокруг, тоже покрывал пушистый слой пепла. Крис так никогда и не узнал, почему эту площадку назвали лошадиным загоном. Там и лошадей-то никогда не держали, и при взгляде на этот серый от пепла пятачок Крис мог лишь припомнить себя мальчишкой да Оги, учившего его бросать мяч.      Маленький нескладный Сэм Брага какое-то время тоже пытался тренироваться вместе с ним. Однако когда Крису сравнялось одиннадцать лет, его бросок стал уже весьма увесист, и миссис Брага запретила своему сыну играть с Крисом. Отец Сэма был писателем, человеком образованным и серьезным, и не слишком баловал своим обществом подраставшего сына. Крис знал, что еще в те годы Сэм завидовал той душевной теплоте, которая согревала отношения Оги с сыном.      Однако миссис Брага имела довольно много претензий к Крису и Оги.      - Сыну не положено обращаться к отцу запросто по имени, словно это его приятель, - поучала она Оги в бесплодных попытках его перевоспитывать. - Крис должен побольше интересоваться учебой. Наша жизнь состоит не из одного бейсбола. А в доме, лишенном женской заботы, он и вовсе превратится в дикаря.      А ведь у них и был дом без женской заботы. Мать Криса умерла через три года после свадьбы и попросту не успела оставить в доме следы своего пребывания. И там воцарилось мужское братство. Дом не пришел в запустение - Оги слишком гордился творением собственных рук, чтобы позволить ему зарасти грязью, - но ели они с Крисом когда вздумается, что вздумается и где вздумается. И дни и ночи напролет говорили про бейсбол - Оги учил своего сына бейсбольным таблицам так, как иные родители учат своих отпрысков таблице умножения. Временами Оги позволял Крису прогуливать школу, чтобы как следует потренироваться в лошадином загоне, а по весне попросту забирал на недельку с собой в Аризону, где они наблюдали за тренировками команды штата.      Когда Крис подрос, он сам стал решать, когда ему удобнее прогуливать школу, из-за чего причинял массу беспокойства своим наставникам.      - Это берет верх твоя дикая натура, - однажды сказал ему Оги. - Ведь твоя мать тоже была небезупречной леди. В ночь, когда случилась авария, мы с ней оба здорово перебрали. Но по крайней мере я могу утешаться тем, что она совсем не почувствовала боли.      В то время Оги играл центровым в младшей лиге, но поломанная в аварии нога так и не срослась как надо и закрыла для него спортивную карьеру. А он был многообещающим игроком и так до конца не смирился с утраченными возможностями. Вот почему он с таким упорством старался наверстать упущенное, тренируя своего сына, воспитывая в нем уверенность в себе как в лучшем игроке в мяч. Вскакивая посреди ночи в их спальне, он возвещал:      - Ты будешь лучшим среди всех, сынок.      А потом в лошадином загоне прыгал и свистел от восторга, как дикарь, когда у Криса получался особенно удачный бросок.      Однако, когда Крису исполнилось семнадцать лет, тон отцовских наставлений несколько изменился. Крис тогда играл и в школьной команде, и в команде лиги. Он как-то признался Оги, что никогда не нервничает перед матчем, потому что знает, что он - лучший из игроков.      - Иногда лишняя самоуверенность бывает опасна, - предостерег его Оги, но в те времена мало что было способно поколебать самомнение Криса.      Позже эту его черту заметили и журналисты, правда, представляя его не просто самодовольным типом, а весьма уверенным в себе игроком. "Когда Гарретт выходит на площадку, болельщики могут расслабиться", - напечатала одна из газет. "У него просто нет нервов". Болельщики были довольны, что могут положиться на него. Они любили его. Проблема же заключалась в том, что чем больше болельщики любят игрока, тем неохотнее они прощают ему свои разочарования.      Кто-нибудь мог бы сейчас вспомнить, как они доверяли ему? Крис уже и сам забыл ощущение уверенности в себе. На смену ему пришло постоянное сознание собственной вины, он подвел массу народа. И не только своих болельщиков, но и Кармен, и своего сына, и своего отца. А вот теперь его сделали козлом отпущения за все бедствия, что свалились на Долину Розы. С определенной точки зрения это выглядело весьма логичным. Вся его предшествующая жизнь казалась лишь прологом к этой роли.      Крис довольно долго простоял в задумчивости на краю каньона, пока не заметил чьего-то присутствия в останках дальнего от него дома. Это была женщина, чьи темные волосы, черные шорты и футболка делали ее совсем незаметной посреди обугленных развалин. Крис заметил ее из-за белой маски, прикрывавшей рот и нос.      Он двинулся в ту сторону, хрустя обгоревшими стеблями чапарраля.      - Хелло! - окликнул он незнакомку, подойдя к тому, что раньше было внешней стеной дома. Дальше он двигаться не стал, не желая пачкаться в саже.      Она стояла на коленях в самой середине развалин и держала в руках картонную коробку.      - Я знакома с вами? - спросила она приглушенным из-за маски голосом, обернувшись на его приветствие.      - Нет. - Он перешагнул через стену в то, что оставалось на месте кухни, и обогнул обожженный холодильник, лежавший в центре. - Я смотрел на пожарище оттуда, сверху, и заметил вас. Я мог бы вам чем-то помочь?      Она рассмеялась низким хриплым голосом.      - Я нуждаюсь в гораздо большем, чем то, что вы способны мне дать. - Руками в черных садовых перчатках она осторожно исследовала содержимое кучи пепла. В коробке Крис заметил обгорелые, покореженные круглые плоские предметы. Лишь наклонившись и ощупав один из них руками, он понял, что это остатки потрескавшихся тарелок.      - Сервиз фирмы "Фостория", - пояснила она. - Это самая старая вещь, имевшаяся в нашем доме - еще со времен деда и бабки, - и я уже успела найти три почти целых тарелки - из шестнадцати.      - Позвольте, я помогу вам. - Он потуже связал на затылке концы платка и уселся на корточки подле нее.      - Здесь еще должны быть бокалы, чашки и блюда, - сказала она. Извлекая из пепла обугленную чашку, она вздохнула. - Гарри в больнице - у него приступы удушья из-за дыма, а мой муж сломал себе ключицу, когда помогал пожарным. Нам не особенно часто улыбалась удача, а вот теперь у нас нет и дома.      - Мне очень жаль.      - А ведь я не из тех, кого сильно волнует материальное обеспечение их семьи, вам понятно? Но эти тарелки... - Она сокрушенно покачала головой. - Они словно успели стать частью самой меня. Это все, что у меня осталось от родителей отца.      Какое-то время они молча работали рядом, а потом Крис, чьи руки изрядно почернели от сажи, сказал:      - Я жил в одном из этих домов, когда был маленьким мальчиком.      - Тогда, когда здесь была вода, не так ли? - безразлично спросила она. - Тогда, когда Долина Розы не была адом на земле? - Она встряхнула, волосами, с которых слетели хлопья пепла. - Мы уедем отсюда, как только моего сына выпишут из больницы. Я искренне любила это место. Я попала сюда, когда мне было шестнадцать лет, и оно показалось мне раем. И вот теперь я хочу лишь одного: убраться отсюда как можно дальше. - В глазах се заблестели слезы.      - Возможно, и здесь скоро станет не так уж плохо, - осторожно возразил он.      - Да уж непременно, особенно с этим турком, которого мы заполучили в мэры.      - Ну, в ноябре будут новые выборы, - скривившись под маской, сказал Крис. В обзорной статье, недавно напечатанной Сэмом Брага в журнале "Долина Розы", граждан предупреждали, что нынешние события с Крисом Гарреттом в качестве мэра должны заставить их весьма серьезно отнестись к предстоящим выборам. Крис целиком был с ними в этом согласен.      - До ноября еще надо ухитриться дожить, - сказала женщина, вынув из пепла осколок тарелки и опуская его в свою коробку.      Крис умолк, радуясь тому, что его невозможно опознать, благодаря накинутому на лицо платку. Через какое-то время его пальцы наткнулись на что-то, и он осторожно извлек свою находку из-под наваленных сверху обгорелых деревяшек. Это было блюдо из "Фостории" - большое и тяжелое, оно даже под слоем копоти выглядело красиво.      - Взгляните, - сказал он, поднимая свою находку. Увидев ее, женщина всхлипнула, и на ее глазах снова показались слезы.      - Я даже и не мечтала, что оно может остаться совершенно целым. - Она с благоговением взяла блюдо у него из рук и с благодарностью затянула ему в глаза. - Благодарю вас. Это моя первая радость за много дней. Продолжение следует... Уважаемые подписчики!      По понедельникам в рассылке: Аркадий и Георгий Вайнеры "Петля и камень в зеленой траве"      "Место встречи изменить нельзя" "Визит к Минотавру", "Гонки по вертикали"... Детективы братьев Вайнеров, десятки лет имеющие культовый статус, знают и любят ВСЕ. Вот только... мало кто знает о другой стороне творчества братьев Вайнеров. Об их "нежанровом" творчестве. О гениальных и страшных книгах о нашем недавнем прошлом. О трагедии страны и народа, обесчещенных и искалеченных социалистическим режимом. О трагедии интеллигенции. О любви и смерти. О судьбе и роке, судьбу направляющем... Архив произведения Июль 31 Часть 1. Глава 1-4      По четвергам в рассылке: Диана Чемберлен "Огонь и дождь"      Появление в маленьком калифорнийском городке загадочного "человека-дождя", специалиста по созданию дождевых туч, неожиданно повлияло на судьбу многих его жителей. Все попытки разгадать его таинственное прошлое заставляют обнаружить скрытые даже от себя самого стороны души. Архив произведения Июль 27 Глава 1-5      В последующих выпусках рассылки планируется публикация следующих произведений: Шон Хатсон "Жертвы"      Существует мнение о том, что некоторые люди рождаются только для того, чтобы когда нибудь стать жертвами убийства. в романе "жертвы" Фрэнк Миллер, долгие годы проработавший специалистом по спецэффектам на съемках фильмов ужасов, на собственном опыте убедился в справедливости этого утверждения. По нелепой случайности лишившись зрения, он снова обретает его, когда ему трансплантируют глаза преступника, и в один из дней обнаруживает, что способен узнавать потенциальных жертв убийцы. Миллер решает помочь полиции, которая сбилась с ног в поисках кровавого маньяка, но сам Миллер становится мишенью для садиста. Удастся ли ему остановить кровопролитие или же он сам станет жертвой?..      Ждем ваших предложений. Подпишитесь: Рассылки Subscribe.Ru Литературное чтиво Ваши пожелания и предложения