Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Литературное чтиво

  Все выпуски  

Мировая литература


Информационный Канал Subscribe.Ru

МИРОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Выпуск № 125 от 2004-07-05

Число подписчиков: 15


Уважаемые подписчики!

В данном произведении встречается ненормативная лексика, за использование которой ведущий рассылки ответственности не несет. Приносим свои извинения.


   Стивен КИНГ "ЛОВЕЦ СНОВ"

Часть
1
   Рак
   Глава 8. Роберта

     Теперь уже совсем седая пятидесятивосьмилетняя вдова (но по-прежнему женщина-птичка, в вечном цветастом платье, такие вещи не меняются), мать Даддитса сидела перед телевизором в квартире первого этажа на Уэст-Дерри-эйкрс, где теперь жила вместе с сыном. Роберта продала дом на Мейпл-лейн после смерти Элфи. Она могла позволить себе содержать дом: Элфи оставил много денег, компания, где он застраховал жизнь, честно выплатила всю сумму, да и акции в фирме по импорту запчастей для автомобилей, основанной им в 1975 году, позволяли вести безбедное существование, но дом был слишком велик и населен мириадами воспоминаний, таившихся в каждом уголке, и не только в гостиной, где она и Даддитс проводили почти все время. Над гостиной располагалась спальня, где они с Элфи спали, разговаривали, занимались любовью и строили планы. Ниже была комната для игр, где Даддитс с друзьями просиживали целыми днями и вечерами. По мнению Роберты, друзья эти были посланными небом ангелами с добрыми сердцами и неистребимой привычкой к сквернословию, имевшими наглость утверждать, что Даддитс, повторяя за ними "хен", имеет в виду нового щенка Пита, Элмера Хена, а для краткости просто Хена. И она, разумеется, делала вид, что верит этому.
     Слишком много воспоминаний, слишком много призраков счастливых времен. Ну а потом Даддитс заболел. И болел вот уже два года, но никто из прежних друзей не знал об этом, потому что больше они не появлялись, а у нее не хватало мужества поднять трубку и позвонить Биверу, который собрал бы остальных.
     И теперь она сидела перед телевизором, где шел очередной выпуск местных новостей. Роберта слушала с завороженным ужасом, потрясенная тем, что, по словам ведущих, творилось на севере штата. Самое страшное заключалось в том, что никто в точности не знал, что именно происходит, никаких подробностей, и правда ли все это. Сообщалось только о таинственных исчезновениях охотников в лесах Мэна, в ста пятидесяти милях к северу от Дерри. До сих пор человек двенадцать числились пропавшими. Эта часть казалась единственно достоверной. Роберта была почти уверена, что речь идет о Джефферсон-трект, где обычно охотились мальчики, возвращаясь в Дерри с кровавыми историями, увлекавшими и одновременно пугавшими Даддитса.
     Может быть, охотников застал в лесу ураган Альберта Клиппер, обрушивший на Мэн неслыханный снегопад? Возможно. Никто ничего не мог сказать наверняка, но все же одна четверка, приехавшая в Кинео, похоже, действительно пропала бесследно. Их снимки показывали по телевизору, без конца перечисляя фамилии: Отис, Роупер, Маккарти, Шу. Последняя была женщиной.
     Пропавшие охотники не считались бы настолько важной темой, чтобы прерывать из-за них бесконечный поток "мыльных опер", не случись одновременно в тех же местах целый ряд необъяснимых явлений. Люди клялись, что видели в небе странные, переливающиеся разными цветами огни. Двое охотников из Миллинокета, проезжавшие через Кинео двумя днями раньше, утверждали, что заметили сигарообразный предмет, нависший над высоковольтной линией электропередачи. И добавили при этом, что на объекте не было ни двигателей, ни крыльев. Он просто висел футах в двадцати над проводами, издавая тихое жужжание, мелко вибрирующее в костях. И в зубах, как оказалось, тоже. Оба охотника жаловались, что потеряли зубы, и когда широко открывали рты, чтобы показать дыры, Роберте казалось, что и остальные их зубы вот-вот вывалятся. Охотники сидели в старом "шевроле", а когда попытались подъехать ближе, мотор заглох. У одного из них были кварцевые часы на батарейках, которые шли в обратную сторону часа три после вышеописанного события, а потом остановились навсегда. (Со старомодными механическими часами второго ничего не случилось.) Если верить репортеру, кроме этих двоих, НЛО за последние две недели видели многие приезжие и местные жители: кто рассказывал о сигаре, кто о более традиционном блюдце. Такие массовые появления неопознанных летающих объектов на жаргоне военных назывались "сборищем".
     Пропавшие охотники, НЛО. Сочные, броские, щекочущие нервы известия, вне всякого сомнения, достойные передачи в шестичасовом прямом эфире ("Местные новости! Самые свежие! Ваш город и ваш штат!"), но сегодня к обычным историям кое-что добавилось. Совсем уж страшное. Пока всего лишь слухи, разумеется, и Роберта молилась, чтобы они не подтвердились, но все же, замирая от дурных предчувствий, вот уже два часа не отходила от телевизора, пила слишком много кофе и все больше нервничала.
     Самыми пугающими были сообщения о том, что какой-то объект рухнул на лес и разбился недалеко от того места, где охотники видели сигарообразный корабль, зависший над высоковольтными проводами. Почти такими же тревожными были известия о том, что на большей части округа Эрустук, площадью примерно двести квадратных миль, принадлежавшей по большей части бумагоделательным компаниям или правительству, объявлен карантин.
     Высокий бледный мужчина с глубоко посаженными глазами, стоявший перед табличкой с надписью ПРИЮТ МАНЬЯКОВ, коротко переговорил с репортерами, приехавшими в Бангор на авиабазу Национальной гвардии, и заявил, что слухи не соответствуют истине, но ряд "противоречащих друг другу заявлений" в настоящее время проверяется. Судя по пояснительной надписи, его звали Абрахам Курц. Роберта так и не поняла, в каком он звании и военный ли он вообще. Одет в простой зеленый комбинезон на молнии. Если он и замерз, в одном комбинезончике на таком холоде, то виду не подавал. В огромных глазах, окаймленных белыми ресницами, плескалось что-то неприятное. Роберте они показались глазами лжеца.
     - Можете ли вы подтвердить, что разбившийся корабль не был иностранного или.., скажем, внеземного происхождения? - спросил молодой репортер.
     - "Инопланетный звонок"1, - ответил Курц и рассмеялся.
     Из толпы репортеров тоже послышался смех, но никто, кроме Роберты, сидевшей перед телевизором в своей квартирке на Уэст-Дерри-эйкрс, не обратил внимания, что Курц вообще не ответил на вопрос.
     - Можете ли вы подтвердить, что никакого карантина в районе Джефферсон-трект нет? - спросил другой репортер.
     - В настоящее время я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это известие, - покачал головой Курц. - Мы относимся к происходящему со всей серьезностью. Доллары вашего правительства, дамы и господа, работают на всю катушку. - И он направился к вертолету с вращающимися лопастями и белыми буквами АНГ на боку.
     Если верить ведущему, сюжет записывался в девять сорок пять. Следующий репортаж - пляшущее изображение, снятое с руки видеокамерой - велся из "Сессны", нанятой девятым каналом новостей для облета Джефферсон-трект. Погода была не из лучших, дул ветер, но даже сквозь пелену снега проглядывали силуэты двух вертолетов, немедленно пристроившихся по обе стороны от "Сессны", как огромные коричневые стрекозы. Между ними велись радиопереговоры, но помех было столько, что пришлось читать ползущую внизу экрана строку.
     "Этот район изолирован. Приказываю повернуть назад, на свой аэродром. Повторяю, район изолирован. Возвращайтесь".
     "Изолирован" - это то же, что "подвергнут карантину"? Роберте Кэвелл казалось, что так и есть, хотя типы, подобные Курцу, вполне способны увиливать от ответов. На вертолетах явно видны буквы АНГ. Один из них вполне мог быть тем, что принял на борт Абрахама Курца.
     Пилот "Сессны": "По чьему приказу производится операция?" Радио: "Поворачивайте, "Сессна", или вас заставят повернуть".
     Самолет послушно повернул обратно. Топливо так и так кончалось - как объявил ведущий, словно это все объясняло. С этой минуты он только повторял старые сообщения, упорно называя их последними. Большие телекомпании, очевидно, выслали на место событий своих корреспондентов.
     Она уже хотела выключить телевизор - ожидание действовало на нервы, - когда закричал Даддитс. Сердце Роберты замерло на миг и куда-то покатилось. Она развернулась, в спешке ударившись о стол, когда-то принадлежавший Элфи, и перевернула чашку с остатками кофе. Коричневая жижа неряшливой лужицей пролилась на "Телегид".
     За воплем последовали пронзительные истерические рыдания, рыдания обиженного ребенка. Именно так обстояло дело с Даддитсом - пусть сейчас ему тридцать, но он умрет младенцем, и умрет гораздо раньше, чем ему исполнится сорок.
     На мгновение у нее подкосились ноги. Наконец она принудила себя направиться в спальню сына. Ну почему Элфи нет рядом.., а еще лучше - хотя бы одного из мальчиков? Правда, уж они-то давно не мальчики, все, кроме Даддитса. Синдром Дауна превратил его в Питера Пэна, и скоро он отойдет навсегда.., на острове Где-то-там2.
     - Иду, Дадди, - откликнулась Роберта, и она действительно шла, только какой же дряхлой казалась при этом сама себе: артрит разъедает кости, сердце трепыхается испуганным кроликом. Для нее остров Где-то-там недостижим.
     - Мама идет, идет, Дадди!
     И снова эти всхлипы, такие отчаянные, словно его сердце разбито. Впервые он вскрикнул, обнаружив, что после того, как почистил зубы, десны стали кровоточить. Но никогда не вопил, и прошло много лет с тех пор, как в последний раз так горько, жалобно плакал. Неистовые безудержные рыдания рвали душу и мозг. Высокие переливы и всхлип, высокие переливы и всхлип, высокие переливы и всхлип...
     - Дадди, что случилось?
     Она ворвалась в комнату и уставилась на него широко раскрытыми глазами, настолько уверенная, что началось кровотечение, что в первый момент ясно увидела кровяную лужицу на простыне. Но тут же убедилась, что все это игра воображения. Никакой крови. Только Даддитс, с мокрым от слез лицом, мерно качается взад-вперед на расшатанной скрипящей больничной койке. Глаза по-прежнему были ярко-зелеными, но со щек сбежала краска. И волос уже нет, чудесных белокурых волос, напоминавших ей о молодом Арте Гарфанкле3. Лучи неяркого зимнего солнца, лившиеся в окна, поблескивали на его голом черепе, отражались от аптечных флаконов (антибиотики, болеутоляющее, но ни одного лекарства, способного остановить или хотя бы замедлить то, что творилось с ним), падали на стоявшую перед столом капельницу.
     Но Роберта не увидела ничего необычного. Ничего такого, что могло бы послужить причиной почти гротескного выражения невыносимой боли.
     Она села рядом, обхватила бессильно болтающуюся голову сына и притянула к груди. Даже сейчас, в состоянии нервного возбуждения, его кожа казалась прохладной: умирающая кровь не могла больше согреть тело. Роберта вспомнила, как давным-давно читала "Дракулу", вздрагивая от приятного ужаса, оказавшегося куда менее приятным ночью, в полном мраке, в комнате, населенной тенями. Как она радовалась, узнав, что настоящих вампиров не бывает, но позже - гораздо позже - поняла, что успокоилась рано. В ее жизни появился беспощадный упырь, до которого трансильванскому графу было далеко. И имя ему было лейкемия, вот только не найти того кола, который можно загнать ему в сердце.
     - Даддитс, Дадди, солнышко, что с тобой? Прижавшись к ней, сын выплеснул свои страхи. И то, что она услышала, вмиг заставило забыть о происходящем в Джефферсон-трект, проскользнуло ледяным ознобом по спине, сжало стальными тисками сердце, едва не остановило дыхание.
     - Ие мев! Ие мев! А, маоа, Ие мев!
     Не было смысла просить его повторить или выразиться яснее: всю жизнь она провела рядом с сыном и понимала каждое слово.
     "Бивер мертв! Бивер мертв! Ах, мамочка, Бивер мертв!"


  
   Глава 9. Пит и Бекки


1
  

     Лежа в забитой снегом колее, Пит продолжал орать, взывать к небу, пока не сорвался голос, а потом просто обмяк, пытаясь притерпеться к боли, найти какой-то способ урезонить ее. Но не смог. Боль была бескомпромиссная, агония блицкриг. Он и не знал, что в мире бывает такая боль - а если бы знал, наверняка предпочел бы остаться с женщиной. С Марси, хотя Марси - не ее имя. Он почти вспомнил ее имя, но какая разница? Это ему приходится круто: раскаленные спазмы поднимались от колена, скручивая судорогами изнемогающее тело.
     Он трясся от холода. Рядом валялся позабытый пакет с благодарностью за покупки. Пит потянулся к нему, чтобы проверить, осталась ли хоть одна целая бутылка, и когда колено шевельнулось, ногу словно прошило электрическим током такой силы, по сравнению с которым все предыдущее показалось просто цветочками. Пит снова взвыл и отключился.


2
  

     Он не знал, сколько времени провалялся в отключке - судя по свету, не слишком долго, но ступни уже онемели и руки тоже, несмотря на теплые сапоги и перчатки.
     Пит успел повернуться на бок, рядом, в лужице янтарного пива, валялся пакет. Боль в колене чуть утихла: наверное, помог холод, и Пит понял, что снова способен мыслить. Что ж, спасибо и на этом, уж больно в идиотскую передрягу он вляпался. Нужно каким-то образом добраться до хижины и огня, и на помощь рассчитывать не приходится. Если торчать тут в ожидании Генри и снегохода, к тому времени, как они появятся, Пит уже превратится в пивное эскимо, с приложением в виде пакета бутылочных осколков, благодарим за покупку в нашем магазине, алкоголик хренов, огромное спасибо!
     А женщина? Она тоже может умереть, и все потому, что Питу Муру приспичило присосаться к бутылочке.
     Он брезгливо глянул на пакет. Забросить его подальше нет никакой возможности: только колено зря разбередишь. Поэтому Пит постарался зарыть его в снег, поглубже, совсем как кошка, закапывающая собственное дерьмо, и пополз к костру.
     Оказалось, что колено вовсе не так уж и онемело. Пит пустил в ход локти, отталкиваясь здоровой ногой, стискивая зубы, смаргивая попавшие в глаза волосы. Животных нигде не видно: лавина пролетела и оставила его одного. И тишина стоит невероятная. Если не считать хриплого тяжелого дыхания и стонов, каждый раз, когда колено ударялось о землю. Пот ручьями стекал по спине и рукам, но руки и ноги по-прежнему ничего не чувствовали.
     Он, наверное, сдался бы, но, промучившись еще немного, увидел в конце прямого отрезка дороги яркое пятно костра, зажженного им и Генри. Правда, пламя уже было не таким высоким, но все же не погасло. Пит снова пустился в путь, но каждый раз, когда разряды нечеловеческой боли вновь пронизывали ногу, крепче сжимал зубы, стараясь сосредоточиться на оранжевой искорке в снежной пустыне. Он хотел добраться туда любой ценой, и пусть малейшее движение отзывалось новым кинжальным ударом, но, о как же он хотел туда добраться! Только не замерзнуть здесь, посреди дороги!
     - Я сумею, Бекки, - бормотал он. - Сумею, Бекки.
     Он повторил это имя несколько раз, прежде чем сообразил, что именно говорит.
     Уже приближаясь к костру, он посмотрел на часы и нахмурился. Одиннадцать сорок? Не может быть! Перед тем как вернуться к "скауту", он засекал время, и тогда было двадцать минут первого.
     Более тщательная проверка выявила причину столь странного явления: часы шли назад. Минутная стрелка двигалась резкими спазматическими рывками. Пит не выказал особого удивления. Его способность высоко ценить все, выходившее за рамки обыденности, казалось, умерла. Даже нога теперь уже не была главной проблемой. Он замерз, так замерз, что тело почти ему не повиновалось. Он удвоил скорость, отталкиваясь заметно уставшей здоровой ногой, и не помнил, как прополз последние пятьдесят ярдов до умирающего огня.
     Оказалось, что женщина сползла с брезента и сейчас лежала на противоположной от огня стороне, словно хотела добраться до оставшихся дров, но свалилась по пути.
     - Эй, милочка, я дома, - пропыхтел он. - Небольшая неприятность с коленом, но теперь я вернулся. Так или иначе, чертово колено - это твоя вина, Бекки, так что не жалуйся, ладно? Бекки.., ведь так тебя зовут?
     Возможно, но она не ответила. Просто лежала и смотрела. Он по-прежнему видел только один глаз, но не смог вспомнить, тот же самый или другой. Но теперь от ее взгляда мурашки уже не шли по коже, потому что ему и без того было о чем беспокоиться. Взять хоть огонь. Пит успел как раз вовремя, тлеющих углей было еще немало. Первым делом нужно подкормить этого обжору, да так, чтобы долго не погас, а потом лечь рядом со своей девчонкой Бекки (только с наветренной стороны, чтобы не дай Бог не задохнуться). И ждать Генри. Ему не впервые таскать за Пита каштаны из огня.
     Пит подобрался к женщине и к небольшой поленнице дров за ее головой достаточно близко, чтобы снова ощутить резкую химическую вонь, и понял, почему ее взгляд больше его не тревожил. Единственный глаз смотрел в никуда. Больше она не встанет. Умерла. Снежный налет на талии и бедрах стал темно-красным.
     Пит приостановился, приподнялся на ноющих руках и всмотрелся в нее, но интерес к ней, мертвой или живой, был таким же мимолетным, как к бегущим назад часам. Он мечтал об одном: подбросить дров в огонь и согреться. О женщине он подумает потом. Может, через месяц, сидя в гостиной с загипсованным коленом и чашкой кофе в руке.
     Наконец он схватился за полено. Осталось только четыре, но самых больших. Генри наверняка вернется, прежде чем они успеют догореть, и соберет еще дров, перед тем как ехать за помощью. Старый добрый Генри! Все еще носит смешные очки в роговой оправе, даже в век мягких контактных линз и лазерной хирургии, но положиться на него можно в любую минуту.
     Мысли Пита своевольно пытались вернуться к "скауту", к запаху одеколона Генри, которым тот не душился, но Пит не позволял себе отвлекаться. "Давайте не будем", - как говорили они в детстве. Воспоминания словно превратились в его врага. Никакого призрачного одеколона, никаких сожалений о Даддитсе. Никаких больше костяшек, никакой игры. У него и без того забот по горло.
     Он неуклюже бросал в огонь полено за поленом, морщась от боли, но любуясь фонтанами искр, поднимавшихся под жестяной потолок навеса мириадами обезумевших светлячков, прежде чем угаснуть.
     Генри скоро будет здесь. Вот за что нужно держаться. Смотреть на огонь и думать о Генри. Вот он вернется...
     Нет, не вернется. Потому что в "Дыре в стене" дела плохи. Что-то, связанное с...
     - Рик, - сказал он, наблюдая, как огонь жадно пожирает новую пищу. Скоро оранжевые языки вскинутся еще выше.
     Он зубами стащил перчатки и протянул руки к теплу. Порез на правой ладони, куда вонзился осколок стекла, оказался длинным и глубоким. Наверняка останется шрам, но что из того. Подумаешь, что такое шрам-другой между друзьями? А ведь они были друзьями, верно? Да. Банда старой Канзас-стрит, Алые Пираты, с пластиковыми мечами и бластерами из "Звездных войн" на батарейках. Они даже совершали героические деяния: дважды, если считать девчонку Ринкенхауэр. Тогда их снимки поместили в газетах, так что подумаешь, шрамы! А то, что они однажды, вероятно.., всего лишь вероятно, прикончили того типа.., так ему и надо. Если кто-то и заслуживал быть убитым...
     Но туда он тоже не полезет. Давайте не будем. Не выйдет, беби!
     Но он уже видел линию. Хотел или нет, но видел куда отчетливее, чем за все эти годы. Но прежде всего он увидел Бивера, да и услышал тоже. Слова били прямо в центр мозга.
     Джоунси? Ты здесь, старик?
     - Не вставай, Бив, - предупредил Пит, не сводя глаз с вздымающегося пламени. Тепло било ему в лицо, навевало сон. - Оставайся там, где есть. Только.., сам знаешь, сиди, как пришитый.
     Что в конце концов все это означает? "Что за фигли-мигли?" - как говаривал Бивер в детстве, и эта, в сущности, бессмысленная фраза неизменно приводила их в восторг. Питер чувствовал, что при желании все узнает, настолько четкой была линия. Перед глазами высветились голубой кафель, прозрачная синяя занавеска для душа, ярко-оранжевая кепка, кепка Рика, кепка Маккарти, старины Стою-и-стучусь-у-порога-твоего, и он чувствовал, что получит и все остальное, если захочет. Пит не знал, будущее ли это, прошлое или то, что происходит в эту минуту, но он все поймет, если захочет, если за...
     - Не хочу, - сказал он и оттолкнул от себя все. На земле остались несколько палочек и хворостинок. Пит швырнул их в огонь и уставился на женщину. В открытом глазу больше не было злобы. Он подернулся пленкой, как глаз убитого оленя. И эти алые лужи вокруг.., должно быть, она истекла кровью. Что-то лопнуло у нее внутри. Взорвалось со страшной силой. Может, она знала, чем дело кончится, и поэтому села на дорогу. Надеялась, что кто-нибудь на нее наткнется. На нее и наткнулись, но посмотрите только, что из этого вышло! Бедная сука! Бедная невезучая сука!
     Пит медленно перемещался влево, пока не схватился за край брезента, и потащил его к женщине. Этот кусок грубой ткани был чем-то вроде санок, теперь же станет чем-то вроде савана.
     - Мне жаль, - прошептал он. - Бекки, или как тебя там, мне вправду жаль. Но даже останься я с тобой, толку от меня было бы немного. Я не врач. Всего лишь продавец машин. Ты...
     "...с самого начала была обречена..." - хотел он сказать, но при виде ее спины слова застряли в горле. Раньше он ничего не мог заметить, потому что она лежала на боку, лицом к костру. На заду джинсов зияла огромная дыра, словно под конец вместо газов из нее рвались мины. Лохмотья джинсовой ткани трепетали на ветру вместе с обрывками нижнего белья: лоскутами белого трикотажа с начесом и розового шелка. На ногах и спине куртки что-то росло. Похожее на плесень или грибок... Красно-золотое.., или это просто игра света?
     Что-то вышло из нее. Что-то...
     Да. Что-то. И прямо в эту минуту наблюдает за мной.
     Пит всмотрелся в темнеющий лес. Ничего. Поток животных иссяк. Он совсем один.
     Если не считать того, что я не один.
     Это абсолютно точно. Что-то прячется неподалеку, что-то, не переносящее холода. Что-то, которое лучше всего чувствует себя в тепле и влаге. Если только...
     Если только оно не выросло так, что не могло больше уместиться там, где зародилось. И осталось без пищи.
     - Ты тут?
     Пит подумал, что эти крики выставят его дураком в собственных глазах, но этого не случилось. Он не ощущал ничего, кроме гнетущего страха.
     Он вдруг осознал, что плесень тянется тонкой прерывистой дорожкой от Бекки - да, именно Бекки, Бекки, так ее звали, Бекки - и загибается за угол жестяной стенки. Мгновение спустя он услышал противный скребущий звук, словно кто-то чешуйчатый полз по крыше. Пит вытянул шею, пытаясь разглядеть источник звука.
     - Убирайся, - прошептал он. - Убирайся и оставь меня в покое. Я.., я.., устал.
     В ответ послышался шорох, словно тварь проползла вверх еще немного. Да, он совсем разбит. Но, к несчастью, 8 Ловец снов еще и представлял собой лакомый кусочек. Тварь снова зашевелилась. Вряд ли она станет ждать долго, а скорее всего просто не может ждать: это все равно что засунуть геккона в холодильник. Сейчас она свалится на него. И только теперь Пит осознал самое ужасное: он так защитился на пиве, что совсем забыл о чертовых ружьях.
     Первым порывом было забиться поглубже в хижину, но, наверное, это было бы ошибкой, все равно что бежать в глухой тупик. Вместо этого Пит схватил высунувшийся из огня конец ветки, которую только что успел туда бросить. Другой конец жарко пылал. Он пока не стал ее вынимать, только некрепко сжал.
     - Попробуй подойди! - крикнул он жестяной крыше. - Любишь погорячее? У меня для тебя кое-что приготовлено. Давай попробуй! Ням-ням.
     Ничего. На крыше тишина. Только мягкое "плюх" снежного сугробика, свалившегося с ближайшей сосны: это нижние ветви избавлялись от бремени. Пит стиснул импровизированный факел, наполовину вытащил из огня и снова крикнул:
     - Ну же, сволочь, давай! Я вкусный, я горячий и жду тебя!
     Ничего. Но тварь там и не будет медлить, он знал. Скоро она придет.


3
  

     Время тянулось. Долго он сидел тут? Пит не знал: часы остановились совсем. Иногда его мысли вроде бы обострялись, как в те годы, когда они дружили с Даддитсом, хотя, честно сказать, по мере того как они взрослели, а Даддитс оставался прежним, такое случалось реже, словно их меняющиеся тела и мозги теряли способность воспринимать странные сигналы Даддитса. Вот и сейчас, кажется, все было, как прежде, но не совсем. Возможно, появилось что-то новое. Скорее всего имевшее некое отношение к огням в небе. Пит сознавал, что Бивер мертв, и, похоже, что-то ужасное случилось с Джоунси, но он не знал что.
     Но что бы ни случилось, Пит считал, что Генри тоже знает все, хоть и не до конца. Генри сидел глубоко в голове у Пита, и мысли его легко читались: Бенберри-кросс, Бен-берри-кросс, бом-бом, на палочке верхом...
     Ветка догорела почти до самой руки Пита. Что он будет делать, если факел окажется слишком коротким? Ведь тварь вполне может потерпеть и дождаться своего часа.
     Но тут новая мысль ударила в мозг, ясная, как день, и накаленная паникой. Заполнила все пространство черепа, и он стал выкрикивать вслух непонятные самому фразы.
     - Пожалуйста, пощадите нас! Ne nous blessezpas4!
     Но они не слушают, не слушают, потому.., что?!
     Потому что они отнюдь не беспомощные маленькие инопланетяне, надеющиеся, что кто-то подарит им телефонную карту компании "Нью-Инглендтел", чтобы они могли позвонить домой, они - смертельно опасная болезнь. Ползучий, слепой в своей злобе рак, хвала Иисусу, и, мальчики, мы все одна огромная радиоактивная инъекция химиотерапии. Слышите, мальчики?
     Пит понятия не имел, слышат ли они, мальчики, к которым обращался голос, но он слышал. Они идут, мальчики идут, Алые Пираты надвигаются и никакие в мире мольбы их не остановят. И все же они молили, и Пит молил вместе с ними.
     - Пожалуйста, пощадите нас! Пожалуйста! S'il vous plait! Ne nous blessez pas! Ne nous faites pas mal, nous sommes sans defense5! - Жалобные всхлипы. - Пожалуйста! Ради Бога, мы беспомощны...
     Пит мысленно видел протянутую руку, собачье дерьмо, плачущего, почти голого мальчика. И все это время тварь на крыше, извиваясь, ползла, умирающая, но не бессильная, безмозглая, но не глупая, подкрадывалась к Питу сзади, пока он лежал на боку, рядом с мертвой женщиной, прислушиваясь к звукам апокалиптической бойни. Рак, сказал человек с белыми ресницами.
     - Пожалуйста! - взвизгнул Пит. - Мы беспомощны! Но ложь ли это или правда, уже было слишком поздно.


4
  

     Снегоход, не снижая скорости, пролетел мимо укрытия Генри. Шум мотора замирал вдалеке. Теперь можно было без опаски выбраться, но Генри остался на месте. Не мог двинуться. Интеллект, поселившийся в теле Джоунси, не учуял его либо потому, что отвлекся, либо потому, что Джоунси каким-то образом.., все еще мог...
     Нет. Мысль о том, что внутри этого ужасного облака что-то осталось от Джоунси, по меньшей мере не правдоподобна.
     И сейчас, когда ОНО убралось.., ну, скажем, отдалилось, на него обрушились голоса, голоса бесцеремонно лезли в голову, сводя с ума своей трескотней, как когда-то плач Даддитса, по крайней мере до того, как время и годы положили конец почти всей этой чепухе. Один из голосов принадлежал человеку, упомянувшему о каком-то грибке (легко погибает, если только не попадет на живой организм). потом что-то о телефонной карте "Нью-Инглендтел", и.., химиотерапии? Да, большая радиоактивная инъекция химиотерапии... Генри подумал, что это голос безумца. Господь знает, он лечил таких достаточно, чтобы сразу распознать.
     Остальные голоса заставили его усомниться в собственном рассудке. Некоторые он распознал. Уолтер Кронкайт6, Багс Банни7, Джон Уэйн8, Джимми Картер9. Иногда вступала женщина, кажется, Маргарет Тэтчер. Голоса говорили то по-английски, то по-французски.
     - Iln'ya pas d'infection id10, - пробормотал Генри, заплакал, хотя, к своему удивлению и воодушевлению, обнаружил, что слезы на этот раз идут не от сердца, откуда, по его мнению, исходят все слезы и смех. Слезы ужаса, слезы жалости, слезы, взламывающие каменную почву себялюбивой одержимости и взрывающие скалу изнутри. - Тут нет никакой инфекции, пожалуйста, о Боже, прекратите, не надо, не надо, nous sommes sans defense, NOUS SOMMES SANS11...
     Но тут с запада понесся громовой обвал голосов, и Генри стиснул руками голову, боясь, что вопли, пронизанные болью, просто взорвут ее изнутри. Ублюдки попросту...


5
  

     Ублюдки попросту расстреливают их, как мишени.
     Пит сидел у костра, не обращая внимания на боль в чудовищно распухшем колене, не сознавая, что держит горящую ветку у самого виска. Вопли в голове не до конца заглушали сухой четкий стук пулеметных очередей.., похоже, бьют из самого большого калибра...
     Прежние крики - "пожалуйста, пощадите нас, мы беззащитны, тут нет никакой инфекции" - сменились паникой; это не помогает, ничего не поможет, все уже решено.
     Уловив краем глаза какое-то движение, Пит сумел повернуться как раз в тот момент, когда сидевшая на крыше тварь набросилась на него. Он успел заметить размытый силуэт безногого, узкого, гибкого, как у хорька, тела, заканчивавшегося сильным мускулистым хвостом. Заостренные шипы зубов вонзились в щиколотку. Взвизгнув, Пит отдернул ногу так сильно, что едва не ударил себя коленом в подбородок, но стряхнуть тварь не удалось. Она прилипла к нему, как пиявка. Неужели именно эта погань молила о милосердии? Да хрен с ними, если так. Хрен с ними. Пусть сдохнут!
     Он потянулся к ней правой рукой, той самой, которую порезал об осколки пивной бутылки: в левой, здоровой, была по-прежнему зажата горящая ветка. И ощутил в ладони что-то вроде холодного, поросшего мехом желе. Тварь немедленно отпустила щиколотку, и бесстрастные черные глаза, глаза акулы, орлиные глаза, на мгновение уставились Питу в лицо, прежде чем в руку впилась пригоршня игл, беспощадно разрывая и без того глубокую ранку.
     Мир, казалось, перестал существовать, сузившись до единственной точки непередаваемой муки. Голова твари - если таковая имелась - прильнула к ладони, распарывая, врезаясь, вгрызаясь, проникая все глубже. Брызги крови чудовищными веерами летели в разные стороны, все то время, пока Пит старался стряхнуть тварь, оставляя гротескный алый узор на снегу, припорошенном инеем брезенте и куртке мертвой женщины. Попадавшие в огонь капли шипели, как жир на раскаленной сковороде. Разъяренная тварь издавала злобный стрекот. Хвост, толстый, как морской угорь, обернулся вокруг дергавшейся руки Пита, словно стараясь удержать ее на месте.
     Решение применить факел отнюдь не было сознательным: Пит совершенно забыл о нем, занятый борьбой с ужасным кровожадным созданием, и в отчаянии ударил по твари горящей веткой. И сначала, когда она сразу же занялась ярким пламенем, как свернутая газета, даже не понял, что случилось. Но тут же победоносно завопил, хотя волна боли накатила вновь, вскочил на ноги, забыв о поврежденном колене и, описав правой, изуродованной рукой большой круг, схватился за одну из подпорок хижины. Раздался хруст, и чириканье сменилось приглушенным повизгиванием. На какое-то бесконечное мгновение зубы, застрявшие в его ладони, продолжали погружаться еще глубже, но хватка тут же ослабла и горящее существо свалилось на землю. Пит придавил его ногой, почувствовал, как оно извивается под каблуком, и едва не задохнулся от чистого, незамутненного, свирепого торжества, наполнившего душу. Но тут возмущенное столь непочтительным обращением колено подкосилось, послышался треск рвущихся сухожилий, и нога вывернулась в обратную сторону, как у кузнечика.
     Пит тяжело рухнул набок, лицом к лицу с убийственным хичхакером Бекки, не подозревая, что подпорка, задетая его рукой, медленно кренится. Уродливое подобие морды твари оказалось в трех дюймах от глаз Пита, горящее тело билось о его куртку. Черные глаза, казалось, варились в орбитах. На морде не замечалось ничего столь сложного, как рот, но когда едва заметная щель растянулась, открыв два ряда зубов, Пит с воплем: "Нет! Нет! Нет!" - швырнул тварь в огонь, где она, чирикая по-обезьяньи, стала беспомощно извиваться.
     Размахнувшись левой ногой, он подтолкнул тварь поглубже в огонь, но при этом снова задел покосившуюся подпорку, до сих пор честно державшую навес. Это оказалось последней каплей, и столбик треснул. Второй тоже не выдержал двойной тяжести, и крыша обвалилась, прикрыв огонь, отчего во все стороны полетели искры.
     Последовало несколько минут полнейшего спокойствия. Потом лист ржавой жести заходил ходуном, словно тяжело дыша, и вскоре оттуда выбрался Пит, бледный как смерть, весь в поту, с подернутыми дымкой боли глазами. Левый обшлаг куртки тлел. Пит тупо уставился на него, забыв о том, что ноги все еще до колен придавлены упавшей крышей, потом поднес руку к лицу, набрал в легкие воздуха и стал дуть на язычки огня, пляшущие по куртке, как на гигантскую именинную свечку.
     С востока донесся вой снегохода. Джоунси.., или что там от него осталось. Облако. Вряд ли оно пощадит его. Сегодня в Джефферсон-трект не место милосердию. Пожалуй, стоило бы спрятаться. Но голос, советующий ему это, звучал глухо, почти неслышно. Во всем этом есть только одно преимущество: похоже, он наконец-то бросил пить.
     Пит снова поднял изуродованную руку с недостающим пальцем, должно быть, исчезнувшим в утробе твари. Два других болтались на изжеванных сухожилиях. В самых глубоких ранах - и нанесенных чудовищем, и в порезе бутылочным стеклом - уже зазолотилась мохнатая плесень. Пит ощутил легкий зуд и вдруг понял, что эта гадость пожирает его плоть и кровь.
     И от всей души поторопил смерть. Скорее!
     На западе постепенно затих перестук пулеметной пальбы, но о настоящем конце не могло быть и речи. Ни в коем случае!
     И словно повинуясь течению его мыслей, громовой взрыв сотряс воздух, отсекая осиное жужжание мотора снегохода и все остальное. Все, кроме деловитого зуда в руке. Хищный грибок пожирал его, словно рак, поселившийся в желудке и легких отца и не успокоившийся, пока не изъел их дотла.
     Пит провел языком по зубам, ощутил дыры на месте выпавших.
     Потом закрыл глаза и стал ждать.

Продолжение следует...


     1 "Инопланетный звонок" - название и рефрен песни панк-рок-группы "Клэш" обратно к тексту
     2 Имеется в виду герой сказочной пьесы Дж. Барри Питер Пэн, живущий на острове Где-то-там, в стране вечного детства обратно к тексту
     3 Арт Гарфанкл - певец и актер, исполнитель популярных песен обратно к тексту
     4 Ne nous blessezpas! - не убивайте нас! (фр.) обратно к тексту
     5 S'il vous plait! Ne nous blessez pas! Ne nous faites pas mal, nous sommes sans defense! - Пожалуйста! Не убивайте нас! Не делайте нам зла, мы беззащитные (фр.) обратно к тексту
     6 Уолтер Кронкайт - теле- и радиокомментатор, весьма уважаемый американцами обратно к тексту
     7 Багс Банни - хитрый кролик, герой мультфильмов обратно к тексту
     8 Джон Уэйн - известный американский киноактер обратно к тексту
     9 Джимми Картер - тридцать девятый президент США обратно к тексту
     10 Iln'ya pas d'infection id - тут нет никакой инфекции (фр.) обратно к тексту
     11 Nous sommes sans defense, nous sommes sans... - мы беззащитны, мы без...(фр.) обратно к тексту


Подпишитесь:

Рассылки Subscribe.Ru
Мировая литература


Ваши пожелания и предложения присылайте по адресу maxvech@mail.ru

http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru
Отписаться

В избранное