/предыдущие части: A, B, C, D, E, F, G/

> Протестантское учение об искуплении, следуя естественному христианскому чувству, предпочитает не разделять Отца и Сына, а говорить о разности Божественных свойств: любви и справедливости. Но эта уступка богословию не может быть оправдана библейским текстом. Богословие не имеет права игнорировать то, что юридический образ искупления в Писании имеет значительное отличие от протестантских построений. Он проще (ибо это – образ). Он предполагает, что Сын приносится в жертву Отцу, а не свойству справедливости. Христос... предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное (Еф.5,2). Бог послал в мир Единородного Сына Своего... Не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши (1Ин.4,9-10; Ин.3,16). Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех*, чтобы мы в Нём сделались праведными пред Богом (2Кор.5,21). Он (Сын Божий) есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира (1Ин.2,2). Таким образом, все протестантские концепции основанные на примирении свойств в Боге, кроме внутренней несостоятельности, являются ещё и отступлением от библейского юридического образа.

> Сам же этот образ не создан для догматического углубления в него. Он, в отличие от Евр.2,10-14; 5,7-10, недостаточно содержателен в христологическом плане. Так, “Свидетели Иеговы” без особых изменений скопировали себе всё западное учение о заместительной жертве и этим наглядно показали, что эта теория настолько неполна, что для её принятия не обязательно требуется, чтобы Искупителем обязательно был Сам Господь Бог.

> “Правосудие Божие требовало, чтобы осуществилось наказание за грех. Любовь Божия стремилась спасти человека, но должна была подчиниться правосудию Божию. Мудрость Божия предложила план, который мог удовлетворить и святость и любовь. Через Боговоплощение и заместительную смерть Христа любовь могла осуществить своё желание спасти человека, а святость – осуществить своё требование, чтобы грех был наказан”. {Ф.Лерой Форлайнс. Библейская систематика. // <СПб.: “Библия для всех”>, 1996 г., стр. 169.} Таково понимание мотивов крестной смерти в протестантском богословии. Эта схема, при всей своей формальной правильности, с православной точки зрения к Богу прилагаема быть не может даже в качестве условной иллюстрации. Представленная же в догматическом изложении, она становится и вовсе карикатурной.

> Во-первых, при таком искусственном делении Бога на составляющие, Господь представляется как бы состоящим из самостоятельных свойств, каждое из которых имеет свою волю, или иначе сказать, требования к Божественной Личности. К тому же, ни одна из них, в своей отдельности, не может быть названа совершенной.

> “Правосудие” не желает спасать человека, и вообще не озабочено этим, оно жаждет лишь самоудовлетворения путём полноты наказаний. Оно не согласно ни на малейший компромисс пред лицом погибающего человечества. По учению евангельских христиан баптистов “Божественное правосудие не допустит попыток ни отклонить, ни уменьшить наказание за нарушение закона Божия. Прощение греха возможно только путём полного удовлетворения правосудия Божиего через исполнение наказания... Правосудие Божие требует, чтобы наказание было исполнено, и ничто меньшее его не удовлетворяет”. {Ф.Лерой Форлайнс. Библейская систематика. // <СПб.: “Библия для всех”>, 1996 г., стр. 169. Для сравнения: Иоанн Златоуст: “Чтобы один наказывался по вине другого – это представляется не совсем справедливым, но чтобы один был спасён через другого – это более благоприлично и сообразно с разумом”, “Богу более естественно спасать, нежели наказывать”. Иже во святых отца нашего Иоанна Златоустого архиепископа константинопольского избранные творения. Беседы на послание к римлянам. Беседа X, §1. // М., 1994 г., стр. 594.}

> Когда читаешь подобные строки, кажется, что речь идёт не о христианском Боге-любви, а о китайском Дао, который есть непреклонный закон, не обладающий собою, чтобы снизойти, простить, помиловать...

> “Справедливость требует наказания грешника, но она может удовлетвориться и заместительной жертвой другого, как в случае со Христом”. {Генри Кларенс Тиссен. Лекции по систематическому богословию. // <СПб.: Логос>, 1994 г., стр. 100.} Логично думать, что справедливость должна требовать только справедливости и ничего более. Здесь же, явно постулируется, что справедливость Божья требует не восстановления справедливости, а только страданий и мук. Причём, ей даже неважно чьих: будь то отчаянный грешник, совершивший кошмарные преступления, или чистейший Праведник неповинный ни в чём.

> Невозможно соотнести эти догматические утверждения протестантизма с Богом, Который желает, чтобы Его называли тёплым человеческим словом – отец. В жизни человеческой отец, когда бывает прогневан непослушанием ребёнка, налагает наказание для его исправления (Притч.19,18-19; 23,13-14; Сир.30,1-3). При этом у благоразумного отца величина прещения зависит не от величины его достоинства или силы, а от способности ребёнка понести тяжесть наказания и, получив урок, исправить своё поведение. Иного смысла отцовского наказания ни Библия, ни здравый смысл не предполагают.

> В протестантской же концепции Отец-Бог, предъявляя непомерное требование падшему человечеству (возместить нанесённое оскорбление), вовсе не считается с тем, что человек сделать этого никогда не сможет. Не думает Он и о пользе для человека от такого невыполнимого требования к нему. Его единственная забота – ответить за оскорбление наказанием. С предельной ясностью это выразил Г.К.Тиссен: “Некоторые могут полагать, что наложение наказания совершается прежде всего для исправление или для реабилитации, однако главная цель наказания заключается в утверждении справедливости”. {<Там же.>}

> Протестантское богословие подводит к мысли, что именно по причине несоразмерности реакции отца-Бога на оскорбление со стороны человека и понадобилась голгофское самобичевание. В западном богословии вся эта несообразность объясняется исключительным величием Оскорблённого. Но, это нимало не спасает неловкость ситуации; отец не перестаёт быть великим, если требует от провинившегося ребёнка не по своему величию, а по способности ребёнка. Ибо благоразумие делает человека медленным на гнев, и слава для него – быть снисходительным к проступкам (Притч.19,11). Здравая мысль о Боге полагает, что существо реакции Премудрого на грех человеческий должно целиком и полностью опираться не на беспредельность Его Божественного величия или неправомочность человеческого проступка, а на немощь и ограниченность преступника. Иначе окажется, что Бог наказывает не для врачевания язвы грешника, а для удовлетворения Своих хотений. Поистине великим может называться только тот, кто пред лицом слабого умеет сдерживать своё величие. Пример – Господь и Бог наш Иисус Христос. Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной** (Флп.2,6-8).

> Итак, свойство Бога – справедливость, представленное в протестантском богословии центральным, находится явно вне элементарных нравственных норм, преподанных в Евангелии.

> “Мудрость Божья”, в протестантской концепции, преподана так, что мудрой её назвать невозможно. Она допускает очевидную ошибку: “Мудрость” заботится не о том, чтобы устранить само противоречие между свойствами, а предлагает лишь юридическое урегулирование путём максимально болезненной компенсации. Настоящей “Мудрости Божией” надлежало бы позаботиться об исключении самой возможности подобной “накладки” в Боге. В человеке тоже много свойств, однако, в человеке нормальном все свойства мудростью подчинены жертвенной любви – вот первая заповедь! Вторая подобная ей... Иной большей сих заповеди нет (Мк.12,30-31). Всякое свойство есть благо только тогда, когда оно проявляется в своё время и в нужной степени. Все беды в человеке происходят оттого, что наши благие сами по себе свойства начинают “требовать удовлетворения” вопреки любви. Когда нужно спасти погибающего, чувство самосохранения должно быть отложено, когда сердце подсказывает простить согрешившего, безнравственно искать удовлетворения попранной справедливости. Именно так заповедал “регулировать” свои свойства Господь наш Иисус Христос: Я говорю вам: люби́те врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и моли́тесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного (Мф.5,44-45). И будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым (Лк.6,35;27; 23,34). И так поступали христиане (Деян.7,60; 1Кор.4,12).

> Западное богословие внутреннюю проблему "ветхого человека" усматривает в Самом Боге. Его “справедливость” проявляет максимум требовательности именно тогда, когда Он желает миловать и прощать. Эта протестантская доктрина практически утверждает в Боге то, что в человеке почитается ненормальным, а в христианстве – первородным повреждением. Тем не менее, для Ф.Л.Форлайнса “эта иллюстрация верно отражает действие основных принципов” в Боге. {Там же.}

> “Долг, который необходимо было уплатить, – это долг перед свойством справедливости Божией... милосердие Божие выкупает человека у справедливости Божией”. {Генри Кларенс Тиссен. Лекции по систематическому богословию. // <СПб.: Логос>, 1994 г., стр. 263.} Таким образом, протестантским богословием прямо утверждается: внутри Бога происходит торг! Одно свойство платит другому компенсацию за то, что оно желает противоположное тому, что желает первое!? “Святость требует расплаты за грех, а любовь предоставляет эту расплату”. {Миллард Эриксон. "Христианское богословие" // СПб., 1999 г., стр. 696.} Следовательно, голгофские страдания Иисуса Христа есть болезненная, но неизбежная часть сделки между двумя непримиримыми свойствами Божиими: любовью и справедливостью. Крест искупления, в этом свете, является не более чем расчётной кассой между Отцом и  Сыном? Торг во внутритроичных отношениях!? Нам трудно себе представить торг внутри нормальной семьи. Категория воздаяния не гармонирует даже с представлением о дружеских или любовных отношениях.

> Причиною всем этим необъяснимым с моральной или духовной точки зрения мерам, предпринятым Богом для прощения человека является то, что среди божественных свойств главенствует не любовь, жаждущая простить “по-человечески” (т.е. без возмещения ущерба), а справедливость, жаждущая крови и страданий.

> “Так как святость является фундаментальным свойством Божиим, то вполне разумно, что Он требует некоторого удовлетворения за устранение насилия греха. Но смерть Христова как раз и предлагает это удовлетворение”. {Генри Кларенс Тиссен. Лекции по систематическому богословию. // <СПб.: Логос>, 1994 г., стр. 260.} “Если на место основного свойства Бога поставить любовь, – размышляет Ф.Л.Форлайнс, – это приведёт нас к теории всеобщего спасения, а она совершенно не подтверждается Писанием... Библейское же учение об аде и искупительной жертве становится понятным, лишь когда святость, а не любовь рассматривается как основное свойство Бога. Именно святость Бога, а не любовь – причина того, что грешники обречены на адские муки. Именно святость, а не любовь требует того, чтобы наказание за грех предшествовало прощению”. {Ф.Лерой Форлайнс. Библейская систематика. // <СПб.: Библия для всех>, 1996 г., стр. 55.} В этих формулировках совершенно верно означен фундамент протестантского богословия искупления. Но сам этот фундамент не является новозаветным. Во-первых, неверна сама постановка вопроса: что в Боге на первом, втором или третьем месте. Бог – это не набор свойств, борющихся за первенство. Во-вторых, если на место “основного свойства Бога” поставить справедливость, как предлагает Ф.Л.Форлайнс, то это тем более не приведёт нас к тому, о чём говорит Новый Завет. По определению апостолов, Бог Свою любовь к нам (а не справедливость) доказывает нам тем, что Христос умер за нас (Рим.5,8). Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него (1Ин.4,9). Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их (2Кор.5,19). И это невменение грехов, обуславливающее собою примирительный крест Иисуса Христа существовало ещё от создания мира (Откр.13.8). Это значит, что Господь Бог “от создания мира”, т.е. никогда, не вменял людям грехов их. Прощение уже было дано в тот момент, когда было решение Божие о спасении мира жертвою Сына, потому что, только простив, можно было сделать то, что сделал людям Бог. Стало быть, понятия вменения или невменения вины весьма условны и по своему назначению педагогичны. Василий Великий: “Бог, для отпущения наших грехов ниспослав Сына Своего, со Своей стороны предварительно отпустил грехи всем”.{} Христос пришёл не Бога примирить с нами, Бог верен и всегда нас любил. Он пришёл нас примирить с Богом, ибо человек стал неспособным к богообщению.

--

 Да благословит вас Иисус Христос!

редактор-составитель рассылки  

Александр Поляков, священник      mailto:mjtap@ya.ru
                  (запасной адрес: alrpol0@gmail.com)

[Другие способы связи: Телеграм; Whatsapp: alrpol; Скайп: alr_pol;
мессенджер Фейсбука; личное сообщение в Vk; личное сообщение в Твиттере]