Актовый зал института был забит до отказа. Располагались чуть ли не на головах друг друга. Но, при всём этом, далеко не все желающие смогли туда попасть. Весть о трёх инспектирующих из Верховного аппарата мигом облетела институт и не на шутку всех взволновала. Говорили, что грядет очередной внеочередной набор на Землю. Это пугало всех.

    В аудиториях закипело настоящее существование. Всё преобразилось на глазах. Сами собой стали образовываться разного рода группы, но все носящие протестный характер. Приехал даже губернатор района. Губернатор был с супругой, взволнован и с полком личной охраны. Он и его сопровождающие заняли первые два ряда в зале. На улицах уже стояли пикеты с плакатами: СВОБОДУ НЕЧИСТОЙ И ЧИСТОЙ СОВЕСТИ, НЕТ ГУБЕРНАТОРУ, ДОЛОЙ ПРЕЗИДЕНТА. Плакаты эти были самыми стандартными. Их достали из подвала, слегка почистили и подкрасили.

    В самом институте стоял радостный бардак. Те, кому не хватило место в зале, сидели в аудиториях перед кинескопами телевизоров. Срочно была организована прямая трансляция по телевидению. Приехал самый популярный телеведущий. Позвонили из столицы и попросили держать их в курсе происходящего. Из ста пятидесяти городов и районов сектора поступили заявки на прямые трансляции, но цены оказались столь высоки, что все решили ограничиться записью, хотя и послали своих сотрудников вести радиорепортажи.

    Позвонил сам президент сектора и поинтересовался о том, как идёт подготовка. Президента послали подальше, и он больше не звонил. Боялись все. Все прекрасно понимали, что от решения комиссии зависела и судьба института, и города, и президента, а может и всего сектора.

    И вот, этот час настал. Завыла сирена.

    - Зачем сирена? - поинтересовался Гарри.

    - Они так привыкли, - ответил Олег. - Хотя и могли бы потише.

    Свет в зале погас. Четыре прожектора осветили сцену. Серена смолкла. В центре сцены стоял Тетерников.

    - Дамы и господа, - начал он. - Сегодня в нашем институте, скажу даже более, в нашем городе, в нашем секторе - праздник. Сегодня к нам прибыла Верховная инспекция. Событие это, столь редкое, не могло оставить равнодушным ни одного, подчеркиваю, ни одного человека. И вы здесь, и миллиарды, примкнувшие к кинескопам телевизоров, и те, кто слушает сейчас мой голос по радио, все хотят, все желают быть в курсе того, что происходит здесь.

    Скажу честно - не ждали. Да, не ждали. И пусть те, кто ставит своей целью внести ещё больший бардак в наши дела, радуется. Но. Мы были готовы. И готовы всегда. Ибо, как сказано в библии: будем готовы и ночью и днём, и в любое время, ибо не знаешь, когда за нами придут. Со своей стороны мы сделаем всё, что от нас зависит. В остальном полагаемся на волю Господа нашего. Спасибо за внимание. А я приглашаю на эту сцену председателя Верховной комиссии, заместителя Господа по питанию и прочим поставкам.

    - Господа, - начал Гарри, - мы, вот здесь, с товарищами посоветовались и решили. Судя по всему, все вы, будучи людьми несчастными и обиженными судьбой, людьми и Богом... Ведь вы обижены? - переспросил Гарри.

    - Да, - раздалось в зале, - обижены. Обделены. Плачем и слёз наших утереть некому.

    - Вот я и говорю, - продолжал Гарри, - раз вы все здесь обижены, то вот вам наше решение: институт экономики и финансов распустить, всем студентам писать доносы на себя и близких по полной степени ответственности, а это значит, что гербовая бумага будет всем дана.

    Второе. Ректора института, главного бухгалтера и губернатора города с его супругой и охраной срочно отправить на Землю. Сейчас прошу всех очистить помещение и как можно быстрее. Само здание передается в ведение городского зоопарка.

    Напоследок скажу вам, что менее всего сектор сегодня нуждается именно в вашем учебном заведении. Причина тому одна. Экономика и финансы - есть вещи непредсказуемые, часто изменчивые, непостоянные, а потому к научному изучению непригодные. Что касается до профессии бухгалтеров, то вас этому быстро обучат на любой работе. И для этого не обязательно триста лет учить постоянно меняющиеся правила сложения и вычитания доходов.

    Те, кто постигает мудрость делать деньги, пусть знает, что этому научить нельзя, коли, не дано Богом и нечего зря просиживать казённые стулья своими шароварами. Факультет биржевых спекуляций всем составом отправляется на Землю прямо завтра. Те, кто хотел стать менеджерами и управленцами направляются в центральную психиатрическую лечебницу. Необходимо выяснить причины того, что вы хотели кем-то командовать и управлять. А это, согласитесь сами, действительно странно. Всё. Более говорить мне нечего. Чтоб через пять минут здесь никого не было. Кого увидим, на месте на Землю отправим.

    Уже через пять минут Гарри, Олег и Лариса шли к выходу по пустым коридорам бывшего института экономики и финансов. На улице шёл дождь. К зданию подъехал грузовик. В нем были клетки с птицами и стеклянные банки со змеями. Это городской зоопарк начал свой переезд.

    - Куда теперь? - поинтересовалась Лариса.

    - В армию, - ответил Гарри.

    - Ура, - обрадовался Олег.

41.

    Восьмая армия сектора 19-21 располагалась на территории, превышающей в сто раз своими размерами Землю матушку. В её состав входили восемь миллиардов военнослужащих. Восьмая армия была, конечно, не самой большой по численности, но и ей было чем гордиться. Возглавлял всё это безобразие маршал Громов. Служить в армии мечтали все, без исключения. Но попасть в армию было непросто.

    Штаб армии располагался в пятисотэтажном здании. Сотни тысяч кабинетов и в них сотни миллионов служащих. Строжайшая дисциплина. Высочайшая организованность. Абсолютная иерархия. Как сказал бы Гарри - мечта Дубинера.

    Вся территория была ограждена высоким, высотой сто метров, забором, по верх которого, крупными кольцами, извивалась колючая проволока, по которой был пущен ток высокого напряжения.

    Машина инспекторов подъехала к центральному входу. Дежурный, проверив документы, велел пропустить. Автоматические ворота открылись, и машина въехала на территорию армии. Первое, что поражало, было то, что все здесь перемещались бегом. Туда, сюда, взад и вперед носились молодые и старые, чины высокие и чины малые. Маршалы и генералы всех родов войск, как угорелые, честное слово, носились по своим служебным делам так, что даже смотреть стыдно. Лица красные, пот - градом, честь толком друг другу отдать не могут. Всё это напоминало какую-то детскую игру, где все бегают друг от друга.

    - Чего это они? - спросила Лариса.

    - Последнее распоряжение командующего, - пояснил штабной офицер, подпоручик, взявшийся сопровождать инспектирующих. - Приказ всем всё делать бегом.

    - Чего вдруг? - поинтересовался Олег, - куда может опоздать боятся? Нет? Так ведь вечность впереди, чай не на Земле матушке.

    - Не могу знать, - растерялся с ответом подпоручик. - Вам лучше будет у их сиятельства спросить.

    - А что их сиятельство? - продолжил расспрос Гарри, - здоров ли?

    - Слава Богу, на здоровье не жалуется, - бодро отвечал штабной.

    - И на Землю не собирается? - интересовался дальше Гарри.

    - Никак нет, ваше высокоблагородие. Не собирается, пока.

    - Ну-ну, - загадочно произнёс Гарри и больше вопросов уже никто не задавал.

    Машина подъехала к штабу.

    Приёмная командующего восьмой армией, маршала всех родов войск Громова, располагалась на втором этаже, который весь и занимала. Надо заметить, что маршал Громов не любил высоты, а вернее, боялся её. Это у него ещё с Земли осталось. Поэтому и выбрал себе второй этаж. До него восьмой армией командовал маршал всех родов войск Сомов, вот тот любил повыше и его апартаменты были на последнем этаже.

    Работу свою Громов просто обожал и очень боялся её потерять. Ему нравилось быть военным. Это у него осталось ещё с прошлых жизней. Он во всех них был военным.

    Лет тридцать назад как помер, так сразу был определён на эту должность президентом сектора. Они, как оказалось, были близкими приятелями на Земле. Правда, это было давно.

    Громов угрюмо сидел за своим столом и размышлял о себе, своём существовании и прочей подобной ерунде. Последнее время маршал много пил, а потому был часто раздражителен по пустякам. Вот и сегодня. Вчера был день его смерти. Собралось много народу, по большей части мало ему знакомого. Много ели, ещё больше пили, а главное, всё время говорили какую-то ерунду.

    Спорили о чём-то, ругались, даже подрались двое. Драка, правда, была небольшая, но много было побито посуды и, что более всего обидно, много грязи после всего этого осталось, как на полу, так и на душе командующего. Причём дрались совершенно ему незнакомые люди и, как выяснилось позже, попавшие к нему в дом случайно. Оба из администрации президента сектора, молодые и десяти лет ещё нет как Богу душу отдали по сходной цене, но очень шустрые.

    Всё это и многое другое было столь омерзительно и уж очень скверно, что Громову и вспоминать не хотелось. К тому же он боялся, что всё дойдет до президента, а это ну уж совсем ни в какие ворота. Мало того, что должность потерять мог, так ещё, не приведи Господи, и на Землю снова загреметь. Но на Землю снова Громов хотел меньше всего. Столько им там было понаделано, что понимал, каково ему там придётся в новом-то теле, да ещё неизвестно где.

    Громов был готов на что угодно, где угодно, но только не на Земле. Канавы рыть готов был, свиней пасти, контролёром в трамвай, но только не на Землю. А тут ещё любовница его, жена ректора финансово экономического института, позвонила. Сообщила, что проверка у мужа была, что сняли его, на Землю отправили, институт расформировали и, главное, что проверка та по всему сектору идёт и, что и до него добраться может.

    В общем, всё вместе взятое и наводило, на маршала всех родов войск Громова, - печаль тоску.

    Маршал сидел за своим рабочим столом и ждал. Он ждал ежедневного утреннего доклада о состоянии дел в армии, ждал звонка из канцелярии президента с запросом о состоянии дел во вверенной ему армии и, что самое главное, ждал инспекторской проверки, которая могла случиться в любой миг.

    Первыми позвонили из канцелярии президента. Маршал с тупым выражением лица слушал то, что от него хотят. После чего он сообщил вчерашнюю сводку и повесил трубку.

    Потом, с таким же выражением, но с большим равнодушием, он выслушал доклад от своего заместителя.

    А после в его кабинет вошли трое.

    - Чем обязан, - поинтересовался Маршал у вошедших.

    - Комплексная проверка, - ответил за всех заместитель Всевышнего по питанию и прочему снабжению. - Вам, маршал, надлежит в кратчайший срок сдать всех и покаяться.

    Маршал понял, что на Земле в такой момент порядочные люди кончают жизнь пулей в висок из нетабельного парабеллума, или выбрасываются из окна своего кабинета, расположенного на седьмом этаже, но, это была не Земля.

    - Когда прикажете? - поинтересовался маршал.

    - Да прямо сейчас и можете начинать, - разрешил ему контр премьер вице маршал ревизор. - Вот вам бумага, ручка и пишите. Срок один год.

    - Дела кому прикажете сдать? - тоскливо поинтересовался Громов.

    - Какие такие дела? - переспросила Верховный судья.

    - По армии, - уточнил жалобно маршал.

    - По восьмой? - уточнил заместитель Господа по питанию и прочему снабжению.

    - По ней родимой.

    - Таковой более не имеется, - утвердительно произнёс контр премьер вице маршал ревизор.

    - Как так не имеется? - поперхнулся маршал.

    - Распущена в виду отсутствия должного руководства и надлежащего командного состава, - сурово произнесла Верховный судья.

    - И давно, - удивился маршал.

    - Вчера, - пояснил заместитель Господа по питанию и прочему снабжению. - Вот документ. Ознакомьтесь.

    Дрожа руками, Громов взял мятый лист бумаги. На нём было написано, что армия восьмая распускается до момента полного укомплектования должным командным составом. Подписано архангелом Михаилом. Боле к тому добавить было нечего. Маршал рухнул в своё кресло и помер бы от разрыва сердца, если бы то было возможно.

    Он уже представил себе некий, небольшой, где-нибудь под Новокузнецком, забытый Богом и людьми, город, куда забросит его судьба матушка. Пыльные, вонючие улицы будущего родного города, скорее всего пьющего отца, свою будущую пьющую несчастную мать, вечно плачущую и занимающую деньги, представил свою будущую коммунальную квартиру, дебилов соседей, своих старших братьев и стало ему так гадко, так гадко, что и сказать-то невозможно.

    Но хуже всего было то, что он представил и своих будущих жён, любовниц, цирроз печени, камни в почках, рак желудка, который у него разовьётся по причине его любви к жареному мясу и прочему подобному дерьму, и тоска от этого настолько усилилась, что маршал не выдержал и завыл.

    - Ну, полно те, полно, маршал, раскисли как барышня, - отчитал Громова Гарри, - чай не на Земле ещё. Может оно всё и обернётся. Господь он милостив. И архангел сегодня в расположении. Напишите прошение, я похлопочу. Полноте. Может оно и обернётся.

    - Дай Бог, дай Бог, - рыдал маршал, размазывая сопли по красивому носу, - Не дайте возродиться вне очереди, господа. Христом Богом умоляю. А уж я на всё согласен. Видит Бог. Только заступитесь.

    - Заступимся, маршал, заступимся. Только вы нам обещайте никогда более военным-то не быть, - потребовал от Громова Олег.

    - Обещаю, господин контр вице маршал премьер, истинный Бог, - пообещал Громов.

    - Только не контр вице маршал премьер, - поправил Олег, - а контр премьер вице флигель маршал ревизор. Уяснил?

    - Так точно, ваше высокоблагородие, - запричитал совсем уже ополоумевший от страха командарм.

    - Тогда бывай.

    С этими словами трое покинули его кабинет. Громов начал писать доносы на себя и всех своих знакомых, друзей, сослуживцев. В порыве написал даже на любовницу. Хотел, правда, зачеркнуть, но подумал и решил, что пусть и ей, суке, тоже достанется.

    А на очереди у комиссии был сам президент сектора 19-21, а звали президента Кремень Сергей Павлович.

42.

    Кремень С.П. был человек весьма странный и малопонятный. Причём, что интересно, но странен и малопонятен он был не другим, а себе и только себе. Другие не находили в нём ничего странного, а уж тем более малопонятного. Народ в секторе был по большей части - подлецы, а потому более был занят собой и своим положением, нежели думой о президенте.

    Выборы президента проходили раз в десять лет. Но самое интересное было в том, что никто в секторе не знал, что надо делать, чтобы стать президентом, да собственно, и никто особо к тому и не стремился. Никто, абсолютно никто, включая и самого президента, не знали, как стать президентом. Не знали, даже, как стать кандидатом в президенты.

    Да, президенты менялись, да, их выбирали, более того, явка на выборы всегда была стопроцентной, потому что все боялись быть отправленными на Землю вне очереди, а потому не рисковали. Но как менялись президенты и почему, другими словами, по каким таким законам - этого никто объяснить не мог.

    Суть не в том, что своего закона не было. Был закон. Только по этому закону, если его соблюдать, президентом никто стать не мог бы, а вот на тебе, вдруг да брался откуда-то. Вот это и было менее всего понятно населению сектора 19-21.

    Конечно, все, или почти все, не мечтали быть президентом. Правда были и такие, кто читали конституцию сектора, свод законов о выборах и ничего не понимали. Всё вроде и понятно, но вот как президентом стать - не ясно. Ему, народу желающему стать президентом, говорят: стань, мол, кандидатом сперва и прочее. А он, народ, спрашивает: как, мол, это? Ну, до чего дурной народ. Всё ведь ясно, как божий день.

    Взять хотя бы последнего президента. Он до этого работал на швейной фабрике. После того, как фабрику распустили и половину отправили на Землю, другую половину перевели в Верховную канцелярию. В то время там была чистка. Половину канцелярии также отправили на Землю, а другую на окраину сектора, куда-то в девятнадцатый район.

    Из тех, что прибыли со швейной фабрики, сколотили неплохую команду полотёров. А в это время стали открываться вакансии в только что образовываемый сектор 22-24. Естественно, что все, кто мог, ринулись туда. Всем, конечно, места не хватило, но весь управленческий аппарат, включая и действующего президента Морошека Якова Ильича, сумел-таки там закрепиться. Образовался, так называемый, кризис управления в секторе 19-21.

    Срочно нужны были выборы. Морошек идти на третий срок отказался даже под угрозой внеочередной отправки, хотя, конечно, знал подлец, что никто его отправить никуда не мог согласно конституции сектора. Однако он, Морошек, порекомендовал на своё место Кремня. Когда же ему заметили, что Кремень, мол, простой полотёр с бывшей швейной фабрики и дурак, каких свет не видел, то Морошек ответил на это, что и полотеры, мол, люди, хоть и дураки, и хотят многого от жизни. А во-вторых - вам, мол, какая разница, нас де здесь всё одно уже не будет, а полотёру наоборот, и мечтать-то более не о чем будет. Он, мол, полотёр как раз лучше всех и справится, а не справится и хрен с ним, за то нас добрым словом вспомнят.

    Естественно, что все согласились. Во-первых, потому что народ сектора, прознав о том, что прежний президент - вроде как не у дел, чего-то испугался и стал требовать нового. А во-вторых, и, тем более, что и выбирать-то было не из кого, ведь в аппарате только и осталась, что бригада полотёров и горстка совсем уж не нужных и не на что не годных.

    Можно конечно было и из горстки ненужных и никчемных, но не хотелось подставлять каких никаких, но всё же своих соратников, пусть и дебилов. На том и порешили. Кремня сделали президентом, а из горстки ненужных и никчемных сделали его заместителей. Оставили им свои квартиры, дачи и даже машины с шоферами, и даже любовниц, а сами укатили в следующий сектор.

    Те в свою очередь конечно обрадовались. Из грязи, можно сказать, да в князи. Особо конечно довольны были дачами и машинами. Первые пять лет после выборов вообще ничем не занимались, так, только в гости друг к другу ходили и любовницами менялись. После, конечно, надоело им всё, и они решили поработать. Но уж лучше бы и не начинали, потому как всё равно ничего не умели делать. Вот, собственно, вкратце, всё то, что окружало президента и что делало его таковым какой он есть.

43.

    - Народ меня любит, - думал Кремень. - А чего ему меня не любить? Что я - волк? Вот будь я волк, например, так меня и бояться можно. Или хотя бы как прежний - Морошек. Я ведь лучше, чем Морошек?

    - Знамо, что лучше, - отвечал президенту его первый заместитель, что ведал делами питания и прочими поставками.

    Надо, к слову, заметить, что там, то есть у нас здесь, у всех и всегда, первый заместитель занимается вопросами питания и прочими поставками. Не знаю почему, но, по-видимому, это и есть особенность нашего мира.

    - Знамо лучше, - продолжал нахваливать себя президент. - Морошек он, вообще, был так себе президент. Вот то ли дело я.

    - Да, вы другое дело. А Морошек супротив вас некуда. Это точно, - поддакивал первый заместитель Кремня.

    - Я более конкретен, целеустремлён. У меня есть чётко выраженная позиция, что понятна не только мне, но и всем. А ведь это главное?

    - Конечно, что может быть главней. Вы и микрофон мимо рта не проносите и с трибуны не заваливаетесь. Даже говорите складно. У Морошека вообще не понять было, чего хочет. То ли дело у вас. Всё ясно, понятно, четко разложено по полочкам, карандаши отточены, всё на своём месте и все знают, куда идти. Любо дорого посмотреть. Порядок у вас - вот что главное. Вот за что спасибо вам от всех и поклон глубокий до самого пола.

    - Это хорошо. Хорошо. Но надо работать.

    - Надо.

    - Нельзя останавливаться.

    - Ни в коем случае.

    - Если не я, то кто?

    - Да никто. А кто? Если не вы? Морошек что ли? Так нет его. А более и не видно никого. А главное, что и не хочет никто.

    - Это и страшно. Это и страшно, понимаешь ли ты, - разволновался президент. - Нельзя так. Должен быть выбор, должен.

    - Да выбор-то есть. За это не беспокойтесь. Выбор мы завсегда своему народу сделаем. Как без выбора. За это, дорогой вы наш, не волнуйтесь. Как минимум человек десять, а найдём желающих.

    - Это хорошо. Это правильно, потому что только в этом и есть будущее.

    Разговор этот шёл в кабинете президента, как раз в то время, когда наша комиссия покидала расположение восьмой армии.

    - А что, друг мой, - обратился с вопросом к своему первому заместителю президент, - есть ли что новенького в секторе?

    - Как не быть.

    - Что именно?

    - Да уж и не знаю, как сказать, - замялся первый заместитель.

    - Говори как есть.

    - Комиссия по сектору ходит.

    - Комиссия? Откуда?

    - Из Верховной канцелярии. Говорят, что с комплексной проверкой по всему сектору пройдутся. Может даже и наш аппарат проверят.

    - Да? - удивился президент, - А ты молчал? Почему?

    - Так ведь сам только сегодня узнал. Вот сразу и сообщаю. Только нам-то чего бояться? Мы же по конституции неприкосновенны. Разве, что сам Господь сподобится.

    - А в состав этой комиссии разве Всевышний не входит? - Поинтересовался Кремень.

    - Нет. Но чины крупные и с полномочиями большими. Но до нас им всё одно не достать. Сами понимаете, что конституция - есть основной закон наш с Господом, а потому чтится Им более чем нами. В этом можете не сомневаться.

    - Ну, слава Богу, слава Богу, что так. А то уж я думал, что мало ли там чего.

    - И не зря думали, - прервал их беседу вошедший в кабинет заместитель Всевышнего по питанию и прочим поставкам.

    За ним, следом, вошли Верховная судья и контр премьер вице маршал ревизор.

    - Какого хрена, - грубо заорал на вошедших первый заместитель президента, - закона не знаете. Я вот сейчас архангелу Михаилу сообщу о вашей выходке. Он вам устроит.

    - Звони, сука, - зло сказал Олег и подал заму сотовый телефон.

    Дрожащей рукой заместитель набрал нужный номер.

    - Ало, позовите, пожалуйста, Михаила.

    - Я слушаю, - услышал первый заместитель хорошо ему знакомый голос архангела.

    - Ваше преосвященство, это Смородина Андрей Михайлович, узнаете.

    - Узнал тебя, Смородина. Чего тебе?

    - Комиссия тут от вас и вдруг к нам вломилась. И главное, что все, как один хамы и жлобы.

    - Ну и что от меня хочешь? - спрашивал архангел

    - Так ведь не по конституции.

    - То комиссия не от нас, мы не посылали, - категорично заявил Михаил.

    - А от кого? - поинтересовался Смородина.

    - Мне откуда знать? Смотри документы. Сюда более не звони по пустякам, понял.

    - Понял. Всё понял. Как не понять.

    Смородина положил телефон в свой карман, подумал о чём-то, а после взглянул на посетителей.

    - Документы, - рявкнул на проверяющих Смородина.

    - Смотри, - скромно ответила Лариса и подала стопку бумаг в листов так пятьсот не меньше.

    В первую очередь Смородина стал смотреть подписи. Подписи на всех листах были самого Господа. По спине Смородины потёк холодный пот. Президент молча сидел за своим столом и тупо смотрел на всё происходящее. Он ничего не понимал, но уже мечтал снова работать с мастикой на полу или на швейной фабрике. Более того, ему даже захотелось на Землю, лишь бы подальше отсюда.

    Смородина читал текст. Из него следовало, что, в связи с увеличением всеобщей территории и с вводом в ближайшее время секторов 22-24, сектор 19-21 переходит на режим вторичного сектора со всеми вытекающими последствиями. А потому, конституция переходит в сектор 22-24, а сектор 19-21 переходит на управление по типу всеобщего основания, то есть, как и все предыдущие, где власть принадлежит только Господу и никому более.

    Смородина сунул все документы в электронный распознаватель лжи и тот подтвердил их подлинность.

    - Суки, - зарычал Смородина. - Они всё знали. Морошек, гнида, кинул.

    - О чем вы? Милый Андрей Михайлович? - интеллигентно поинтересовался президент у своего заместителя.

    - Милый? - оглянулся зло на президента Смородина. - Какой я тебе милый? Идиот. Всё. Закончилось.

    - Что закончилось? - не понимал и продолжал удивляться Кремень.

    - А вот они вам скажут, - показал Смородина на троих и в изнеможении сел на стул.

    - Всё не так страшно, как это представляется вашему первому заместителю, - начал утешать президента Гарри. - Просто вы отправляетесь на Землю.

    - Я-я-яя? - удивлённо заблеял Кремень. - Но почему я?

    - Не только вы, естественно. Вот ваш заместитель, например, тоже туда отправляется, - утешил его Олег. - Одним словом, туда отправляется почти весь сектор.

    - Но почему, за что, что, собственно, мы сделали? - пытался понять президент. - Ведь мы работали, старались. А потом, ведь не наша очередь.

    - При чем здесь очередь, - раздраженно заговорила Лариса. - Очередь здесь очень даже не при чем. Всё дело в вас, дорогой Сергей Павлович. Надо, надо вам ещё раз на Земле пожить, поймите. Это и вам на пользу.

    - Но позвольте, - не оставлял попыток защититься президент, - мне это не надо, уверяю вас.

    - Надо, - настаивала Лариса.

    - Не надо, - упирался президент.

    - Нет надо, - твердо, но ласково увещевала Лариса.

    - Может не надо? - пытался сломить сопротивление проверяющих Кремень.

    - Нет, надо. Это точно. Но ты не бойся. Без этого тебе точно нельзя, - твердым уже голосом сказала Лариса.

    - Точно?- спросил президент.

    - Точно.

    - Тогда я согласен.

    - Молодец, - обрадовался Гарри, - и лучше будет, если ты это сделаешь добровольно.

    - Почему, лучше? - поинтересовался Кремень.

    - Для тебя лучше, - не стал вдаваться в подробности Гарри, - можешь прямо сейчас и идти.

    Президент, опустив голову, добровольно пошёл на пункт внеочередной отправки. Смородина решил добровольно не сдаваться, а взял годовую отсрочку с условием написания доносов на себя и своих друзей, близких и знакомых.

    На этом Верховная комиссия решила остановиться. И правильно сделала.

    Через двадцать минут президент выступил по телевидению с обращением к людям сектора 19-21.

Обращение президента.

    Друзья. Видит Бог, что всё, что случается с нами не случайно, а имеет, наверное, какой-никакой смысл и причину. Сегодня мне сообщили, что все вы, без особого исключения, есть скоты, жлобы, сволочи, трусы, подхалимы, предатели, вруны, и прочее, прочее, прочее, что перечислять бесполезно для вас и больно мне.

    А потому, принято решение свыше: всем нам снова отправиться на Землю матушку вне очереди.

    Мы, как один, здесь, все, только всё портим. Мы противны и другим, и себе.

    Возможно, что новая жизнь позволит нам всем обрести лучшее понимание себя, хотя я, честно говоря, слабо верю в это и не понимаю, что это значит.

    Но Ему виднее. Примем же наказание сие с мужеством и без ропота. Тем более, что ничего уже не исправить.

    Одно мне странно. Как это мы все, - я, вы, все - оказались подлецами и негодяями, и нет ни одного из нас, кто заслуживает здесь остаться. Мне этого не понять.

    Но я уверен, что куда нас не забросит судьба наша, мы проявим себя с наилучшей стороны и вернёмся сюда уже совершенно другими.

    На этом я прощаюсь с вами. До встречи на Земле.

44.

    Гарри, Лариса и Олег смотрели и слушали обращение президента по телевизору дома у Гарри.

    - Хорошо сказал, - вслух размышлял Олег

    - Да, - согласилась с ним Лариса, - лучше и не скажешь.

    - Одно мне только жалко, - сказал Олег

    - Что? - спросила Лариса

    - Родителей, - ответил Олег

    - А их-то чего жалеть? - не поняла Лариса

    - Такого ещё не одно столетие не видело. Весь сектор на внеочередное. Только вдумайся, что на Земле твориться, будет.

    - Да. Весёлые грядут времена, - заговорил наконец-то и Гарри

    - Ничего. Сами насмотримся. Думаете, нам простят всё это, - вставил Олег

    - Да уж точно. Это не простят, - согласилась Лариса.

    - Вот я и говорю, - задумчиво произнёс Олег и налил себе целый стакан самогона.

    - Надо будет учебник истории почитать, - предложил Гарри.

    - Правильно. А с чего начать? - спросил Олег, после того как выпил стакан самогона.

    - Начни с войны тысяча девятьсот четырнадцатого года, - посоветовала Лариса.

    - Правильно. Только лучше не с самой войны, а с её причины, - уточнил Гарри Олдмен.

45.

    Такого действительно ещё не было. Были внеочередные отправки, но чтобы так, весь сектор... Чтобы понять всю трагедию происходящего нужно её увидеть.

    Сборный пункт отправленцев был забит до отказа. Всех очередников попросили покинуть помещение. Те, в свою очередь, не понимали, что произошло и требовали объяснений, но никто ничего не мог толком сказать. Ясно было одно, что идёт внеочередная партия и, что партия эта очень и очень велика.

    В эту партию попали все, кто хоть сколько, но успел прожить на Земле в период с девятнадцатого по двадцать первые века.

    Многое Земля наша видела, но такого. Да, конечно, не всегда на Землю рождаться отправляют только благополучных и талантливых. Бывает и часто, что вынуждены порой и трудных ссылать. Но всегда, по крайней мере, в последние времена, в процентном соотношении всегда выигрывали благополучные и с разницей примерно один к четырём. Где на четырёх нормальных - один был нравственным уродом. Этот процент неукоснительно соблюдался уже не одно тысячелетие, но теперь всё было нарушено.

    Никогда два века подряд не могли воспитать большинство нормальными. Более того. Как показывает практика всегда с Земли человек возвращался нравственным уродом и только им. Исключения здесь практически нет или столь мало, что и не видно.

    График отправки всегда согласовывался с тем, что дополнялся людьми непорочными, то есть теми, кто ещё ни разу не жил. Также дополнение включало в себя и благонадёжных, но из других секторов. Конечно, было не просто работать с другими секторами, но порядочного человека всегда легко уговорить. Собственно, только ими Земля и оставалась живой до сих пор.

    Что будет сейчас, уже мало кто понимал. Только по предварительным подсчетам девяносто девять процентов всех тех, кто должен был заново возродиться, были явные недоумки, подлецы, негодяи, трусы, лгуны, жадины, карьеристы, проститутки, наркоманы, воры рецидивисты, садисты, маньяки. Это были исключительно те люди, что жили неизвестно как и не пойми зачем. Я не буду сейчас называть конкретно по именам, но уверен, что вам и самим будет догадаться не трудно, кто они - эти люди.

    Самое страшное в том, что они, в большинстве своём и сами не хотят на Землю. Более того, они все её просто ненавидят и уже сейчас, т.е. ещё до отправки намерены всячески вредить там, на Земле, всем и каждому. Прекрасно понимая, что жизнь их там будет не вечной, они уже сейчас настраивают себя на то, чтобы получить от неё, по крайней мере, если и не всё, то максимум удовольствий. Их удовольствия сводятся исключительно к тому, чтобы как можно больше сожрать, выпить, выкурить и прочее, что имеет отношение к удовлетворению ненасытности своего тела. Единственное, о чем мечтали эти люди, так это о более или менее красивом теле. Более их не беспокоило ничего.

46.

    По громкоговорителю сообщили, что до отправки осталось примерно минут пять. Все встали, засуетились, стали прощаться, кто-то даже плакал.

    Прозвенел первый звонок. Отправники перешли в зал отправления. Прозвенел второй звонок. Все замерли. После третьего звонка зал опустел.

    В этот миг на Земле забеременели все, кто имел хоть процент возможности забеременеть. Многие из них, узнав о случившимся, чувствовали себя счастливыми, и принимали поздравления от родных и близких. Наивные... Если бы они только знали, что их ожидает... И с нормальным-то человеком хлопот не оберёшься, а с теми, что должны будут появиться через девять месяцев и подавно, но лучше об этом не думать. По-видимому, так было угодно кому-то, чтобы повторилось то худшее, что было в эти столетия, только в ещё большем масштабе.

    Конечно, это не будет конец света. До конца света ещё ой как далеко. Но через тридцать-сорок лет начнётся то, что многим покажется именно концом света и будет это длиться в течении как минимум ста лет. Какой говорите сегодня год? Вот и считайте, думайте и готовьтесь.

47.

    Гарри Олдмен был арестован и находился под судом. Лариса и Олег оказали сопротивление при аресте и были депортированы на Землю на месте, без суда и следствия, но при депортации сумели бежать. Лариса бежала в мир грёз и сбывшихся мечтаний, а Олег засел где-то между мирами. Но об этом позже.

    Вести следствие по делу Гарри было поручено следователю по особо важным делам Аникееву.

    Господа, предлагаю немного отвлечься и совершить экскурсию в прошлое, чтобы вам было более понятно, кому именно поручили вести дело Гарри Олдмена. Я расскажу вам только один эпизод из последней жизни Аникеева на Земле, по которому вы сами сможете понять, что собой представляет сей субъект. Более того, в этой истории фигурируют и все те, от кого теперь зависела дальнейшая судьба Гарри Олдмена: и судья, и прокурор, и адвокат. ...

Продолжение следует.

Copyright Михаил Лекс 2003 - 2007 год, Санкт-Петербург