Доброе время суток, уважаемые подписчики!

В ближайших трёх выпусках нашей рассылки мы планируем разместить работу Сергея Переслегина о I Мировой войне.

(Несколько слов об авторе: Сергей Борисович Переслегин (Россия, Санкт-Петербург, род. 16.12.1960), физик, социолог, историк, критик, публицист. Лауреат премии "Странник"-1996 за книгу критики "Око тайфуна: Последнее десятилетие советской фантастики".

Родился и живет в Ленинграде (Санкт-Петербурге). Окончил физический факультет Ленинградского государственного университета по специальности "физика ядра и элементарных частиц". С 1989 г. занимался вопросами теории систем в Московском институте системных исследований (НИИСИ). В течение ряда лет проводил информационные разработки для корпоративных систем: технология информационных потоков и их структурное обеспечение. В 1996-97 гг. читал циклы лекций по социологии в Казанском университете и Рижском социологическом центре. С 1985 г. — участник Ленинградского семинара Бориса Стругацкого.

Исследователь и теоретик фантастики. Автор более пятидесяти критических и публицистических материалов, посвященных истории и теории фантастической литературы. Лауреат ряда литературных премий.

Переслегин — составитель и редактор книг серии "Военно-историческая библиотека". Автор комментариев к книгам Б.Лиддел Гарта, М.Галактионова, Э. фон Манштейна, Ф.Шермана и к другим военно-историческим трудам. Автор (совместно с Е. Переслегиной) монографии "Тихоокеанская премьера".

Автор более тридцати работ, посвященных вопросам теории систем и теории стратегии. Руководитель теоретического отдела Исследовательской группы "Конструирование Будущего". Эксперт Центра стратегических разработок "Северо-Запада»)

В первом выпуске мы уже пытались высказать своё мнение о том, что именно I Мировая война во многом определила дальнейший ход новейшей истории. В советской историографии было принято новейшую историю отсчитывать, от октября 1917 года. Всемирно-историческое значение установления коммунистической диктатуры в России, без сомнения весьма велико. Но вполне очевидно, что успех большевистского переворота был возможен только в условиях войны. И в этом смысле значение I Мировой войны выше, чем значение Российской революции. И сам качественный переход истории от эпохи нового времени к новейшей эпохе справедливее, на наш взгляд отнести именно к августу 1914-го , а не к октябрю (ноябрю) 1917-го.

Более того, есть глубокий резон рассматривать всю современную историю, как один глобальный конфликт, содержанием которого была борьба за то, кто именно, какая великая держава, и какая идеология станет гегемоном в процессе объединения человечества. Две Мировые войны лишь фазы, когда этот конфликт протекал в открытой вооружённой форме с грандиозными людскими и материальными потерями. Но сам конфликт не прекращался и в мирные периоды. Да и сама «мирность» таких периодов весьма условна и относительна. Многие наши современники склонны считать «Холодную войну» по сути III Мировой войной, завершившейся в 1991 году крахом СССР. А события последнего десятилетия в этом контексте вполне уместно считать IV Мировой войной, в ходе которой США пытаются удержать своё лидирующее положение в процессе глобализации. (Как выразился Збигнев Бжезинский в настоящее время США не просто сверхдержава, а по сути дела единственная держава в мире, обладающая неограниченным суверенитетом). Удастся ли США сохранить это своё лидирующее положение, а главное, к каким последствиям для всего человечества приведёт стремление правящих кругов США удержать контроль над планетой, это возможно и есть одна из главных интриг современности, той истории, которая разворачивается на наших глазах. Мы же попытаемся немного коснуться  отдельных исторических эпизодов, в результате которых именно Соединённые Штаты Америки оказались в роли мирового гегемона. Без сомнения одним из самых ключевых событий, обеспечивших стратегическое преимущество  США в XX и в начале XXI века, была I Мировая война.

Сергей Переслегин

Мировой кризис 1914 года: очерк стратегического планирования.

Многое навсегда ушло из истории с залпами "салюта наций", прозвучавшими 11 ноября 1918 года - слишком многое, чтобы мысли историка не обращались снова и снова к событиям Мирового Кризиса.

Дело не только и не столько в человеческих жертвах Великой войны, дело не в огромных материальных и финансовых потерях. Хотя эти потери многократно превысили осторожные подсчеты довоенных теоретиков, называть их "неисчислимыми" или "превосходящими человеческое воображение" неоправданно. В абсолютных цифрах людские потери были меньше, нежели от эпидемии гриппа 1918 - 1919 гг., а материальные - уступали последствиям кризиса 1929 г. Что же касается относительных цифр, то Первая Мировая Война не выдерживает никакого сравнения со средневековыми чумными эпидемиями. Тем не менее, именно вооруженный конфликт 1914 г. воспринимается нами (и воспринимался современниками) как страшная, непоправимая катастрофа, приведшая к психологическому надлому всю европейскую цивилизацию. В сознании миллионов людей, даже не задетых войной непосредственно, течение истории разделилось на два независимых потока - "до" и "после" войны. "До войны" - свободное общеевропейское юридическое и экономическое пространство (лишь политически отсталые страны - вроде царской России - унижали свое достоинство паспортным и визовым режимом), непрерывное развитие "по восходящей" - в науке, технике, экономике ; постепенное, но неуклонное возрастание личных свобод. "После войны" - развал Европы, превращение большей ее части в конгломерат мелких полицейских государств с примитивной националистической идеологией; перманентный экономический кризис, метко прозванный марксистами "общим кризисом капитализма", поворот к системе тотального контроля над личностью (государственного, группового или корпоративного).

Само по себе это уже обозначило характер следующей войны - Второй Мировой - и послевоенного "холодного мира".

Данный очерк предлагает Вашему вниманию нетрадиционный подход к изучению событий военной истории. Исследуя события Первой Мировой Войны, мы постараемся "распаковать" их смысл. Для этого нам придется принять неумолимую логику развития антагонистического межцивилизационного конфликта. Логику, воплощенную в столкновения идей, картин мира и стратегических планов сторон. Логику, проявляющуюся во взаимодействии отдельных людей - вершителей судеб и исполнителей воли противостоящих эгрегоров.

Чаще всего военно-исторические труды носят либо мемуарный, либо аналитический характер. Для мемуаров характерно построение автором своей собственной личной Вселенной, имеющей иногда очень мало точек соприкосновения с тем, что мы зовем действительностью. В этом случае работа мемуариста - это конструирование Отражения, комфортного для автора.

Заметим, что практически всегда "официальные истории" носят мемуарный характер и написаны в стиле:

"Да! Мы победили, хоть и была сильна

Неправедной Силой ведома - Та сторона..." (Райан, Толкиенистский "эпос")

Под Отражением мы будем понимать некоторую последовательность событий (мировую линию), зафиксированную конкретным наблюдателем.

При анализе шахматной партии комментатору нередко приходится отступать от действительного хода борьбы, дабы показать оставшиеся за кулисами варианты, возможности, которые не были реализованы в данной партии, но могли реализоваться при ином стечении обстоятельств. Самим фактом своего существования ("Нельзя играть 17... Кb5 из-за 18. Л:g7+") эти возможности оказывают влияние на ход и исход партии.

Борьба на войне, будучи примером системы более сложной, нежели борьба на шахматной доске, также требует от историка анализа вариантов - Отражений реальности. Поскольку наши знания о прошлом принципиально содержат в себе неопределенность, историческая Реальность не может быть определена объективно. (Пример: по немецким источникам в ходе Германо-Польской войны 1939 г. германские войска взяли Львов. По советским источникам Львов ими взят не был.) Поэтому имеет смысл не выделять Реальность, как таковую, и рассматривать ее, как одно из Отражений, выделенное лишь числом наблюдателей, отождествляющих себя с ним.]

История же аналитическая склонна отклонять официальные версии или по крайней мере "проверять их на всхожесть". Это создает иллюзию объективности у всех, не исключая и авторов. Однако, на мой взгляд, именно эта претензия на объективность является главным недостатком аналитиков.

"Мемуаристы" по крайней мере осознают, сколь случаен был исход многих боевых эпизодов. Постоянно ища оправдание сделанным ошибкам, они не могут отделаться от мыслей: "Все могло быть по-другому. Если бы тогда я прислушался к мнению X... Если бы я не повернул к востоку от Парижа... Если бы я вышел в море на час раньше... " "Аналитики" же настолько увлечены желанием объяснить случившееся, как единственно возможное, что отказывают случайности (равно как и субъективным факторам) в праве на существование и делают далеко идущие выводы из совершенно недостаточных предпосылок.

"За доской, - пишет гроссмейстер Давид Бронштейн в предисловии к своей книге "Международный турнир гроссмейстеров", - сидит живой человек со своими сегодняшними мыслями и переживаниями, иной раз далекими от шахмат. Выбирая план игры или даже очередной ход, он невольно сообразуется со своим положением в турнире, вспоминает результат вчерашней партии, смотрит на доски других участников. Партия - не анализ: все нужно рассчитать в уме, фигуры двигать нельзя, в справочник не посмотришь, посоветоваться не с кем... Гроссмейстер задумался, бросил последний взгляд на часы - пора решаться, рискну! Он переставил коня на е5. Легко, конечно, год спустя, познакомившись со всеми анализами, просидев не один день над позицией, авторитетно сообщить читателю: "Ошибка. Следовало предпочесть осторожное Ке1..." (Д.Бронштейн. Международный турнир гроссмейстеров. М. 1983).

1. Структура конфликта.

Обычно, рассказ о политической истории Первой Мировой Войны начинают с аннексии Германией Лотарингии и Эльзаса. Находясь в безнадежном военном положении, Франция была принуждена подписать мирный договор, который даже немцы не считали сколько-нибудь справедливым. Аннексии, против которой возражал Бисмарк, персонифицирующий политическое руководство новоявленной Империи, требовали - и добились - победители из Прусского Генерального Штаба. Свои резоны имелись у обеих сторон.

Франция - в лице правительства, парламента и народа - отказалась признать захват Эльзаса и Лотарингии.

Это означало, что отныне при любых правительствах и при любых обстоятельствах Париж будет вести последовательную антигерманскую политику, причем тяга к возвращению утраченных территорий станет во Франции национальной сверхидеей, если не национальной паранойей. Само по себе, это, конечно, делало неизбежной (в более или менее отдаленном будущем) новую франко-германскую войну, но никак не предрешало ее общеевропейского характера.

Надо заметить, что, поставив своей непременной целью возвращение восточных департаментов (и ориентировав соответствующим образом пропаганду), Франция не проявила должной государственной мудрости. Ее политика стала предсказуемой. Это означало, что вне всякой зависимости от авторитета своей армии и степени экономического процветания Франция перестала быть субъектом международной политики и сделалась ее объектом. Грамотно используя ограничения, которые "великая цель" возвращения Эльзаса накладывала на внешнеполитические акции Третьей Республики, Францией стало возможно манипулировать. Но в таком случае французская политика должна быть признана несамостоятельной, и говорить о германо-французских противоречиях, как о причине или даже одной из причин Первой Мировой Войны нельзя.

Внимательно посмотрев на довоенную политическую карту Европы, мы увидим, что объяснить характер и происхождение Мирового Кризиса 1914 г., отталкиваясь от геополитических интересов стран-участниц конфликта, невозможно. Германия играет в Мировой Войне роль нападающей стороны, не имея вообще никаких осмысленных территориальных притязаний. (Идеологи пангерманизма говорили, разумеется, об аннексии Бельгии, русской Польши и Прибалтики, но как серьезная политическая цель эти завоевания никогда не рассматривались, поскольку теории "жизненного пространства" еще не существовало, а с геополитической точки зрения пространство Империи и без того было избыточным). Что же касается требования о переделе колоний, то сомнительно, чтобы оно вообще когда-либо выдвигалось. Франция, выступающая под знаменем реванша и возврата потерянных территорий, напротив, обороняется. Россия, которой исторической судьбой уготовано южное направление экспансии (Зона проливов и Ближний Восток), планирует операции против Берлина и Вены. Пожалуй, только Турция пытается (правда, безуспешно) действовать в некотором соответствии со своими геополитическими целями.

Несомненно, в бульварной прессе появлялись статьи, требующие расширения германской колониальной империи. С похожими высказываниями выступали и функционеры Морской Лиги. Однако, нет никаких оснований считать, что эти заявления имели какое-либо конкретное политическое содержание. Во всяком случае, ни в военной, ни в технической, ни в экономической политике Германской Империи не прослеживается колониальная составляющая. Что же касается германской дипломатии, то ее, похоже, проблема передела колоний не интересовала вообще. В Рейхстаге ленивые дебаты по этому поводу закончились резолюцией социал-демократов, призывающих "колонизировать не острова, а Вислу".

Сравним эту ситуацию с Русско-Японской войной 1904 - 1905 гг. В этом конфликте экономические интересы стран сталкивались в Корее и Манчжурии. Японские острова перекрывали русскому флоту выход в Тихий океан. С другой стороны, географическое "нависание" Российской Империи над Японией сдерживало японскую экспансию в любом стратегическом направлении. При сильном русском Тихоокеанском флоте Япония не могла продвигаться ни на континент, ни к южным морям, ни к архипелагам островов центральной части Тихого океана. Эффект "стратегической тени" был продемонстрирован Японии сразу же после заключения победного для нее Симоносекского договора с Китаем.

Перед нами типичный геополитический конфликт, когда ни одна из сторон не может достигнуть своих внешнеполитических целей без подавления другой. Такой конфликт не вел фатально к войне: Япония могла не решиться на чрезвычайно рискованное нападение. В этом случае она осталась бы второразрядной державой.

Стремление Японской империи к активной внешней политике (обусловленное логикой борьбы за источники сырья и рынки сбыта) спровоцировало развитие конфликта и переход его в военную стадию. Заметим, что несмотря на всю ожесточенность боевых действий на море и на суше, война рассматривалась обеими сторонами, как ограниченная. Ни для Японии, ни, тем более, для России преобладание в Корее и на Тихом океане не было вопросом выживания. Потому Россия и заключила благоприятный для Японии мир, далеко не исчерпав своих возможностей продолжать военные действия. Война закончилась, как только ее стоимость превысила в глазах России значимость конфликта.

Итак, в случае Русско-Японской войны стороны действовали в соответствии со своими геополитическими интересами. Возникший конфликт они решили в форме ограниченной войны.

В Первой Мировой Войне стороны действуют если не прямо против собственных интересов (Германия, Австро-Венгрия), то во всяком случае "перпендикулярно" им (Россия). Возникающий конфликт разрешается в форме всеобщей войны и крушения цивилизации. Разумно предположить, что этот конфликт вообще не имел геополитической природы.

Ортодоксальный марксизм, объясняющий происхождение Великой Войны экономическими причинами - прежде всего острейшей конкурентной борьбой между Германией и Великобританией, вероятно, ближе к истине, нежели геополитическая концепция. Во всяком случае, Британо-Германское экономическое соперничество действительно имело место. Резкий рост промышленного производства в Германии (при сравнительно низкой стоимости рабочей силы) серьезно подорвал позиции "мастерской мира" на рынках и вынудил правительство Великобритании перейти к протекционистской торговой политике. Поскольку преференционные тарифы для стран Британской Империи (идея Джозефа Чемберлена) провести через парламент не удалось, протекционизм привел к заметному увеличению "транспортного сопротивления" Империи. Это не могло не повлиять на состояние финансово-кредитной мировой системы с центром в Лондоне и опосредованно - на мировую систему торговли. Между тем, именно положение "мирового перевозчика" обеспечивало Великобритании экономическое процветание и политическую стабильность.

На рубеже веков Германия переходит к строительству огромного военного и гражданского флота. Пользуясь ясной поддержкой со стороны государства, крупнейшие немецкие судоходные компании (ГАПАГ и Норддейчланд Лайн) выходят на первое место в мире по суммарному тоннажу судов водоизмещением более 5.000 тонн. Суда этих компаний последовательно завоевывают самый престижный в торговом судоходстве приз - Голубую ленту Атлантики. Речь идет, следовательно, о самой основе экономического и политического могущества Великобритании - о "владении морем".

Экономическое содержание структурного конфликта, приведшего к Первой Мировой Войне, очевидно. Увы, именно в данном случае динамика экономических показателей выступает лишь отражением более глубоких социальных процессов. В конечном счете Великобритания заплатила за участие в войне цену, неизмеримо превышающую все реальные или надуманные потери от немецкой конкуренции. За четыре военных года мировые финансово-кредитные потоки, ранее замыкавшиеся на Лондонское Сити, переориентировались на Уолл-Стрит. Следствием стало быстрое перетекание английских капиталов за океан. Великобритания начала войну мировым кредитором. К концу ее она была должна Соединенным Штатам более 8 миллиардов фунтов стерлингов. (Для сравнения - совокупные затраты Великобритании в ходе "дредноутной гонки" 1907 - 1914 гг. не превышали 50 миллионов фунтов.)

Разумеется, финансовые круги в Великобритании прекрасно оценили ситуацию и выступили в 1914 г. против вступления страны в войну. (Равным образом, категорическими противниками войны были германские промышленники.) Иными словами, легенда о "заговоре банкиров против мира" не выдерживает критики. Вообще, обосновывать неограниченную войну торговыми, финансовыми или иными деловыми причинами - не слишком серьезно…

"Вещи, которые поважнее мира и пострашнее войны" редко лежат в меркантильной плоскости, и обычно, определяются психологией масс, то есть - в рамках воззрений К. Юнга - носят архетипический характер. Ожесточенность, с которой сражались народы, указывает на то, что речь шла не о деньгах, не о сравнительно ничтожных территориальных приобретениях, не о политическом престиже. Так защищают свой очаг, свой образ жизни, свою культуру.

Колоссальные успехи цивилизации в XIX столетии были прежде всего успехами Великобритании, "мастерской мира". Через всю английскую литературу викторианской эпохи проходит невозмутимая гордость англичанина своим отечеством.

Но "владеющий преимуществом обязан атаковать под угрозой потери этого преимущества". И нелегко осознать эту обязанность - снова и снова рисковать кораблями, людьми, честью, судьбой народа - для того, чтобы только сохранить достоинство, гордость, цивилизационный приоритет.

Германия за вторую половину XIX века превратилась из конгломерата третьестепенных государств в сверхдержаву. Скорость ее экономического развития значительно превысила английские темпы. На рубеже веков немцы впервые почувствовали себя великой нацией с великим будущим.

Таким образом, в качестве основного вопроса войны выступает вопрос о цивилизационном приоритете - о праве на лидерство, по сути, о владении миром. (Разумеется, здесь "владение" следует понимать, не как оккупацию, а, скорее, в духовном смысле. Некогда Сатана показал Христу "все царства земные" и сказал: "Поклонись мне, и ты будешь владеть ими". Разговаривая с Сыном Божьим Князь Тьмы тоже не имел в виду "чечевичную похлебку" завоевания.)

Конфликт дополнительно усугублялся тем, что Британская и Германская Империи принадлежали к разным цивилизациям.

Это утверждение выглядит достаточно неожиданным, однако, его подтверждает весь ход войны. В конце концов, как было показано А. Тойнби, именно межцивилизационные конфликты отличаются максимальной ожесточенностью.

...Когда речь идет о судьбе того уникального транслятора между информационным пространством и Реальностью, который мы называем своей Цивилизацией, никакая цена не кажется чрезмерной.

Исследуя семиотическую культуру Третьего Рейха, Бержье и Понель пришли к выводу о ее магическом характере. Под маской машинной, рационалистической, западной цивилизации таилась совершенно иная - чуждая нам - структура. Интуитивно ощущая это, многие авторы связывали германский фашизм со средневековьем. Однако, это не более, чем упрощение, попытка найти подходящее слово для обозначения объекта, у которого нет и не может быть имени. Таким же упрощением является и формула Бержье: нацизм есть магия плюс танковые дивизии.

Установление структуры магической цивилизации гитлеровской Германии выходит за рамки данной работы. Разумно, однако, поставить вопрос: неужели развитая чужая цивилизация могла быть создана за неполные полтора десятилетия нацистского господства? Не будет ли более естественным предположить, что ее формирование началось задолго до Гитлера? В конце концов, "Общество Туле" было создано еще при Кайзере...

Сложность в том, что немецкая цивилизация по очень многим параметрам близка к классической западной. (Поэтому всегда есть соблазн объяснить отклонения, как ошибки или преступления.) Можно даже сказать, что в статике эти цивилизации совпадают. Различие в динамике - германская цивилизация изначально содержала значительно большую долю Хаоса3 , нежели европейская. Потому она быстрее развивалась. Потому она была менее устойчивой, с явно прослеживающимися тенденциями к социальному суициду.

Термин "хаос" используется здесь, как символ для обозначения принципиально неустойчивой структурной системы.

В классической теории систем можно выделить три различных класса объектов:

1. Примитивные системы, структура которых неизменна (примером может служить математический маятник);

2. Аналитические системы, которые "почти всегда" имеют фиксированную структуру, но иногда претерпевают бифуркации, скачкообразно изменяющие структуру (простая экосистема);

3. Хаотические системы, постоянно меняющие свою структуру (например, атмосфера Земли).

В этом смысле "хаос" есть синоним изменчивой, внутренне противоречивой, нестабильной культуры, культуры развивающейся (ибо "развитие" есть прежде всего отказ от требований гомеостаза). Культуры, которую с некоторым основанием можно отнести к хаотическим, а не аналитическим структурным системам.]

Представить немцев, олицетворение порядка, параграфа, закона, как обитателей Хаоса, трудно. Однако поставим вопрос, почему это именно немцы, и именно на границе веков, то есть на вершине своего развития, стали карикатурным воплощением дисциплины? ("- Будет ли в Германии революция? - Нет, потому что революции в Германии запрещены распоряжением Кайзера." "- Разве вы умеете водить самолет? - Согласно пункту первому, параграфа третьего, раздела седьмого Инструкции немецкий офицер обязан уметь все".)

Видимо, именно такие (смешные с точки зрения внешнего наблюдателя) попытки "упорядочить Хаос" поддерживали связь государства и нации с упорядоченной Реальностью.

Заметим здесь, что умный и наблюдательный Блок называет германский гений "сумрачным", то есть неясным, неопределимым, и противопоставляет его "острому галльскому смыслу".

Итак, две цивилизации, одна из которых стала великой, а другая хотела ей стать, столкнулись в схватке не на жизнь, а на смерть. Схватке, ставкой в которой была будущая картина мира.4,5

Из-за отсутствия необходимого понятийного аппарата (формализмов теории информации, кибернетики, теории систем Л. фон Берталанфи, теории квазиобъектов, описывающих структуры массового бессознательного) подобный анализ в принципе не мог быть проведен в начале столетия. Это означало, что люди того времени были обречены на непонимание ситуации. В сущности, даже самые информированные из них видели лишь надводную часть айсберга. Исследуя события Великой Войны, мы все время должны иметь это в виду.

Эсхатологический характер Первой Мировой Войны нашел отражение, например, в знаменитом эпосе Дж. Толкиена "Властелин колец", первые страницы которого были написаны в 1916 г.

Первая и Вторая Мировые война закончилась поражением Германии, что породило тенденцию рассматривать немецкую цивилизацию, как некую "Империю Зла". Такой взгляд, по-видимому, неоправдан. С другой стороны, у нас нет оснований и для критики западных демократий, "стерших с лица Земли великую культуру". Прежде всего, лидеры Запада не подозревали, что Германия представляет собой чуждую им цивилизацию. Далее, если у нас и есть определенное недовольство современным устройством мира, то никто не доказал, что альтернативная картина устроила бы нас больше. Лучшим результатом было бы, на мой взгляд, сосуществование обеих великих культур.

(Продолжение следует)

Мы постараемся прислать наш третий выпуск подписчикам в самые ближайшие дни.

А пока, как мы обещали в прошлый раз, нам следовало бы перейти ко второму блюду, к письмам читателей. Но честно признаемся, читатели нам пока писем почти не прислали. (А выдумывать письма за них, как это порой делают плохие журналисты, мы, конечно же, не станем). Мы пока рады, что у нас уже появились первые подписчики, и будем стараться, чтобы  им не было с нами чересчур скучно…

Вместо переписки с читателями пока предлагаем вашему вниманию хрестоматийное стихотворение А. К. Толстого, в котором он несколько пародирует историков… Наверняка многим это стихотворение известно и без нас, но 5 сентября 2007 года исполнилось 190 лет со дня рождения А. К. Толстого. Перечитать по этому поводу одно из его произведений, даже если оно уже многим давно знакомо, мы уверены, будет совсем не лишним.

История государства Российского от Гостомысла до Тимашева

Вся земля наша велика и обильна,
а наряда в ней нет.
Преподобный Нестор, летописец, стр. 8

1
Послушайте, ребята,
Что вам расскажет дед
Земля наша богата,
Порядка в ней лишь нет.

2
А эту правду, детки,
За тысячу уж лет
Смекнули наши предки:
Порядка-де, вишь, нет.

3
И стали все под стягом,
И молвят: «Как нам быть?
Давай пошлем к варягам:
Пускай придут княжить.

4
Ведь немцы тороваты,
Им ведом мрак и свет,
Земля ж у нас богата,
Порядка в ней лишь нет».

5
Посланцы скорым шагом
Отправились туда
И говорят варягам:
«Придите, господа!

6
Мы вам отсыплем злата,
Что киевских конфет;
Земля у нас богата,
Порядка в ней лишь нет».

7
Варягам стало жутко,
Но думают: «Что ж тут?
Попытка ведь не шутка –
Пойдем, коли зовут!»

8
И вот пришли три брата,
Варяги средних лет,
Глядят – земля богата,
Порядка ж вовсе нет.

9
«Ну, - думают, - команда!
Здесь ногу сломит черт,
Es ist ja eine Schande,
Wir műssen wieder fort».
(нем.) ведь это позор –
мы должны убраться прочь

10
Но братец старший Рюрик
«Постой, - сказал другим, -
Fortgeh’n wär’ ungebűrlich,
Vielleicht isn’s nicht so schlimm.
(нем.) уйти было бы неприлично,
может быть, это не так уж плохо

11
Хоть вшивая команда,
Почти одна лишь шваль;
Wir bringen’s schon zustande,
Versuchen wir einmal».
(нем.) мы справимся, давайте попробуем

12
И стал княжить он сильно,
Княжил семнадцать лет,
Земля была обильна,
Порядка ж нет как нет!

13
За ним княжил князь Игорь,
А правил им Олег,
Das war ein groβer Krieger
(нем.) это был великий воин
И умный человек.

14
Потом княжила Ольга,
А после Святослав;
So ging die Reihenfolge
(нем.) такова была последовательность
Языческих держав.

15
Когда ж вступил Владимир
На свой отцовский трон,
Da endigte für immer
Die alte Religion.
(нем.) тогда пришел конец старой религии

16
Он вдруг сказал народу:
«Ведь наши боги дрянь,
Пойдем креститься в воду!»
И сделал нам Иордань.

17
«Перун уж очень гадок!
Когда его спихнем,
Увидите, порядок
Какой мы заведем!»

18
Послал он за попами
В Афины и Царьград,
Попы пришли толпами,
Крестятся и кадят,

19
Поют себе умильно
И полнят свой кисет;
Земля, как есть, обильна,
Порядка только нет.

20
Умре Владимир с горя,
Порядка не создав.
За ним княжить стал вскоре
Великий Ярослав.

21
Оно, пожалуй, с этим
Порядок бы и был;
Но из любви он к детям
Всю землю разделил.

22
Плоха была услуга,
А дети, видя то,
Давай тузить друг друга:
Кто как и чем во что!

23
Узнали то татары:
«Ну,- думают,- не трусь!»
Надели шаровары,
Приехали на Русь.

24
«От вашего, мол, спора
Земля пошла вверх дном
Постойте ж, мы вам скоро
Порядок заведем».

25
Кричит: «Давайте дани!
(Хоть вон святых неси.)
Тут много всякой дряни
Настало на Руси.

26
Что день, то брат на брата
В орду несет извне;
Земля, кажись, богата –
Порядка ж вовсе нет.

27
Иван явился Третий;
Он говорит: «Шалишь!
Уж мы теперь не дети!»
Послал татарам шиш.

28
И вот земля свободна
От всяких зол и бед
И очень хлебородна,
А все ж порядка нет.

29
Настал Иван Четвертый
Он Третьему был внук;
Калач на царстве тертый
И многих жен супруг.

30
Иван Васильич Грозный
Ему был имярек
За то, что был серьезный,
Солидный человек.

31
Приемами не сладок,
Но разумом не хром;
Такой завел порядок,
Хоть покати шаром!

32
Жить можно бы беспечно
При этаком царе;
Но ах! ничто не вечно –
И царь Иван умре!

33
За ним царить стал Федор,
Отцу живой контраст;
Был разумом не бодор,
Трезвонить лишь горазд.

34
Борис же, царский шурин,
Не в шутку был умен,
Брюнет, лицом недурен,
И сел на царский трон.

35
При нем пошло все гладко,
Не стало прежних зол,
Чуть-чуть было порядка
В земле он не завел.

36
К несчастью, самозванец,
Откуда ни возьмись,
Такой задал нам танец,
Что умер царь Борис.

37
И, на Бориса место
Взобравшись, сей нахал
От радости с невестой
Ногами заболтал.

38
Хоть был он парень бравый
И даже не дурак,
Но под его державой
Стал бунтовать поляк.

39
А то нам не по сердцу;
И вот однажды в ночь
Мы задали им перцу
И всех прогнали прочь.

40
Взошел на трон Василий,
Но вскоре всей землей
Его мы попросили,
Чтоб он сошел долой.

41
Вернулися поляки,
Казаков привели;
Пошел сумбур и драки:
Поляки и казаки,

42
Казаки и поляки
Нас паки бьют и паки;
Мы ж без царя как раки
Горюем на мели.

43
Прямые были страсти –
Порядка ж не на грош.
Известно, что без власти
Далёко не уйдешь.

44
Чтоб трон поправить царский
И вновь царя избрать,
Тут Минин и Пожарский
Скорей собрали рать.

45
И выгнала их сила
Поляков снова вон,
Земля же Михаила
Взвела на русский трон.

46
Свершилося то летом;
Но был ли уговор –
История об этом
Молчит до этих пор.

47
Варшава нам и Вильна
Прислали свой привет;
Земля была обильна –
Порядка ж нет как нет

48
Сев Алексей на царство,
Тогда роди Петра.
Пришла для государства
Тут новая пора.

49
Царь Петр любил порядок,
Почти как царь Иван,
И так же был не сладок,
Порой бывал и пьян.

50
Он молвил: «Мне вас жалко,
Вы сгинете вконец;
Но у меня есть палка,
И я вам всем отец!..

51
Не далее как к святкам
Я вам подарок дам!»
И тотчас за порядком
Уехал в Амстердам.

52
Вернувшися оттуда,
Он гладко нас обрил,
А к святкам, так что чудо,
В голландцев нарядил.

53
Но это, впрочем, в шутку,
Петра я не виню:
Больному дать желудку
Полезно ревеню.

54
Хотя силен уж очень
Был, может быть, прием;
А все ж довольно прочен
Прядок стал при нем.

55
Но сон объял могильный
Петра во цвете лет,
Глядишь земля обильна,
Порядка ж снова нет.

56
Тут кротко или строго
Царило много лиц,
Царей не слишком много,
А более цариц.

57
Бирон царил при Анне;
Он сущий был жандарм,
Сидели мы как в ванне
При нем, daβ Gott erbarm!
(нем.) помилуй Бог!

58
Веселая царица
Была Елисавет:
Поет и веселится,
Порядка только нет.

59
Какая ж тут причина
И где же корень зла,
Сама Екатерина
Постигнуть не могла.

60
«Madame, при вас на диво
Порядок расцветет,-
Писали ей учтиво
Вольтер и Дидерот, -

61
Лишь надобно народу,
Которому вы мать,
Скорее дать свободу,
Скорей свободу дать».

62
Messieeurs, - им возразила
Она, - vous me comblez», -
(франц.) господа, вы слишком добры ко мне
И тотчас прикрепила
Украинцев к земле.

63
За ней царить стал Павел,
Мальтийский кавалер,
Но не совсем он правил
На рыцарский манер.

64
Царь Александр Первый
Настал ему взамен,
В нем слабы были нервы,
Но был он джентльмен.

65
Когда на нас в азарте
Стотысячную рать
Надвинул Бонапарте,
Он начал отступать.

66
Казалося, ну, ниже
Нельзя сидеть в дыре,
Ан глядь: уж мы в Париже,
С Louis le Désiré.

67
В то время очень сильно
Расцвел России цвет,
Земля была обильна,
Порядка ж нет как нет.

68
Последнее сказанье
Я б написал мое,
Но чаю наказанье,
Боюсь monsieur Veillot.

69
Ходить бывает склизко
По камешкам иным,
Итак, о том, что близко,
Мы лучше умолчим.

70
Оставим лучше троны,
К министрам перейдем.
Но что я слышу? стоны,
И крики, и содом!

71
Что вижу я! Лишь в сказках
Мы зрим такой наряд;
На маленьких салазках
Министры все катят.

72
С горы со криком громким
In corpore, сполна,
(лат.) в полном составе
Скользя, свои к потомкам
Уносят имена.

73
Се Норов, се Путятин,
Се Панин, се Метлин,
Се Брок, а се Замятнин,
Се Корф, се Головнин.

74
Их много, очень много,
Припомнить всех нельзя,
И вниз одной дорогой
Летят они, скользя.

75
Я грешен: летописный
Я позабыл свой слог;
Картине живописной
Противостать не мог.

76
Лиризм, на все способный,
Знать, у меня в крови;
О Нестор преподобный,
Меня ты вдохнови.

77
Поуспокой мне совесть,
Мое усердье зря,
И дай мою мне повесть
Окончить не хитря.

78
Итак, начавши снова,
Столбец кончаю свой
От рождества Христова
В год шестьдесят восьмой.

79
Увидя, что все хуже
Идут у нас дела,
Зело изрядно мужа
Господь нам ниспосла.

80
На утешенье наше
Нам, аки свет зари,
Свой лик яви Тимашев –
Порядок водвори.

81
Что аз же многогрешный
На бренных сих листах
Не дописах поспешно
Или переписах,

82
То, спереди и сзади
Читая во все дни,
Исправи правды ради
Писанья ж не кляни.

83
Составил от былинок
Рассказ немудрый сей
Худый смиренный инок,
Раб Божий Алексей.


1868

Ну а теперь десерт.

Мы тут уже немного поплакались, что писем нам почти не прислали. Но это мы имели в виду, что об истории нам пока не написали. Ну, так какие наши годы?! Мы ведь только начали. Может ещё раскочегаримся…

Зато нашлись уже первые добровольцы, согласившиеся принять участие в нашей игре по е-мэйлу, за что им огромное преогромное спасибо. Участникам игры напоминаем, что до 12 сентября им следует прислать письма со своим следующим ходом в игре. И настоятельно призываем и новых наших подписчиков включаться в нашу игру. Предприятие это пока сугубо некоммерческое, и ничем кроме траты времени игроки пока не рискуют. А присоединиться к игре можно в любой момент.

Надеемся, у нас ещё будет время подробно рассказать о нашей игре. Самую ценную информацию мы разместим на сайте нашего клуба.

www.klubllio.narod.ru

Пока там висит лишь Устав клуба. А этот текст предназначен в основном лишь для курирующих нас чиновников, большого интереса для массовой аудитории не представляет, и тратить время на его изучение, мы не рекомендуем. Но если очень приспичит, можете ознакомиться.

Итак, не сердитесь, но дальнейшие подробности о нашей ролевой стратегической игре в альтернативную историю мы пока отложим до следующих выпусков рассылки. Пока лишь повторим то, что уже сообщали. Игра наша носит рабочее название «Эпоха первоначального накопления». Все её особенности и правила придётся постигать в основном уже в ходе самой игры. А об основных её принципах можно получить представление, из статьи «Досуги его Превосходительства», опубликованной в первом выпуске нашей рассылки. Наши новые подписчики для этого могут заглянуть в архив рассылки. Для участия в игре, достаточно прислать письмо, в котором указать место рождения и социальное происхождение персонажа, за которого вы хотели бы играть. Страну рекомендуется выбрать европейскую, но если по каким-либо причинам этот континент вам не интересен, можете выбрать любую. А можете вообще ничего не выбирать, просто прислать письмо о согласии вступить в игру, а персонажа мы вам сами подберём, нам не трудно.

На нынешнем этапе игры пока достаточно знать лишь то, что, в ней сейчас всё в основном так же как в нашей реальной истории в середине XV века. Далее по ходу игры, события могут уже далеко уйти в сторону от того сценария, по которому разворачивалась известная история. О том как будут развиваться события в этой нашей альтернативной истории мы обязательно будем рассказывать в нашей рассылке, но пока в игре сделаны лишь первые ходы, и ничего сенсационного пока не произошло.

Ну а напоследок исторический анекдот:

Как раз на тему I Мировой войны, которой мы займёмся в ближайшее время.

В ходе этой войны немецкие подводные лодки регулярно расставляли мины у берегов Ирландии. А британские тральщики с такой же регулярностью эти мины обезвреживали. За годы войны этот процесс приобрёл жутковатую монотонность. В определённые часы немцы ставят мины, и в определённые часы британцы тралят минные поля. Но однажды немецкая подводная лодка подорвалась на собственной мине. Британцы, уставшие от монотонности этого процесса, решили нарушить график и в очередной раз не стали тралить минное поле. Немецкий капитан-подводник, которого британцы выловили из воды, страшно ругался на английское разгильдяйство. Тонкость английского юмора, проявленного британскими моряками, не сразу дошла до его восприятия.

До свиданья! Будет время, пишите.

Ваш непокорный слуга Сергей Баранов