Рассылка:

- Птицеводство. Сельское хозяйство. Информационные материалы –

Здравствуйте уважаемые подписчики!

Выпуск 091 (4317) 02.08.2021

http://zerno.avs.ru/

Курские активы «Белой птицы» стали собственностью «Черкизово»

Группа «Черкизово» выкупила активы «Белой птицы» в Курске. Птицефабрики были приобретены за 5,3 млрд рублей, сообщает «Коммерсантъ-Черноземье».

Липецкое АО «Куриное царство», входящее в состав группы «Черкизово», приобрело активы с торгов по их начальной цене за 5,36 млрд рублей. Компания стала единственным участником торгов по продаже имущества ООО «Белая птица–Курск» и по их итогам стала владельцем имущества в Горшеченском районе. Ранее оно находилось в залоге у другой структуры «Черкизово» – АО «Васильевская птицефабрика».

Общая производственная мощность выкупленного комплекса – 120 тыс. тонн. С 2018 года группа «Черкизово» арендовала мощности «Белой птицы» в Белгороде и Курске.

Группа «Черкизово» – один из крупнейших в России производителей мясной продукции. Компания входит в тройку лидеров на рынках куриного мяса, свинины и продуктов мясопереработки. Компания включает в себя девять птицеводческих комплексов полного цикла, 16 современных свинокомплексов, девять мясоперерабатывающих предприятий, а также девять комбикормовых заводов и 300 тыс. га сельскохозяйственных земель. Среди брендов группы – «Черкизово», «Петелинка», «Куриное царство», «Пава-Пава».

https://rosng.ru/

Торги пшеницей из госфонда прошли в среду безрезультатно

Прошедшие после долгого перерыва торги зерном из интервенционного фонда закончились безрезультатно. 24 тысячи тонн пшеницы и ячменя, выращенные в 2015 году, оказались невостребованными.

За тонну пшеницы, выставленной на Национальной товарной бирже и территориально находящейся в Новосибирской, Омской и Кемеровской области, просили 14,4 – 14,9 тысячи рублей, ячменя – 13,1.

На 29 июля, также намечены торги. Объединенная зерновая компания, являющаяся госагентом, выставляет 23,35 тысячи тонн пшеницы урожая-2014 - 2015 и ячменя урожая-2013 - 2014. Всего интервенционный фонд на данный момент насчитывает чуть более 86 тысяч тонн зерна.

Между тем

Агентство «Совэкон» понизило прогноз на экспорт российской пшеницы в текущем сезоне на 1,3 миллиона тонн: ранее он составлял 38,4 миллиона, новый показатель - 37,1. Это связано с тем, что ранее был снижен прогноз на производство пшеницы до 82,3 миллиона тонн.

http://zerno.avs.ru/

Аркадий Злочевский: «У нас почему-то считается, что засуха – это очень плохо…»

Глава российского зернового союза о невыученных уроках 2010 года и ценах на продукты осенью в интервью изданию БИЗНЕС Online.

«АПК сильно пострадает, главным образом не от засухи, а от нерыночных действий властей. Да и засуха в мировой практике в нормальных системах регулирования выгодна для крестьян», — считает президент российского зернового союза Аркадий Злочевский. В интервью «БИЗНЕС Online» он объясняет, как регулирование цен, неотрегулированный механизм страхования и экспортные квоты приводят аграриев к отсталости и банкротству. При этом подорожание продуктов в магазинах все равно, по его мнению, неизбежно — затраты растут бешеными темпами, а субсидии попадают не в те карманы.

«В масштабах страны ничего не пострадает»

— Аркадий Леонидович, летние и летне-осенние засухи являются наиболее губительными. В зависимости от продолжительности и силы температурного воздействия они причиняют значительный вред как ранним, так и поздним зерновым и другим однолетним культурам, а также плодовым растениям. Насколько пострадает урожай в этом году?

— В масштабах страны ничего не пострадает. Будем иметь примерно второй [по объему в истории] урожай [зерновых], около 130 миллионов тонн. Так что, в принципе, все хорошо. Часть регионов, которые пострадали от засухи, компенсируются другими, такими как Кубань, Ставропольский край, которые станут получать рекорды в этом году.

— То есть на Кубани и Ставрополье все хорошо?

— Да.

— А какие регионы пострадают?

— Кое-что будет задето в Поволжье и Центральной России.

— А в Сибири как дела? Там же леса горят страшно, каждый день нам об этом рассказывают.

— Да, там тоже есть проблемы, но не глобальные для региона. Тоже отдельные районы пострадают.

— Где-нибудь у нас уже введен режим чрезвычайной ситуации, как в 2010 году было?

— Нет. Пока я что-то не вижу парада режимов чрезвычайных ситуаций. Для них и почвы еще нет, потому что режим ЧС — это глобальная катастрофа, он вводится для того, чтобы получать компенсации у федерального центра.

— Наши читатели нередко сравнивают ситуацию с 2010-м, когда очень много всего погибло. Насколько правомерны данные параллели?

— Это небо и земля. В 2010 году у нас было менее технологичное производство. Мы потеряли 30 процентов и даже больше от планировавшегося урожая [зерновых]. Он предполагался на уровне 96 миллионов тонн, а потери составили 30 с лишним миллионов. Реальный урожай оказался 67 миллионов тонн, а по отчету — 60,9 миллиона. Много зерна тогда попрятали от отчетности.

— А какая ситуация в РТ?

— В Татарстане тоже пестрая картина. Какие-то районы неплохо себя чувствуют, какие-то похуже, но в целом в республике никакой катастрофы нет. Все, в общем-то, достаточно неплохо.

— Сколько гектаров или какая часть посевных площадей в России уже поражена засухой? Есть такая статистика?

— Данная статистика есть у погодников, тех, кто занимается отслеживанием погоды. Они вводят индексы засухи, в том числе индекс вегетации, или NDVI, как его обозначают в исследованиях состояния посевов. Но здесь тоже надо понимать, что сейчас эту статистику будет правильно вести по погоде, поскольку они отслеживают территории, а не по урожаю, потому что засуха в 2021 году достаточно поздно случилась. Если бы она в таком жестком варианте была раньше, то все оказалось бы намного хуже, поскольку не хватало бы влаги для вегетации растений. А так фактически у нас основной пик засухи пришелся на старт уборки. Она идет с середины июня, и ничего критичного поэтому происходящее не вызывает.

«Крестьяне идут на страхование в основном из-под палки»

— Как у нас обстоят дела со страховкой урожая? С 2010 года, когда об этом много говорилось, что-то изменилось в лучшую сторону?

— Нет. В лучшую сторону ничего не поменялось, только в худшую все меняется. У нас есть программа страхования с государственной поддержкой, и в основном все негативы оттуда. Медленно и в достаточно некомфортной среде развивается страхование по несубсидированным программам. И сейчас довольно активно страхуются урожаи по индексу засухи, так называемое индексное страхование. По нему все работает достаточно неплохо. Там есть и практика, и неплохие шансы получить возмещение в случае, если вы попали под засуху и посевы погибли или пострадали. А вот по страхованию с господдержкой практически нет шансов получить возмещение. Оно навязывается. На него идут крестьяне в основном из-под палки, так как им угрожают не платить субсидии по другим программам, если не застрахуются. Надо застраховаться и принести страховку чиновникам местной администрации для того, чтобы получить другие субсидии. Это своеобразный рычаг давления, который работает и заставляет страховаться, хотя желания особого делать подобное у людей нет. А желания нет потому, что не получишь возмещения. И сам механизм, закрепленный в законе о страховании с господдержкой, неадекватен. Мы страхуем недоборы, а никто не понимает, что это такое. Поэтому страховщик всегда может отбояриться от возмещения, там куча лазеек для этого, просто огромное количество. И крестьяне не понимают, как обсчитываться, что считать недобором, а что нет. По идее, нам надо было бы поменять данную модель на испанскую — так называемое покрытие от катастрофической гибели. Простое, дешевое, работает там как из пушки. Но у нас страховщики активно сопротивляются.

— Ассоциация агробизнеса, зерновой союз ставили указанный вопрос перед властью и что власть говорит на это?

— Да, ставили, и неоднократно, но у нас, к сожалению, минсельхоз занимает позицию поддержки страховщиков, а не крестьян в вопросе страхования. Это уже многолетняя традиция, и, сколько ни обсуждали, все идет в пользу страховщиков, в связи с чем сельским жителям подобное не интересно. Почему-то считается, что крестьяне ничего не понимают в механизмах страхования, не особо компетентны, и поэтому что их слушать для вырабатывания данных механизмов. Они, мол, не специалисты. Вот такая позиция и у министерства сельского хозяйства в том числе.

— А вообще насколько сильно может сейчас пострадать агробизнес в целом — и от природных катаклизмов в виде засухи, и от рукотворных в виде искусственного ограничения роста цен на сельскохозяйственную продукцию и продукты питания?

— Очень сильно пострадает, главным образом не от засухи, а от нерыночных действий властей. Да и засуха в мировой практике в нормальных системах регулирования выгодна для крестьян. Она и мотивирует и стимулирует производственные процессы. Например, в 2013 году в Соединенных Штатах Америки в пшеничном поясе была засуха не менее жесткая, чем в РФ в 2010-м. Даже, наверное, пожестче, чем у нас. Но там такие технологии, что они потеряли всего 10 процентов урожая, а не 30, как мы в 2010-м, и плюс к этому США еще и заработали, получили страховое возмещение. А заработали на росте цен, которые никто не ограничивал, как у нас. В Америке никому в голову не пришло это делать. Цены поднялись, и крестьяне дополнительно выручили денег, несмотря на то что урожай на 10 процентов снизился по отношению к предыдущему году, когда засухи не было, и еще получили дополнительное возмещение по погибшим посевам от страховых компаний. Таким образом, данный процесс оказался весьма выгодным с экономической точки зрения. Естественно, в дальнейшем это промотивировало их наращивать и производственные процессы, и технологии улучшать и так далее и тому подобное. А в России все наоборот. У нас почему-то считается, что засуха — это очень плохо для экономики, крестьянских карманов, и она реально выливается в плохие вещи, потому что государство принимает решение цены ограничить… Вот отчего-то они не должны расти, несмотря ни на что. Не происходит компенсации девальвации рубля в крестьянских карманах из-за подавления цен. Это, естественно, не может ничего стимулировать, а способно только демотивировать производственные процессы.

— А кто в большей степени пострадает от подобного — крупные холдинги, средние хозяйства, фермеры?

— Да все по цепочке страдают. Просто у крупных субъектов есть возможность для диверсификации, и они, как правило, имеют разносторонние инвестиции в разных направлениях, в том числе и в животноводстве. Животноводство может выиграть от тех мер, которые приняли, а растениеводство — проиграть. В результате крупные хозяйства имеют возможность компенсировать потери растениеводства за счет животноводства. А у мелких и средних хозяйств такой возможности нет, и они страдают больше всего.                    

— Власти принимают какие-либо меры для того, чтобы помочь этим людям и хозяйствам, и насколько они действенны?

— Нет, не принимают и меры не действенны. По идее, власть в данных условиях должна была бы провести реформу страхования и за счет страхования возмещать потери. Это самый правильный и объективный путь. Но реформа страхования не просматривается, там, напротив, дело обстоит все хуже и хуже. Возмещения не получить, и в результате компенсации не происходит. Заявленные компенсации за счет введенных ограничений вроде как направляются в регионы, но они попадают не в те карманы, в которых потери произошли. К крупняку очень серьезно все идет. Крупные агрохолдинги в основном от этого выигрывают и львиную долю данных субсидий просто съедают. И эта компенсация же далеко не полная. Если потери в прошлом сезоне составили порядка 200 миллиардов рублей в карманах крестьян от введенных ограничений на экспорт, то со стороны госбюджета компенсировано только 40 миллиардов. В 5 раз меньше, чем потери, понимаете? И указанные компенсации, еще раз подчеркиваю, попадают не в те карманы, в которых потери произошли.

«Мы просто отдали рынок конкурентам»

— В целом после 2010 года какие-то выводы сделаны были — власти страны пересмотрели программы поддержки, комплексы мер, режимы и механизмы финансирования?

— Нет. Засуха 2010-го практически ничему не научила. Мы под засуху 2010-го вводили эмбарго, в результате государство даже не заметило, что потом, в 2011 году, вывезли недовывезенный ресурс, и сколько осталось. Мы вошли в засуху тогда, в 2010-м, с рекордными запасами — 26 миллионов тонн. На тот момент они были рекордными, мы получили 67 миллионов тонн урожая. То есть ресурсов вполне хватало для того, чтобы прокормить страну, и никто бы ни в чем не пострадал. Но при этом 15 августа 2010 года ввели эмбарго, прямой запрет на вывоз, что породило массу проблем и только дополнительно вынуло деньги из карманов крестьян. Они недозаработали, несмотря на засуху.

— Что, и в технологическом плане тоже никаких выводов не сделано? Я имею в виду засухоустойчивые сорта растений, мелиорацию, защитные технологии, позволяющие сохранить посевы.

— Научные разработки идут на эту тему, но нужно понимать, что лучше всего работает технологическая составляющая, именно она в первую очередь позволят защищаться от погодных катаклизмов. А для того, чтобы соблюсти всю технологическую цепочку, должно хватать средств, потому что любые технологии стоят денег. Нужны инвестиции, а их никто не защищает. Крестьяне рискуют на свой страх и личную ответственность, и получается такая вещь, когда мы вводим, например, ограничения на экспорт, как сейчас, и это означает, что подобные инвестиции становятся очень рискованными. Финансовые потери от продаж не позволяют окупить произведенные инвестиции, что довольно сильно ограничивает технологические возможности. То есть вкладываться в технологии слишком рискованно и государство не защищает данные инвестиции. Поэтому никто и не вкладывается, и потери большие от катаклизмов. Если по всей цепочке технологии соблюдались бы, потери были бы гораздо меньше.     

— Вы говорите, что в 2010 году имелись большие запасы зерновых, которые позволили нам пережить эту ситуацию без потерь. А сейчас есть запасы? Насколько они велики и чем могут помочь?

— В настоящее время у нас запасы тоже достаточно большие. Они не на рекордном уровне, в 2017 году были больше, но на втором месте по количеству запасов в историческом разрезе за все время современной России. Данная причина тоже связана с ограничениями: запасов оказалось бы меньше и было бы все стабильно с точки зрения ценовой обстановки, если бы эти ограничения не вводились. А в результате ограничений государство установило [квоту] на прошлый сезон в 17,5 миллиона тонн, из которых реально вывезенных меньше 10 миллионов. Квота не выбрана. Это все недовывоз, который лег в запасы. 

— Недовывоз случился именно из-за ограничений, а не из-за того, что спроса нет?

— Конечно. Мы просто отдали рынок конкурентам. Они от этого выиграли финансово и экономически.

— Что будет с ценами на продукты питания? Уже сейчас интернет полон слухов и разговоров о том, что осенью цены на продовольствие скакнут из-за засухи.

— При таком урожае ссылаться на засуху грешно. Засуха здесь вообще не при чем. Но подобное не означает, что цены на продукты не вырастут. Они могут подняться, но совсем по другим причинам. Не из-за того, что у нас зерно дорогое, сырье какое-то, или недоступно что-то из этого, а просто потому, что решения, которые принимаются в отношении финансового сектора, на поверхности, а решения в части ресурсов, потребляемых сельским хозяйством, скрыты. О них молчок, никто ничего не говорит. Например, о том, что цена на удобрения выросла на 100 процентов по сравнению с прошлым сезоном. А это же все отражается в себестоимости. Добавьте сюда стоимость энергетики, транспортировки. Всё растет, причем далеко за пределами темпов официальной инфляции. Все ресурсы растут очень быстро. Продовольствие не может стоять на месте в таких условиях, поскольку подобное ложится в его себестоимость. А при чем здесь урожай, зерно, засуха? Вообще никакого отношения к этому не имеет.

— В результате такой политики сколько хозяйств обанкротились или близки к этому? Есть такая статистика?

— Статистика имеется у государства, только она опаздывает. Мы информацию по прошлому сезону получим только в следующем году, даже не в 2021-м, хотя сезон у нас был 2020/2021. Только в 2022-м будет объективная статистика и мы увидим картину.

— Но вообще как себя чувствует сектор? К вам же наверняка приходят данные с мест.

— Конечно. Плохо себя чувствует. Из-за ограничений целый ряд мелких и средних хозяйств обанкротились и ушли с рынка, переформатируют свой бизнес. Я уже не говорю о таком явлении, как перераспределение по посевам у тех, кто остался на плаву. Те культуры, которые стало невыгодно сеять, сеять не станут, а будут искать другие ниши, не задетые регулированием, для того чтобы исправить свою экономическую ситуацию.

— То есть перекос произойдет по культурам — чего-то будет с избытком, а чего-то не окажется вообще?

— Ну конечно.

— А в большей степени что пострадает, а что нет?

— Сейчас еще рано говорить, пока эта волна только разрастается. Реальное перераспределение увидим во время осеннего сева. Посмотрим, как мы озимые отсеем, потому что к нынешнему сезону озимые сеялись в прошлом году, под нынешний урожай [зерновых], и данный сев был рекордным по объему площадей — 19,2 миллиона гектаров. За все исторические времена подобное рекорд по озимым посевам. А это главная основа и фундамент, по пшеничному урожаю в первую очередь. В нынешнем сезоне у нас урожай по пшенице очень хороший, не рекордный, но 82–83 миллиона тонн пшеницы получим в 2021 году. За счет указанных площадей. А что будет с озимым севом осенью, мы посмотрим и увидим. Этот сев будет главным показателем, лакмусовой бумажкой всех мер.

— А что у нас будет с экспортом? Не получится в результате перераспределения, о котором вы говорите, так, что хорошее высококлассное зерно уйдет на экспорт, а нам будут печь хлеб из оставшегося кормового зерна — такие разговоры то и дело возникают?

— Нет, тут все ровно наоборот. Экспортные ограничения в первую очередь ударяют по высокому качеству. Риски там, связанные с качеством производимого зерна, будут дальше. Поскольку инвестиции не оправдывают себя, естественно, они не будут осуществляться. Мы станем массово производить более низкого качества зерно. Почувствуем это только в следующем сезоне. В данном сезоне мы подобное не ощутим никак.

— Странно, конечно, все. На протяжении уже, наверное, лет 8 на всех форумах чиновники разных уровней рапортуют, что сельское хозяйство растет невиданными темпами, опережает другие сектора экономики, и мы становимся уже не энергетической, а сельскохозяйственной супердержавой, и это не слишком сочетается с тем, что вы говорите. И главное — что дальше произойдет с агросектором, в частности с растениеводством, он расти-то будет дальше?

— Это зависит от дальнейшей политики. Если мы застрянем в данном режиме ограничений [цен] и жесткого прессинга [со стороны власти] надолго, то, конечно, начнем потихонечку сворачиваться. Будет подобное дестимулировать производство в первую очередь, и через какое-то количество лет мы это почувствуем и увидим. Произойдет как в Аргентине, когда под аналогичным прессингом страна сократила количество производимой пшеницы и стала переключаться на не задетые регулированием культуры, в первую очередь на кукурузу и сою. Примерно то же самое нас ожидает, если такая политика продлится долго. Если удастся отменить указанные ограничения в каком-то обозримом будущем, то этого может не случиться. Все возродится, реанимируется и продолжит развиваться.

— Поток желающих войти в агробизнес, который наблюдался ранее, остается прежним или люди уходят из данного сектора?

— Уходят, конечно. Поток сокращается. Инвесторы пугаются, не понимают, как им дальше инвестировать и, естественно, перестают вкладывать. Пытаются вытащить то, что уже вложено, и уйти в иные сектора.

— А что в других странах, есть где-то засуха или прочие катаклизмы? Что будет с ценами на мировом рынке в этом году?

— Да нет, там ничего такого не происходит. Рекордный урожай зерна в мире. Цены растут. В основном из-за наших решений, потому что мы своими решениями задрали мировые цены [на пшеницу] в 2020-м на 60 долларов. Естественно, такое повышение цен, которое мы произвели, промотивировало, простимулировало [более значительные] посевы в других странах. Мы породили обострение конкуренции. Занимая пока еще первое место по поставкам пшеницы в мире, настроили конкурентов на то, что это «святое место» освобождается от России и его надо занимать. И они его уже активно занимают, а нам возвращается бумерангом, потому что площади выросли под посевами пшеницы и вообще в мире рекордно выросли [посевные] площади. Естественно, это сгенерировало дополнительный спрос на удобрения, в результате цена для нас на удобрения и ушла вверх на 100 процентов по отношению к прошлому году.

https://pticainfo.ru/

В Китае наводнения смывают средства к существованию свиноводов и птицеводов

Помимо текущих проблем с АЧС, китайским свиноводам и птицеводам приходится иметь дело с разрушительными наводнениями, уничтожившими их стада.

Из репортажа Reuters: китайский фермер Чэн пробирается в воде по колено, таща за собой мертвых свиней, связанных одну за веревкой вокруг их лодыжек, и выстраивает раздутые туши для утилизации.

Более 100 свиней Чэна утонули в результате наводнения, парализовавшего центральную провинцию Китая Хэнань на прошлой неделе, и перспективы для тех, кто остался в живых, мрачны.

«Я жду, пока уровень воды упадет, чтобы посмотреть, что делать с оставшимися свиньями», – говорит 47-летний фермер из деревни Ванфань, примерно в 90 километрах (55 милях) к северу от столицы провинции Чжэнчжоу.

«Они уже несколько дней находятся в воде и совсем не могут есть. Я не думаю, что останется хоть одна свинья».

Ферма Чэна – одна из тысяч в провинции Хэнань, известной своим сельским хозяйством и, в частности, свиноводством. На прошлой неделе на провинцию обрушились проливные дожди, которые вызвали сильнейшее за столетия ливневое наводнение, застигнув многих врасплох.

«В одно мгновение мы лишились всего. У нас нет других навыков. У нас больше нет денег, чтобы снова разводить свиней», – сказал Ченг Reuters в воскресенье. Он выращивал свиней всю свою жизнь. «Это как если бы небо упало».

На другом конце деревни, где большинство из 3000 других жителей также разводят свиней или кур или выращивают зерно, люди расчищают завалы, оставленные отступающими паводковыми водами.

Некоторые возят тачки и ящики с мертвыми цыплятами. Свиные туши лежат в воде раздутыми, привязанными к деревьям, чтобы не уплыли. В некоторых частях деревни сильно пахнет грязью и гниющими тушами.

Как сообщили Reuters фермеры, в результате наводнения погибло не менее 200 000 кур и до 6 000 свиней, что составляет половину стада деревни. По всей провинции Хэнань дожди затопили 1678 крупных ферм, убив более миллиона животных.

Хотя в последние годы производство свиней в Китае становится все более интенсивным, миллионы мелких фермеров по-прежнему играют важную роль в производстве любимого в стране мяса.

Даже после того, как в 2018 и 2019 годах страну охватила разрушительная эпидемия АЧС, многие фермеры вернулись к свиноводству и увеличили свои стада, чтобы заработать на высоких ценах.

Ченг сказал, что ему грозит убыток в размере около 30 000 юаней (4627,13 долларов США) и беспокоится, что он не получит никакой государственной компенсации.

Опасения по поводу вспышек болезней

Помимо средств к существованию, наводнение также заставило многих беспокоиться о новых вспышках болезней.

Прошлым летом проливные дожди и наводнения на юге Китая стали причиной десятков вспышек африканской чумы свиней.

«Проблема болезни – гораздо более серьезная проблема, чем прямые убытки», – говорит Пан Ченджун, старший аналитик Rabobank.

Вирус чумы свиней живет около 10 дней в фекалиях свиней и воде и может сохраняться до 100 дней в навозных ямах.

«Все, что находится в навозных ямах, будет вымыто и распространится», – сказал Уэйн Джонсон, ветеринар и консультант компании Enable Ag-Tech Consulting из Пекина.

На прошлой неделе Министерство сельского хозяйства и по делам сельских районов издало инструкции для местных органов власти о том, как предотвратить болезни животных после наводнения, включая меры по утилизации туш и дезинфекции ферм.

Однако на данный момент фермеры Ванфань даже не уверены, что вернутся к сельскому хозяйству.

«После стольких лет труда в мгновение ока все исчезло», – сказал 53-летний Чжан Гуанси, потерявший около половины своего стада. «Я больше не хочу разводить свиней».

www.furazh.ru

Россельхознадзор не исключает запрета на поставку кормов из Бельгии

Россельхознадзор не исключает запрета на поставку кормов из Бельгии при повторном обнаружении в них незарегистрированных ГМ-компонентов. Об этом говорится в сообщении ведомства.

"Россельхознадзор крайне обеспокоен тем, что подобные нарушения при поставках кормовой продукции из Европы приобрели систематический характер. Кроме того, Россельхознадзор неоднократно предупреждал ветеринарную службу Бельгии о том, что в случае продолжения выявления аналогичных нарушений, российская сторона будет вынуждена просить Бельгию приостановить сертификацию всей кормовой продукции для поставок в Россию", - отмечается в сообщении.

В ведомстве указали, что Россельхознадзор обеспокоен очередным выявлением в кормовой продукции из Бельгии незарегистрированных ГМ-компонентов. Так, в ходе проверки российские специалисты в ходе лабораторного мониторинга поступающей в Россию кормовой продукции бельгийского происхождения (производитель - NV Marcel Van Den Eynde) выявили присутствие незарегистрированных ГМ-компонентов.

"Таким образом, в очередной раз было нарушено требование России и ЕАЭС об обязательной государственной регистрации кормовой продукции, полученной из генно-инженерно-модифицированных организмов. В связи с этим Россельхознадзор вводит ограничения на поставки в России продукции вышеуказанной компании", - сообщили в Россельхознадзоре.

Ведомство также обратилось к компетентной службе Бельгии с просьбой провести расследование, установить причины несоответствий и усилить контроль за отправляемой в Россию кормовой продукцией.

Подобные нарушения при поставках кормов и кормовых добавок из Бельгии выявляются службой с 2018 г. За этот период было выявлено семь случаев присутствия ГМО в указанной продукции, заключили в Россельхознадзоре.

Источник: Журнал “Financial One”

------------------- 

Ведущий рассылки: Ринат Мустаев

Email:   admin@poultrysite.ru 

Копирование рассылки приветствуется, с указанием ссылки:

«Птицеводческий сайт» https://poultrysite.ru/

Информация с новостных сайтов, публикуется согласно авторского права с активной гиперссылкой на сайт первоисточника

Информация также публикуется в социальных сетях по адресам:

https://vk.com/hellmann.poultry

www.facebook.com/rinat.mustaev1

https://ok.ru/rinat.mustaev

www.instagram.com/rinat_mustaev

https://hellmannpoultry.livejournal.com

https://my.mail.ru/mail/hellmann

https://t.me/Rinat_Mustaev