Литературное чтиво Выпуск No 386 от 2006-07-27 Число подписчиков: 22    Диана ЧЕМБЕРЛЕН "ОГОНЬ И ДОЖДЬ" Невоспетым героиням моей жизни - Подругам, которые всегда со мной. Глава 1    Лето      Дом догорал во тьме. Густой дым тянулся из разверстых проемов окон и клубами поднимался вверх, образуя причудливые фигуры на фоне неба, принявшего жутковатый оранжевый оттенок. Морщась от резкого запаха и пронзительного воя сирен, Кармен вышла из съемочного автобуса телепрограммы "Новости после девяти". Ее вдруг охватила усталость, скорее моральная, чем физическая, и Кармен всеми силами постаралась не дать ей проявиться на ее лице. За последние несколько дней она уже видела, как сгорели один за другим двенадцать домов. Сначала это было захватывающе. Прекрасный материал для репортажа. Материал для ее работы. Но сегодня ей вдруг стало от этого тошно.      Утром во время завтрака она обнаружила, что, несмотря на постоянное мытье, ее волосы все равно пахнут дымом пожарищ. Ее барабанные перепонки все еще звенели от ночного завывания койотов, которых огонь выгнал из привычных убежищ в глубине каньона, а в окна кухни бесцеремонно ломилось раскаленное золотое солнце, сжигая жалкие остатки зелени в саду. Солнце превратилось во врага, в безжалостного убийцу всего, что когда-то украшало Долину Розы.      Этот дом, подобно другим, сгоревшим недавно, был расположен на краю Бурого Каньона - причудливо изогнутого живописного оврага, образовавшего широкое и глубокое ущелье на плодородных просторах Долины Розы. Буйные заросли сухого чапарраля были столь густыми и плотными, что в косых лучах заходящего солнца их можно было принять за гигантское покрывало, которое кому-то пришло в голову накинуть на землю. Однако теперь вся эта первозданная дикая красота была уничтожена. Уже много дней подряд жители долины просыпались в страхе, с трепетавшими от тревоги сердцами. Каждое утро они выглядывали из окон, чтобы узнать, как далеко по каньону продвинулся за ночь огонь, сколько еще земли он успел превратить в черную пустыню, насколько приблизилась к их жилью жуткая завеса дыма.      Прижимая к носу надушенный носовой платок, Кармен стояла перед полыхавшим домом. Съемочная группа суетилась вокруг с аппаратурой, а возле Кармен крутился, то и дело осведомляясь, Крейг, собиравший для нее информацию у пожарных и шоферов "скорой помощи". Похоже, что этот домишко в стиле ранчо, размером чуть больше трейлера, никогда и не выглядел особенно презентабельным, однако трудно было говорить об этом с уверенностью после всего, что здесь только что произошло. Он стоял на небольшом выступе плато, нависавшем над каньоном. В крохотном заднем дворике еле помещались качели и детская горка, мрачно сверкавшая обнаженной полосой стали в отблесках пламени. Возле качелей валялся трехколесный велосипед, а по засыпанной пеплом узкой площадке, служившей передним двориком, были рассыпаны игрушки. На короткой подъездной дорожке стояло несколько пузатых черных саквояжей. Бурый Каньон позади дома превратился в грозно ревущее море огня. Кармен сделала несколько шагов по направлению к каньону, чувствуя себя загипнотизированной ужасом происходящего. Наверное, так должна была бы выглядеть преисподняя, если бы она и вправду существовала.      Над морем разбушевавшейся стихии выписывал пируэты маленький самолетик, рассыпая химикалии, а за спиной Кармен пожарники, не жалея драгоценной воды, поливали ею соседние дома, стараясь спасти их от ненасытного пламени. Какими же крошечными казались они здесь - и пожарники, и самолет! Какими беспомощными!      Крейг снова оказался возле нее. Он сообщил адрес сгоревшего дома, время начала пожара и мрачные прогнозы по поводу возможности возгорания соседних домов. Его темные редкие волосы растрепались и торчали какими-то немыслимыми вихрами, а глаза дико поблескивали. А ведь он обожал такую обстановку, подумала Кармен, записывая информацию у себя в блокноте.      - Погибшим детям было два, четыре и пять лет, - бубнил у нее над ухом Крейг.      - Погибшим детям?! - застыв, переспросила она. Это правда, дома горели один за другим, но жертв до сих пор не было.      - Ага, - и Крейг кивнул в сторону саквояжей, стоявших на подъездной дорожке. Кармен прошиб холодный пот: она поняла, что в этих "саквояжах" были укрыты не вещи погорельцев, а детские тела. Ее колени внезапно задрожали, и она снова прижала к носу надушенный платок.      - Эй! - обратился Крейг к коллегам. - Как звали этих детей?      - Иозеф, Эдвард и Хейзл, - крикнул кто-то позади них, и Крейг затряс головой, не в силах подавить смешок.      - Хейзл, - повторил он. - Ты можешь себе представить, чтобы ребенка назвали Хейзл? - Казалось, что его голос доносится откуда-то издалека.      Кармен молча записывала имена, и ей казалось, что ее руки и блокнот сверкают как горящие угли. Она была захвачена врасплох - и этим огнем, и Крейгом, и даже самим дымным золотистым небом. А главное - тем, что ей предстояло сделать в ближайшие мгновения. Во рту у нее пересохло, раскаленный воздух обжигал горло. Она беспомощно оглянулась на съемочную группу. Там было почти все готово.      - Мы поставим тебя прямо здесь, перед домом. - Карандаш Крейга указал на несколько футов вперед от того места, где она стояла. - Тогда в кадр попадут и дети, - и карандаш качнулся в сторону подъездной дорожки, где оранжевый свет из каньона весело играл на блестящем черном виниле ужасных мешков, напоминая Кармен о Дне Всех Святых, о ребятне в карнавальных костюмах, о лакомствах и хлопушках. - А после ты сможешь поговорить с их матерью.      Взгляд Кармен безвольно скользнул вслед за карандашом Крейга, указывавшим в сторону "скорой помощи". Задние двери фургона были распахнуты настежь, и кто-то старательно бинтовал руку сидевшей внутри отрешенной от всего происходящего женщины. Крохотная девчушка - нежный темноглазый херувим - припала к ее боку, свободной ручонкой стараясь зажать ухо, чтобы не слышать ужасною треска пламени и визга сирен.      - Так ты сможешь рассказать все как надо? - спросил у Кармен Крейг.      - Думаю, что да, - заявила она, но тут же смутилась. Ее лицо наверняка блестит от испарины. Оставалось надеяться, что Крейг припишет это царившей от пожара духоте, а не ее состоянию. Кармен собрала в пучок свои роскошные темные волосы и крепко стянула их в узел на затылке, достав заколку из нагрудного кармана.      - Мать зовут Джанис Рейско. - Крейг подсунул поближе свой блокнот, чтобы она смогла прочесть его каракули. - С тобой все в порядке? - поинтересовался он, пока Кармен писала.      - Я в том смысле - ты уверена, что проведешь все как надо?      - А почему ты считаешь, что я этого не сделаю? - О, неужели ему специально поручили слежку? Она не смела поднять на него глаза. Взгляд мог выдать ее смятение. Крейгу наверняка известно, что Кармен впервые столкнулась с подобной ситуацией за те два месяца, что проработала в "Новостях".      Она посмотрела на изможденное лицо матери, блестевшее от слез, на маленькую девочку, испуганно сосавшую палец, и в смущении перевела взгляд на каньон, на бушевавшее над ним пламя. Пятью годами позже она сама будет стремиться узнать подробности жизни этой женщины и ее детей, кропотливо выискивать новые факты и даже кормить этих несчастных обедом, чтобы легче было их разговорить. А сегодня она не имеет права дать Крейгу догадаться, что сомневается в своих силах. Один-единственный момент слабости. Они все с такой жадностью его ждут.      - Готова? - Крейг уже протягивал ей микрофон. Она взяла микрофон у нею из рук и встала перед камерой, слишком поздно спохватившись, что волосы у нее сколоты, на затылке. Проклятье. Только этого не хватало. Вкупе со ставшей весьма заметной проседью она будет выглядеть настоящей старухой, только что вышедшей из ванной.      На камере заалела сигнальная лампочка.      - С вами говорит Кармен Перес, - произнесла она в микрофон. - Я веду свой репортаж из окрестностей Бурого Каньона в Долине Розы, где разбушевавшаяся вследствие засухи огненная стихия избрала себе в качестве первых жертв несколько юных жизней. - Она скосила глаза на свои записи. - Пожарные смогли спасти от огня лишь трехгодовалую Дженнифер Рейско и ее мать, Джанис, но пламя настолько быстро охватило весь дом, что в нем погибли пятилетний Эдвард, четырехлетний Иозеф и двухгодовалый Хейзл.      Камера дала крупным планом три черных мешка на подъездной дорожке, а затем обратилась к распахнутым задним дверям фургона "скорой помощи". Следом за камерой Кармен двинулась в сторону Джанис Рейско, инстинктивно стараясь поскорее покончить со всем этим - словно тем самым можно было уменьшить охватившие ее ужас и боль. - Миссис Рейско, вы не могли бы подробнее описать нам то, что случилось здесь сегодня вечером?      Отблески пламени, бушевавшего в каньоне, окрасили увядшее лицо Джанис Рейско в не правдоподобно шафранный оттенок. Ее редкие темные волосы были кое-как обстрижены вровень с ушами, а лоб еле прикрывала взлохмаченная короткая челка.      - Мои дети, - хрипло прошептала она в микрофон, который подставила ей Кармен. Голова ее медленно повернулась из стороны в сторону, а взгляд оставался пустым и ко всему равнодушным. - Мои дети.      Кармен видела, что Крейг оторвался от видоискателя и бешено сигналит ей руками, побуждая продолжать интервью, но предпочла сделать вид, что ничего не заметила. Снова выступив вперед перед камерой и заставляя объектив удалиться от Джанис Рейско и ее единственной выжившей в огне дочери, она закончила репортаж несколькими обычными, ничего не значащими фразами.      Еле дождавшись конца съемки, она тихонько проскользнула в пустой автобус и уселась на одно из передних кресел, поджидая остальных. Вскоре к ней присоединился Крейг.      - Почему ты ни слова не спросила у ребенка? - начал он сыпать словами, еще не успев усесться на место. - Ты ведь знаешь, какую-нибудь ерунду вроде: "Ты сильно испугалась, детка?"      - Как-то не пришло на ум, - слабо сопротивлялась она. Но тут Крейга отвлекли остальные члены съемочной группы - трое парней и две девушки, влезшие в автобус. Им особо не о чем было с ней говорить. Все, кроме Крейга, были моложе ее лет на десять, а то и больше. Они раскупорили несколько бутылок минеральной воды и пустили по кругу пакет жареной кукурузы, маслянистый дух которой сразу же заполнил тесный салон автобуса. Кармен откинула голову на спинку сиденья, стараясь заставить себя не слышать их голосов и не ощущать тошнотворный запах кукурузы. Она боялась, что не сможет справиться со спазмами в желудке.      - Хейзл, - не унимался Крейг. - Ну и козел же его папаша! Не мог найти приличного имени.      - Останови на секунду, Пит. - Кармен потянулась вперед и вцепилась в плечо шоферу. - Мне показалось, что мы проскочили что-то интересное на дороге.      Пит свернул на обочину и притормозил, и в то же мгновение Кармен распахнула дверцу и выскочила.      - Куда к чертям ты собралась? - спросил ей вслед Крейг.      Она была не в силах ответить. Тошнота подступила к самому горлу. Она повернулась спиной к автобусу и постаралась отойти от него как можно дальше, но успела сделать лишь несколько неуверенных шагов, а потом упала на колени, извергая на дорогу содержимое своего желудка. Интересно, видно ли ее из автобуса в сгустившейся тьме? И могли ли они расслышать, как ее вырвало? Кармен немного пришла в себя. Со стороны Бурого Каньона, на этом участке еще не пострадавшего от пламени, наползали приятная прохлада и темень.      - Эй, Кармен, - окликнул ее Крейг. - Ну что там?      - Всего лишь мое воображение, - отвечала она, стараясь взять себя в руки. Казалось, что ей будет не под силу сделать несколько коротких шагов, отделявших ее от автобуса. Опираясь на дрожавшие колени, она кое-как дотащилась до дверцы.      - Пока ты там прогуливалась, мы получили новое сообщение, - провозгласил Крейг, когда она наконец уселась на свое место. - Как полагаешь, чей дом пришелся по вкусу этому чертову огню на сей раз?      - Чей? - машинально переспросила она.      - Дом, принадлежащий столь любезному твоему сердцу бывшему центровому. Ты ведь не забыла того малого, который нынче собрался ни много ни мало как осушить политическое болото нашей Долины Розы? - С заднего сиденья донесся чей-то приглушенный смешок.      - Крис? - все еще не могла включиться Кармен. - Загорелся дом Криса? А что с ним самим?      - По счастью, господина мэра не было дома.      - Он, наверное, все еще в офисе, - сказала она, наклоняясь вперед к радиотелефону, и ее не удивило, что, несмотря на поздний час, на звонок ответили.      - Пожар в Буром Каньоне достиг твоего дома, - кратко сообщила она. - Мы только что об этом узнали.      На другом конце провода наступило короткое молчание. Девицы на задних сиденьях фальшиво затянули "Свет, мой огонь". Кармен пришлось зажать уши.      - Ты будешь там? - наконец спросил Крис. - Наверное, вместе с "Новостями"?      - Да.      - Хорошо, - снова помолчав, ответил он. - Я сейчас же выезжаю. ***      Хотя обычно дорога от административного центра Долины Розы, где находился его офис, занимала у Криса пятнадцать минут, сегодня он доехал до Бурого Каньона всего за десять. Шоссе, прихотливо петлявшее по самому краю обрыва над каньоном, имело немало опасных участков. Однако он выучил наизусть все его повороты и спуски еще двадцать пять лет назад - его отец оказался терпеливым учителем. Крис вел машину почти на ощупь, не отрывая взгляда от оранжевою пламени впереди.      Он уже знал о погибших детях. Час назад ему позвонил Дон Элдрик. Как член мэрии, Дон заведовал пожарным департаментом. Когда умер Джордж Хит, и место мэра осталось вакантным, именно Дон убедил городской совет предложить исполнять его обязанности Крису. Крис согласился, хотя и весьма неохотно, даже несмотря на то, что после ухода из спорта всего год проработал учителем в старших классах и мог безболезненно сменить род занятий, в отличие от остальных членов совета. В наследство от Хита ему достались доведенные чуть ли не до хаоса городские дела, причем день ото дня этот хаос все разрастался. Крис опасался, что если так пойдет дальше, то скоро пожар и вовсе выйдет из-под контроля, и отчаянно ломал голову, как помочь согражданам спасти от ненасытной засухи их драгоценные авокадо и апельсины. Ни до чего путного он пока не додумался, а разбушевавшееся чудовище, призвав на помощь пламя, похоже, всерьез намеревалось покончить с тем немногим, что до сих пор умудрялось выжить.      Однако сейчас, по дороге к пылавшему дому, он вовсе не думал о Долине Розы с ее неприятностями. Все его мысли занимал Дастин. Там, куда он едет, Дастина быть не могло - он теперь и не живет дома, - но там были его фотографии. Несколько альбомов. Криса не заботило даже то, что могут сгореть его гитара и спортивные трофеи. Он боялся лишь потерять фотографии своего сына.      Подъезды к Камино Линда были так плотно забиты полицейскими автомобилями и фургонами "скорой помощи", что ему пришлось оставить свою машину и пройти пешком последние четверть мили.      В какой-то момент ему показалось, что пламя все же пощадило его дом, так как он мог разглядеть лишь стоявший перед ним автобус "Новостей после девяти". Но, подойдя ближе, он увидел, как позади автобуса ярко полыхает то, что он считал частью себя, своими новыми корнями, пущенными в эту землю нынешней весной. Он застыл на тротуаре, стараясь справиться с ситуацией, стараясь не дать своим чувствам вырваться из-под контроля. Присмотревшись, он понял, что огонь хозяйничает пока лишь в северной половине дома. Маленькая гостиная, где хранились альбомы с фотографиями, гитара и спортивные трофеи, пока стояла целая. Не сможет ли он пробраться туда через веранду?      Неожиданно возле него очутилась Кармен. Они уже давно не виделись, хотя он смотрел ее репортажи в вечерней программе "Новости после девяти", куда Кармен вернулась работать уже два месяца назад. Три раза в неделю ей предоставлялось для выступления несчастных десять минут, которые казались Крису оскорбительными для Кармен, столько сделавшей в прошлом для этой программы.      - Мне ужасно жаль, Крис, - сказала она, не сводя глаз с горевшего дома.      - Как ты думаешь, я смогу пробраться в гостиную? - завороженно спросил он, словно она могла дать ему дельный совет. - Я бы хотел вытащить оттуда кое-что.      - Конечно же, нет, - неодобрительно нахмурилась она. - Ты только посмотри, - и Кармен кивнула в сторону дома. - Твои награды не сголь уж драгоценны, чтобы рисковать ради них жизнью.      - Это не награды, - еле слышно отвечал он. - Это фотографии Дастина.      Она резко отвернулась, и когда кто-то из съемочной группы окликнул ее, безмолвно удалилась.      Крис наблюдал за тем, как она берет из рук молодого парня микрофон и становится перед камерой. Грохот пролетавшего над каньоном вертолета и крики пожарных заглушили то, что она говорит в микрофон, но он смог прочесть по губам: "Сегодня вечером загорелся дом исполняющего обязанности мэра города мистера Кристофера Гарретта".      Через несколько минут на камере вдруг погасла контрольная лампочка, и до Криса донеслась перепалка между Кармен и ее коллегой. Она отрицательно качала головой. "Нет, - смог расслышать он. - Пожалуйста". Они одновременно повернулись в сторону Криса, и тот внезапно понял смысл происходившего. Они же хотят, чтобы Кармен взяла у него интервью - сунула ему под нос микрофон, чтобы он своим горем мог поразвлечь скучавших телезрителей в Южной Калифорнии. Кармен этого делать не хотела. Об этом говорил весь ее облик, и Крис был ей за это благодарен. Хотя и сомневался, что она сможет выстоять до конца. Они будут настаивать, и она подчиниться их натиску. Ведь ей так необходимо вернуть уверенность в себе, которую она потеряла за последние несколько лет. Ей так необходимо восстановить репутацию деятельного, выносливого и независимого журналиста, забытую за те четыре года, которые отняла у нее болезнь. Она должна продемонстрировать им, что по-прежнему сильна, что у нее есть все необходимые качества для работы репортером.      Он по-прежнему испытывал к ней жалость, он жалел их обоих. Он удалился от горевшего дома и затерялся в небольшой толпе собравшихся вокруг зевак. Найдя неподалеку укромное местечко, Крис наблюдал, как Кармен принялась высматривать его. Ему даже показалось, что он рассмотрел в ее глазах вспышку радости оттого, что она не смогла его разыскать. Вот она пожимает плечами и что-то говорит стоящему рядом мужчине. Вот она повернулась лицом к пожару, пламя которого охватило и веранду, и гостиную. Крис гадал, задумалась ли она над тем, что он ей сказал? Задело ли это ее? Способно ли вообще что-нибудь ее задеть?      Кармен снова смотрела на толпу, за которой укрывался Крис, и по направлению ее взгляда он понял, что на сей раз она его заметила. Могло ли быть так, что она заметила его с самого начала? Не укрываясь больше, он долго и пристально смотрел ей в глаза. Если кто-то и был способен понять, что он чувствует, теряя фотографии Дастина, то этим человеком могла быть только она, только Кармен. В конце-то концов, ведь она - мать Дастина. Глава 2    Убытки      Миа напечатала это черное угловатое слово на верхнем крае страницы. По просьбе Криса она составила скорбный список всего, что сгорело вместе с его домом, всего, что он потерял. Однако заголовок почему-то рассмешил ее - независимо от того, что ей предстояло напечатать под ним.      Машинисткой она была неумелой и еле-еле справлялась с работой двумя пальцами, хотя и несколько поднаторела в этом занятии за те полтора месяца, что успела проработать у Криса в офисе. Однако он не жаловался на недостатки в ее работе, хотя их было немало. Да и она, предложив свои услуги в качестве секретарши, честно призналась, что не может считаться в этом деле специалистом. Она сказала, что ей двадцать восемь лет, что она профессиональный художник и не умеет ничего, кроме ухода за больными. Она ухаживала в течение многих лет за тяжело больной матерью.      Он принял ее на работу так же охотно, как если бы она предъявила ему диплом с отличием об окончании школы секретарш. Миа скоро поняла, что Крису во всем свойственен этот легкий неторопливый стиль. Создавалось впечатление, что его трудно вывести из равновесия - словно он уже ничего и не ждет от жизни. Вот, к примеру, когда она пришла к нему наниматься на работу, он уже был готов к тому, что она окажется без квалификации.      И, однако, именно она обнаружила эти бумаги. Еще в первые дни своей работы, убирая роскошно отделанный дубовыми панелями кабинет прежнего мэра, она нащупала засунутые за подлокотник кресла сшитые в тоненькую тетрадку листки. На них ничего не было написано, но по тому, как тщательно они были спрятаны и старательно завернуты в три слоя оберточной бумаги, Миа поняла, что лучше отдать их Крису сразу, не читая.      Крис уселся на край своего стола, сорвал обертку и разгладил листки у себя на колене. Она хорошо помнит, как по мере чтения краска исчезала с его обычно невозмутимою лица.      - Боже мой. - Он поднял на нее взгляд, и Миа заметила в его голубых глазах огонек гнева. - Он спекулировал нашей водой, - продолжал он. - Он продал нашу воду для застройки той стороны Бурого Каньона. Ты можешь в это поверить? В городе, погибающем от засухи! Где жители собирают воду в сортирах в пластиковые баки, лишь бы иметь ее хоть на пару галлонов больше дневной нормы! И он продает эту проклятую воду своре оборотистых деляг! Чего же тут удивляться, что городской резервуар почти пуст.      Миа знала, что Крис родился и вырос в Долине Розы, помнит этот город совсем маленьким и сонным, и городские неприятности досаждают ему не меньше собственных. Он не раз громогласно удивлялся по поводу того, на какие это деньги почивший в бозе Джордж Хит приобрел роскошный "мерседес" и яхту. Или личный самолет для полетов в Сакраменто, где он встречался с другими государственными мужами и обсуждал проблемы, возникающие в связи с засухой. По иронии судьбы купленный им на деньги от спекуляции водой самолет и послужил причиной его гибели.      Миа печатала последний пункт списка убытков, который Крис приготовил для страховой конторы, и в этот момент отворилась входная дверь. В приемную вошел незнакомый мужчина, и следом за ним ворвался сухой раскаленный вихрь, прилетевший с безжизненных скал хребта Св. Анны. Ветер зашелестел стопкой бумаг на столе. Верхний лист вспорхнул в потоке теплого воздуха, на мгновение замер и опустился на пол. Незнакомец легким движением поднял его.      - Извините. - Он положил лист на место. Губы его дрогнули от улыбки. Он был одет в яркую гавайскую рубашку, коричневые брюки и теннисные туфли на босу ногу. Он выглядел так, словно только что вышел из душа и тщательно побрился. Мне показалось, будто она чувствует даже запах мыла.      Взгляд посетителя скользнул по дешевым ореховым обоям и потертому бурому ковру на полу.      - Это офис Криса Гарретта? - Он взглянул на нее, вернее - сквозь нее, - и она была потрясена идеальной симметрией его лица, формой его подбородка, носа, очертанием скул. Глубоко посаженные синие глаза казались неестественно темными, но в глубине их можно было различить блеск - что-то светилось в них.      - Да, - отвечала она.      - Я мог бы его увидеть? - и снова полуулыбка. Он наверняка репетировал ее перед зеркалом Свернутой в трубку картой, которую он держал в руке, посетитель взмахнул в направлении кабинета Криса. - Меня зовут Джефф Кабрио. Он не знаком со мною.      Она завороженно разглядывала его, представляя, как под ее руками в куске глины воплощаются удивительно правильные линии его лица. С трудом ей удалось перевести взгляд на коробку интеркома. Миа нажала кнопку и вызвала Криса По его изумленному тону было ясно, что он не ожидает никаких визитеров. За то время, пока Миа работала его секретаршей, к нему пришло всего несколько человек - в том числе группа школьников, с которыми Крис занимался бейсболом Они пытались убедить новоиспеченного мэра "бросить эту дурацкую работу и вернуться преподавать в их школу". Крис совершенно серьезно отвечал им, что и сам бы рад так поступить, да только нынче он, к сожалению, несет ответственность за всю Долину Розы, а не за одну бейсбольную команду городской школы, поэтому не может просто взять и все бросить.      Миа отключила интерком и сообщила Джеффу Кабрио, что Крис сейчас выйдет Он уселся, расправив на коленях свою карту. Пока он в задумчивости водил по бумаге пальцем, Миа потихоньку положила перед собой чистый лист и стала делать набросок его лица. Украдкой разглядывала его и снова принималась рисовать. Через какое-то время она поняла, что Джефф сосредоточился на карте и не замечает ее. Миа стала действовать смелее.      Он был именно тем, что Глен называл "искушением" для художника, то есть чем-то таким, что не может оставить художника равнодушным, что создано для того, чтобы быть воспроизведенным, неважно, будет то живопись, фотография или скульптура Миа была студенткой в группе у Глена задолго до того, как они стали любовниками, и он научил ее выделять в толпе такие лица.      - Это совсем не обязательно должно быть классически правильное лицо, - повторял он со своим едва уловимым лондонским акцентом, - но это должно быть лицо, которое способно привнести в свое скульптурное воплощение некий элемент драмы.      Хотела бы Миа, чтобы Глен увидел Джеффа Кабрио. Ему пришлось бы основательно поработать над собой, чтобы не дать волю эмоциям и не пуститься в рассуждения о том, каким образом различные планы в изображении его лица, рук и плеч изменяют очертания всего остального тела. Он для этого слишком хорошо воспитан, но не настолько, чтобы запретить себе в упор разглядывать свое "искушение". Он уже неоднократно имел неприятности из-за того, что людям не нравилась его манера бесцеремонно разглядывать их бицепсы, бедра или ягодицы.      Про Миа Глен говорил, что у нее искушением для художника может служить лишь тело, но никак не лицо.      - У тебя слишком толстые щеки и пухлые губки, - объяснял он. Она же, в то время была настолько уверена в его любви, что ей и в голову не пришло обижаться на эти слова. - Но твое тело, Солнышко, твое тело искушает своей целомудренной простотой.      Ей тогда было всего двадцать четыре года; она родилась и выросла в Южной Калифорнии, и город еще не наложил на нее свой отпечаток. Кожа ее была на удивление бледной. Нежные шелковистые пшеничного цвета волосы не выносили солнечных лучей, и она никогда не загорала. Она была хрупкой, настолько хрупкой, что сквозь кожу просвечивала каждая жилка, каждый мускул ее тела. А сильной она была не от занятий скейтингом или в клубе здоровья. Мышцы ее развились за те долгие годы, когда она ухаживала за матерью, кормила ее, переодевала, купала в ванной.      И вот теперь Глен был страшно заинтересован тем, как играет под тонкой кожей ее икроножная мышца, как мнут глину ее нежные пальчики, и она превратилась для него в искушение. Еще тогда, в далекие годы ученичества он сказал, что она необыкновенно талантлива.      - Это действительно необыкновенно, - повторял он, глядя, как она едва улыбается чему-то, целиком уйдя в работу. И в душе его зарождалось глубокое чувство.      Глен был ее учителем в течение десяти лет и все это время вел себя достойно. Он не хотел нарушать приличий.      - Ты - моя студентка, - обезоруживающе говорил он, - и пока это так, я должен держать свои чувства в узде.      После церемонии окончания школы он подошел к ней и, наклонившись, прошептал в ухо:      - Я хотел бы пригласить тебя пообедать в какое-нибудь шикарное местечко. Я собираюсь лепить тебя. И я хочу любить тебя.      - С этой же целью? - спросила она.      - С этой же целью.      Его желание лепить ее лишь слегка смутило ее чувства, но Миа и не сомневалась, что он собирается лепить ее обнаженной. За годы обучения ей не раз приходилось работать с обнаженной натурой. Однако она никогда не представляла себя, так сказать, по другую сторону глины.      Стоя в потоках солнечного света, заливавших его студию, Миа начала раздеваться. Хотя ей никогда не приходилось раздеваться перед мужчиной, она была настолько уверена в его порядочности, что и не подумала волноваться, а ее улыбка оставалась такой же безмятежной. Он звал ее Солнышком за эту неизменную улыбку и добродушие, не оставлявшие ее несмотря на тяжелые переживания из-за болезни матери. Он ходил вокруг нее, любуясь, как она расстегивает блузку, как спускает по бедрам длинную нижнюю юбку, оставляя ее лежать в солнечном пятне на полу. Наконец она сняла нижнее белье, часики и серебряную цепочку, доставшуюся ей от бабушки, и ее тело засверкало юной чистотой в солнечных лучах, от которых сам воздух мастерской начинал казаться расплавленным золотом. Она чувствовала себя ужасно храброй.      - Ты в точности такая, как я себе тебя представлял, - восхитился Глен, не переставая кружить возле нее, и его собственная золотистая шевелюра сияла в солнечном блеске. - В точности то, на что я надеялся. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду.      Она кивнула. Она недаром была талантливой ученицей.      - Такая невинная нежность. Целомудренность. Ты просто восхитительна, Миа.      Он платил ей за то, что она позировала ему. Миа брала эти деньги с большой неохотой Она слишком нуждалась в них, чтобы позволить себе отказаться. И вот почти две недели она сидела в студии на широком диване посреди горы раскиданных подушек, облаченная лишь в шляпу с широкими полями, которую надел на нее Глен, и в длинную узкую ленту, обвитую вокруг шеи. Она восседала в углу дивана - одно колено поднято, один конец шарфа у нее в руке, другой же свисает между грудей.      В итоге поза получилась весьма игривой, вызывающей. Ее несколько покоробила мысль о том, как легко она позволила кому-то распоряжаться своим телом. Это было началом двух весьма легкомысленных лет в жизни. Больше с ней такое уже никогда не повторится.      Не сразу, а на второй или на третий день ее позирования Миа вдруг поняла, что, сидя на диване, она стала ощущать совершенно новые чувства. Низ живота стал вдруг наливаться кровью и казаться ей раскаленным - чувство столь непривычное и неуместное, что она рассердилась на самое себя. Ты - художница, он - художник И все же каждый раз, когда он прикасается к ней - поправляя подушки, подставляя одну ей под колено, другую под плечо, - она кляла себя за то, что ей были приятны его прикосновения.      К концу первой недели она уже умышленно принимала не правильную позу в ожидании возбуждающих прикосновений его теплых уверенных рук.      В какой-то момент ей показалось, что из-за слишком нежного сложения в этой позе у нее слишком виден живот, и она попыталась втянуть его. Глен тут рассмеялся.      - Нет, Солнышко, не надо. Все замечательно и так. Твое тело на первый взгляд кажется таким сильным, что некоторая размягченность линий только придаст тебе необходимую нежность, уязвимость Понимаешь ли, я стараюсь выразить все стороны твоей натуры: силу, чувствительность, жизнелюбие и нежность.      И он прикоснулся к ней.      - Ну-ка втяни его снова. Взгляни. Видишь? Не совсем натурально. А теперь расслабь его. Вот так, правильно. Да, просто прекрасно. - Его пальцы старались придать ее телу форму точно так, как если бы это был кусок глины, над которым он работал, и низ ее живота залила волна тепла, поднявшаяся до бедер.      Завершая работу над ее небольшой, нежной грудью, он сделал соски слегка приподнятыми, чтобы было как раз достаточно для "легкого намека". Статуэтка пятнадцати дюймов высотой сделана из терракоты, а после отлита в бронзе. Глен получил за нее первый приз на трех конкурсах.      Миа всегда была мечтательницей, существовавшей большей частью в мире собственных грез. Оттого не было ничего удивительного, что за две недели позирования она привыкла к тому, что в ее мыслях царит Глен, его прикосновения, что она грезит об их предстоящей встрече с ним.      При этом ее слегка удивляло то, что Глена ее тело по-прежнему интересует лишь с профессиональной точки зрения, и он не делает попыток сближения. Он ни разу не прикоснулся к ней, если этого не требовала работа. Он ни разу не поцеловал ее. Он ни разу не проявил тех горячих чувств, о которых говорил ей несколькими неделями раньше. Ей стало казаться, что для него она значит не более, чем платные модели в их школьной студии.      - Солнышко, - обратился он к ней, когда после последнего сеанса у него в мастерской она принялась одеваться, - я надеюсь, ты поняла, что я ни в коем случае не хотел смешивать то, что происходит здесь, - он кивнул на статуэтку, - и то, что происходит здесь, - он прикоснулся к своей груди. - Но скульптура уже закончена, и я хочу тебя пригласить - провести со мною сегодняшнюю ночь.      - Я бы очень хотела этого, Глен, - отвечала Миа, задохнувшись от радости, - но я не могу. Из-за мамы.      - Можно подумать, ты к ней прикована, - недовольно нахмурился он.      - Но ведь ты можешь прийти ко мне, - предложила Миа. - Мама будет рада познакомиться с тобой, и мы вместе пообедаем, а потом ты останешься на ночь, - она поколебалась, продолжая, - я устрою так, что она не узнает.      Они вместе готовили ужин в маленькой уютной кухоньке дома, где Миа родилась и выросла, и в какой-то момент она поймала себя на том, что болтает без умолку. Ведь в последние годы у нее было не так-то много возможностей выговориться. Но она попыталась вести себя как можно сдержаннее, чтобы Глен не ощущал неловкости.      Она рассказала ему о своем отце, который погиб во Вьетнаме, и о тех немногочисленных смутных воспоминаниях о нем, которые у нее сохранились Она рассказала ему про Лауру, какая она чудесная и как она только что поступила в колледж, когда у мамы обнаружили этот ужасный рак, и что, конечно, Миа вполне могла сама взять на себя заботу о маме, не вызывая Лауру домой.      - Ну так где же она сейчас? - попытался спросить Глен, и впервые она увидела в ею глазах вспышку гнева. - Где проводит время твоя чудесная сестра, пока ты сидела возле матери все эти годы?      Но Миа предпочла не замечать его язвительности, с увлечением продолжая повествование о своей жизни.      Они пообедали вместе с матерью, которая просидела за столом целый час, пока не пришлось вернуться в постель из-за ужасного приступа кашля, приведшего в ужас Глена. И все же его тронуло обаяние ее матери, как когда-то многих знавших ее мужчин, и вскоре ему уже не казалось столь уж удивительным, что в свое время Лиз Таннер поражала окружавших изяществом и тонкостью черт, а ее нежные белокурые локоны украшал голубой тюрбан. У нее была по-прежнему милая живая улыбка. Она развлекала Глен забавными историями из ее опыта учительницы начальной школы, и Миа была счастлива, глядя, как хохочет Глен.      Пока Миа помогала матери поудобнее лечь в постель, он отправился на кухню мыть посуду.      - Он замечательный, - прошептала Лиз Таннер, сжимая руку дочери. - А ты уже взрослая женщина. Не позволяй ему уйти теперь домой, если хочешь его, - и с одобрения своей матери Миа открыто и просто ввела Глена в свою спальню, смущенно сообщив ему, что она до сих пор девственна. Было такое ощущение, что он знал об этом раньше, что он ничего другого и не ожидал от двадцатичетырехлетней старой девы. Во всяком случае он не выказал удивления.      - Чему же здесь удивляться, Солнышко? - успокоил он ее. - Разве все эти годы ты могла распоряжаться собой так, как хотела?      Он раздевал ее так, словно впервые видит ее тело и каждый дюйм ее кожи приносит ему новое открытие. Она же так жаждала слиться с ним, так нетерпеливо ждала этого, что он усомнился:      - А ты уверена, что ты девственница! В тебе же нет ни капли смущения.      Он показался ей безупречным, восхитительным любовником. Миа ни минуты не колебалась: да, это оно, это то, чего она ждала всю жизнь и с чем готова остаться навечно. Но только почему-то это не принесло столь же полного удовлетворения Глену. Она удовлетворяла его, но не настолько, чтобы не обращать внимания на недостатки и убытки.      Убытки. Миа взглянула на заголовок напечатанного ею списка, а затем на набросок, сделанный только с Джеффа Кабрио. Она нарисовала все, что смогла, не прося его повернуть как надо голову или приподнять подбородок. Потрудилась она на славу, но для хорошего изображения этого было явно недостаточно. Возможно, ей еще представится новый случай.      - Вы, наверное, живете где-то поблизости? - спросила Миа посетителя.      Он оторвал от карты непонимающий взгляд, но тут же встряхнулся, увидав, что Крис выходит из дверей офиса. Мэр выглядел сегодня утром не лучшим образом. Миа знала, что ночь Крис провел на диване у себя в кабинете. Он был одет, как и вчера, в голубую рубашку, потертые джинсы и легкие сандалии.      - Мистер Кабрио, не так ли? - спросил он, приветственно приподняв руку.      - Кристофер Гарретт! - Пришелец вскочил, широко улыбаясь, и Миа поняла, что он старается спародировать репортеров времен бейсбольной карьеры Криса. - Сочту за честь пожать вашу руку! Не могли бы вы уделить мне пару минут?      Миа проследила взглядом, как двое мужчин скрылись за дверью кабинета, чувствуя, что с уходом Джеффа Кабрио даже сам воздух в приемной стал иным - душным и неподвижным. Она опустила глаза на свой набросок и в тот же миг увидела убытки и потери. Они так ясно просматривались в удрученном выражении глаз, в крепко сжатых челюстях - во всех чертах его лица. И ей захотелось узнать, что же такое он видел и что с ним произошло такое, что наложило на его лицо выражение боли и тревоги. ***      Несомненно, Джефф Кабрио принадлежал к той породе импозантных, обаятельных людей, в присутствии которых Крис всегда чувствовал себя смешным недотепой, хотя отнюдь не являлся таковым на самом деле.      - Чем могу служить? - спросил он посетителя, сгребая с дивана кучу бумаг, чтобы освободить Джеффу место.      - Вчера вечером я посмотрел выпуск новостей - отвечал тот, усаживаясь. - Я ничего не знал обо всем этом, - и он обвел глазами захламленный кабинет, - про то, что вы занялись политикой. Но зато мне многое известно о тех временах, когда вы были центровым. Вы были бесподобны.      - Спасибо. Вы болели за нашу команду?      - Ну, вообще-то нет. Но классно поданный мяч всегда достоин восхищения. Наверное, вам нелегко было уйти из спорта.      - Ну, я бы не назвал это просто "уйти". Если вы помните, мне в этом изрядно помогли, - и Крис улыбнулся, хотя улыбка вышла кривая. - Что же касается политики - то поверьте мне, я оказался в этом кресле случайно. Просто стараюсь сохранить хоть что-то до новых выборов в ноябре, когда сюда придет человек, знающий, что надо сделать для Долины Роз, - и он скривился от сознания собственного бессилия. - У нашего небольшою города накопилась масса больших проблем.      - Похоже, вам больше всего досталось от засухи, - согласился с ним Джефф.      Крис чуть не пустился в доказательства того, что им действительно приходится хуже других, но сдержался, так как Джефф продолжал безапелляционным тоном:      - Это и послужило причиной моего визита к вам, - сообщил он, - и я знаю, что мое предложение покажется вам эксцентричным, но прошу выслушать меня до конца.      Крис молча ждал.      - Я попал сюда проездом, случайно. До этого я остановился в Сан-Диего, где в отеле напор воды в трубах так низок, что, намылив голову, вы не сможете потом смыть шампунь. Я знал, что вы находитесь в самом центре засухи, но, как оказалось, я не представлял и десятой доли того, как вам приходится туго. Во всяком случае, вчера я упаковал вещи, чтобы рано утром ехать дальше, но тут показали репортаж о пожаре в каньоне, и о вашем доме, и об этих несчастных детях, которых не смогли спасти. - Он содрогнулся. - Я бы не хотел всего этого видеть вообще, но я видел и не могу не обращать внимания. Я потерял сон. Перед моими глазами все еще стоят ужасные черные мешки. И лицо несчастной перепуганной крошки, которая прижималась к своей матери, пока сучка-журналистка размахивала у той перед носом микрофоном.      Крис, улыбнувшись, предостерегающе поднял руку.      - Эта "сучка" - моя бывшая жена.      - О, - произнес Джефф, откинувшись в кресле с выражением удивления, - прошу прощения.      На мгновение Крису захотелось вступиться за Кармен, но он подумал, что не стоит тратить множество слов и объяснений на незнакомого человека.      - Нет проблем, - только и сказал он.      - Как бы то ни было, я уверен, что смог бы помочь вам. Помочь Долине Розы. Как я уже сказал, я всего лишь проездом здесь, но не могу равнодушно уехать, не предложив своих услуг.      - И что вы смогли бы сделать? - скептически спросил его Крис.      На мгновение в кабинете повисла тишина.      - Я могу заставить дождь выпасть на Долину Розы, - ответил наконец Джефф.      - Чудесно, - иронически отвечал Крис, в то же время вопреки логике чувствуя, что незнакомец успел посеять в нем зерно надежды.      - Я специалист по благоустройству среды обитания, и моими консультациями пользуется ряд крупных компаний, - продолжал Джефф. - Они знакомят меня со своими проблемами, я же помогаю им их решать. Я много работал над изменениями погодных условий и достиг кое-каких результатов, но, к сожалению, не имел возможности проверить свои положения на практике. Моя работа была прервана. - Он умолк, уставившись на свои руки, а Крис почувствовал, как у него почему-то зашевелились волосы на голове. - Дети, - поднимая глаза, напомнил Джефф о вчерашних жертвах, унесенных огнем, а может, о тех, кого еще предстоит потерять - и Крис вздрогнул. - Вы должны предоставить мне условия, поверить мне, позволить вам помочь. Все, о чем я прошу, - место для работы, небольшая сумма наличными, да кое-какое оборудование.      - Вы имеете в виду осаждение облаков с помощью пушки? - прокашлявшись, спросил Крис.      Незнакомец покачал головой. Он принялся объяснять технологические тонкости своею метода - что-то связанное с интерференцией волн, которая должна почему-то вызвать изменения в атмосферном давлении, - и Крис тут же запутался, но все равно продолжал молча слушать со скептической улыбкой на губах. Не вызывало сомнений, что этот человек - шарлатан, и все же его рассказ звучал на редкость убедительно. Выражение его глаз, голос. Он отнюдь не походил на сумасшедшего. Он не походил и на жертву самообмана.      - А как насчет рекомендаций? - спросил Крис неожиданно.      - Ничем не могу вам помочь - сокрушенно тряхнул головой Джефф. - Есть немало ребят, которые бы подтвердили, что я хорошо справляюсь с работой, но, боюсь, мое нынешнее положение не позволяет мне вступать сейчас с ними в контакт.      - Вам что-то угрожает?      Он не отвечал. Вместо этого он встал, наклонился над письменным столом, за которым сидел Крис, и написал в его блокноте свое имя и название отеля.      - Я могу вам помочь, - произнес он, выпрямляясь. - И я не сетую на вас из-за ваших сомнений. Я не хотел бы находиться здесь. Я не хотел бы задерживаться в этом месте дольше, чем это необходимо. Но когда я вижу что-то вроде того пожара... - Он потряс головой, снова избавляясь от кошмара. - Итак, я сделал вам предложение. Я буду ждать еще день-два. Вот и все.      - Спасибо, что не пожалели времени, - провожая Джеффа до дверей, сказал Крис. - Я должен немного подумать, прежде чем принять ваше предложение.      Он смотрел, как Джефф пересек приемную и вышел на улицу. Несомненно, этому человеку грозит опасность. Возможно, он преследуется законом. И наверняка - его собственными демонами.      Джефф кивнул, проходя мимо стола секретарши, и Криса удивило, как Миа мгновенно вся вспыхнула и какими глазами она провожала Джеффа до дверей. Он уже привык считать, что Миа - особа более чем сдержанная, лишенная сексуальности, настоящий книжный червь. Однако он явно ошибался. Ее реакция на Джеффа Кабрио была весьма плотского характера.      - О, - сказала она, заметив, что Крис стоит в дверях кабинета. - Пока вы говорили с мистером Кабрио, звонила Кармен Перес.      - Спасибо, - отвечал он, удивленный.      Вернувшись в кабинет, он позвонил Кармен.      - Я все обдумала, Крис, - сообщила она. - Два коттеджа стоят пустые. Ты прекрасно можешь расположиться в одном из них, пока твой дом приведут в порядок.      Крис подумал о Шугабуше - куске земли площадью восемь акров, которым когда-то они владели сообща Восемь акров земли, с трех сторон окруженные Бурым Каньоном. Он полюбил это место еще ребенком, а когда стал взрослым, с гордостью приобрел его для себя, не пожалев денег. Он мечтал о тенистом дворике, где они с Кармен будут отдыхать по вечерам, о дивных часах, когда они будут упиваться любовью в темноте и тишине на плоской крыше их дома - только они и звезды над головой; да далекое завывание койотов.      Кармен жила теперь одна в огромной неуклюжей глинобитной усадьбе, построенной еще сто тридцать лет назад в самом центре участка. Она переоборудовала три небольшие надворные постройки, расположенные на самом краю каньона, в коттеджи под сдачу, и Крис знал, что в одном из них сейчас живет Миа.      Он как-то не задумывался над тем, где будет жить до тех пор, пока его дом остается в руинах. Ему пришла в голову мысль о том, что он, наверное, сможет пока ночевать на диване в офисе. Но, проворочавшись прошлую ночь на этом диване, он уже так не думал. Хотя, конечно, Шугабуш не приходил ему в голову. Независимо от того, как заботливо были реконструированы эти три флигеля, какими они стали комфортабельными и привлекательными, он не сможет думать о них иначе как о курятниках, превращенных в источник дохода.      - Я могу подыскать что-нибудь еще, - возразил он. - Ведь, пока в моем доме можно будет жить, пройдет немало времени. Тебе, наверное, будет нелегко так долго терпеть мое присутствие?      - Я переживу.      - Ну, я, конечно, буду платить ренту.      - Не зли меня, Крис, хорошо? - Она замолкла на мгновение. - Это правда, что мне нужны деньги, но без твоих я вполне обойдусь. А между коттеджем и усадьбой довольно изрядное расстояние. Так что мы не будем мозолить друг другу глаза.      Нужны деньги? Его алименты не очень-то возросли после того, как он сменил род занятий, но он и не предполагал, что у Кармен финансовые трудности.      Он пообещал ей подумать. Затем отправился домой - вернее, к тому, что осталось от его дома, со списком, который для него напечатала Миа. Страховой агент обещал подъехать к двум часам, но Крису хотелось сначала осмотреть все одному. Он нашел кое-какую одежду, грязную и пропахшую дымом и к тому же внесенную в его список. Из гостиной он вынес свои покрытые сажей спортивные награды, уцелевшую благодаря футляру гитару и чудом сохранившиеся от огня альбомы с фотографиями. Он сгрузил все это в багажник своего "олдсмобиля" и вернулся к дому.      Остаток дня после встречи со страховым агентом он провел на улицах Долины Розы - проезжая по ним, он старался оценить урон, нанесенный городу огнем. Несмотря на небольшое количество жителей, Долина Розы занимала довольно большую территорию, она была рассечена на множество частей каньонами и небольшими взгорьями, а кое-где и рощами авокадо. Удаленные друг от друга строения карабкались на склоны холмов; то новые и импозантные, то старые и облупленные - все они подвергались риску. Огонь ничему не отдавал предпочтения.      В центре помощи пострадавшим, находящемся в здании школы на Красном Перекрестке, Крис навестил несколько семей, оставшихся без крова. До сего времени эти люди были для него всего лишь объектом сострадания. Но с прошлой ночи они превратились в собратьев по несчастью. Кто-то из них пребывал в депрессии и расстройстве чувств, кто-то гневался, и гнев их выливался на Криса - они требовали более действенной помощи. Женщина, у которой погибло трое детей, была помещена в психиатрическую больницу, и он просидел в ее палате полчаса, а она глядела все это время пустыми глазами куда-то мимо него. Он даже не был уверен, заметила ли она его присутствие, и за эти полчаса он вновь осознал свое бессилие, свою беспомощность перед бедствием, обрушившимся на Долину Розы. Еще никогда он не чувствовал себя столь одиноким. И теперь предложение, сделанное ему Джеффом Кабрио, предстало перед ним в ином свете.      Конечно, это выглядело смешно. Если бы только существовала возможность бороться с засухой с помощью дождя, кто-то наверняка бы давно до этого додумался. И все же в Джеффе было что-то необъяснимое, до чего нельзя дотронуться. Он верил незнакомцу. Это было тем более удивительно, что Крис никогда прежде не испытывал подобного чувства. И в душе он уже не сомневался, что попросит Джеффа Кабрио помочь ему нести свою ношу, спасти Долину Розы. Глава 3      Эту ночь Крис провел на взятой напрокат постели в одном из маленьких коттеджей Шугабуша, преображенных стараниями и усилиями Кармен. Когда он приехал сюда прошлым вечером, было уже совсем темно, и во всех коттеджах, включая и тот, который снимала Миа, был погашен свет. И он был рад этой милосердной темноте, скрывавшей от него и первозданную красоту нетронутых участков Шугабуша, и образцово-показательный, созданный для конкурсов и выставок сад Кармен, и аллею манзанитовых деревьев, ведущую к самому обрыву над каньоном. Но он не мог не чувствовать аромат Шугабуша, и это угнетало его. Маслянистый запах посаженных вокруг дома эвкалиптов словно закутал его в свое одеяло, когда он разглядел Кармен, открывавшую двери стоявшего с восточного края коттеджа. Между этим коттеджем и тем, в котором жила Миа, оставалось около полуакра земли, на которой стоял третий коттедж, пока пустой. Позади строений зияла черная пропасть каньона.      - Как тебе нравится новый цвет, в который я выкрасила дома? - спросила Кармен, когда они вошли внутрь и зажгли свет. Она положила на диван в спальне стопку чистых простынь и полотенец.      Крис обежал взглядом стены.      - Очень мило, - отвечал он. - Остальные покрашены так же?      - Тот, где живет Миа, - желтый, а третий - синий.      - Как тебе нравится Миа в качестве арендатора?      - Я слишком редко вижу ее. - Пожав плечами, Кармен уселась на диванный валик. - Она очень замкнута. Каждый вечер в одиночестве возвращается домой и запирается в своем коттедже.      В свое время именно Кармен присоветовала Миа обратиться к Крису в поисках работы. И он принял ее по ряду причин, даже не связанных с ее профессиональной пригодностью. В числе прочего ему было приятно знать, что Миа живет в Шугабуше, словно это создавало еще одну ниточку, связывавшую его с Кармен. Ну и кроме того - сам ее облик, ее обезоруживающе доверчивая улыбка, то, как она прикусила губу, сказав ему, что совершенно не имеет опыта в той деятельности, для которой себя предлагала. Ну что ж, быть по сему, подумал он тогда. Я - новичок, она - тоже. Чудесный тандем.      Крис поднял жалюзи на окне с видом на каньон. В ночной тьме ярко сияли звезды.      - Я собираюсь нанять на работу одного человека, - медленно, с трудом подбирая слова, сказал он. - Он должен помочь нам разобраться с проблемой недостатка воды. Если он останется работать у нас, ты согласишься сдать ему третий коттедж? - и он взглянул Кармен в лицо.      - Что ты имеешь в виду? - спросила она.      Он пригласил Джеффа Кабрио встретиться на следующий день с Риком Свитом, одним из местных инженеров, работавших над программой консервации воды.      - Ко мне сегодня явился один малый. Завтра утром я увижусь с ним снова и решу, брать его на работу или нет.      - На какую работу?      - Создавать дождь.      - А я-то думала, ты шутишь, - рассмеялась она после минуты молчания.      - Вовсе нет, - улыбнулся Крис в ответ.      - Помнишь это - фильм с Бертом Ланкастером? "Создатель дождя". Посмотри-ка лучше его еще раз. Я могу предоставить тебе свой видеомагнитофон. Этот парень как будто большой весельчак.      - Я считаю, что все достаточно реально.      - Крис, - во взгляде Кармен почувствовалось снисхождение, - похоже, занятие политикой скоро совсем тебя доконает.      - И ты тоже?      - Я не сомневалась в этом с самого начала. По-моему, ты утратил почву под ногами.      - Возможно, - согласился он. И добавил:      - Я потерял нечто большее, - имея в виду сгоревший дом, его надежды, но в тот момент, когда он произнес последнюю фразу, он понял, что Кармен восприняла ее на свой счет. Она встала и направилась в кухню. Крис услышал, как она открывает и захлопывает дверцы кухонных шкафов.      - Я извиняюсь за то, что повсюду мышиные следы, - сказала она, - но никакой яд не помогает в последнее время. Вероятно, засуха выгнала их из каньонов.      - Я знаю. - Он встал в проеме кухонной двери. - У меня дома была та же история.      - Если этот парень окажется стоящим, он, наверное, сможет платить за коттедж? - спросила она. - Во всяком случае, не забывай обо мне.      - Хорошо. - Он прислонился к косяку - Кстати, я хотел поблагодарить тебя за то, что ты не стала брать у меня интервью прошлой ночью.      - Ты сам куда-то исчез, иначе я бы это сделала.      - Я очень рад видеть, что ты снова работаешь. Однако, наверное, это было слишком тяжело для тебя вчерашним вечером.      - Да, и для тебя тоже, - со вздохом согласилась Кармен. - Собственно говоря, работа осталась такой же - не хуже и не лучше, чем была, Крис Меня выводит из себя то, что каждый пытается меня учить.      - Что ты имеешь в виду?      - То, что меня держат как новичка, который только и обязан, что прыгать через их чертову веревочку.      - Мне очень жаль, Кармен, - посочувствовал он сокрушенно, словно был в этом виноват. Хотя, может, это и было так - в определенном смысле. Здесь, вблизи, он мог хорошо разглядеть новые морщинки на ее лбу и в углах рта. Она была одета в джинсы и синюю шелковую рубашку с длинными рукавами. Кое-кто поговаривал, что она теперь всегда носит длинные рукава, иначе бросаются в глаза шрамы на запястьях. Ее шевелюра по-прежнему была пышной и шелковистой, однако проседь надо лбом заметно увеличилась за последние годы. - Ты по-прежнему очень красивая, - заметил он.      Она предпочла не заметить комплимента.      - Гример пыхтит над моей физиономией не меньше часа каждый раз, как я появляюсь со своим "Репортажем из северных районов". Слава Богу, сейчас полно пожаров. По крайней мере на этой неделе большая часть программы снималась с места происшествия. - Она смутилась. - Ох, извини Я совсем не то имела в виду.      - А моя гитара выжила, - не обратил внимания на проскользнувшую двусмысленность Крис. - И альбомы с фотографиями тоже.      - Ты по-прежнему чертовски сентиментален, - заметила она, захлопнув дверцу последнего шкафа и заглядывая в духовку.      Крис внезапно вспомнил все их годовщины, которые они встречали всегда в одном и том же маленьком баре, где когда-то познакомились. Это по ее настоянию они каждый год отправлялись именно туда, садились за этот же столик и ели те же жирные гамбургеры, как много лет назад. Если уж на то пошло, она была куда сентиментальнее, чем он. И ее сегодняшняя лихость всего лишь поза. Хотя теперь эта поза принималась не для него, а для всего остального мира.      Она захлопнула дверцу духовки и прислонилась к ней спиной.      - Они трясутся надо мной так, словно я в любую минуту вот-вот грохнусь в обморок, - заговорила она, имея в виду сослуживцев из "Новостей". - Они словно не замечают, что я в полном порядке, и устраивают вокруг такую суету, словно я истеричная дура. А ты видел особу, которая ведет теперь "Утро в Сан-Диего"? Ее даже женщиной-то вряд ли назовешь, ей наверняка не больше девятнадцати.      Он кивнул. Конечно, он видел. Почти в течение года или около того - с тех пор, как Кармен выпала из русла нормальной жизни, - программа раннего часа "Утро в Сан-Диего" сменила одну за другой целую плеяду ведущих, но ни одна из них не была способна хоть отдаленно воспроизвести присущие Кармен ум, напористость и обаяние. Пока наконец они не раскопали Террел Гейтс, быстро убедившую всех, что она - именно то, что надо. Ее стиль работы кардинально отличался от стиля Кармен. Неожиданные, ставящие в тупик вопросы, чередовавшиеся со вспышками внезапных нападок и разоблачений, шокирующе действовали на гостей передачи и приятно щекотали нервы зрителям.      - Ты можешь найти в ней хоть что-то стоящее? - спросила у Криса Кармен.      - Но ведь она еще совсем молоденькая девушка, - осторожно возразил он, - и я уверен, что она еще не нашла себя.      Он заметил, как повлажнели у нее глаза, хотя она и попыталась отвернуться, и пожалел, что не додумался ответить как-нибудь иначе. Крису ужасно хотелось прикоснуться к ней. Он не мог сделать этого уже так давно.      - Миа не захотела ставить у себя телефон, - сказала она, потупив глаза и выходя следом за ним из кухни, - но тебе, наверное, он будет нужен, так что устрой все сам.      - Кармен, - произнес он, когда та стояла уже в небольшом отделанном деревом холле, - если вдруг тебе когда-нибудь захочется с кем-то поговорить... Ну, ты понимаешь, ведь иногда здорово выкладываешься на работе, когда приходится делать такие интервью, как у той матери, что потеряла своих детей прошлой ночью, и вот ты после этого приходишь домой и тебе не с кем об этом поговорить...      - Послушай, Крис, - надменно вздернув подбородок, перебила его Кармен. - Я предложила тебе переехать жить в этот коттедж, потому что сочувствую тебе. Я равным образом сочувствую и всем остальным людям, потерявшим кров над головой, понятно? Тебе нужно где-то жить, а у меня есть для этого место. Вот и все. И меня действительно уже тошнит от всех, кто носится со мной так, будто я сделана из стекла.      - Не надо этого, Кармен, - попросил он.      - Чего?      - Это же я, Кармен. Передо мной ты можешь не стараться показать себя сильнее, чем ты есть.      - Не понимаю, о чем ты говоришь. - Она поспешно перешагнула порог и продолжала, глядя в темноту:      - Если тебе что-то понадобится еще, дашь мне знать, хорошо?      Он провожал ее глазами, пока она не скрылась в темноте. Позади него словно выжидал чего-то маленький, полный мышей коттедж. Он продолжает катиться от плохого ко все более худшему, невольно подумалось Крису. И эта история длится вот уже пять лет.      Новая двуспальная кровать, казалось, заняла все свободное пространство в тесной спальне, но зато из распахнутого окна веяло приятной прохладой, пока Крис стелил постель. Он уже почти заснул, когда вдруг койоты начали свой дикий концерт. Каньон звенел от их воя, словно там собралось не меньше дюжины животных, однако Крису было известно, что такой шум вполне способны поднять и два-три волка. Вой раздавался совсем рядом. Он неподвижно лежал и слушал. Он уже забыл, как воют койоты в Шугабуше.      Сон окончательно покинул его, и он потянулся за альбомом с фотографиями. Он начал с самого первого, где были собраны снимки более чем десятилетней давности, изображавшие их с Кармен двойную свадьбу. Первый раз они женились в Сан-Диего, с шумом и помпой. Там с ними был Оги, и на всех снимках сияла его широкая добродушная улыбка, обращенная к сыну и новоиспеченной невестке. Из Аризоны понаехала толпа дальних родственников Криса, тогда как семья Кармен демонстративно игнорировала это событие. Дядя с теткой, которые воспитали ее, и кузены, с которыми она вместе выросла, в то время вообще прервали с ней всякие контакты. Порядочные женщины не созданы для того, чтобы красоваться на экранах, и она совершенно омужичилась в своей студии. Стала такой деловой. Такой холодной. Качества, делавшие Кармен прекрасным профессионалом, сделали ее отщепенкой в латиноамериканской семье. И Крису казалось, что этот удар Кармен так и не смогла пережить.      На многих фотографиях были изображены две женщины, бывшие когда-то самыми близкими подругами Кармен. Изредка до Криса доходили известия от них. Они сожалели, что Кармен больше не желает с ними общаться Они так хотели помочь, так хотели сделать хоть что-нибудь, чтобы поддержать ее, но она упорно не отвечала на их звонки и приглашения. Они говорили, что их дети ужасно скучали по Кармен. Это и неудивительно, ведь Кармен моментально находила путь к сердцу любого ребенка, с которым ей доводилось столкнуться. Крис пытался втолковать ее старым друзьям, как он понимает эту внезапную холодность: скорее всего, для нее невыносим сам вид их детей Глядя на них, она не может думать о том, к чему ее предназначила природа и что у нее было отнято.      Крис перевернул страницу альбома, и место съемки перенеслось из Сан-Диего в Мехико-Сити, где на радость престарелым родителям Кармен было устроено скромное обручение в небольшой католической церквушке. Когда Кармен было всего пять лет от роду, ее родители, всю свою жизнь проработавшие сезонными рабочими на фермах, переправили свою дочь на Север, чтобы дать ей возможность учиться. В этом она весьма преуспела, отнюдь не на радость воспитавшей ее семье, где женщин растили для того, чтобы те становились прежде всего хорошими матерями и скромными верными женами, но не более.      Как же давно он не разглядывал эти фото! Кармен на них такая красавица и так светится счастьем! Ей было тогда двадцать семь, а ему - двадцать восемь. Они повстречались, когда Кармен готовила материал для "Новостей после девяти", посвященный скандальной истории о бейсболистах, в которой, к счастью, сам Крис замешан не был. Они стали встречаться и составили видную, красивую пару, причем каждый из них уже пользовался в Сан-Диего солидной репутацией и уверенно двигался к вершине своей профессиональной карьеры. Досужие языки вдоволь обсуждали щекотливый вопрос, способен ли Крис Гарретт остепениться? Он был весьма известен как буйный гуляка, совершенно не созданный для женитьбы и всего такого. Однако он здорово удивил всех, в том числе и самого себя, когда начисто порвал со всеми прежними связями и гулянками. Одна лишь Кармен не сомневалась в том, что из него может выйти прекрасный спутник жизни, а он обрел в ней - пожалуй, впервые - настоящего друга. Ведь до сих пор его приятельские отношения были связаны с бейсбольной средой. Сплоченность и взаимовыручка на поле как правило не переносились в повседневную жизнь. Хотя в нынешней своей жизни он был лишен даже такой кратковременной дружбы. Отношения с товарищами по команде прервались как раз тогда, когда он потерял свою жену. Не считая пары приятелей из школьных учителей, это были совершенно одинокие пять лет его жизни.      Не желая поддаваться овладевшей им меланхолии, Крис поскорее перевернул следующую страницу. На ней был снят Шугабуш. Они с Кармен приобрели его почти сразу же после свадьбы и с энтузиазмом принялись за реконструкцию очаровательной старинной усадьбы в современное жилье для себя. А вскоре вслед за этим Кармен организовала свое собственное шоу: "Утро в Сан-Диего", выходившее в эфир каждый день в течение получаса. Она на свой вкус подбирала гостей для этой программы и брала у них интервью. Будь это кинозвезда или политический деятель - гости часто побаивались своей хозяйки, гадая, в каком настроении Кармен Перес окажется сегодня.      Она весьма своеобразно понимала журналистскую этику, но, имея за спиной поддержку "Новостей после девяти", могла не опасаться чьих-либо нападок. К тому же ее собственный рейтинг был вне конкуренции. Кармен еще не пресытилась жизнью, хотя и могла иметь в ней все, что пожелает. Все, кроме детей.      И Крис принялся за второй альбом. Эти снимки он помнил во всех подробностях Он так часто разглядывал их. В начале лежала записка: "Это мальчик!!! Дастин Гарретт. 6 фунтов 3 унции!! Поздравляем Криса и Кармен!!" Затем шли первые снимки Дастина, еще в роддоме, щекой к щеке с сияющей Кармен, с темной густой челочкой на лбу, Крис прекрасно помнил, как не мог спать в ту ночь, когда привез Дастина домой, - вовсе не потому, что тот плакал, а потому, что всю ночь мечтал. Он представлял себе, как учит своего сына кататься на велосипеде, или править лошадью, запряженной в маленькую повозку, - словом, всем тем штукам, которым с такой любовью учил его когда-то Оги.      Крис так часто снимал Дастина, когда привез его домой, что его фотоаппарат не выдержал.      - Вы изнасиловали его, сэр, - заявил служащий в ремонтной мастерской.      А потом местом съемки снова стала больница. В свое время он еле нашел в себе силы, чтобы сделать эти снимки. Дастин на них такой крохотный и бледный - истерзанный болью комочек, опутанный трубками, исколотый иглами, больше похожий на куклу, а не на живого ребенка. Ему сказали, что Дастин умирает, и он решил, что эти фото - все, что останется ему на память о сыне Однако его малыш не умер. Он поразил своих врачей. Иногда Крис даже думал, что они были разочарованы. Они, такие добросердечные, желали смерти его собственному ребенку. Они предупреждали о том, что он ослеп и, возможно, оглох. Слишком сильны разрушения в мозгу. Глубоки - вот какое слово они употребляли. Необратимы. До сих пор помнит, как кричала Кармен, когда узнала обо всем.      В свете наступившего утра Криса шокировал вид того, во что превратился Шугабуш. Никакому огню было не под силу произвести такие последовательные разрушения на какие оказалась способна длительная засуха. Он каждый день видел свой сад и сухой чапарраль в Буром Каньоне, но мало обращал внимания на постепенно происходившие там изменения. Шугабуш он толком не видел уже несколько лет, и представшее перед ним зрелище ужаснуло его. Все, что прежде росло и цвело, ныне выглядело обессиленным, умирающим. Когда-то идеально ухоженный сад с любимыми Кармен розами был почти уже мертв. Лишь несколько кустов в самом центре были еще живы, видимо, благодаря тому, что Кармен сосредоточила на них свою заботу, отдавая им драгоценную влагу, и махнула на все остальное рукой.      Как же она смогла перенести это медленное увядание всего, что ей было так дорого, чем она так гордилась!      - Садоводство будет для нее отличной терапией, - внушал когда-то Крису один из лечивших Кармен психиатров. - Дайте ей возможность ухаживать за чем-нибудь.      Он подошел к коттеджу, который снимала Миа, и постучал в дверь. Она открыла и очень удивилась, увидев его здесь. Она была босиком, в вытертых голубых шортах и футболке.      - С добрым утром, Миа, - приветствовал он ее и добавил, кивая в сторону соседнего коттеджа:      - Я собираюсь пожить здесь, пока не приведу в порядок свой дом. - Он был уверен, что Миа известно о его распавшемся браке с Кармен. Что Миа станет думать по поводу его нынешнего обитания здесь, в Шугабуше, его не волновало.      Он прошел в гостиную. Стены ее были совершенно голыми, и с того места, где он стоял, не было видно ни одного украшения. А на полу красовалась пластиковая пленка.      - Разве, когда ты переехала в коттедж, ремонт еще не закончили?      - Ох, ну конечно. - Проследив за его взглядом, Миа поняла, о чем он спрашивает. - Я почти все перенесла в столовую, чтобы иметь побольше места для работы.      - Работы?      - С глиной. - Она пожала плечами так, словно он сам должен был обо всем догадаться. - Она ужасно пачкается.      Он был заинтригован, но сегодня днем у него было намечено слишком много дел, чтобы тратить время на дальнейшие расспросы. Зато лишний раз убедился в том, что Миа представляет собой нечто большее, чем он поначалу считал.      - Я сегодня появлюсь в офисе попозже, - сказал он. - Мне необходимо купить кое-что из одежды и некоторые мелочи. А потом у меня намечена встреча с тем малым, что заявился к нам вчера.      Миа покраснела, и Крис поймал себя на том, что упомянул про Джеффа нарочно, чтобы посмотреть на ее реакцию.      - В офисе? - спросила она.      - Нет, в ресторане, - улыбнулся Крис. - А ты бы хотела увидеть его снова в приемной?      Почувствовав подвох, она возмущенно задрала подбородок:      - Вы неверно истолковываете мой интерес к нему. Природа наградила его уникальным лицом.      - Ну, хорошо, Миа, - примирительно сказал он. - Я появлюсь сегодня не раньше двух, - и он вышел прочь. Глава 4      - Это выглядит примерно так, - объяснял Джефф Кабрио, рисуя невидимые линии пальцем на красном пластике стола. - Если поставить трансгидратор здесь, - для нарядности он взял солонку и установил ее на краю стола, - дождь будет выпадать в следующих границах. - Он обозначил их с помощью перечницы и своего стакана, расположив в виде треугольника. - Но это для малых масштабов. Для такой площади, которую занимает Долина Розы, нам, несомненно, необходимо нечто более грандиозных размеров. Так что прежде всего нам надо определиться, с какой площадью предстоит работать.      Крис откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди, наблюдал за тем, как Джефф растолковывает технологию создания дождя Рику Смиту, в глазах которого недоверие разрасталось по мере того, как Джефф развивал свою теорию. Однако Рик также не вызывал у Криса особого доверия. Ему было двадцать семь лет, но выглядел он едва ли на двадцать. Его выгоревшие на солнце давно требовавшие стрижки волосы опускались на ворот рубашки В качестве ленча он заказал себе сэндвич с авокадо и альфа-альфа, тогда как Джефф и Крис предпочли фирменное деликатесное блюдо из акулы, которым славился многие годы этот маленький ресторанчик, - один из трех, имевшихся в Долине Розы.      Рик объяснил отсутствие аппетита тем, что до отвала наелся утром, перед выходом на работу - так он привык делать всегда. По виду он больше всего походил на ученика колледжа, который проводит все дни на берегу моря и самая большая проблема для которого - найти стоящее развлечение на вечер. Глядя на него, Крис не мог отделаться от ощущения какой-то ненатуральности в его облике Однако про него говорили, что Рик стоит гораздо большего, чем можно дать о первого взгляда, и что он - самый талантливый из инженеров, участвовавших в работе над оказавшейся неэффективной программой консервации воды в Долине Розы. Но, возможно, это лишь досужие вымыслы.      Так или иначе, с какой-то минуты Крис стал замечать, что непримиримый скептицизм в глазах молодого инженера мало-помалу стал сменяться на заинтересованность по мере того, как Джефф развивал перед ним свои идеи. Сам Крис старался поначалу не поддаваться обаянию Джеффа Кабрио, стараясь сохранить трезвость мышления. Но в тот краткий промежуток времени, который прошел между тем, как они сделали заказ и приступили к еде, Джефф успел с помощью каких-то хитрых мановений пальцами снять икоту, одолевавшую Рика, помочь обслуживавшей их юной болезненной на вид официантке мгновенно собрать ломтиком хлеба мелкие осколки разбитого ею стакана и привлечь к себе внимание всех остальных посетителей ресторана. Криса словно захватил поток его обаяния. Захватил и подчинил. Да дай ты ему возможность помочь тебе, думал он про себя. Ну, кому это может повредить?      - Насколько вы уверены в том, что дождь выпадет? - спросил Рик, поднося ко рту третий стакан апельсинового сока и разглядывая изображенный на столе треугольник.      - Если оборудование будет установлено правильно, - отвечал Джефф, - то я полностью уверен в положительном результате, на все сто процентов.      Рик завороженно смотрел в глаза Джеффу, и Крис знал, что тот при этом ощущает. Джефф обладал способностью концентрировать на себе внимание собеседника так долго, как считал это нужным.      - Но это же смешно. - Рик наконец-то смог отвести взгляд и облегченно рассмеялся. - Знаете, у меня такое ощущение, будто я нахожусь на конференции с Санта-Клаусом Ну, как будто мы расспрашиваем его, что он предпочитает съесть на обед, каков его распорядок дня и что он подстилает в свои санки, чтобы не сильно растрясти старые кости, - и он с мольбой поглядел на Криса. - Спаси меня, - говорил его взгляд. - Скажи мне, что это всего лишь шутка, пока этот малый меня не одурачил окончательно.      - Скажи-ка мне вот что, Рик, - подался ему навстречу Крис - Ссылаясь на весь твой жизненный и профессиональный опыт, как бы ты мог оценить всего, о чем здесь говорилось?      - Ну нет, парень, - побледнев, отвечал Рик, - не пытайся свалить свое решение на меня, - и голос его задрожал. - Да, я не скрываю, что в виде теории вся эта галиматья берет за живое, особенно в том виде, в каком он ее преподносит Но на практике? Почему до сих пор никто другой до этого не додумался? - Он перевел взгляд на Джеффа, который лишь молча пожал плечами. Его вид ясно говорил в ответ:      - Потому что еще не рождалось на свет такого чудесного парня, как я.      - Все это выглядит уж слишком, чертовски просто, - не унимался Рик.      - Если вам так нравится, я могу изрядно усложнить конструкцию, - со своей мрачной полуулыбкой отвечал Джефф.      Крису было ясно, что есть еще масса невыясненных подробностей, но его отныне не заботила проблема их разъяснения. Прошлой ночью сгорело еще шесть домов, пропал двухгодовалый ребенок, а здесь за одним с ним столом сидел человек, обещавший избавление. И все же ему не хотелось выглядеть перед Риком полным простофилей. Он уже поставил Рика в известность о полном отсутствии рекомендаций у Джеффа.      - Если бы я смог связаться с вашими прежними работодателями, - опершись ладонями о стол, спросил Крис, - что бы они могли мне сообщить?      В течение нескольких болезненных минут Джефф не сводил с него взгляда, и Крис почувствовал, как на его лице выступает краска.      - Дайте мне два месяца сроку, - наконец произнес Джефф, - и если я за это время не создам для вас дождь, я уеду. И я найду способ возместить вам стоимость моего оборудования и все прочие ваши затраты.      Крис опустил руки на колени. Ладони ею горели. - Но у нас нет на это денег. Создание дождя не входит в городской бюджет. Мне придется выискивать, где и что можно перекроить. Это будет непросто, так как в бюджете и так полно дыр. А Рика я бы попросил работать вместе с вами, хорошо?      Рик застыл, не донеся до рта стакан с соком, ожидая решения Джеффа.      - Прекрасно, - сказал тот.      - А ты согласен, Рик? Я бы оформил твой перевод.      - Грандиозно, - ухмыльнулся Рик. - Возле наших резервуаров в последнее время все равно делать нечего - разве что психовать из-за отсутствия в них воды.      Молоденькая темноволосая официантка, собирая со стола пустые тарелки, не сводила с Джеффа завороженного взгляда. Он словно загипнотизировал ее за эти минуты, пока помогал собирать осколки, и потом, когда одним строгим взором остановил старшую официантку, принявшуюся было ее отчитывать за неловкость. Однако он на этот раз совершенно не обратил на нее внимания, а когда она удалилась, склонился над столом к Рику и Крису.      - Я хотел бы кое-что сказать напрямик вам обоим - или другим, кто будет работать со мной.      Он говорил так тихо, что Крису пришлось придвинуть свой стул поближе, чтобы расслышать.      - Я хотел бы избежать расспросов обо мне, - сказал Джефф. - Пусть мои личные дела остаются моими личными делами.      - Хорошо, - отвечал Крис, чувствуя на себе обжигающий взгляд Рика.      - Я не нуждаюсь в излишке общения, в привлечении к работе в каких-либо обществах или в друзьях. Я бы с удовольствием даже не разговаривал в этом городе ни с кем, кроме вас двоих. Работе на вас я буду отдавать все свои силы. Чем раньше я кончу, тем раньше я смогу уехать отсюда.      Ультиматум. Джефф Кабрио шел напрямик к своей цели, это было ясно.      - Согласны, - отвечал Крис. Он обернулся в сторону Рика.      - Эй, - снова ухмыляясь, заговорил Рик, - погодите. Я был бы счастлив...      Его перебил визг, раздавшийся со стороны кухни. Обслуживавшая их столик официантка задом вылетела из кухонных дверей, сшибая на ходу мебель.      - О Боже правый, извините! - воскликнула она, врезавшись в их столик, но все же не сводя взгляда с кухонной двери Взоры всех посетителей ресторана обратились к ней, а она, словно щитом, прикрывала свою грудь огромным металлическим подносом. Дрожащей рукой она указала по направлению своего взгляда. - Там мышь.      - И совсем необязательно ставить об этом в известность весь город. - Уперев руки в бока, на нее из дверей кухни надвигалась ее старшая товарка. - А ну, марш назад. У тебя там полно дел.      - Но я не переношу мышей, - испуганно вздрогнула молодая, - я знаю, это смешно, но...      - У вас случайно не найдется зонтик? - спросил Джефф Кабрио, подходя сзади и прикасаясь к ее плечу.      Она казалась настолько захваченной врасплох его вопросом, что вряд ли смогла отвечать, и за нее ответила старшая официантка.      - Зонтик. Да здесь уже добрых пять лет не шел дождь, мистер.      - Кажется, у меня в багажнике валяется зонтик, - вмешался Крис.      - Какого он цвета? - спросил Джефф. Окружающие не сводили с них взглядов, вилки с насаженными на них кусками акулы застыли в воздухе.      - Черный, - отвечал Крис.      - Чудесно.      Крис вышел на стоянку. По выработавшейся за последние дни привычке он автоматически взглянул в сторону Бурого Каньона и увидел неизменный столб дыма в душном воздухе. Сегодня этот столб сильно переместился на восток, пробираясь к домам на восточной стороне каньона.      Он открыл свой багажник и долго копался в бейсбольной амуниции и попорченной огнем одежде, пока наконец нашел старый зонтик. Чувствуя себя весьма глупо, он вернулся в ним в ресторан.      Джефф взял зонтик и прошествовал в кухню, пока Крис, Рик, обе официантки и метрдотель следили за ним из дверей. Все зрители затаили дыхание.      - Она, кажется, там. - Поднявшая переполох девушка указала на угол за объемистым рефрижератором.      Маленький серый мышонок, выскочив из своего укрытия, пробежал пару футов по полу и застыл на месте. Джефф осторожно подкрался к нему, открывая зонтик и пододвигая его край к мышонку.      - Подтолкни его к зонтику, Рик, - попросил он.      - Что? Как, черт побери, я должен это сделать? - возмутился Рик, но он еще даже не успел договорить эти слова, как мышь по собственной инициативе забралась в зонтик, который Джефф тут же с треском захлопнул.      - Готово, - сообщил он, вручая зонтик Крису. Растерянный Крис взял зонтик у Джеффа из рук.      Кое-кто в ресторане принялся аплодировать, а Крис добавил жару в огонь, подняв зонтик в воздухе, словно трофей.      - Я ухожу отсюда, - сказал Джефф, все это время сохранявший полную серьезность. Несколькими длинными шагами он пересек ресторан по направлению к выходу, и все головы, как по команде, повернулись туда же.      Крис молча смотрел ему вслед. Джефф совершенно напрасно рассчитывает, что ему удастся сохранить свое инкогнито в Долине Розы. Весь город сегодня вечером будет обсуждать за обедом то, что случилось в ресторане.      Он оставил Рику достаточно денег, чтобы тот заплатил по счету, а сам вышел на стоянку автомобилей. Джефф все еще был там, он сидел в своем черном "саабе". Крис подошел к нему и оперся на открытое окошко.      - Я хотел бы предупредить тебя, Джефф, - сказал он, - что общество у нас весьма тесное. Я не уверен, что тебе удастся долго сохранять свою анонимность.      - Они так и не нашли того ребенка? - Джефф скривился, взглянув в сторону дыма над каньоном. - Он пропал во время пожара прошлой ночью.      - Я слышал, что пока нет.      - Мыши обожают черный цвет. - Взгляд Джеффа был уже обращен на зонтик, который Крис держал в воздухе, словно ведро с водой.      - Что? - не понял он, пока тоже не взглянул на злополучный зонт. - Ох.      - Ты можешь выпустить ее здесь, - Джефф кивнул в сторону зарослей чапарраля возле стоянки, - а потом неплохо бы ею сполоснуть. - Он имел в виду все тот же зонтик. - Мышь могла в нем нагадить.      - Ну, это не самое худшее, - пожал плечами Крис. - Все равно я им не пользуюсь.      - А придется. - Джефф включил зажигание, обратив к Крису сиявшее широкой улыбкой лицо - Придется. Глава 5      Запах гари теперь висел в воздухе постоянно. Он ощущался даже в маленьком магазинчике, куда Миа шла после работы, и из-за этою неистребимого запаха ни один из разложенных на прилавках товаров не вызывал у нее аппетита. Она выбрала брокколи, упаковку земляных орехов и пакет моркови, и все это время у нее в мозгу, словно заведенная пластинка, не умолкал голос доктора Белла: "Худшее, что вы можете сделать, - это позволить себе разжиреть. Но даже и при этом главное слово остается за генами".      Вероятно, это какая-то форма мозговою заболевания, подумала Миа, раз она больше не может покупать продуктов, не слыша в себе этого голоса. Когда-то ей казалось, что отказаться от гамбургеров, мороженого и чипсов будет очень трудно, но оказалось, что она ошибалась. Она просто утратила интерес к пище как таковой. Когда она просыпалась утром, ей в глаза бросались выступавшие под простыней бугры коленей. Поначалу, разглядывая в зеркале, висевшем в ванной комнате, образовавшиеся на щеках ямочки, она находила их очаровательными, нов один прекрасный день закрыла глаза и пробежала по ним пальцами. Миа в ужасе отдернула руки, так как поняла, что на ощупь ее кожа стала точь-в-точь такой же, какой была у ее матери перед самым концом. Тела, которое Глен называл соблазном, более не существовало в природе.      Она в одиночестве вела машину по узкой извилистой дороге, ведущей в Шугабуш. Дорога эта до сих пор не утратила в глазах Миа своего первоначального обаяния, даже несмотря на появившиеся там и сям черные проплешины, на висевший в отдалении неизменный столб дыма и па пепел, хлопьями садившийся на ветровое стекло. Дорога вскарабкалась на господствовавшую над местностью скалу на краю каньона, и мощные гранитные уступы засверкали золотом в свете отраженного ими закатного солнца. Как раз перед последним поворотом шоссе, в поле зрения оказался водоотстойник Долины Розы - круглое углубление в земле с блестящим зеркалом живительной влаги в самой середине. Однажды Миа увидела там двух койотов, пивших воду, и так засмотрелась на них, что чуть не попала в аварию.      Да, больше всего ей нравилось это натуральное, примитивное чувство, которое возникало при встрече с природой Долины Розы. Она выбрала этот городок по карте. Тоненькая черная ниточка дороги обещала не более часа езды от Сан-Диего с необходимым ей медицинским обслуживанием и в то же время предполагала достаточное удаление этой местности от суеты большого города. Как оказалось, она не ошиблась в выборе.      Как всегда, она попала в Шугабуш около семи часов вечера, когда солнце клонилось к краю незамутненного небосвода, и умиравшая в его лучах растительность - взъерошенные ломкие кусты чапарраля, красноватые манзанитовые деревья и скрюченные карликовые дубы - бросали на землю длинные причудливые тени. Позади усадьбы Кармен - там, где Миа обычно парковала свою машину, - стоял черный "сааб" с номерами штата Огайо. Наверняка это машина Джеффа Кабрио. Крис ведь говорил ей, что он будет снимать третий коттедж, между ее и тем, где живет он сам. И она не должна его беспокоить.      - Оставь в покое его вместе с его уникальным строением скелета, Миа, - говорил ей Крис, и в глазах его Миа видела тот блеск, когда его что-то задевало за живое. - Он весьма эксцентричен, - добавил он. - И похоже, что нам придется играть по его правилам.      Коттедж, который Миа выбрала для себя, был самым удаленным от усадьбы. Она как раз и добивалась такого уединения, которое давало возможность представить, что она - единственная живая душа на всех восьми акрах, занимаемых Шугабушем, хотя поначалу по ночам ей было страшновато. Непроницаемая ночная темень, окружавшая коттедж, нервировала ее, а от внезапно разразившегося воя койотов она в ужасе вскочила с кровати. Однако теперь она была рада тьме. Голоса койотов по-прежнему будили ее, но она уже не вскакивала в холодном поту, а спокойно лежала в кровати, прислушиваясь, пока завывание не смолкало вдали.      Чтобы попасть к своему коттеджу, она должна была пройти мимо двух первых. У Криса было пусто, да она и не ожидала иного - он оставался в офисе, когда она отправилась домой, и был занят беседой по телефону, а на столе перед ним высилась целая гора бумаг.      Она постаралась как можно дальше обойти стороной второй коттедж, но, огибая его угол, она заметила Джеффа, который стоял на краю каньона. Он что-то внимательно разглядывал у себя под ногами - то ли черную перчатку, то ли просто кусок тряпья. Взмахом руки он подозвал ее к себе.      Прижимая к себе пакеты с овощами, Миа приблизилась к нему и тут же поняла, что на земле лежит никакая не перчатка, а огромный тарантул Миа замерла на месте.      - Прекрасно, - сказал Джефф. - По вашей реакции я могу судить о том, что сие - отнюдь не обычное явление.      - Я вообще впервые вижу такое здесь, - покачала головой Миа.      - Я знаю, что они не опасны. - Джефф не сводил взгляда с отвратительного на вид паука. - Но все же меня не радует возможность оказаться по соседству с семейкой подобных тварей.      - Я думаю.      - Миа, с вами все в порядке? - вопросительно поднял он брови. Косые лучи заходящего солнца превратили его лицо в ожившую маску из света и теней, разделенных резкими четкими границами.      - Да. А вы - Джефф, - и она не удержалась, чтобы не рассмотреть поподробнее его лицо. Наконец она опустила глаза на пакеты, которые по-прежнему прижимала к груди, словно там было написано, о чем им говорить дальше. - Я получила указание не разговаривать с вами, она снова подняла на него свой взгляд, - кроме как "здравствуйте" и "до свидания".      - А... - Он выпрямился, засунув руки в карманы джинсов. - Возможно, это было разумно.      - Крис сказал, что вы хотели узнать, нашли ли того маленького мальчика.      - И?..      - С ним все хорошо. По счастью, когда начался пожар, он играл в саду, а потом испугался огня и побежал прятаться в каньоне. Его нашла одна из собак, он жив и невредим.      - Это хорошо. - Он изобразил на лице свою полуулыбку. - Действительно хорошо. Это беспокоило меня.      - Ну, Джефф, - она пожала плечами и переложила и пакеты с овощами из одной руки в другую, - до свидания.      - До свидания, Миа. Как и остальные коттеджи, занимаемый ею стоял на самом краю каньона, как можно дальше отодвинутый на выступ скалы. Оказавшись внутри, Миа поспешно кинула на кухне пакеты и схватила в руки альбом и древесный уголь, стараясь как можно точнее воспроизвести на бумаге лицо Джеффа таким, каким увидела его только что, Набросок она поставила перед собой и принялась крошить овощи и бросать их в кипяток, время от времени прибавляя к рисунку одну-две черточки.      Она размешивала в кастрюле уже приготовленный рис, когда выглянула в кухонное окно и увидела своего соседа, в пыли на четвереньках провожавшею тарантула в буйные заросли чапарраля позади коттеджа. После чего он снова выпрямился и стал разглядывать умирающие деревья на краю каньона.      Когда Миа снова вспомнила про обед, брокколи уже утратили свой зеленый цвет, а морковь развалилась, как только она попробовала проткнуть ее вилкой. Миа выложила овощи поверх риса и снова выглянула в окно, но Джефф уже исчез.      Она перенесла кастрюльку с рисом и овощами в маленькую гостиную и уселась на диван. Этот диван да низенький кофейный столик для работы с глиной - вот и все, что она оставила в гостиной, перенеся все остальное в столовую, которая и так была загромождена стульями и старым скрипучим столом. Зато у нее получилось довольно просторное место для занятий скульптурой. В углу гостиной стоял подержанный цветной телевизор. Миа любила за едой послушать новости перед тем, как весь остальной вечер посвятить работе с глиной. Сегодня была среда; значит, будет выступать Кармен со своими "Новостями из северных районов".      Кармен всегда смотрелась превосходно, и Миа всякий раз, глядя на экран телевизора, думала о том, как чудесно было бы вылепить это лицо, постараться передать эту мягкость черт, упрятанную под волевую маску. Однако Кармен вызывала у нее слишком большой трепет. Возле нее Миа чувствовала себя совсем молоденькой. Молоденькой, незатейливой и неискушенной. Нет, она никогда не отважится попросить Кармен позировать ей.      В тот день, когда Миа пришла посмотреть на коттедж, она спросила, не были ли они знакомы прежде, так как лицо хозяйки показалось Миа очень знакомым. Кармен напомнила ей об "Утре в Сан-Диего", и Миа тут же вспомнила не по-женски жесткую ведущую этой телепередачи. Она еще часто удивлялась тому, как люди вообще соглашаются сниматься в "Утре". У Кармен все подчинялось четкому контролю, она, словно чидер на состязаниях, выигрывала один приз за другим, не оставляя своим гостям ни малейшего шанса по-своему повернуть беседу.      Однако в тот день, показывая Миа коттедж и окрестности, Кармен выглядела совсем иной женщиной. От ее напористой, вызывающей манеры не осталось и следа, и казалось, что больше всего на свете ее волнует, будет ли Миа удобно здесь жить. Она охотно объясняла Миа способ сбора использованной воды и способы сохранять от мышей продукты. Она предупредила ее о нелегальных жителях - она назвала их "рабочими без документов", - которые живут в самочинных поселениях в глубине каньона.      Вы можете повстречаться с ними на улицах города ранним утром, когда они ищут работу, но к вечеру они уходят обратно в каньон. Вы просто имейте в виду, что они там есть, но никакого беспокойства они вам не причинят.      Миа с удовольствием вела беседу, задавая множество вопросов о Шугабуше и Долине Розы, не позволяя своей помой хозяйке спросить что-либо о ней самой.      Когда в этот вечер Кармен показалась на экране, Миа как всегда прибавила звук. Кармен сидела рядом с ведущим, Биллом Джексоном, чья шевелюра всегда выглядела так, словно по ней только что прошлись сапожной щеткой. Однако, уж если на экране появлялась Кармен, камера целиком принадлежала ей, и Миа не смогла удержать улыбку восхищения этой доверительной, но в то же время весьма самоуверенной манерой держаться. Пока Кармен говорила, на заднем плане показали фотографию Бурого Каньона, охваченного пламенем.      - Сегодня, - начала Кармен, - исполняющий обязанности мэра Долины Розы, бывший центровой бейсбольной команды "Падре", Кристофер Гарретт, чьи первые два месяца на новой должности прошли в непрерывных баталиях с проблемами засухи в Долине Розы, объявил, что принял на работу инженера - специалиста по окружающей среде, Джеффа Кабрио. Кабрио заявляет что способен заставить дождь пролиться над Долиной Розы - Голос Кармен, с характерным, хотя и едва уловимым, испанским акцентом, приобрел почти циничную интонацию. В углах рта угадывалась легкая улыбка, улыбка конспиратора, который надеется, что его слушатели не хуже его самого знают, какой болван этот Крис Гарретт. - Отвечая на вопрос о том, откуда возьмутся деньги для оплаты услуг мистера Кабрио, мэр Гарретт сообщил, что собирается перевести некоторую сумм из фонда благоустройства дорог в фонд водных ресурсов, заметив, что "в данный момент проблема воды стоит более остро". Нам пока неизвестно, какова была реакция на эту новость со стороны дорожной службы. Мэр Гарретт в понедельник потерял собственный дом, сгоревший в пожаре, охватившем Бурый Каньон.      Камера отодвинулась от Кармен, и в кадр вернулся Билл Джексон со своей зализанной прической.      - Похоже, что он потерял не только дом, - с ухмылкой добавил он, и Миа вздрогнула, задетая за живое. До сих пор решение Криса принять Джеффа на работу не казалось ей настолько глупым. Джефф явился к ним в офис, будучи совершенно уверен в реальности своего предложения, и заразил своей верой их всех. Однако теперь, в изложении Кармен Перес, действия Криса выглядели абсолютно нелепо. Миа невольно взглянула в окно, где был виден коттедж Джеффа, гадая, смотрит ли он сейчас новости.      Покончив с ужином, Миа выключила телевизор, переоделась в шорты и футболку и уселась на пол перед скульптурой, над которой сейчас работала. Это была голова мужчины, подставкой для которой служил пока старый ящик из-под апельсинов. В углу напротив кофейного столика висела огромная афиша, заклеенная множеством снимков, большинство из которых было размером пять на семь, сделанных с лица улыбающегося чумазого мужчины средних лет. Осторожно разминая пальцами пластичную глину, Миа поглядывала то на фотографии, то на свою работу и невольно начала улыбаться. Генри был прелестен. Она уже почти кончила его. Работа над этой вещью шла у нее очень легко и приносила массу удовольствия - она и сама не знала, почему, ведь ей все же пришлось несколько раз уничтожать скульптуру и начинать все с начала.      В тот день они с Гленом гуляли по рабочим кварталам Сан-Диего, оба готовые приняться за новую модель, оба в поисках "искушения". Они обнаружили Генри одновременно, его лицо бросилось им в глаза посреди толпы, поражая своей неординарностью.      - Он - мой! - первой воскликнула Миа. Глен уступил ей лишь после нескольких минут яростной словесной перепалки, и Миа все это время не сводила плаз со своей драгоценной находки, опасаясь, что бродяга скроется. Они с Гленом часто увлекались одной и той же моделью.      - Это цена, которую мне приходится платить за то, что ты была слишком хорошей ученицей, - неоднократно сетовал потом Глен.      Она была уверена, что при взгляде на этого человека Глен видит то же, что и она - нагромождение сфер и полушарий, из которых состояло его лицо. Пухлые круглые щеки, картофелина носа, румяный мягкий подбородок. Эта физиономия была порождена сочетанием самых различных окружностей, подобно тому, как в лице Джеффа Кабрио она видела сочетание плоскостей. Невозможно было представить его себе хмурым или плачущим. Картину дополняла жесткая клочковатая шевелюра русого оттенка. Брови были на удивление густыми и выразительными. На вид ему было около пятидесяти лет, он стоял в одиночестве на углу улицы и улыбался. Мия знала, что Глен чувствует тот же творческий зуд, что и она, что его руки так и тянутся воплотить в глине то, что он видит сейчас перед собой.      Было ясно видно, что у этого человека нет дома. На плече у нею болтался потрепанный вещмешок, а из кармана левого армейского френча торчало горлышко бутылки.      - Я хочу его целиком - шепнула она Глену, пожирая бродягу глазами. - Я хочу его вместе с вещмешком.      Глен кивнул, и она знала, что он понял все с полуслова. Ее интересовал контраст между его бедной потрепанной одежонкой и ничем не омраченной печатью добродушия на лице.      - Извините, сэр, - обратилась она к нему, прикоснувшись к его локтю. - Я - художница, и мне бы хотелось сделать с вас несколько фотографий, чтобы использовать их как модель для скульптуры. Это займет не больше часа вашего времени, которое я оплачу.      Генри рассмеялся, да так звонко, как должен был бы смеяться сам Санта-Клаус, и Миа наконец поняла, кого он ей напомнил: розовощекого здоровяка Сайту, разгуливающего по калифорнийским улицам.      Втроем с Гленом они прошли до Хортон Плаза, где было достаточно солнца, и Миа кружила возле него с фотоаппаратом, запечатлевая на пленке все мелочи, вплоть до мягкой округлости мочки уха или серебристой щетины на подбородке.      Кроме тех тридцати долларов, что она ему заплатила, его еще и накормили ленчем. Он поведал им, что жил и в Париже, и в Афинах, и в Стамбуле. Он изучал философию в Бостоне и тренировал скаковых лошадей в Кентукки. Миа, завороженная, слушала, ни на минуту не сомневаясь в правдивости его рассказа до той минуты, как оказалась тем же вечером в постели с Гленом, разъяснившим ее ошибку.      - Тебя так легко обмануть, Солнышко, - со вздохом заключил он, - ты так неосмотрительно доверчива.      Через неделю после этого ее лечащий врач сообщил результаты анализов. Она как раз только что купила глину для скульптуры Генри, да так и оставила ее, позабыв на своем рабочем столе, превращаться в безжизненный ссохшийся комок. Она не прикасалась ни к глине, ни к фотографиям Генри до тех пор, пока не переехала в Долину Розы. Вся ее энергия ушла на то, чтобы суметь выжить в течение тех месяцев, что прошли между роковым телефонным звонком доктора и переездом. Она наблюдала, как Глен пытается сохранить видимость привязанности к ней, как в нем растет отчуждение, и когда она уезжала, то взяла с собой лишь снимки Генри. Ни одной фотографии Глена. Или матери. Или даже ее сестры, Лауры, хотя с той она пару раз говорила по телефону из офиса Криса, давая знать, что с ней все в порядке.      Чтобы хоть немного успокоить Лауру, она в конце концов дала ей номер телефона в мэрии, но Лауре этого было явно недостаточно. Она плакала в трубку, называя Миа "Мими", как когда-то в детстве, словно стараясь напомнить о существовавших в свое время между ними тесных узах. Она умоляла Миа сообщить о том, где она находится, но Миа не собиралась давать Лауре возможность навещать ее. Она больше не позволит ни Лауре, ни Глену войти в свою жизнь. И она действительно сумела освободиться от них здесь, в Долине Розы. Тень Лауры не могла простираться так далеко на Север.      Начиная работу над скульптурой Генри, Миа уже знала, что будет лепить лишь его голову. Человеческое тело стало для нее чем-то неважным, стеснительным. Оно больше не интересовало ее как художника. Отныне ее внимание целиком будет посвящено лицам, и она убедила себя, что в работе над Генри сможет изобразить и выразить все, что собиралась вложить в его скульптуру, ограничившись одним лицом.      Сегодня вечером впервые со времени своего переезда в Шугабуш Миа опустила шторы перед тем, как раздеться на ночь. Ее изоляция быта отныне не столь полной, Она сняла шорты и футболку и бросила их в корзину для белья, стоявшую возле туалетного столика, затем туда же отправились ее трусы. Осторожно сняв бюстгалтер, Миа положила его на столик и расстегнула кармашек в левой чашечке, чтобы снять оттуда гелевую прокладку. Зеркало над туалетным столиком она с самого начала подняла выше на несколько дюймов - так, чтобы в нем можно было разглядеть лишь лицо и плечи, ничего больше Кармен предлагала поставить здесь трюмо, имевшееся в одном из коттеджей, но Миа убедила ее не беспокоиться из-за таких пустяков.      Миа уже полтора месяца не смотрела на свое тело и не собиралась делать этого еще в течение тех четырех месяцев, которые оставались до операции, способной восстановить ее грудь. Еще четыре месяца, и конец этому ужасному ожиданию. Еще четыре месяца, и к ней вернется радость жизни. Сейчас она лишь поддерживала свое существование до того момента, как ее полноценное здоровое тело сможет ощутить счастье бытия. А до тех пор скульптура остается ее спасением, бальзамом для души.      Она вычитала в свое время в какой-то книжке, что если женщина-художник погружается в свою работу целиком, так что творчество становится смыслом ее существования - значит, она пытается подавить "неудовлетворенные сексуальные потребности". Делала ли это Миа? Ведь она довольно часто просыпалась ночью, снедаемая непрошенными чувствами, вылезала из-под одеяла, плелась в гостиную, снимала с Генри пластиковую пленку, опускала пальцы в чашку с живительной влагой и гладила скользкую глину до тех пор, пока не чувствовала успокоения. Да, наверное, это и есть то самое, решила она.      Надев через голову ночную рубашку, Миа выключила свет в спальне. Затем она снова подняла занавеси, чтобы выглянуть в окно. На крыльце у Криса горел свет, а сам он сидел на легком плетеном стуле, пощипывая струны гитары. В открытое окно до нее доносились обрывки музыки - достаточные для того, чтобы понять, что Крис весьма прилично поет и играет, - но песня была Миа незнакома. В коттедже Джеффа Кабрио было темно, лишь тускло светилось маленькое окошко в задней части дома. Миа пыталась представить себе в темноте его облик Он поразил ее воображение Он был "искушением". И он собирался создавать дождь.      Уже засыпая, Миа подумала о скульптуре Генри. Она может закончить ее через неделю, максимум - две. Внезапно до нее дошло, почему она несколько раз начинала работу над ним заново. Она не знала, кто будет следующим и где ей найти достойную модель, чтобы работа над ней захватила ее целиком и помогла бороться с ненужными мыслями и чувствами Но теперь она нашла этого человека. И он жил в соседнем доме. Продолжение следует... Уважаемые подписчики!      По понедельникам в рассылке: Аркадий и Георгий Вайнеры "Петля и камень в зеленой траве"      "Место встречи изменить нельзя" "Визит к Минотавру", "Гонки по вертикали"... Детективы братьев Вайнеров, десятки лет имеющие культовый статус, знают и любят ВСЕ. Вот только... мало кто знает о другой стороне творчества братьев Вайнеров. Об их "нежанровом" творчестве. О гениальных и страшных книгах о нашем недавнем прошлом. О трагедии страны и народа, обесчещенных и искалеченных социалистическим режимом. О трагедии интеллигенции. О любви и смерти. О судьбе и роке, судьбу направляющем...      По четвергам в рассылке: Диана Чемберлен "Огонь и дождь"      Появление в маленьком калифорнийском городке загадочного "человека-дождя", специалиста по созданию дождевых туч, неожиданно повлияло на судьбу многих его жителей. Все попытки разгадать его таинственное прошлое заставляют обнаружить скрытые даже от себя самого стороны души.      В последующих выпусках рассылки планируется публикация следующих произведений: Шон Хатсон "Жертвы"      Существует мнение о том, что некоторые люди рождаются только для того, чтобы когда нибудь стать жертвами убийства. в романе "жертвы" Фрэнк Миллер, долгие годы проработавший специалистом по спецэффектам на съемках фильмов ужасов, на собственном опыте убедился в справедливости этого утверждения. По нелепой случайности лишившись зрения, он снова обретает его, когда ему трансплантируют глаза преступника, и в один из дней обнаруживает, что способен узнавать потенциальных жертв убийцы. Миллер решает помочь полиции, которая сбилась с ног в поисках кровавого маньяка, но сам Миллер становится мишенью для садиста. Удастся ли ему остановить кровопролитие или же он сам станет жертвой?..      Ждем ваших предложений. Подпишитесь: Рассылки Subscribe.Ru Литературное чтиво Ваши пожелания и предложения