> Открывая Библию, человек ищет в ней прежде всего великих откровений. Но если он читает Ветхий Завет, его обычно поражает обилие совершенно мелочных предписаний: ешь мясо только тех животных, у которых есть раздвоенные копыта и которые жуют при этом жвачку. К чему всё это? Неужели Богу есть дело до того, какое мясо едят люди? А к чему эти бесконечные ритуальные подробности: как Ему приносить разные жертвы? Разве это главное в религии?

> Безусловно, главное в религии Ветхого Завета вовсе не это, и в самом Ветхом Завете подобные предписания тоже стоя́т на достаточно скромном месте. Сначала он повествует о сотворении мира, о грехопадении человека, о всемирном потопе, о праотцах израильского народа. Повеления, которые Господь давал этим людям, были предельно краткими. Например, в девятой главе рассказано, как Господь заключал Завет с Ноем после потопа (еще прежде Авраама и Моисея). Он долго и подробно говорил о Своих благословениях Ною и его потомкам, а что касается запретов, то их дано только два: на убийство человека и на вкушение мяса с кровью. И это всё! Что нельзя убивать – с этим мы все, пожалуй, согласимся, а что касается запрета на употребление крови в пищу, то он совсем не тяжел для нас, если это единственное налагаемое на человека ограничение. У него есть и объяснение: в крови как носитель жизни принадлежит только Богу.

> Кстати, запрет есть кровь был подтвержден – единственный из всех ритуальных ограничений Ветхого Завета – и на Иерусалимском соборе апостолов (Деян.15:23–29), именно потому, что восходит он еще к временам до Закона. Сегодня с этим запретом возникают проблемы у христиан из числа народов Крайнего Севера, для которых свежая оленья кровь служит одним из основных продуктов питания, а порой и единственным источником витаминов в условиях зимней тундры. А вот христианам из краев с более умеренным климатом нетрудно будет воздержаться и от крови.

> Далее Ветхий Завет рассказывает историю праотцев – Авраама, Исаака, Иакова. Жизнь каждого из них – это история их отношений с Богом, подчас непростых. Но в этой истории мы не видим детального Закона: абсолютная преданность Авраама Господу не требовала от него ни отдельных пищевых ограничений, ни особых ритуалов, кроме одного: ему и его потомкам Господь велел совершать обре́зание. В остальном Авраам поступал так, как считал нужным (и не всегда безупречно – например, выдавал свою жену за сестру, так что ее чуть не взяли в гарем египетского царя), и Господь не ставил ему особых формальных рамок. Не видим мы детальных предписаний и в истории его потомков Исаака и Иакова.

> И даже Исход израильтян из Египта совершился еще прежде дарования Закона: Господь установил только правила празднования Пасхи, которая, собственно, и была Исходом. Всё это ясно показывает относительность Закона: он вовсе не является обязательной формой отношений человека с Богом, и даже великие праведники вполне могли, оказывается, жить без него (впоследствии об этом будет подробно рассуждать апостол Павел).

> Но когда толпа беглых рабов избавилась от своих преследователей, когда она должна была стать единым народом, более того – народом Господним, когда она направилась в Землю Обетованную, Господь даровал ей Закон. В нём были Десять Заповедей и множество важнейших предписаний из области нравственности и духовной жизни, и в нём же были перечни запретной пищи, запретных поступков, множество подробностей ритуала… Зачем?

> Одно из кратких определений понятия «культура» – система запретов. Конечно, это слишком упрощенно, но на самом деле наше воспитание начиналось с запретов: не тяни этого в рот, не лезь туда, не трогай это. Эти запреты порой казались нам непонятными и обидными: почему нельзя вместо обеда есть одни конфеты? Они же намного вкуснее супа! Почему нельзя идти вместо школы в кино? И уж совсем не понятно, почему это взрослые запрещают делить на ноль или писать букву Ы после Ж и Ш… Что им, жалко, что ли?

> Конечно, наше воспитание состояло не из одних запретов, в нём было много предписаний, зачастую совершенно ритуального характера: мой руки перед едой, всегда говори «здравствуйте» и «спасибо», спрашивай разрешения, уступай место старшим. Многие из этих повседневных ритуалов совершенно формальны: говоря «извините», например, в вагоне метро, мы обычно не чувствуем за собой никакой вины. Но с помощью формальных действий мы показываем, что считаемся с окружающими. Человек, игнорирующий эти простые правила, прослывет грубияном, ему будет куда сложнее добиться расположения окружающих.

> То же самое мы видим и в жизни общества. Возьмем правила дорожного движения: их польза очевидна всем, их грубое нарушение нередко приводит к смертям и увечьям. Но если рассуждать отвлеченно, то почему это проезжать можно на зеленый свет, а не на красный – что такого особенного в зеленом? Почему на пересечении равнозначных дорог надо пропускать помеху справа? Почему вообще мы ездим по правой стороне дороги, если англичане или японцы с таким же успехом ездят по левой?

> Некоторые из этих правил можно отчасти объяснить. Так, красный цвет заметен лучше зеленого, поэтому он запрещающий. Большинство людей правши, так что руль в машинах лучше располагать слева, чтобы передачи переключать приходилось правой рукой. Но всё равно эти правила зависят в основном от условностей, и большинству из них невозможно найти рациональное объяснение. Если дать наши Правила человеку, который не бывал в современных городах, он только головой покачает: вот напридумывали всякой ерунды, зачем это нужно… У нас в деревне как: едешь на своей телеге, не забудь поздороваться с соседом, да смотри, чтобы кур не передавить. И никаких тебе светофоров и приоритетов.

> Точно так же и с предписаниями Ветхого Завета. Запрет есть свинину можно объяснить тем, что именно свиное мясо в жарком климате быстро портится, а свиньи куда чаще овец или коров служат разносчиками опасных для человека инфекций и паразитов. Из всего, что плавает в море и реках, разрешалось есть только рыбу с плавниками и чешуей, а из всех насекомых можно есть только саранчу – она вполне безопасна, ее включают в свое меню многие народы. А среди прочих морепродуктов и насекомых есть немало ядовитых, и если люди в них не очень разбираются, проще запретить всё сразу. Но всё равно остается множество непонятных для нас, да и для древних людей, запретов. Почему, например, нельзя смешивать в одной ткани шерсть и лён?

> Древние люди жили в ином мире, нежели наш мир, не только в том смысле, что у них не было современной техники или общественных организаций. Вместо нынешней научной картины мира у них была своя, не менее сложная, но организованная по-иному. В этом мире действовало множество своих правил, лишь отчасти объяснимых рационально. И сегодня, когда христианские проповедники приходят к племенам, живущих первобытным строем, один из первых вопросов, которые им задают, звучит так: мы приняли вашу религию, так что нам теперь можно есть, что носить, когда спать с женами, и вообще какие ограничения необходимо соблюдать? Мир – это сложная система, и чтобы выжить в нём, нужно знать все предписания <и> запреты. Нам их дают наука (мойте руки), культура (пишите И после Ж и Ш), право (переходите на зеленый свет) или этикет (говорите «спасибо»); человек древности искал их в основном у своей религии. Точно так же мы, впервые садясь за руль автомобиля, первым делом должны удостовериться, что рядом сидит инструктор, у которого есть своя педаль тормоза. Кто водит машину, помнит это трепетное чувство, когда впервые едешь по городу сам и опасаешься буквально всего – привычка и автоматизм приходят позже. А пока приходится напоминать себе самому о каждом мелком правиле, и как жаль, что на соседнем сиденье уже нет инструктора с его занудными замечаниями!

> Но в чём же смысл этих правил? Просто в том, чтобы успокоить первобытного дикаря: если не будешь есть свинину и носить одежду, сотканную из шерсти и льна, и вовремя принесешь все положенные жертвы, то всё у тебя будет в порядке?

> Ветхозаветные пророки, кстати, нередко обличали такое магическое отношение к ритуалу: «благочестие ваше, как утренний туман и как роса, скоро исчезающая… Ибо Я милости хочу, а не жертвы, и Богове́дения более, нежели всесожжений» (Ос.6:4–6).

> Конечно же, во всех предписаниях Закона есть определенный смысл. Самые главные из них определяют отношения людей с Богом и друг с другом. К первой группе относятся все эти бесчисленные ритуальные правила, например: «Если же всё общество Израилево согрешит по ошибке и скрыто будет дело от глаз собрания, и сделает что-нибудь против заповедей Господних, чего не надлежало делать, и будет виновно, то, когда узнан будет грех, которым они согрешили, пусть от всего общества представят они из крупного скота тельца в жертву за грех и приведут его пред скинию собрания; и возложат старейшины общества руки свои на голову тельца пред Господом и заколют тельца пред Господом…» (Лев.4:13–15, далее следуют детальные указания, как поступить с кровью и с тушей тельца).

> Мы узнаём отсюда, что грех, оказывается, может совершить не только отдельный человек, но и целый народ, и что этот грех точно так же требует покаяния и прощения. Но народ должен, прежде всего, понять, в чём этот грех состоит, и пусть его старейшины, возлагая руки на голову жертвенного животного, тем самым ясно призна́ют, что на самом деле достойны смерти они, а не телец – именно в этом состоял смысл подобного жеста.

> Далее описываются такие же символические детали: кровь животного приносится Господу в знак признания, что грех совершен именно против Него, а туша тельца, как бы оскверненная этим грехом, сжигается за пределами стана, в котором живут израильтяне.

> Какая глубокая и насыщенная смыслами символика! Следы подобных обрядов видны и в нашей современности, когда, скажем, новоизбранный Президент возлагает руку на Конституцию и клянется «пред всем обществом» соблюдать ее положения. В древности ритуалов было меньше, но они были более насыщенными, их регламентация была более детальной. Можно ли было без этих деталей обойтись? В эпоху, когда не было средств массовой информации, разносящих любую деталь по всему свету – едва ли. Мы постоянно читаем в Ветхом Завете, как «размывалось» почитание Единого Бога, как привносились в него чуждые элементы. Единство ритуала напоминало о единстве веры, о недопустимости ситуации, когда каждый чтит Бога по-своему… или, точнее, каждый чтит собственного бога. 23-я глава 2-й книги Царств описывает, как была прочитана перед всем народом книга Закона, найденная незадолго до этого при ремонте Храме (значит, о ней просто на время забыли?) – и само это чтение привело к всенародному покаянию. Народ понял, чего ждет от него Господь, и как далека его жизнь от этого идеала.

> Вторая группа правил – об отношениях людей между собой. В том обществе не было ни прокуратуры, ни милиции/полиции, ни уголовного кодекса, ни тюрем.

> Правосудие вершили либо община, либо царь, а мы знаем, как бывает скора на расправу людская толпа и как легко правитель становится тираном. Наказанием за убийство была смерть, причем осуществляли приговор родственники убитого. А как быть, если смерть произошла вследствие несчастного случая или по неосторожности? 35-я глава книги Чисел детально регламентирует такие случаи: человек, невольно ставший причиной смерти другого человека, должен отправиться в один из специально назначенных для этой цели «городов убежища», чтобы изложить тамошнему сообществу свое дело. Если будет найдено, что он «не был врагом его и не желал зла» погибшему, а всё произошло случайно, ему будет предоставлено право жить в этом городе, где мстители не могут его убить. Оговаривается даже срок такого изгнанничества: до смерти первосвященника, потом наступает амнистия.

> И тут же мы видим дополнение, как быть в остальных случаях: «Если кто убьет человека, то убийцу до́лжно убить по словам свидетелей; но одного свидетеля недостаточно, чтобы осудить на смерть» (Числ.35:30). Мелочны ли эти правила, если по ним решались уголовные дела об убийстве? Думаю, что нет. Здесь предписана процедура, здесь устанавливается и четкая система ценностей: убийство карается не штрафом и не заключением, а только казнью, как самое тяжкое преступление против личности, но в то же время смерть, причиненная по неосторожности, не должна рассматриваться как убийство.

> Третья группа правил – те самые мелочные законы, вроде «по́ля твоего не засевай двумя родами семян; в одежду из разнородных нитей, из шерсти и льна, не одевайся» (Лев.19:19). Наши ткани часто содержат разнородные нити, и что же в том дурного? Но это правило, как и некоторые другие, задает некий глобальный принцип: не сто́ит смешивать понятия. В мироздании есть определенная структура, и она должна оставаться неприкосновенной: не только добро нельзя смешивать со злом, но и шерсть со льном, а пшеницу с ячменем. Это, разумеется, мелочь, но она напоминает о вполне определенных принципах.

> Следуя правилу «сделай себе кисточки на четырех углах покрывала твоего» (Втор.22:12), ортодоксальные иудеи и сегодня носят одежду с кисточками, в которых общим счетом 613 нитей – по числу заповедей Писания. Нити ежедневно напоминают им об этих заповедях и о стоя́щих за ними принципах. Кстати, много ли это – 613 правил? Мы с вами, все без исключения, живем по Конституции, Гражданскому кодексу, Уголовному кодексу, Налоговому кодексу, по тем же Правилам дорожного движения, в них содержатся многие тысячи статей, параграфов и разделов – а сколько в нашей жизни бывает разных законов, наставлений и инструкций, и попробуй что-нибудь нарушить! Можно, по-моему, позавидовать древним израильтянам: всего 613 заповедей на все случаи жизни.

> Христиане не носят этих самых кисточек, они вообще не считают для себя исполнение всех требований Закона обязательным, следуя решению того самого апостольского Собора, о котором мы говорили в самом начале этой главы. Вопрос об отношении к Закону не был для апостолов простым, но в целом было принято такое решение: жертвенная смерть Иисуса Христа освободила нас от необходимости соблюдать все ритуальные предписания. Нет более необходимости в кровавых жертвах, а если лишается смысла центральная часть Закона, то и второстепенные, вроде запрета на свинину или ткань из разных волокон, уже не имеют силы.

> Но общие принципы, стоя́щие за положениями Закона, никак не утратили своей силы и для христиан. Отчасти они нашли свое выражение в разных обрядах и правилах Церкви (без них не обходится ни одна ветвь христианства), хотя эти внешние формы сегодня не имеют уже такого абсолютного значения, как во времена Ветхого Завета. Но наша вера, как и наша любовь или наша надежда, всегда нуждается в каких-то внешних формах. Мы дарим любимым людям цветы и поздравляем их с днем рождения потому, что так принято выражать свою любовь в нашей культуре – и то же самое можно сказать о ветхозаветных правилах как о способах выразить свою любовь к Богу и к людям. Можно выражать ее и без цветов или правил, разумеется.

> Но с ними всё-таки проще.