>
Принять свой «крест» – значит предузнать главную тему своей судьбы,
раскрыть ее смысл, понять себя. Это и делает духовная жизнь, она вносит
порядок, являет ритм своего возрастания, требует продвижения вперед.
>
Религиозная психология, намечая схему такого развития, выделяет в ней три этапа:
предварительное единство человеческого существа, хрупкое и неустойчивое;
острый конфликт между духовным и эмпирическим; и, в конечном итоге,
их объединение в одно целое.
> За редким исключением духовная
жизнь берет начало в событии, называемом «обращением». Это событие,
конкретная форма которого не так важна, пробуждает человека, потрясает его
и сопровождается явным переходом из одного состояния в другое.
Подобно свету, разгоняющему тени, оно мгновенно раскрывает неудовлетворительность
бессвязного настоящего и направляет к распахнутым вратам нового мира.
Так рождается девственная надежда, а вслед за ней –
решительная перемена, которую радостно приемлет всё наше существо. Даже тот,
кто воспитан в вере с детства, рано или поздно проходит через
ее сознательное обретение, очень личное и всегда захватывающее принятие.
>
Книга, встреча или размышление заставляют засверкать внезапный и яркий
свет. В его лучах всё приходит к согласию как в гениальном
стихе, возвращающем всякой вещи ее бесконечную девственную ценность. Это религиозная
весна в живой моцартовской тональности; подобно набухающей почке человек
чувствует себя переполненным неожиданной и удивительной радостью, спонтанным
сочувствием ко всем и вся. Незабываемое время: как праздник, расцвеченный
тысячей огней, оно заставляет видеть в Боге улыбающееся лицо Отца, выходящего
навстречу своему ребенку.
> Время это скоро проходит. Лицо Отца принимает
черты Сына, и нас изнутри осеняет Его Крест. Отчетливо вырисовывается
и наш собственный крест, возврат к прежней простой и детской вере
становится уже невозможен. Обретшую ясное ви́дение зла и греха
ду́шу раздирают болезненные диссонансы, наступает крайнее напряжение между двумя
взаимоисключающими состояниями. Жестокий опыт падений и бессилия может довести
до грани отчаяния.
> Велико искушение закричать о несправедливости,
заявить, что Бог требует от нас слишком много, что наш крест тяжелее,
чем у других. Старинная история повествует, как один честный и искренний
человек был недоволен своей судьбой; тогда ангел показал ему множество
различных крестов и предложил выбрать самому. Когда же тот выбрал самый
легкий, оказалось, что этот крест и есть его собственный! Человеку никогда
не дается испытаний сверх его сил.
> Бог пристально следит за нами
в этот решающий момент. Он ждет от нашей веры мужественного поступка,
полного и сознательного принятия своей судьбы. Он просит нас добровольно
взять ее на себя, ведь никто не может сделать этого за нас, даже
Сам Бог. Крест сделан из наших слабостей и немощей, составлен из наших
выдохшихся порывов и, особенно, из наших темных глубин, где шевелится
немое сопротивление и коснеет постыдное и заговорщическое уродство,
в общем – из всей сложности, которая в настоящий момент
и есть подлинное «я».
> Заповедь «возлюби ближнего своего, как самого
себя» подразумевает определенную любовь к самому себе: это и есть призыв
возлюбить свой крест, означающий действие, возможно, самое сложное: принять
себя таким, как есть. Известно, что именно самые гордые существа, чье самолюбие
наиболее неутолено, чувствуют себя плохо с самими собой, даже тайно ненавидят
себя. Этот важнейший момент – встреча с самим собой –
требует обнажения, прямого взгляда на самого себя, проникающего в самые
потаенные уголки души.
> «Видящий себя, как он есть, –
больше воскрешающего мертвых»62, –
утверждают духовные люди, подчеркивая этим важность такого видения. Такой взгляд
всегда страшен, поэтому одновременно надо взирать на Христа. Тут мы входим
в опыт апостола Павла и всякого христианина: «Когда хочу творить доброе,
предлежит мне злое… несчастный я человек, кто избавит меня?… Иисус Христос,
Господь наш» (Рим 7:21–25).
> В моменты давящего одиночества
только глубокое смирение может прийти нам на помощь: признание радикального
бессилия человеческого естества подвигает человека принести всё свое существо
к подножию креста, и тогда неожиданно Христос поднимает эту невыносимую
тяжесть вместо нас: «Научитесь от Меня… ибо иго Мое благо и бремя
Мое легко» (Мф 11:30).
> Доверие переполняет: «Да будет
воля Твоя» – я принимаю эту волю как свою собственную, в ней
я раскрываю, что Бог промыслил о мне, в ней я узнаю́
свою участь. Человек более не замкнут на самого себя, он обрел
легкость и веселие: «Се, раба Господня» (Лк 1:38), «друг Жениха радостию
радуется голосу Жениха. Эта радость моя теперь полна» (Ин 3:29).
>
Духовно опытные люди утверждают, что искусство смирения состоит не в том,
чтобы стать тем или другим, но в том, чтобы точно соблюсти ту меру,
которую положил нам Бог. В «Подростке» Достоевский описывает этот сверкающий
миг устами странника Макара. Одним взглядом он охватывает вселенную, свою жизнь,
время и вечность и только и может сказать в завершение: «Всё
в Тебе, Господи, и я сам в Тебе, и приими меня!» Не будучи
еще в состоянии всего понять, человек чувствует больше, чем ему того
нужно в данный момент. Судьба обретает свежесть страстно любимого бытия.
И только после этого «второго рождения», этой личной Пятидесятницы,
и начинается собственно духовная жизнь.
#
Буду рад прочитать Ваши мнения о представляемых в рассылке текстах –
в письме или на страничках в соцсетях. Постараюсь ответить
на вопросы... #
----------------------------------------------------------------- |
Буду благодарен за материальную поддержку проекта.
| |
Как это можно сделать, описано на странице
| |
www.messia.ru/pomoch.htm.
| -----------------------------------------------------------------
Душа
моя, душа моя, восстань, что ты спишь? Конец приближается, и тогда смутишься.
Воспрянь же, да пощадит тебя Христос Бог, вездесущий и всё наполняющий!