Мужской и женский взгляд за чашечкой кофе. Дневник: то ли воля, то ли неволя
Импровизация на тему второго ребенка. Поэтому те, кто не считают ее проблемной или настроены услышать что-то в духе: «Второй ребенок. Как не испортить фигуру» или «Как удержать мужа» или, что мало вероятно, но мало ли «Как получить деньги
за родовой сертификат наличными и вперед» и т.д., к вам большая просьба: переплесните страницу. До новых встреч.
Не представляю, что надо со мной сделать, чтобы я родила второго ребенка в тех обстоятельствах нашего мегаполиса, в которых нахожусь в настоящее время. Нет, я не живу в коммунальной квартире, не работаю на трех работах, не делаю карьеру в том смысле, который обычно принят и мне не восемнадцать лет. Когда я вижу беременную женщину в переполненном транспорте или бредущую по
загазованному проспекту, у меня возникает одна мысль - сочувствие. Кто живет за городом в шикарном отдельно стоящем особняке, кто вообще не имеет перед собой цели родить и кому менее восемнадцати, еще раз - спасибо за внимание.
Меня утомляет мегаполис. Здесь постоянно не хватает кислорода, в нос летит пыль, выхлоп, отбросы предприятий, базирующихся в центре, в уши – мат, брань, раздраженные, повышенные тона, в глаза – безвкусица, разрушение городской архитектуры, появление на ее
месте китчевого, одноразового новодела, бомжи, алкаши, реки окурков вдоль тротуаров и синтетические бутылки повсюду и пиво, пиво, пиво…, и больные некрасивые дети. Я часто ловлю себя на мысли, что детей все меньше, а некрасивых среди них, болезных, отталкивающих, неприятных – больше. Детей, которые вызывают странные чувства, любые, кроме умиления, восторга, желания их еще иметь.
Вдруг само собой приходит в голову понимание, как именно, чем и кем нарезается это невидимое полотно
индивидуального и коллективного бытия. И понимаешь, что режешь во многом ты сама, но ситуация порой абсурдна, как в маркетинге – выбор без выбора. Как на принудительных курсах кройки и шитья. Ножницы вложены тебе в руки почти против воли. И ткань – живая. Приходится выбирать: резать себе, чтобы дать избежать этой дикой боли твоим близким или им, чтобы хоть иногда дать передохнуть от этой боли себе.
Я мечтаю о побеге в другое место, другой климат, другой мир, другие проблемы только
потому, что эти заели до невозможности. Мечтаю и сыплю пепел на голову, песок – на мельницу, сахар - в чай, перец – в суп, соль – на свежие раны. Мечтаю об отдельном доме, а не многоквартирной части человеческих сот и о втором ребенке. Все чаще за этим проступает страшное слово «никогда». Никогда пока будет так, как есть сейчас. Нужно, чтобы настали совсем иные времена, как говорил Шопенгауэр. И мне ничего не остается, как ждать и в томительном этом ожидании обвинить во всем мой
город.
А город не виноват. Он стал неповоротливым, глухим к тем, кто его самого утомляет, шумным и безмолвным для тех, кто его не слышит. Он стал больным. Другими болезнями, но их не меньше, чем раньше и они не проще, чем когда-то. Ясно как день, что невозможно оставаться в нем полностью здоровым даже в частично больном, а он болен серьезно и повсеместно. Тем более если он тебе не безразличен. Сам того не желая, он становится твоим врагом, разрушая против своей же воли и его врагов и
сострадающих. И ты знаешь какую цену ты платишь за возможность оставаться его частью, разделяя с ним все его трудности. Ты платишь временем, которое он высасывает из тебя, которое могло еще быть потрачено на восхищение его погибающими имперскими святынями, платишь невозможностью жить вне его и неизбежностью краха этой огромной любви к нему, кажущейся нереальной. Платишь личной жизнью, по которой он гонит свои транспортные потоки, вечной внутренней мерзлотой, прорастающей внутри от его холодных камней,
берущих твое тепло, остывающей чувственностью и погоней за иллюзией, что завтра будет лучше, чем вчера, если отдать ему свое сегодня. Платишь и берешь взамен неуверенность и несбыточные надежды, в которых он не оставляет места ни на отдых, ни на полноценную дружбу, ни на гармоничную семью, в которой ты хотела бы видеть детей больше, чем одного. Но уже и одного ему хватит, считаешь ты, чтобы чудище насытилось. Пусть кто-то другой приносит следующие жертвы.
Шесть лет назад китайцам в порядке
исключения разрешили иметь двоих детей. Где этот далекий для нас Китай даже с его прошлой программой "одна семья - один ребенок"? Когда все чаще у нас или семья есть – нет детей или есть ребенок – нет семьи. Вопросы карьеры, фигуры, удержания мужа рождением второго ребенка, собственных установок, все то, что так заботит современных наших женщин, встают даже не на второй план, когда начинаешь понимать всю ответственность за ту легкость, с которой живут китайцы и разницу между твоим
желанием, полученным результатом и тем, что ты на самом деле хотела. А я не хочу ребенка, брошенного на нянь, ребенка болезненного, который живет в шуме, копоти, гари, ребенка, улыбка которого будет для меня более редкой, чем улыбки коллег.
Человеческие желания, настаивал Шопенгауэр, бесконечны, и удовлетворить их невозможно. На место удовлетворенного желания заступают десять других. При этом он замечает, что цели часто достигают после долгих лет борьбы, а удовлетворение длится краткий миг. Боль,
говорил философ, позитивна, удовольствие негативно, это всего лишь временное облегчение. Иначе говоря, наш мир – наихудший из всех возможных миров, и если бы он был еще хуже, никто не захотел бы в нем жить. Но он еще говорил о воле. А воля еще может нам помочь изменить обстоятельства. Или, в крайнем случае, мысли.
Журнал "Женский Петербург" 2004 год. Моя старинная, архивная статья в авторской рубрике. Сколько всего уже изменилось с тех пор и не изменилось...
автор: Жанна Веселова, международный каталог fotoprofit.ru
