14.06.2009

  Наш сайт

  Сегодня читаем

Елизавета Абаринова-Кожухова - Дверь в преисподнюю (Холм демонов 2)

Автор рассылки: Александр Nessh

Написать автору

Страница 18:

x x x

Когда Теофил ввел боярина Василия в трапезную залу, то тому показалось, что он попал в настоящий гадюшник — четыре пары глаз глядели на него с откровенной ненавистью: всем им, и Каширскому, и Анне Сергеевне, и князю Длиннорукому, и Соловью разбойнику он успел в разное время и в различных «действительностях» что называется наступить на хвост. Лишь Виктор с неподдельным радушием вскочил из за стола и кинулся навстречу гостю:
— Дорогой боярин Василий, вы должны извинить нас за этот досадный случай нынче ночью! Поверьте, я совсем не хотел…
— Да ну что вы, Ваше Высочество, — прервал августейшие излияния боярин Василий, — я прекрасно понимаю, что лично вы тут не при чем.  Гость бросил мимолетный взор на Длиннорукого и заметил, что тот как то скукожился и даже позеленел от злости. Анна же Сергеевна полезла в декольте своего черного платья.
— И в знак того, что вы не сердитесь, — продолжал Виктор, — прошу вас принять участие в нашем скромном обеде.
— Благодарю Ваше Высочество, — вежливо отказался боярин Василий,  но я уже пообедал у господина Беовульфа. Возможно, у него подают не столь изысканные блюда, но зато там я могу быть уверен, что худо мне от них не будет. — Украдкой глянув на Анну Сергеевну, Василий заметил, как та, злобно зашипев, вынула руку из декольте.
Виктор же как ни в чем не бывало сказал:
— Ну, не буду настаивать. Я и сам не люблю переедать. Теофил укажет вам горницу, где вы сможете отдохнуть, а после обеда прошу пожаловать ко мне на небольшую беседу.
— С удовольствием побеседую с Вашим Высочеством, — церемонно откланялся боярин Василий и в сопровождении старого слуги покинул трапезную.
— Теофил, вы не могли бы устроить мне встречу с Кузькой? — негромко спросил Дубов, пока они шли по длинному коридору.
— Кузьма Иваныч ожидает в отведенных вам покоях, — столь же тихо ответил Теофил.
Кузька бросился в объятия своего задушевного друга боярина Василия, едва тот вошел в комнату:
— Василий Николаич! Какими судьбами?!
— Погоди, погоди, — говорил Василий, отряхивая свой боярский кафтан, который уже оказался безнадежно запачканным — Кузька был весь в саже и копоти. — А ты, как я вижу, заделался заправским трубочистом. Ну как тебе новая власть, не обижает?
— Не, совсем наоборот, — весело откликнулся Кузька. — Виктор уважает тех, кто делом занят. Вот грозится дать мне сельских девушек для обучения домоводству…
— Спасибо, что выручил нас, — прочувствованно сказал Василий.
— Да пустяки, — махнул рукой Кузька.
— Слушай, Кузьма Иваныч, — по деловому заговорил Дубов, — появилась реальная возможность прогнать упырей из Белой Пущи…
— Ты уж не впервой обещаешь, — перебил домовой, — и что?
— Уже сейчас преемники Григория, как я слышал, вынуждены поджать хвосты. Эти упыри поняли, что если даже князь Григорий не такой уж неуязвимый, как считалось два столетия, то сами они тем более. Теперь главное — нанести по ним решающий удар. В прошлый раз твоя помощь, Кузьма Иваныч, была для нас неоценима…
— Ну ну, не подмазывайся, — засмеялся Кузька. — Выкладывай, чего нужно.
— Тебе с первой же оказией предстоит отправиться в Белую Пущу, в княжеский замок…
— Ни ни ни! — замахал ручками домовой. — Ты чего, на верную погибель меня посылаешь?! — И, помолчав, уже совсем по деловому спросил: — И что я там должон делать?
— То же, что и здесь, — ответил Дубов. — Нет нет, я имею в виду не чистить дымоходы, а следить за тем, что там у них происходит. А еще…  Василий нагнулся к уху Кузьки и что то зашептал. Домовой понимающе закивал.
Тут в дверь постучали, и на пороге появился Теофил:
— Боярин Василий, вас просит к себе Его Высочество.
— Иду иду, — поднялся с кресла Василий. — Ты все понял, Кузьма Иваныч?
— Все, Василий Николаич! — весело ответил домовой и юркнул прямо в камин.
В коридоре на Дубова чуть не налетела Анна Сергеевна.
— Здравствуйте, Василий Николаич! — скривив губки, деланно обрадовалась она.
— Добрый день, Анна Сергеевна, — как ни в чем не бывало поздоровался детектив. Теофил деликатно прошел вперед и дожидался боярина Василия в конце коридора.
— Явились, чтобы вредить мне? — сощурившись, продолжала Анна Сергеевна.
Дубов вздохнул:
— Вы сами себе вредите и своими действиями, и всем образом жизни. А я сюда явился в поисках истины и справедливости!
— Слова, слова… — покачала головой Глухарева. — А я вам предлагаю действовать заодно — у меня уже есть парочку заманчивых делишек на примете!
— Этого не будет никогда, Анна Сергеевна, — тихо, но непреклонно ответил Дубов. A госпожа Глухарева уже решительно запускала руку за корсаж.
— Если вы отвергаете меня, — с пафосом говорила она, откупоривая скляночку с прозрачной жидкостью, — то и жизнь мне ни к чему! — C этими словами Анна Сергеевна основательно приложилась к бутылочке и, крякнув, вытерла рукавом рот. — Ах, я умираю! — решительно заявила она.
— Ну и на здоровье, — улыбнулся Дубов.
Анна Сергеевна начала плавно оседать, томно закатывая глаза и издавая предсмертные стоны. Василий галантно подхватил даму одной рукой, другой же незаметно ущипнул ее.
— Ах вы противный! — взвилась лже покойница, и тут же, изогнувшись, как кошка, прошипела: — Значит, война?
— Между нами другие отношения просто невозможны, — усмехнулся Василий. — Извините, Анна Сергеевна, если у вас ко мне все, то я должен спешить — меня ждет Его Высочество.
Анна Сергеевна посторонилась, и Дубов поспешил вслед за Теофилом. Но даже затылком он ощущал полный холодной ненависти взгляд госпожи Глухаревой.
— Вздорная женщина, — заметил Теофил. — Его Величество Александр такую и на порог не пустил бы.
Виктор встретил боярина Василия в своем рабочем кабинете — там, в отличие от покоев Александра, не было ничего лишнего, не говоря уж о всяком хламе, который у короля валялся даже на рабочем столе. Единственное, что привлекло внимание гостя, так это ржавая шпага, висевшая на стене.
— По преданию, эта штуковина принадлежала еще Георгу, — пояснил хозяин, уловив интерес боярина Василия. — Якобы она и послужила причиной его изгнания. Или, вернее сказать, последней каплей.
— Вот как?! — искренне подивился Василий.
— Ну да. Будто бы он выхватил шпагу и с криком: «Крыса!» проткнул занавеску. А там стоял некий почтенный царедворец.
— Ну, так эта шпага историческая реликвия, — заметил Дубов и подумал, что баронесса Хелен фон Ачкасофф дорого бы дала, чтобы заполучить такой экспонат к себе в коллекцию.
— Да пустяки, — пренебрежительно махнул рукой Виктор, — я ощущаю себя наследником не безумных выходок Георга на родине, а его полезных начинаний здесь.
— А начали с безумной авантюры, — подхватил боярин Василий и, спохватившись, добавил: — Надеюсь, Ваше Величество, я не позволил себе излишней?..
— Я как раз хотел поговорить с вами откровенно, — перебил Виктор,  безо всех этих утонченных церемоний… Скажите, что мне оставалось делать? Они бы так и так своего добились, ведь у нас даже собственных войск нет, уж не говоря обо всем прочем. А вступив с ними в соглашение, я могу хоть как то держать положение под своим надзором и что то сделать если и не во благо, то хоть бы не во зло Ново Ютландскому государству и народу.
— Извините, Ваше Высочество, но мне кажется, что вы просто пытаетесь успокоить свою совесть, — отбросив «утонченные церемонии», откровенно высказался Василий. — И потом, вы все время говорите «они». Кто — они?  Виктор подавленно молчал. — Князь Длиннорукий, Соловей разбойник да неизвестно чьи наемники. Если что, их хозяева в Белой Пуще тут же от них открестятся — мол, знать не знаем, ведать не ведаем всю эту шушеру.
— Крыть нечем, — через силу усмехнулся Виктор.
— А вы для них — просто, извините, половая тряпка, которую они выжмут, вытрут ноги и выбросят, — продолжал боярин Василий.
— Что же делать? — с болью вырвалось у Виктора.
— Положение не столь уж безнадежное, — понизил голос Дубов. — Вы же сами видите, что упырям, которые в Белой Пуще, не до вас и не до князя Длиннорукого. Вам нужно повиниться перед вашим дядей и вместе с Беовульфом и прочими славными рыцарями изгнать отсюда всю эту нечисть.
— Легко сказать, — горестно протянул Виктор.
— Беовульф готов созвать рыцарей, — напористо продолжал Василий, — а Его Величество уже почти согласен их возглавить если не как военачальник, то как символ законной власти. А вы должны, находясь здесь, всячески им способствовать, чтобы по возможности нейтрализовать князя Длиннорукого и его наемников. Вы согласны?
Виктор молчал. Казалось, он готовится принять самое важное в своей жизни решение. Точно так же он молчал несколько недель назад, слушая разглагольствования и посулы князя Длиннорукого.
И тут в тишине Василий явственно расслышал неясный шорох, доносившийся из под небольшого диванчика в углу комнаты.
— Что это? — вскрикнул Василий. — Нас подслушивают?!
— Кому тут подслушивать! — оторвался от раздумий Виктор. — Мышка, должно быть. Или крыса. Дядюшкин кот куда то пропал, вот они волю и почуяли…
— Вы позволите? — Не дожидаясь позволения, боярин Василий сорвал со стены «историческую» шпагу, подбежал к дивану и, нагнувшись, несколько раз наугад несильно ткнул. Раздался дикий визг, и из под дивана, как ошпаренный, выскочил Петрович.
— Что это значит?! — тоном, ничего доброго не предвещающим, спросил Виктор.
— Крупная, однако же, крыса оказалась, — хмыкнул Дубов.
— Снова этот кот проклятый, — заныл бывший Грозный Атаман.  Погнался за мной, я сюда шмыгнул, а тут вы вошли… — Пятясь задом в сторону двери, Петрович споткнулся о край ковра и растянулся на полу.
— Вон! — рявкнул Виктор, и Петрович на четвереньках очень быстро покинул кабинет, отворив двери лбом.
— Вот с кем приходится иметь дело, — вздохнул Виктор, оставшись наедине с гостем.
— Вы сами выбрали этот путь, Ваше Высочество, — возразил боярин Василий. — Так что же я могу передать вашему дяде?
— Передайте мои сожаления, что так все вышло, — помолчав ответил Виктор. — А насчет ваших предложений я должен подумать. Если что, дам знать.
— А теперь, Ваше Высочество, позвольте мне откланяться, — сказал гость. — Темнеет рано.
— Ну что ж, не смею задерживать, — кивнул Виктор. — Счастливого пути.
— Извините, Ваше Высочество, у меня к вам одна не совсем обычная просьба, — вспомнил Василий. — Не могли бы вы лично проводить меня до кареты?
— С удовольствием, — несколько удивленно ответил Виктор. — Теофил, где вы?
— Я здесь, Ваше Высочество, — тут же вошел в кабинет старый слуга. В руке он держал некое подобие швабры с тряпкой, от которой неприятно пахло. — Тут наш уважаемый господин Петрович, выходя от Вашего Высочества, немного обмочился…
То, что увидел Василий, когда вместе с Виктором и Теофилом вышел во двор, утвердило его в самых худших подозрениях: посреди двора, вдоль каменной дорожки от выхода из замка, до площадки, где ждала карета, стояли несколько человек в темных плащах с капюшонами — по всей видимости, те самые наемники, что ночью схватили и сторожили Василия и Надежду.
Увидев, что боярин Василий выходит из замка в сопровождении самого Виктора, наемники топтались в нерешительности, и детектив даже успел заметить, как один из них спрятал в широкий рукав какой то блестящий металлический предмет — им вполне мог бы оказаться и нож, и кастет. Сделав вид, что хочет поправить штанину, Дубов кинул мимолетный взгляд на замок  и в нескольких окнах увидал Анну Сергеевну, Каширского, Длиннорукого и Петровича.
Поравнявшись с одним из наемников, Дубов чуть пригнулся и заглянул ему под капюшон. От такой наглости тот чуть было не обнажил вновь свой не то нож, не то кастет, и только присутствие Виктора заставило его сдержаться.
Василий же удовлетворительно хмыкнул и поспешил к карете. Все поняв, Виктор не отставал от него ни на шаг. У самой кареты Виктор и боярин Василий по царь городскому обычаю три раза расцеловались, Теофил вскочил на кучерское место, и запряженный тройкой вороных коней экипаж быстро повез Дубова прочь из негостеприимного замка.
Василий Николаевич прокручивал в голове послужной список наемника, чье лицо он только что как следует разглядел: Мстислав Мыльник, командир отряда особого назначения, Кавказ, Прибалтика, опять Кавказ; октябрь девяносто третьего — Москва, штурм Останкино, оборона Белого дома, особая благодарность генерала Макашова. Погиб при артобстреле четвертого октября, затем был оживлен шарлатаном Каширским, который превратил его в зомби. И новые места службы: Кислоярск, Придурильская Республика, снова Кислоярск, затем переход в «параллельную реальность», наемничество у князя Григория, участие в провалившемся походе на Царь Город и, наконец, Новая Ютландия… И всюду кровь, разрушения, насилие, смерть.

x x x

Иван Покровский и Марфа сушились возле небольшого костерка на опушке елового перелеска, отделявшего «грядки» от того болота, где произошло чудесное превращение. Они пили горячий чай из маленького ковшика, а из котелка побольше, висящего на перекладине прямо над костром, вкусно попахивало боровиками, собранными тут же под елками и сваренными в бульоне из кубиков, которыми Иван запасся в путешествие.
— Значит, ты не Иван царевич? — с некоторым удивлением произнесла Марфа. Голос ее звучал как то неуверенно — видимо, по причине двухсотлетнего перерыва, когда ей приходилось изъясняться только по лягушечьи.
— Увы, — вздохнул Покровский и помешал варево длинной деревянной ложкой. — Но ты не беспокойся — и я, и мои друзья, мы все поможем тебе вернуться на верный путь… — Поняв по взгляду девушки, что сказал что то не то, Иван замолк.
— Погоди, Ваня, — удивленно заговорила Марфа, — что значит на верный путь? Разве твои друзья не говорили тебе, кто я такая?
— Ну, вообще то говорили, — нехотя согласился Покровский, — но зачем старое ворошить? Главное, что ты вернулась в человеческое обличье, а все остальное пустяки!
— A все таки? — допытывалась девушка.
— Ну, будто бы тебя заколдовали в наказание за… — Иван пытался подобрать наиболее мягкие выражения того, за что наказали Марфу, но в голове, как назло, вертелись только неприличные слова. — Ну, в общем, за нехорошее поведение…
— Чего? — Марфа уставилась на Ивана, по лягушечьи выкатив свои прекрасные серые глаза.
— A что, разве это не так?
— Я — Марфа, из рода князей Шушков, превращенная в лягушку по указанию князя Григория, мужа и убийцы моей двоюродной сестры Ольги. — Все это Марфа произнесла как то устало и даже грустно.
— Ух ты! — несколько невпопад изумился Иван. — Как жаль…
— Тебе жаль, что ты освободил из многолетних пут не падшую девицу, а княжну? — покачала головой Марфа. — Может быть, если бы ты знал, кто я на самом деле, то не стал бы этого делать?
— Нет, ну почему же, — совсем смутился Покровский, — я очень рад, что помог Вашей Светлости вернуть прежний облик. Только видишь ли, Марфа, выходит, что меня просто использовали… Но я не в обиде!
— Как это, использовали? — Марфа с удовольствием отпила глоток чая. И хоть заварен он был на болотной водице, но в сочетании с черносмородинной заваркой из пакетиков вкус получился неожиданно приятным.
— Когда мне предложили отправиться на твои поиски, то нажимали в основном на чувство сострадания — нужно, мол, освободить бедняжку из лягушачьей шкуры, — объяснил Иван. — A про то, что ты княжна, ни слова. Но я на своих друзей без претензий — они люди порядочные и дурного дела не стали бы предлагать в любом случае.
— A что это за друзья такие? — пристально глянула Марфа на Ивана.  Можешь не называть их имен, скажи только, откуда они — из Белой Пущи, из Царь Города, из Новой Ютландии? Или еще откуда?
— Из Кислоярска, — простодушно ответил Покровский. Княжна промолчала, но ясно было, что это название мало о чем ей говорит. Ну разве что о Кислоярском царстве. — A их имена никакой тайны не представляют — это частный детектив Василий Дубов и журналистка Надежда Чаликова.
Марфа кивнула, хотя ни имена, ни род занятий тоже ничего ей не говорили. Возможно даже, что названия профессий она приняла за какие то неведомые ей заморские почетные титулы.
Тем временем Иван снял с костра котелок и поставил его прямо на кочку перед Марфой:
— Прошу к столу!
Княжна зачерпнула немного варева в ложку и, подув, осторожно проглотила.
— Ну как? — чуть заметно улыбнулся Покровский.
— Бесподобно! — совершенно искренне ответила Марфа. И ничего удивительного — даже столь незатейливая стряпня могла показаться изысканным блюдом после двух сотен лет питания мошками, комарами, бузиной, осотом и прочими дарами болота.
— Как же я не сообразил сразу, — заговорил Покровский, — что здесь что то не так. Например, что я должен проводить тебя не куда нибудь, а прямо в королевский замок.
— Вот оно что! — протянула Марфа. — A ведь именно туда, к королю Иову, я и бежала от злодея Григория. Он ведь сгубил всю мою семью — и отца с матерью, и дядю, и сестру Ольгу… — Не очень красивое, но чем то необычайно привлекательное лицо княжны на миг омрачилось. — Да, я должна идти в замок. Немного огляжусь, а потом решу, что делать дальше, если, конечно, твои друзья уже этого не решили за меня… O, уже вот вот начнет темнеть. Так что скоро пойдем. — Марфа зачерпнула еще ложку похлебки с кусками грибов и с удовольствием проглотила.
— A я, по правде говоря, не очень то в тебя верил, — признался Покровский. — Думал, что все это просто красивая легенда.
— Но ведь сюда пошел? — проницательно глянула на него княжна.
— A отчего ж не пойти! Если честно то, мне здесь нравится, — ответил Иван, — тишина, покой… Вот как вернусь домой, непременно напишу поэму о том, какие чудеса на свете творятся.
— Ты еще не знаешь всех здешних чудес, — вздохнула Марфа. — Вот, помню… когда ж это было? И счет годам потеряла. Давно, хоть к тому времени я уж долго в лягушках прожила. Как то вижу — едет прямо по болоту золотая телега, запряженная четверкой черных коней. A на телеге — хрустальный гроб. Подскакала я поближе и увидала, что куда кони идут, там болота расступаются. A лошадьми правит тот самый колдун, что надо мною надругался. Тут я недолго думая вскочила сзади на телегу и спряталась в уголке. A колдун правит прямо к Черной трясине, это самое топкое место на наших болотах. A как раз посреди трясины стоит такой как бы островок с невысоким пригорком — туда то он гроб и завез. Я спрыгнула с повозки и в траве затаилась — жду, что дальше будет. A колдун стащил гроб с повозки и поставил его прямо на землю. Открыл крышку, а там женщина лежит. Этот колдун что то над ней проговорил, должно быть, какое заклинание. A когда крышку закрывал, то пробормотал так злорадно: «Ну все, Наталья Кирилловна, лежи здесь до скончания веков, пока за тобой твой внучек не явится!». И захохотал так, что вся трава полегла. A потом сел на повозку и обратно поехал. A за ним дорога опять в болото превраща… Ваня, что с тобой? — перебила сама себя Марфа, увидев, как побледнел ее слушатель.
— Наталья Кирилловна, — прошептал Покровский. — Значит, это она…
— Кто — она?
— Баронесса Наталья Кирилловна Покровская, бесследно исчезнувшая более полутора века назад. Моя прабабушка.
— Да что ты говоришь! — изумилась Марфа.
— Все сходится, — радостно подхватил Иван. — В бумагах моего предка барона Саввы Лукича, супруга Натальи Кирилловны, сохранились сведения о его знакомстве с неким Херклаффом. И похоже, что это тот самый колдун, что заколдовал и тебя, и мою прабабушку.
— Ну, меня то понятно почему, — вздохнула Марфа, — чтобы убрать еще одну помеху князя Григория на пути к власти. A Наталью то Кирилловну зачем?
— A вот это мы от нее самой и узнаем, — заявил Иван. — Хотя выяснилось, что я к тем баронам Покровским прямого отношения не имею, но попытаться можно.
— И не думай! — замахала руками княжна, едва не опрокинув котелок.  Там ведь топи непролазные. A этот колдун, как из трясины выбрался, наложил на нее страшное заклятие, и теперь там не только человек не пройдет — даже лягушка не проскочит.
— A я все таки пойду, — упрямо повторил Покровский. — Вот провожу тебя в королевский замок, и… Постой, но ведь в замке теперь нет короля. Будто бы какие то лиходеи свергли Александра с престола, а на его место посадили кого то другого. Так что не знаю, стоит ли тебе туда идти?
— Пойду в замок, — решительно заявила Марфа. — Не съедят же меня там, в самом деле!
— Не съедят, пожалуй, — вынужден был согласиться Иван, еще не знавший о недавних нашумевших событиях в королевском замке.
— Я тоже так думаю, — улыбнулась княжна. — Но тебе со мною лучше туда не идти.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами Иван. — Да, уж вечереет. Пора. Кажется, и одежка совсем высохла. — Покровский встал и принялся укладывать вещи в рюкзак. Марфа, как зачарованная, глядела на угольки догоравшего костра.
— A ты куда? — спросила княжна, легко вскочив. Иван привычно накинул рюкзак на плечи:
— В корчму. A завтра попрошу водяного, чтобы провел меня к этой, как ты сказала, Черной трясине. — И, заметив протестующий жест княжны, добавил:
— Но я буду осторожным, ты не беспокойся.
За разговорами они довольно быстро прошли по сквозной «грядке», менее заросшей кустарником, чем та, ставшая роковою для Марфы, миновали опавший клен, а когда тропинка вывела их на дорогу, уже почти стемнело.
— Ну, теперь тебе туда, а мне сюда, — сказала Марфа. — Спасибо за все, Иван царевич.
— Тебе спасибо, — ответил Покровский. — Только какой уж я Иван царевич. Скорее, Иванушка дурачок.
Княжна рассмеялась и крепко расцеловала своего избавителя — видимо, чтобы надежнее закрепить чудесное превращение.

x x x

Совещание в зале Беовульфова замка напомнило Дубову знаменитую картину «Совет в Филях», о чем детектив не преминул тихонько сообщить Надежде Чаликовой.
— A Беовульф — прямо вылитый Кутузов, — смешливо шепнула Надя в ответ.
Сам же «Кутузов» тем временем брал осадой короля Александра. Впрочем, «крепость» не была столь уж неприступной, и Беовульф, чуя это, усиливал натиск:
— Поверьте, Ваше Величество, все наши славные рыцари только и ждут, когда будет кинут боевой клич. Но мы слишком разобщены, да еще всякий со своим гонором.
— В том то и наша беда, — вздохнул король. Он сидел в глубоком кресле у тлеющего камина и довольно рассеянно слушал речи Беовульфа.
— Увы, это так, — подлил себе немного вина славный рыцарь. — Вот скажи мне кто угодно, дескать, нужна твоя помощь в благородном деле, но придется встать под начало какого нибудь, ну, скажем, Дионисия. Нет, ну я, конечно же, глубоко уважаю Дионисия и всегда готов признать его лучшие качества, но чтобы сражаться под его началом — ни в жизнь! И сам Дионисий то же самое, и все остальные! A вот ежели поход возглавите Ваше Величество, так это уже совсем другое дело — всяк рад служить своему Королю и Повелителю!
— Но я же мало смыслю в военных походах, — тихо промолвил Александр. — Да и вообще, ничего у нас не получится…
— Конечно, не получится, если ничего не делать! — громогласно заявил Беовульф. — И вообще, нам надобно поспешить, чтобы взять их тепленькими. Пока эти упыри не прислали подкрепления.
— Ну хорошо, допустим, мы войдем в замок и восстановим законную власть, — с сомнением проговорил король. — A что дальше? Сможем ли мы оказать достойное сопротивление, если Белая Пуща все таки пришлет свои отборные дружины? — Александр вздохнул. — Поймите, господин Беовульф, если бы это касалось только меня или только вас, то я не раздумывая сказал бы «да». Но приходится думать еще и о том, как любое событие обернется для моих подданных. — И, погрустнев, добавил: — Бывших подданных.
Тут уж не выдержала Надя:
— Стыдитесь, Ваше Величество!.. Вася, не удерживайте меня, я знаю, что это вмешательство, но молчать не могу. Главное же не военная сила, а воля к свободе! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!
— Замечательно! — во всю глотку загромыхал хозяин. — Вот под этим вот боевым кличем мы и отправимся в поход за правое дело!
— Ну ладно, я согласен, — обреченно развел руками король. — Что вы собираетесь делать?
— Перво наперво пошлю гонцов к своим соседям, благородным рыцарям,  деловито заговорил Беовульф. — Думаю, к завтрему все соберутся. И под вашим мудрым руководством, — церемонно поклонился хозяин в сторону Его Величества, — будем думать, с какой стороны нам лучше наступать на королевский замок…
И тут Дубов со всех сил хлопнул себя по лбу:
— Замок! Боже мой, какой же я дурак!..
— Не вы один, — утешил его Беовульф. — A в чем, собственно, дело?
— За всеми сегодняшними хлопотами я совсем забыл о Покровском. Ну, об Иване царевиче. Ему же было дано указание в случае удачи проводить расколдованную княжну в королевский замок. — Василий даже поежился, вспомнив о недавней поездке к Виктору.
— Да уж, туда им идти никак нельзя, — озабоченно покачала головой Надя.
— Вряд ли Иван так быстро расколдовал Марфу, — несколько успокоившись, заговорил Дубов. — Но предупредить его непременно нужно. Попросим Гренделя, он же обещал повести нас к тому месту, где заколдовали Марфу.
— Точно! — радостно подхватил Беовульф. И уже тише продолжал:  Жаль, что сам я лично не смогу туда пойти — нужно готовиться к приезду доблестных рыцарей. Но вы с Гренделем запросто можете туда прогуляться… Эй, Грендель! — гаркнул хозяин, так что у гостей аж уши заложило. Грендель же в это время рассеянно прохаживался в дальнем конце залы с отрешенно задумчивым выражением на лице.
— A? Что? — обернулся он. — A я тут стихи сочиняю… — И поэт нараспев прочитал:

— Уж нет ни боли, ни тревоги
В душе, исполненной тоски.
Мы разошлись, как две дороги,
Не слившись, будто две реки…

— Это он все о той змеюке, о госпоже Глухаревой, — вполголоса пояснил Беовульф, украдкой смахнув сентиментальную рыцарскую слезу. — Все никак не забудет ее, бедняга.
— Господин Грендель, мне вновь нужна ваша помощь, — заговорил Василий, когда поэт дочитал свой новый шедевр.
— Да да, я все слышал, — откликнулся Грендель. — Ну что же, сходим. Прямо с утра и отправимся.
A Беовульф тем временем развертывал перед Александром грандиозную картину:
— Представляете, Ваше Величество, собираются здесь, в этой самой зале, все наши благородные рыцари — ну, как всегда, свары, старые дрязги, никто друг друга слушать, конечно, не хочет. И тут распахиваются вон те двери, и въезжаете вы на белом коне и говорите: «Друзья мои, доблестные рыцари, отложите в сторону свои разномыслия, и вперед за свободу!». И все как один преклоняют колена и, целуя свои булатные мечи, отвечают: «Веди нас, наш славный и законный король, на грозную битву за справедливое дело!»
— Ну, насчет белого коня это уж как то немного слишком, — с сомнением покачал головой Александр. — Я ж не Калигула все таки.
— Ну ладно, можно и без белого коня, — нехотя согласился Беовульф.  Тогда так: открывается дверь, и на пороге вы — весь в белом… — Беовульф аж сладко зажмурился, представляя себе в подробностях сию восхитительную мизансцену.

x x x

Уже начало смеркаться, когда черная карета, запряженная рысаками, прогрохотала по каменному мосту и, миновав мощные ворота Белопущенского кремля, остановилась перед входом в Военный приказ. Подскочившие стрельцы с низкими поклонами отворили дверцу, и из кареты вышла высокая светловолосая дама в темном платье. A уже на крыльце ее лично приветствовал воевода Селифан:
— O, Анна Сергеевна, вы приехали! — Воевода церемонно поклонился и в порыве чувств даже поцеловал даме ручку. — A мы вас так ждали… Барон Альберт готов побеседовать с вами хоть сей миг.
— Ну что ж, побеседуем, — процедила Анна Сергеевна, и Селифан повел гостью в сторону мрачного серого здания, где на втором этаже располагался кабинет князя Григория, ныне занимаемый бароном Альбертом.
Кучер щелкнул кнутом, и лошадки зацокали в сторону каретного амбара. И никто даже не заметил, как из кареты выскочило какое то маленькое существо.
— Эх ма, совсем растрясло в дороге, — бормотал необычный пассажир, быстро семеня по каменной площадке перед Приказом, — то ли дело у бабки на печке… — И с этими словами он юркнул под крыльцо.
В это время Анна Сергеевна и Селифан неспеша шли по территории кремля.
— A я ведь, как вы понимаете, не просто так сюда приехала, — говорила госпожа Глухарева, — а со вполне определенными целями.
— Догадываюсь, — вздохнул воевода. — Поверьте, Анна Сергеевна, я целиком на вашей стороне, но от меня мало что зависит.
— Так делайте же что нибудь! — повысила голос Глухарева. — A то заварили всю эту кашу, и в сторону, а Виктора оставили на произвол судьбы. Или, вернее, на произвол этих мерзавцев Беовульфа и боярина Василия. Тогда уж не стоило и начинать!
— Да я уж говорил барону, — безнадежно пожал плечами Селифан, — а он словно и не слышит.
— Не слышит, говорите? — прошипела Анна Сергеевна. — Ну так я сама с ним поговорю. Уж меня то он услышит!
— Ну, только вы не очень то усердствуйте, — охладил Селифан пыл дорогой гостьи. И, остановившись под облетевшей осиной, надолго задумался. Глухарева ждала, брезгливо поглядывая на охранников, которые торчали чуть не на каждом шагу. — Кажется, я догадался, как можно воздействовать на Альберта, — наконец заговорил воевода. — Только вы, Анна Сергеевна, ни во что не вмешивайтесь.
— Попытаюсь, — выдавила из себя Анна Сергеевна. И так резво двинулась вперед, что воевода едва за нею поспевал.
— Погодите, — бормотал он, — я уж не мальчик. Пятьсот годков без малого, как никак…
Барон Альберт при виде входящей в кабинет Анны Сергеевны был сама любезность:
— Ах, дорогая моя, как я рад вас видеть! Хорошо ли доехали?
— Премерзко, — бросила Анна Сергеевна. — И я вообще предпочла бы сюда не ездить!
— Ну что вы, Анна Сергеевна, — расплылся в радостной улыбочке Альберт, — ведь вы же знаете, как мы вам завсегда рады! Вы для всех наших начинаний — как соль, необходимая в любом кушанье.
Благосклонно выслушав сей сомнительный комплимент, Глухарева хотела уже приступить к делу, но ее опередил Селифан:
— Видишь ли, Альберт, положение в Мухоморье тревожит не только Анну Сергеевну, но и лично меня. Я уверен, что и ты всполошился бы, если бы узнал истинное положение вещей!
— Я прекрасно знаю истинное положение вещей, — холодно ответил барон. — Мой тайный приказ работает без сбоев. И поверь мне, Селифан, когда возникнет надобность, я приму все надлежащие меры.
Анна Сергеевна уже раскрыла было свой симпатичный ротик, чтобы высказать все, что она думает о надлежащих мерах, но Селифан поспешно заговорил сам:
— Насчет тайного приказа, ты извини, конечно, барон, но и он порою дает сбои. Это ведь именно он допустил гибель, — Селифан непритворно вздохнул, — нашего дорогого князя Григория. A ведомо ли твоему тайному приказу, о чем мне намедни рассказывал купец Авелат?
— Неведомо, — буркнул Альберт.
— Авелат как раз прибыл из Новой Ютландии, где проездом гостил у нашего злейшего врага Беовульфа. И передал мне дословно то, что говорил ему за чаркой вина этот изверг.
— Ну и что же? — без особого интереса спросил барон. — Впрочем, догадываюсь…
— Он говорил, что после гибели князя Григория все эти вурдалаки, Альберт и его семиупырщина, дрожат, как осиновый лист, и с содроганием своих мелких душонок ждут, когда доблестный рыцарь Беовульф со своими друзьями нагрянет в Белую Пущу и собственноручно изрубит их в капусту.
Все это было истинная правда, и Альберт мог бы при случае удостовериться у самого Авелата, что такой разговор действительно имел место. A Селифан передавал его барону в подробностях по той причине, что зная Альберта многие годы, ведал и некоторые струнки его души, на которых при случае можно было бы сыграть.
— Ну, Беовульф — известный суеслов, — пробормотал Альберт. Он был изрядно уязвлен, однако виду старался не подавать. A Селифан ковал железо, пока горячо:
— Беовульф то суеслов, а мы сами что? Меня тут все спрашивают  когда, мол, вы свершите отмщение за нашего князя Григория? Ну ладно, Чумичка далеко, боярин Василий находится под покровительством царя Дормидонта, но Беовульф то и Грендель — кто нам мешает схватить их и предать грозному, но справедливому суду?
Альберт молчал — возразить было нечего. Анна Сергеевна с нескрываемым любопытством наблюдала за «наездами» воеводы.
— Всему свое время, — выдавил наконец из себя барон.
— A еще говорят, — понизив голос, продолжал Cелифан, — что ты нарочно впустил князеубийц в кремль, дабы самому сесть на место Григория…
— Кто говорит? — как ошпаренный, вскочил из за стола Альберт.
— A на что твой хваленый тайный приказ? — насмешливо переспросил воевода. — Все кому не лень говорят, а ты последний узнаешь. Так что единственный способ унять все эти кривотолки — послать в Мухоморье отборную дружину, дабы укрепить власть нашего поставленника Виктора, а злодея Беовульфа вкупе с Гренделем, заковав в железо, доставить сюда на справедливый народный суд!
— Я должен подумать, — ответил Альберт. — Такие дела с наскока не решить.
Анна Сергеевна вновь открыла рот, чтобы вмешаться, и вновь ее остановил воевода.
— A еще, — заговорил он, понизив голос до интимного полушепота,  нынче ночью я вновь видел князя Григория… — Это означало, что Селифан решил затронуть другую, не менее трепетную струнку бароновой сущности. — И он сказал мне: «Что ж вы не выполняете усех моих заветов? Даже мой замысел у Мухоморье до конца довести не можете!»
Это заявление Альберту проверить было бы сложнее, но он и сам видел по ночам подобные сны, хотя являвшийся ему князь Григорий пока что ценных указаний по части руководства государством не давал.
— Ну ладно, вижу, все таки придется послать в Новую Ютландию нашу дружину, — вздохнул барон, — хотя я предпочел бы обойтись наемниками.
— Ну так завтра же с утра и выступим, — обрадовался воевода. — Если ты не против, то я сам поведу войска в наступление!
Не удержавшись, Анна Сергеевна громко фыркнула. Селифан поглядел на нее с укоризной.
— Не будем спешить, — охладил воеводин пыл барон Альберт. — Завтра с утречка заходите ко мне, обговорим подробности. Ну и для вас, уважаемая Анна Сергеевна, дельце найдется.
Когда обнадеженные воевода и госпожа Глухарева покинули кабинет, барон взял со стола кружку и на всякий случай выплеснул содержимое на двор. Хотя во время аудиенции он ни разу не отворачивался от стола, но после Анны Сергеевны любая предосторожность не была бы излишней.
-----

Продолжение завтра.....