Корабли феаков достигают цели без помощи руля и мчатся с неимоверной быстротой;
Одиссей в течение всего путешествия находится в состоянии глубокого сна, похожего
на смерть.
Фотоаппарат снова в кофре, кофр завернут в свитер, свитер в рюкзаке, рюкзак
болтается у меня за плечами, а я иду-бреду, шагаю по Москве, перехожу вброд
огромный ночной город, вязкий, как черный мармелад. Сейчас он почти неотличим
от собственной изнанки, почти тождественен ей, почти равновелик. Ночью все кошки
серы, да. Но как горят в темноте их янтарные, изумрудные, бриллиантовые очи
- почти как освещенные окна укутанных тьмою домов...
Автопилот доставляет меня по нужному адресу. Сказать ``домой'' - язык не поворачивается.
Называть опустевшее жилье Вениной квартирой тоже не хочется. Это уже ничей дом,
ничья земля, пограничная, нейтральная полоса. Мне тут, понятно, самое место.
