Китай и Россия, взаимоотношения и история

N2

В выпуске содержится:

1. Информационный блок.

2. Дополнительные материалы: История отношений и ее «дополнения»

Информационный блок.

[…]Среди всех видов взаимодействий культур, как наиболее радикальный по последствиям для России и наиболее стремительно проходящий, в случае допущения такой формы, следует выделить территориально-военные действия двух государств, выражающих дух этносов. В то же время на предварительной стадии вдоль границ соприкосновения этносов происходит резкая активация взаимоотношений, направление которых является одним из важнейших показателей тенденций развития.

Формально современное состояние пограничных отношения России с Китаем можно датировать с 1858 года, когда был подписан договор о разграничении по Приамурью, и 1860 г. – о Южно-Уссурийском крае (Айгунский и Пекинский договора соответственно). Положения этих договоров были «уточнены» договором от 1991 г. между Китаем и СССР о границе по фарватеру, а не по береговому срезу на китайской территории как ранее. А «окончательно» граница по спорным участкам была установлена после «переговоров» октября 2004 г., во время которых были закреплены новые территориальные уступки РФ КНР.

Кроме формальных отношений и оценок текущего положения есть исторические тенденции, указывающие дальнейшее развитие. Например, России не удалось удержать фактически освоенную русскими в начале XX века Маньчжурию, с точки зрения китайцев Россия по-прежнему является страной варваров (впрочем, как и другие страны, культуры, окружающие срединную землю). Кроме того, бездарная сдача острова Большой в верховьях Аргуни, Тарабаровых островов и половины Большого Уссурийского острова на Амуре, возле Хабаровска, по соглашению с Китаем о демаркации границы, заключенного 14.10.2004 в обмен на помощь в решении внутренних проблем (разве можно было сделать больший подарок наследникам идей Мао Цзэ-дуна?), лишь явно демонстрирует и так очевидный недостаток пассионарности в России. Тенденция уменьшения пассионарности, невозможности дать ответ на вызов, исторически является симптомом предсмертной агонии этноса, в последующем приводящая к растаскиванию созданных ценностей, их разрушению, вместе с уничтожением (растворением) носителей побежденной культуры.

Очевидность тенденции к столкновению русской и китайской культур ни для кого не является секретом уже, по крайней мере, более полувека. Она активно обсуждается в специализированных кругах и за рубежом, но в целом по РФ замалчивается. Началом момента конфронтации являлись 60-е годы XX века, когда вектор на сближение этносов изменился на противоположный – конкуренцию.

Еще в 1953 году в Китае вышла книга «Краткая история современного Китая» с картами, в соответствии с которыми китайскими собственно является территории Вьетнама, Кампучии, Тайваня, Монголии, Тибета, часть Индии, Казахстана, Приамурье, Уссурийский край – границы в их значении гипотетического максимума влияния Цинской империи XVIII века. В 1978 г. увидели свет два тома «Истории агрессии царской России в Китае», а в 1979 г. «Истории распространения агрессии царской России». В ответ на это советская историческая наука разразилась плеядой книг, статей и сборников об истории российско-китайских отношений, ибо именно историческое осмысление давало предпосылки для политической линии взаимодействия с массами. Но следует учитывать, что эти китайские труды был направлены на достаточно ограниченную образованную группу носителей идей в китайском обществе, а также служили целям пропаганды и давления на СССР.

Вышедший же в 2002 году, в Шанхае, учебник по истории для 8 класса содержащий карты «захватов произведенных царской Россией», служит целям закрепления уже принятой (внедренной) мысли китайской интеллигенцией, трактующей исторические события в форме необходимого «возвращения», а по сути захвата российских территорий, у подрастающего поколения китайской молодежи, чьими руками эта идея и будет превращаться в жизнь.

Учитывая, что в 2002 г. этим молодым людям было по 14-15 лет, то. возраст, в котором они смогут быть наиболее полезны для военных целей, 20-21 год, еще не обзаведшиеся скарбом, семьёй, не потерявшие юношеский максимализм и находящиеся на пике физической и психической энергии – получим 2008 год как один из начальных сроков возможного практического воплощения замысла в жизнь.

В силу того, что знание истории Дальнего Востока (ДВ) не только мало известно в Зауралье со стороны Востока (т.е. в центральных и западных регионах России), но и на самом ДВ, поэтому полезно освежить основные официальные исторические факты, которые датируют историю российско-китайских отношений с XVI века, так как именно они являются первичным источником для осмысления.

Но сначала о чуть более ранней истории.[…]

Дополнительные материалы.

История отношений и ее «дополнения»

С. Л. Тихвинский. Против фальсификации истории русско-китайских отношений // Документы опровергают – М.: Мысль, 1982.— 511 с.

За последнее время в КНР издан ряд книг и статей по истории русско-китайских отношений, про­никнутых неприкрытой враждебностью к Советскому государству и в искаженном виде излагающих его внутреннюю и внешнюю политику, его историю.

В 1978 г. вышли в свет первых два тома четырех­томной «Истории агрессии царской России в Китае», написанные Юй Шэнъу и др., которые извращают историю России и русско-китайских отношений, не­смотря на свою внешне наукообразную форму, они по существу представляют собой, <…> типичный образчик пропа­гандистских антисоветских писаний.

Вышедший в 1979 г. первый том «Истории рас­пространения агрессии царской России», написанный группой сотрудников исторического факультета Пекин­ского университета, рисует всю историю Русского госу­дарства, начиная с царствования Ивана III (вторая половина XV в.), как непрерывную смену одного агрес­сивного, захватнического акта против соседних госу­дарств и народов другим и переносит эту характерис­тику на Советский Союз. <…>

Хотя китайские историки ныне отказываются от не­которых наиболее одиозных положений, пропагандировавшихся ими в годы так называемой «культурной ре­волюции» и касавшихся по преимуществу истории Ки­тая и общественно-политической мысли в древности и в средневековье, но ряду важных вопросов а китайской исторической науке и в наши дни отмечается полное совпадение взглядов тех, кто в свое время писал по указке «банды четырех», и тех, кто ныне разоблачает нанесенный ею вред в области общественных наук. […]

Левин А. М. Направление экспансии Юг —М.: Сов. Россия,  1979.— 112 с.

В 1953 году в Китае был издан учебник «Крат­кая история современного Китая» с картой, на ко­торой обозначены территории, входившие, по мне­нию пекинских руководителей, в состав «Поднебес­ной», но отторгнутые в прошлом веке империали­стическими державами.

Карандаш составителя жирным пунктиром очер­тил огромные пространства, куда вошли: Вьетнам, Лаос, Кампучия, Таиланд, Монголия, Корея, Непал, Сикким, Бутан, Сингапур, Бирма, материковая часть Малайзии, японские острова Рюкю, филип­пинский архипелаг Сулу, часть Афганистана, об­ширные районы Индии, часть Казахстана и других республик Средней Азии, советское Приамурье, Приморье, Сахалин...

Пекинская пропаганда пыталась отрицать, что этот учебник распространялся с ведома властей. Но если вспомнить некоторые высказывания Мао Цзэдуна, сделанные им до и после выхода в свет упомя­нутого учебника, то несложно заметить, сколь неуклюжими и даже наглыми выглядели такие по­пытки. Вот что говорил «великий кормчий» по этому поводу. В 1936 году в беседе с американским жур­налистом Эдгаром Сноу он заявил: «Непосредствен­ной задачей Китая является возвращение всех на­ших территорий, а не только отстаивание нашего суверенитета до Великой Китайской стены». В 1956 году появилось еще одно высказывание Мао на эту тему: «Ни один человек не может сомневать­ся в том, что через несколько десятилетий мы ста­нем господствующим государством мира». <…>

Испокон веков лучшими в Китае считались те правители, которые смогли присоединить к стране больше чужих земель. Их «подвиги» прославлялись в официальных династийных хрониках, Мао Цзэдун и его последователи действовали и действуют в полном соответствии с традициями экспансионизма древних императоров и средневековых мандаринов «Поднебесной». <…>

В. Ф. Бутурлинов и др. О Советско-Китайской границе: Правда и пекинские вымыслы – М.: Воениздат, 1982 – 77 с.

<…>Китайское руководство выдвигает территориальные притя­зания ко всей пограничным государствам, многим из ко­торых они просто отказывают в праве на свою государ­ственность и которые должны, по их мнению, быть просто поглощены «срединным государством». По приблизитель­ному подсчету, общая площадь территорий, на которые претендуют маоисты, составляет 10,4 млн. кв. км, что на 1 млн. кв. км больше   территории   современного Китая.

Еще в 1949 г., когда только победила революция в Китае и была образована Китайская Народная Республи­ка, в стране стали появляться карты, на которых значи­тельные некитайские территории и даже целые государ­ства были обозначены в границах Китая. На протесты ру­ководителей ряда азиатских стран правительству КНР по поводу публикации этих карт премьер Государственного совета КНР Чжоу Эньлай отвечал, что карты старые, го­миньдановекие и что правительство КНР вскоре займется выпуском новых карт. Но это обещание не было выполне­но. В Китае издавались новые карты с прежними террито­риальными притязаниями.

В этом отношении весьма характерна «Краткая исто­рия современного Китая», вышедшая в свет в 1954 г. В этой книге была помещена карта «китайских территорий, отторгнутых империалистами». К этим территориям был отнесены МНР, Корея, Вьетнам, Лаос, Камбоджа, Бирма, Малайзия, Таиланд, часть Индии, японские острова Рюкю, филиппинские острова Сулу.

В последующие годы стали появляться карты с тер­риториальными притязаниями и к Советскому Союау. В 1959 г. была составлена «наиболее полная» карта «утерян­ных» территорий с указанием года, когда была «потеряна» и к кому перешла. На ней, в частности, указано, что район Ташкента якобы был отнят Россией у Китая в 1864 г., левый берег р. Амур и Приморье отошли к ней в 1860 г., остров   Сахалин   отторгнут   Россией   и   Японией   после 1875 г. На этой же карте обозначены территории других стран, на которые имеет притязания Китай.

Даже простое перечисление требуемых Пекином тер­риторий показывает, насколько велики аппетиты руковод­ства КИР. Нужно отметить, что маоисты в вопросах тер­риториальных притязаний выступали и выступают на еди­ной платформе с гоминьдановцами, против которых рань­ше боролись китайские коммунисты. Они требуют, кроме того, включить в этот реестр еще Афганистан, территорию Советского Союза, вплоть до Аральского моря, и некото­рые другие территории. Еще в 1936 г. Мао Цзэдун в от­кровенной беседе с Эдгаром Сноу подчеркнул, что «важ­нейшей задачей Китая является возвращение всех наших утерянных территорий». А в 1939 г. вышла статья Мао Цзэдуна «Китайская революция и коммунистическая пар­тия Китая», подготовленная в качестве учебного пособия для партийных кадров, обучавшихся в Яньани. В ней так­же упорно подчеркивалась мысль, что империалистические государства в результате агрессии против Китая отняли значительные территории страны и что после победы ре­волюции Бирма, Монголия, государства Индокитая и дру­гие должны «добровольно» воссоединиться с Китаем.

Территории, на которые сейчас претендует Пекан, ни­когда не являлись китайскими. С большинством госу­дарств, расположенных на них, Китай поддерживал лишь дипломатические контакты, которые означали равноправ­ные, а не подчиненные отношения между странами. Одна­ко в китайских документах каждый приезд дипломати­ческой миссии рассматривался как признание суверените­та Китая над данной страной.

Еще одним своеобразным способом доказать правомоч­ность подобных территориальных притязаний являются ссылки на завоевания этих народов иноземными захватчи­ками много веков и десятилетий назад. Причем речь идет о завоевательных походах как китайских императоров, так и полководцев, поработивших сам Китай. Так, например, маньчжурский император Канси превозносится за создание цинской империи, рубежи которой «простирались на востоке до Тихого океана, на юге — до островов Южных морей, на западе — до Гималаев, на севере — до Сибири». Особой благосклонностью китайских лидеров пользуется Чингисхан, монгольский завоеватель, войска которого про­шли как смерч по территории Северного Китая и Цен­тральной Азии.

Китайские лидеры доходят до прямого восхваления аннексии и насильственной ассимиляции народов. Они рассматривают как положительные явления опустоши­тельные походы императоров китайских династий Хань и. Тан, Чингисхана и его преемников, маньчжурских богды­ханов, которые сопровождались уничтожением целых пле­мен и народов, разрушением цветущих городов и самобыт­ных цивилизаций. «Нельзя расширение территории счи­тать агрессией, — говорилось в одном из центральных китайских журналов, — а слабые, гибнущие национально­сти объявлять объектами агрессии, сочувствовать им. Дей­ствия сильной нации или государства, направленные на расширение своей территории, соответствуют законам об­щественного развития своего времени». <…>

[…]

Куминов Андрей Сергеевич (akuminov@yahoo.com)

Автор оставляет за собой право использовать полученные письма без уведомления, если не указано иное, для публикации на условиях анонимности, либо с указанием информации не позволяющей идентифицировать отправителя.