Солнце медленно клонилось к закату. На обширной веранде загородного царского терема чаевничали Василий Дубов, доктор Серапионыч и Рыжий. Первые двое рассказывали о своих приключениях в Новой Мангазее и Царь Городе, а Рыжий, слушая их, все время расхаживал взад вперед и то и дело поглядывал в сторону большой дороги.
— Извините, что я все время мельтешу, — вздохнул он, ненадолго присев за стол с огромным самоваром посреди, — но я услал сюда боярина Андрея, а наш Государь, как мне стало ведомо, отправил сюда же Танюшку. И вот никого из них нет, и я даже не знаю, что думать. Вы же сами видите — тарелки, чашки, варенье, все на столе, а никого нет!
— Да вы не волнуйтесь так, голубчик, — участливо проговорил Серапионыч, привычным движением подливая себе в чашку из скляночки. — Все образуется. Давайте я и вам добавлю, для успокоения.
— Ну да, чтобы я, как Длиннорукий, пошел по столу вприсядку, невесело ухмыльнулся Рыжий. — Владлен Серапионыч, так вы, кажется, остановились на том, что обитатели канализации оказались ожившими покойниками?
— Ну да, то есть типичными зомби. Насчет тех двоих точно не знаю, но хромой — определенно один из тех.
— Даже более того, — заметил Василий, — судя по вашим описаниям, это ни кто иной как Расторгуев, бывший наемник. — Детектив заглянул к себе в блокнот. — Ранение в ногу получил в девяносто первом в Абхазии, а в октябре девяносто третьего погиб в Москве, защищая Белый дом в составе баркашовского штурмового отряда. В общем, типичный послужной список для тех субъектов, которые за последние несколько месяцев «засвечивались» в Кислоярске, а затем бесследно исчезали из нашего
поля зрения. Теперь ясно, кто их зомбирует и переправляет сюда — господин Каширский. Хотя вряд ли он действует в одиночку…
— Не прощу себе, что допустил его бегство из темницы! — Рыжий вскочил из за стола и вновь зашагал туда сюда по веранде.
— Василий Николаич, расскажите лучше о своих достижениях в этой, как ее… — попросил доктор.
— В Новой Мангазее? Да знаете, долго рассказывать, — махнул рукой Дубов. — Слишком свежи воспоминания. И, к сожалению, не особо приятны…
— Но ведь заговор вы раскрыли? — заметил Рыжий, прервав бесцельное хождение и вновь присев на стул.
— Отчасти, — ответил детектив. — Мне удалось вывести на чистую воду одного из этой шайки, и теперь остается только надеяться, что через него ваши следственные органы раскроют и весь заговор.
— Да, я в курсе, что вы привезли его в столицу. Наш сыскной приказ уже занялся им, — удовлетворенно кивнул Рыжий. — Но кто он, этот негодяй?
— Этот негодяй занимал в Мангазее какую то должность, даже не знаю какую, а зовут его дядя Митяй. Или, точнее, Димитрий Мелхиседекович Загря… Что с вами? — удивился Василий, так как Рыжий вновь вскочил со стула, едва не опрокинув стол вместе со всем самоваром, и пуще прежнего забегал по веранде:
— От кого угодно мог ждать, но не от него! Ведь это ж именно я устроил Загрязева в Мангазейское казначейство. Думал — честный человек, настоящий монетарист, а он…
— Ну не убивайтесь так, — стал успокаивать Рыжего Серапионыч. — Всем нам свойственно ошибаться в людях.
— Но не до такой же степени, — тяжко вздохнул Рыжий, вновь присаживаясь за стол. — Ладно уж, доктор, налейте и мне вашей жидкости. Только чуть чуть, чтобы без присядки по столу… Смотрите, что это?!
Последнее восклицание относилось к какому то четырехугольному предмету, который медленно летел по закатному небу, явно идя на снижение.
— Если бы я верил в сказки, то решил бы, что это ковер самолет, заметил Серапионыч.
— Да ведь это и есть ковер самолет, — приглядевшись к летательному объекту, определил Дубов.
А ковер, покружив над теремом, лихо приземлился прямо на лужайке перед верандой. На его борту находились два пассажира, один из коих оказался майором Селезнем, а в другом Дубов узнал пастушка Васятку.
— Александр Иваныч, вы живы! — обрадовался Рыжий. — А я уж и не чаял вас встретить…
— Жив, как видите, — радостно пробасил майор, присаживаясь за стол. — Не скажу, что живее всех живых, но все еще малость трепыхаюсь. Доктор, подлейте и мне чуток вашей гадости — наверху больно уж прохладно. А Васятке горячего чаю.
— Да да да, конечно же, — засуетился Серапионыч. — Но расскажите, где вы были, что делали!
— Был в деревне Каменке, а делал то, что нужно было в данный момент, и то, что от меня зависело. — Майор явно не был склонен расписывать свои боевые похождения. — Зато вот без Васятки ничего бы не получилось.
— Да ну что ты, дядя Саня, — смутился Васятка.
— Однако расскажите, Александр Иваныч, удалось ли вам узнать, что это за секретное оружие князя Григория? — нетерпеливо спросил Рыжий.
— Увы, — покачал головой майор, — я его уничтожил, так и не узнав, что это такое и каков принцип действия. Известно только, что неприятель собирался кроме всего прочего использовать боевую авиацию в лице ковров самолетов. Вот один из них. — Селезень вздохнул. — Последний. Хорошо, Чумичка проинструктировал насчет управления, а иначе бы грохнулись за милую душеньку.
— Вы уничтожили все запасы секретного оружия? — недоверчиво переспросил Дубов.
— Ну, все не все, но то, что было в наличности. Весь обоз, — скромно ответил Селезень и отхлебнул из чашки, куда Серапионыч плеснул малую толику своего эликсира. — Однако же нет никаких гарантий, что это оружие не будет изготовлено в еще больших количествах и что князь Григорий вновь сюда не полезет.
— Да, надо что то делать, — тяжко вздохнул Рыжий. — Еще неизвестно, чем все кончится на этот раз. Хватит ли у нас сил противостоять его войскам даже без секретного оружия?
— Чувствую, что мне придется здесь задержаться, — заметил майор.
— Правда, дядя Саня, оставайся! — подхватил Васятка. Он с удовольствием прихлебывал ароматный чай, налитый Серапионычем.
— Кстати, Васятка, ведь священник отец Нифонт — из вашего прихода? вдруг спросил Дубов.
— Да, — кивнул пастушок, — но он поехал в Новую Мангазею разузнать о судьбе своего племянника Евлампия и до сих пор не вернулся.
— Я его там повстречал, — заметил детектив. — И отец Нифонт говорил мне, будто ты высказал какое то предположение о судьбе Евлампия.
— Да, я ему сказал, что Евлампий, наверное, ввязался в какое то нехорошее дело и угодил в темницу. Но вообще то я думаю, что с ним случилось что то еще худшее.
— И ты оказался прав. — Василий Николаевич отпил чая и закусил куском ржаного каравая. — Евлампий погиб.
— Какой ужас, — прошептал Васятка и перекрестился.
— Но правда и то, что он ввязался в нехорошее дело. Именно Евлампий и был тем, кто убил воеводу Афанасия.
— Вы и это раскрыли? — подивился Рыжий.
— Да. Однако Евлампий был всего лишь исполнителем, которого убрали, как только он сделал свое дело. Собственно техническую подготовку осуществляли другие люди, и в их числе господин Загрязев.
— Так он еще и убийца! — совсем пригорюнился Рыжий. — Вот и верь после этого в людскую порядочность…
— И должен вас огорчить еще больше, — продолжал Дубов. — Отец Нифонт, этот достойнейший и порядочнейший человек, тоже погиб.
— Не может быть! — вскричал Васятка, и на его глазах блеснули слезы.
— Увы, это так, — вздохнул детектив. — Сам того не подозревая, отец Нифонт встал на пути мангазейских заговорщиков, ну и они его просто напросто уничтожили.
Над верандой повисло невеселое молчание.
— Послушайте, господин Рыжий, — вдруг оборотился Селезень к царь городскому реформатору, — а я к вам с челобитной. И не совсем обычной.
— Слушаю вас, Александр Иваныч, — несколько удивленно сказал Рыжий.
— Я так понял, что Каменка осталась без священника. И прошу вашей протекции, чтобы меня назначили на место отца Нифонта.
— Я, конечно, постараюсь вам помочь, — еще больше изумился Рыжий, но почему вдруг священником? Вы могли бы стать одним из воевод или даже главой военного приказа…
— Нет, — решительно покачал головой майор, — если я стану воеводой, то придется принимать участие во всех этих интригах и мелком политиканстве, а мне это надоело. Я еще в Кислоярске понял, что политика — дерьмо, пардон за выражение. А вот практическое дело…
— Да, но почему именно священником? — недоумевал Рыжий.
— Не просто священником, а священником в приграничной Каменке, уточнил майор. — Там сейчас нужен именно такой человек как я — способный противостоять нечисти не только крестом, но и мечом. В смысле, «Дегтяревым».
— Да, это прекрасная идея, — подумав, согласился Рыжий. — Но пока еще неизвестно, чем кончатся военные действия. Наша дружина настолько неподготовлена и деморализована, что войска князя Григория могут их побить безо всякого тайного оружия…
— Нет нет, — перебил Селезень, — когда мы летели сюда, то видели, как наши войска гнали князь григорьевских наемников — за милую душу!
— Правда?! — опять вскочил Рыжий. — Что ж вы молчали… Хоть одна позитивная весть! — И снова погрустнел: — Только куда же все таки подевались царевна и боярин Андрей?..
— Смотрите, что это?! — вскричал Дубов, указывая на темнеющее небо. Там летело что то вроде истребителя, выпускавшее огонь из трех реактивных сопел, так что сам объект почти не был виден.
— Малая авиация, — спокойно пожал плечами Серапионыч.
— Что вы, доктор, откуда здесь авиация? — возразил Рыжий.
— Уж не тайное ли это оружие князя Григория? — проницательно заметил Васятка. Тем временем «истребитель», сделав крутой вираж, бухнулся прямо на лужайку, отчего царский терем покачнулся, как при землетрясении. Когда пыль улеглась, обитатели веранды увидели, что рядом с теремом приземлился вовсе не боевой аэроплан, а жуткое трехголовое чудище, на спине у которого виднелся неясный женский силуэт.
— Ба, да это же наши старые приятели — Баба Яга и Змей Горыныч! перекрывая грохот, радостно сообщил майор Селезень. — Как раз к ужину! Ну, я пошел за «Дегтяревым»…
— Какой еще Змей Горыныч? — встряхнул шевелюрой Рыжий. — Это же антинаучно!
— Весьма интересный экземплярчик, — пробормотал Серапионыч, — надо бы произвести вивисекцию…
— Уж извините, опять маленько промахнулись, — приятным густым басом прогудела правая голова Змея, галантно помогая Бабе Яге спуститься на землю. На ее плече сидел черный кот с громадной книгой в лапах.
— Что это такое?.. — пролепетал Рыжий.
— Что, старых знакомых не узнаешь? — промурлыкал кот человеческим голосом и, спрыгнув с плеча хозяйки, обернулся в человека. А точнее — в колдуна Чумичку. Едва приняв свой обычный облик, Чумичка произвел резкий жест руками, и Баба Яга обернулась в молодую красивую женщину.
— Наденька! — вскрикнул Дубов и бросился ей навстречу.
— Госпожа Чаликова, — пробормотал Рыжий. — Ну и дела…
А средняя голова Горыныча грустно вздохнула:
— Вот если бы ты и нас так же…
— Погодите, и до вас доберемся, — бросил Чумичка Змею загадочную фразу. — Вот изучу книгу…
— Да вы присаживайтесь, Надюша, сейчас я вам чайку налью, — привычно хлопотал Серапионыч. — Откуда только вы прибыли в таком виде и на таком, гм, транспорте, ежели не секрет?
— Из замка князя Григория, — как о чем то само собой разумеющемся, сообщила Надя.
— Наденька, но как вас туда занесло?! — в ужасе вскрикнул Василий. Знал бы, никогда не отпустил бы вас в этот гадюшник!
— Потому то я вам и сообщать не стала, — обаятельно улыбнулась Чаликова, принимая от Серапионыча чашку с чаем. — Когда я прибыла в Кислоярск и не нашла Великого Детектива в его рабочем кабинете, то стала наводить справки и узнала, что он отъехал в «Жаворонки». А уже в «Жаворонках» наша милейшая Ольга Ильинична Заплатина сообщила мне, что Василий Николаич вместе с Александром Иванычем и Владленом Серапионычем куда то пошли и не вернулись, так что она даже хотела снарядить
поиски. Ну, я ее уговорила не волноваться, а сама отправилась сюда, то есть в Царь Город. Столковалась с Чумичкой, ну и…
— Хотели пробраться в замок под видом Бабы Яги и кота, — добавил Чумичка, — чтобы разведать, что там и как. Я даже надеялся еще разок попробовать, коли будет возможность, извести князя Григория, но теперь видно, что это надобно делать иначе. — И Чумичка вновь углубился в чтение.
— Вынести эту книгу — единственное, что нам удалось, — заметила Надя. — К сожалению, меня разоблачила Анна Сергеевна Глухарева, и пришлось бежать. И коли не Змей Горыныч, то стали бы мы верной добычей Каширского…
— О, так там была и Анна Сергеевна! — хмыкнул Селезень. Удивительная женщина!
Дубов же был настроен далеко не столь благодушно:
— Так что же — и Глухарева, и Каширский теперь у князя Григория? Но это же очень опасно! Они теперь ни перед чем не остановятся, ведь всякая неудача их просто разъяряет. Так что в любое время можно ждать новых гадостей.
— Ну, может быть, вы несколько сгущаете краски? — спросил Рыжий.
— Вы просто не знаете госпожи Глухаревой, — покачала головой Чаликова.
— Погодите, я тут сейчас вспомнил, — хлопнул себя по лбу Селезень. Этот наемник, Мстислав, которого я захватил было в плен, говорил о планах своего командования — после захвата Царь Города идти на северо восток. A это как раз к Гороховому городищу!
— Что за чепуха! — оторвался от книги Чумичка. — Там же ничего нет, кроме лесов и болот.
— Значит, они собираются захватить «наш» Кислоярск! — дошло до Василия. — Нет, ну этого уж никак нельзя допустить.
— Вот потому то я и решил остаться здесь. В смысле, в Каменке, заявил майор. — На переднем крае.
— Но вообще то странно, как это Анна Сергеевна так оперативно очутилась в Белой Пуще, — вновь извлек свой блокнотик Василий Николаевич. — Всего каких то пару недель назад она была замечена в Кислоярске…
Серапионыч деликатно кашлянул:
— Я тут припоминаю, что Пал Палыч говорил о некоей таинственной особе женского пола, которая остановилась в здешней гостинице, а затем, наняв карету, отъехала в западном направлении. — Доктор поправил сползшее пенсне. — А сразу после известного нападения на боярина Андрея я собственнолично заметил в конце улицы некую женскую фигуру. Теперь можно констатировать, что это именно Анна Сергеевна проездом в Белую Пущу выполняла задание Каширского, то есть направляла зомби на избранную жертву.
— И на сей раз они опять промахнулись, — вздохнул Рыжий. — Ведь целились то в меня…
Чумичка захлопнул колдовскую книгу и громогласно объявил:
— Нужен волк!
— В каком смысле? — удивленно уставился на него Селезень.
— Все подтверждается — смерть князя Григория может случиться, только если его загрызет волк. Когда я обернулся волком и загрыз его, то он не погиб, потому что я не настоящий волк. А нужен настоящий.
— Любопытно, — подался вперед Василий. — Но это же, боюсь, невыполнимая задача — провести в замок настоящего волка, да еще натравить его на князя Григория… Или, может, выманить князя за пределы замка?
— Выманишь его, как же, — проворчал Чумичка. — Он же, скотина, после того случая без охраны даже в отхожее место не ходит!
— Погодите, кажется у меня есть на примете один волк, — воскликнул Рыжий. — То есть это не совсем волк, но в то же время все таки волк.
— Как это — волк, и в то же время не совсем волк? — удивилась Надя.
— Оборотень, — понизил голос Рыжий. — Вот если бы напустить его на князя Григория.
— А где он, так сказать, обретается? — поинтересовался Серапионыч.
— В Мухоморье, — ответил Рыжий. — То есть официальное название Новая Ютландия, это такое небольшое государство, которое располагается в болотной местности к западу от Белой Пущи и находится в весьма своеобразных отношениях с князем Григорием. — Рыжий вздохнул. — Эта страна знаменита высокой концентрацией доблестных витязей и рыцарей на квадратный километр, и наш оборотень — как раз один из них.
— А это реально? — спросил Василий, с напряженным вниманием слушавший Рыжего. — В смысле напустить вашего витязя оборотня на князя Григория.
— Для настоящих специалистов нет ничего нереального, — неопределенно ответил Рыжий и вновь кинул тоскливый взор в сторону большой дороги.
— Ну как, возьмемся? — весело глянул Василий на Александра Иваныча.
— А что, возьмемся! — бесшабашно пробасил майор.
— Если вы решитесь на это дело, — подхватил Рыжий, — то я попрошу Дормидонта Петровича дать вам рекомендательное письмо к его коллеге, ново ютландскому королю Александру, чтобы он оказал содействие. Разумеется, не раскрывая истинных целей. Но хочу сразу предупредить — такая экспедиция может оказаться не менее опасной, чем обе предыдущие.
— Оборотней бояться — на болото не ходить! — громогласно пошутил майор и сам же захохотал так, что стены терема задрожали. — Кстати о птичках, — продолжил он уже немного тише, — скажите, Наденька, как вам удалось подружиться с этим милым созданием? — Майор указал на Змея Горыныча, мирно расположившегося под березками на другом конце лужайки.
— Видите ли, дело в том, что это не совсем Змей Горыныч, — объяснила Чаликова.
— А кто же — Василиса Премудрая? — вновь захохотал майор.
— Нет, он тоже жертва адских козней князя Григория, — совершенно серьезно сказала Надя. — Вернее сказать, они. Та голова, что посередине это собственной персоной супруга князя Григория, княжна Ольга. Правая воевода Полкан, который всегда был ярым врагом Григория. А левая — боярин Перемет, не боявшийся обличать князя.
— И как же они стали Змеем Горынычем? — удивился Дубов.
— Помнится, баронесса это называла генной инженерией, а Чумичка колдовством, — припомнил майор.
— Их заколдовал какой то заморский чародей, — буркнул Чумичка. — И заколдовал как то по дурному, я даже не представляю, как теперь расколдовать. Но что нибудь придумаю, не будь я Чумичка!
В этот момент из глубины темной аллеи, ведущей от большой дороги к терему, появились два еле различимых силуэта. Первым их заметил майор.
— Поглядите, кто это там, — сказал он Рыжему. — Не зомби ли с вурдалаками?
Рыжий внимательно пригляделся. И вдруг, сорвавшись с места, кинулся навстречу.
— Что это с ним? — удивился Серапионыч. — Неужели побочные действия моего эликсира?
А Рыжий уже возвращался назад, а с ним — боярин Андрей и царевна Татьяна Дормидонтовна. И если боярин красовался в своей обычной одежде, разве что весьма замызганной, то на царевне был кафтан лучника, наброшенный поверх разорванного платья. В руках она продолжала сжимать шест со слегка потрепанной хоругвью.
— О моя возлюбленная, — восклицал Рыжий, — зачем ты заставила меня так страдать, так волноваться? Я предполагал самое худшее!
— Да нет, милый, — оправдывалась Танюшка, — мы тут, понимаешь, поспорили, кто вокруг кого вращается, Земля вокруг Солнца, или наоборот, и решили выяснить…
— Знаешь, Васятка, а я ведь тогда действительно соврала, что я царевна, — виновато сказала Надя. — А настоящая Татьяна Дормидонтовна вот она.
— Что то не очень то похожа она на царевну, — скептически оглядел Васятка Татьяну Дормидонтовну.
— Ну, на тебя уж никак не угодишь, — засмеялась Надя. — Эта то тебя чем не устраивает?
— У нее такой боевой вид, будто она вела войска в наступление. А царевнино ли это дело?
— Это наше общее дело! — патетически воскликнул боярин Андрей, оказавшийся в этот момент возле журналистки и пастушка. — Редко, но случаются такие годины, когда весь народ встает на защиту своего Отечества, без различия — кто царевна, а кто последний простолюдин.
— Что это значит? — удивился Рыжий, услышавший слова боярина. — Где вы были?
— Да чепуха, милый, — крепче прижалась царевна к своему возлюбленному. — Главное, что мы снова вместе!
— Вы тут, я вижу, устали, продрогли, — встрял Серапионыч. — Давайте я и вас чайком попотчую!
— О, боярин Владлен, и вы здесь! — обрадовалась Танюшка и от избытка чувств даже расцеловала доктора.
— Серапионыч! — Боярин Андрей следом за царевной заключил доктора в могучие объятия. — Это просто здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Ну, наливай чаю, будем веселиться…
— Ради такого случая можно бы и чего покрепче, — намекнул майор. Такого рода намеки он называл «подсвечником по голове».
— Тут в подвале должно быть, — заметила Танюшка. — Тятенькины запасы.
Пока Серапионыч наливал чаю новопришедшим царевне и боярину, Рыжий подошел к Дубову:
— Василий Николаич, в наших с вами профессиях есть нечто общее — и политик, и детектив должны, подобно шахматному гроссмейстеру, просчитывать ситуацию на много ходов вперед.
— Да, вне всякого сомнения, — кивнул Дубов, пытаясь сообразить, к чему на сей раз клонит Рыжий. А тот продолжал:
— Ну хорошо, допустим, нам с вами удастся избавить мир и народ Белой Пущи от князя Григория. Встает вопрос — что делать дальше?
— В каком смысле?
— Ну, как наладить жизнь в Белой Пуще? И прежде всего — нужно некое легитимное лицо, которое могло бы встать во главе государства. Хотя бы на первых порах.
— Да, разумеется, — ответил Василий, еще не совсем понимая, о чем идет речь.
— На данный момент наиболее легитимной фигурой, как это ни парадоксально, является князь Григорий. После Ивана Шушка княжеский престол перешел к его дочке Ольге, а после нее — к ее супругу Григорию.
— Но ведь Григорий убил князя и заколдовал Ольгу! — возмутился детектив. — И вы еще называете его этим, как его, легитимным!
— Полностью с вами согласен, — вздохнул Рыжий, — но нам надо считаться с реальностью.
— Самым легитимным руководителем будет тот, кого изберет народ, заявила Чаликова, которая внимательно прислушивалась к беседе Рыжего с Василием.
— Вы, Надя, мыслите категориями той эпохи и того мира, в котором живете, — возразил Рыжий. — Но нам это, увы, пока что не подходит. Удастся ли Чумичке расколдовать княжну Ольгу — это еще вопрос…
— Так давайте спросим у нее, не осталось ли еще кого то из рода Шушков, — предложил Дубов.
— Да, не мешало бы, — согласился Рыжий.
— Ну так идемте же, — и с этими словами Надя повела Рыжего и Дубова к Змею Горынычу.
Змей мирно полулежал под березками, опершись средней головой о хвост. Правая голова щипала травку на лужайке, а левая задумчиво почесывала шею о березу.
— Ваша Светлость Ольга Ивановна, — вежливо обратилась Чаликова к средней голове, — мои друзья хотели бы поговорить с вами.
Рыжий и Дубов почтительно поклонились, а средняя голова гордо приосанилась:
— Слушаю вас. — И тяжко вздохнула. — Да только уж какая я теперь светлость…
— Мне хотелось бы узнать, — начал Рыжий, — какова была участь князей Шушков после того, как власть в Белой Пуще узурпировал князь Григорий.
Средняя голова вздохнула еще грустнее:
— Судьба самая печальная. Пес Григорий всех извел, под корень. Сначала моего батюшку, уж не знаю, то ли отравным зельем, то ли еще как, а потом меня колдовством к себе приворожил и заставил замуж выйти… — Средняя голова горестно замолкла.
— Да, но ведь кроме вас с батюшкой, еще и другие Шушки были, напомнил Дубов. — Или я ошибаюсь?
— Были, да Григорий всех сгубил, — вступила в разговор правая голова. Она перестала щипать травку, приподнялась и оказалась как раз на уровне Рыжего, обдав его вчерашним перегаром. — Кого зарезал, кого опоил, а кого и задушил.
— Погодите! — воскликнула левая голова. — А как же княжна Марфа?
— Что за княжна Марфа? — переспросила Чаликова.
— А, ну это дочка князя Ярослава, двоюродного брата твоего батюшки, уточнила левая голова, обращаясь к средней. — Али забыла?
— Да нет, помню, конечно, — пропищала средняя голова. — Погоди, Перемет, а разве Марфа уцелела? Знаю, что она пыталась сбежать, но ее поймали и убили. Разве не так?
— Не совсем, — ответила левая голова. — Марфа действительно убежала, но ее нагнали на Мухоморских болотах, и тот колдун заморский, что нас потом в Змея превратил, Марфу обернул лягушкой…
— Мерзавец! — густым басом проревела правая голова. — Да я этого колдуна сегодня в замке у Григория видел. Надо было его хорошенько тряхнуть…
— Тряхнем, — пообещал Дубов. — Так что же с Марфой?
— Ну вот, он наложил на Марфу заклятие, — продолжала левая голова, что пребывать ей в шкуре лягушачьей, покуда не явится добрый молодец и не поцелует ее.
— Ну, это уже похоже на сказки, — разочарованно махнул рукой Рыжий.
— Какие там сказки! — возмутилась левая голова. — Про это многие в Мухоморье наслышаны, и до сих пор еще такие чудики находятся, что по болотам ходят и всех подряд лягушек целуют!
— Ну и дураки, — заключила правая голова.
— Это было бы слишком просто, — раздался позади голос Чумички. Надя вздрогнула:
— Ты всегда так неожиданно появляешься…
— Так я не один, а с Васяткой, — усмехнулся Чумичка. Действительно, рядом с ним стоял Васятка и с живым интересом изучал малопонятные письмена в колдовской книге.
— Ну и что же там слишком просто? — переспросил детектив.
— Я говорю, слишком уж просто — пришел, поцеловал и получил княжну. Наверняка ведь тот заморский колдун какую нибудь закавыку придумал. Чумичка взял у Васятки книгу. — Здесь сказано, что для расколдования княжны надобно, чтоб ее поцеловал не просто кто попало, а Иван царевич.
— Ну, где ж мы вам Ивана царевича возьмем? — безнадежно махнул рукой Рыжий.
— Бедная сестра Марфа, — вздохнула средняя голова. — Мы с ней, как сейчас помню, не всегда ладили, а все жаль…
— Себя бы лучше пожалела, — пробурчала правая голова.
— Погляди, Чумичка, — Васятка потянул колдуна за рукав, — здесь еще стоит слово «корысть», и почему то оно написано вверх ногами.
— Ума не приложу, — развел руками Чумичка. — Да по моему это слово не к Марфе вовсе относится…
— А я так думаю, что к Марфе, — уверенно заявил пастушок.
— Ну и что оно, по твоему, означает? — спросил Дубов. — Говори, Васятка, не стесняйся!
— Я так считаю, что все дело в нем и есть, — смущаясь, сказал Васятка. — Не то тут главное, чтобы княжну поцеловать, и даже, может быть, не то, чтобы это сделал Иван царевич, а чтобы по чистой душе, безо всякой корысти.
— Ну, ты уж скажешь! — хмыкнул Чумичка.
— А по моему, Васятка мыслит правильно, — задумчиво произнес Дубов. — Князь Григорий и тот чародей, что заколдовал и вас, и княжну Марфу, они ведь явно судили о людях по себе, в смысле что и представить не могли, чтобы кто то стал ходить по болоту и целовать лягушек совершенно безо всякой корысти. Так что эти злодеи как бы могут спать спокойно.
— Почему «как бы»? — не понял Рыжий.
— Потому что они слишком плохо думают о людях, — ответил детектив, и это их в конце концов погубит.
— Что вы имеете в виду, Василий Николаич? — недоуменно спросил Рыжий.
— Кажется, у меня имеется на примете человек, способный расколдовать Марфу.
— В вашей реальности? — вскинул брови Рыжий. Дубов утвердительно кивнул.
— Но откуда у вас возьмется Иван царевич?
— Не совсем царевич, конечно, — сказал Василий, — но если он возьмется за поиски княжны, то уж совершенно бескорыстно, уверяю вас!
— Кажется, я догадываюсь, кого вы имеете в виду, — заметила Надя.
x x x
Глава сыскного приказа сидел за столом у себя в кабинете и, попивая чай с бубликами, внимательно изучал сводку событий за минувший день:
«В столицу был доставлен помощник ново мангазейского городского казначея Митька Загрязев, уличаемый в измене Царю и Отечеству, многих смертоубийствах и мздоимстве безо всякой меры. Из дознаний оного Митьки Загрязева видно становится, что заговор весьма широк был и что замешаны в нем многие Царь Городские бояре. Принято решение послать в Новую Мангазею особую следственную дружину, а также взять под стражу бывшего столичного градоначальника князя Длиннорукого».
— Ну и дела, — присвистнул Пал Палыч, — никогда я не доверял Длиннорукому, но чтобы он в заговоре состоял — это уж чересчур!..
Пал Палыч продолжил чтение:
«Во время народного гуляния по случаю победы нашей славной дружины беспорядков не имело места быть, но некие мелкие воры, воспользовавшись скоплением народа, произвели ряд покраж из карманов и сумок, и число их вдвое превосходит обычное».
— Совсем охамели эти ворюги, — покачал головой глава приказа. — Даже в такой день…
И Пал Палыч перешел к отчету о бытовых происшествиях — пьянках, мелких драках и обсчете покупателей на рынке. Жизнь Царь Города постепенно входила в свое обычное русло.
-----
