[TIFLO] Паницкий. Часть 1
Материал предоставлен Павлом Васильевичем Рябовым
http://elosar.narod.ru/HTML/PPL/821.HTM
Когда встречаешься с уникальным, самобытным талантом в области инструментальной
музыки, то оказывается, что собственно музыкальная лексика не способна отразить
сущность такой личности. О чем в данном случае говорят слова "композитор", "исполнитель"?
Они указывают лишь на профессиональную направленность творчества. Тогда и приходится
заимствовать такие понятия как "поэт", "художник".
Писать о нем непросто - настолько необычна его жизненная и творческая судьба,
неповторима артистическая индивидуальность. Поэтому часто будем обращаться за
помощью к самому Паницкому. Творческая индивидуальность всякого художника формируется,
как известно, не только познанием искусства, но и восприятием окружающего мира
с самого раннего детства. Зачастую именно здесь берут начало своеобразие дарования
и характер творчества. Тем более, что духовное становление Паницкого совершалось
в том неразделимом единстве, когда музыка - не профессия, не специальность, а
сама жизнь.
В 1762 году императрица Екатерина II обнародовала манифест. Старообрядцы, бежавшие
во второй половине 17 века от церковных реформ патриарха Никона на чужбину, призывались
вернуться на родину. Люди откликнулись на призыв, стали обживать незаселенные
места на раздольных волжских просторах. Так появилось на левом берегу великой
реки небольшое поселение с названием Балаково. Вокруг - плодородные земли, дающие
обильные урожаи, бескрайние леса для охоты, сбора грибов и ягод, дешевый строительный
материал, судоходные воды, кишащие рыбой. Все обещало безбедную жизнь на долгие,
долгие времена.
Крестьяне близлежащих деревень были вынуждены продавать сюда хлеб за бесценок.
Многие, разорившись, нанимались батраками к богатым балаковским хозяевам, пахали,
сеяли, косили у зажиточных землевладельцев, на пристанях устраивались грузчиками.
Зарождавшееся литейное, кожевенное производство, мельницы, всевозможные мастерские
нуждались в дешевой рабочей силе. Так среди тысяч, ищущих лучшей доли, пришел
в Балаково шестнадцатилетний пастух из села Малое Перекопное Николаевского уезда
Яков Иванович Паницков. Он работал грузчиком на пристанях, у мукомолов. Природная
крестьянская сметка, стремление к знаниям, предприимчивость позволили вскоре
выбиться "в люди". Один хлеботорговец предложил заниматься в окрестных деревнях
закупками зерна, и дела пошли успешно. Он встретил свою будущую жену Екатерину
Фроловну, создалась семья. Один за другим рождались дети. Многие из них умирали
- в те времена обычное явление, поскольку на медицину рассчитывать не приходилось.
Так и вышло, что из двенадцати детей остались только старшая Клавдия да два брата
- Василий и Дмитрий.
31 декабря 1906 года (по старому стилю) в новогоднюю ночь появился на свет еще
один мальчик. Только видеть этого света ему не довелось. Во время крещения в
нетопленной церкви ребенка простудили. Затем неумелое лечение в земской больнице,
и маленький Ваня лишается зрения. Полностью и навсегда. Главным средством постижения
мира становится слух. Люда, имеющие зрение, часто довольствуются возможностью
видеть, не заботясь это же услышать. Зачем, скажите, вслушиваться в движение
листьев, трав, крыльев птиц, течение вод, когда все можно увидеть? Судьба лишила
мальчика такой роскоши, предопределив иные пути познания жизни. То, мимо чего
другие проходили, не замечая и не задумываясь, вызывало у него массу вопросов,
мыслей и чувств. Все звучащие предметы, каждая детская игрушка рождали образные
ассоциации, оставляя в сознании глубокий след.
Рассказывая о детских впечатлениях, Паницкий подчеркивал:
"Окружающий мир действовал на меня гораздо сильнее, чем собственно музыкальные
впечатления. Так, я любил приходить на берег и слушать пароходные гудки. Они
создавали мне обстановку, образ Волги. Я чувствовал, что она великая, она могучая,
она гордая! Пароходы были для меня живыми существами... Через их голоса я и полюбил
Волгу, я ощущал огромные просторы, которые ее окружают".
Все вокруг было для него живым, движущимся, каждая травинка, цветок несли свой
аромат, по-разному отвечали на прикосновение пальцев. А непонятные, таинственные
звучания жизни будоражили неуемную детскую фантазию, воспламеняли пылкое воображение
будущего художника.
Уже в зрелом возрасте Иван Яковлевич признавался:
"Конечно, потерю зрения я всегда ощущал как огромное несчастье. Но сложись иначе,
я, наверное, в чем-то был бы другим".
Жажда познания людей, природы, освещенная необычайной любовью к жизни, научила
его чувствовать богаче, "видеть" больше многих зрячих, осмысливать мир в измерениях,
которые другим недоступны.
Семья Паницковых жила в атмосфере всеобщей любви к музыке. Сам Яков Иванович
с удовольствием пел, играл на гитаре, саратовской гармони. Старшие братья, Василий
и Дмитрий, пели в церковном хоре. Оба слыли в Балакове искусными гармонистами.
Мама, Екатерина Фроловна, обладала замечательным голосом, знала множество русских
народных песен, романсов, сказок. С ней у маленького Вани установились особенно
сердечные, доверительные отношения. Чуткой душой мама всегда понимала таинства
его переживаний, радостей и печалей, "верила" всем фантазиям, грезам и снам.
Впоследствии Иван Яковлевич говорил, что одно из самых ярких впечатлений детства
- голос мамы, песни, которые пела не только голосом, но и душой, всем сердцем.
Их дом был своеобразным клубом. Сюда приходили и знакомые профессиональные музыканты,
и многочисленные поклонники того искусства. Звучали мелодии русских песен и танцев,
грампластинки с записями популярных произведений, гармонь, гитара, скрипка, фортепиано.
Влияние такой среды во многом определило черты творческого облика Паницкого-музыканта:
национальную природу и демократическую направленность искусства, органическую
связь с народным творчеством, с музыкальной культурой различных слоев русского
общества.
Способности и любовь к музыке заявили о себе в самом раннем детстве как обычно
и бывает в жизни больших музыкантов. Едва научившись ходить, он уже напевал понравившиеся
мелодии, которые слышал вокруг. Первым музыкальным инструментом для трехлетнего
мальчика стала пастушья дудочка. Ее ради забавы сделал отец, объяснив сыну, "из
какого окошка какой звук выглядывает". Быстро все запомнив, малыш начал составлять
из звуков узоры, подбирая простенькие попевки. Вскоре выводил уже целые мелодии,
чем немало озадачил родителя.
Все, кому случалось общаться с мальчиком, отмечали его природную музыкальность,
развитый слух и цепкую память. По совету друзей отец купил ему семиклавишную
невскую гармонь, которую Ваня освоил с поразительной быстротой, причем самостоятельно.
Вероятно, родители сделали этот подарок в качестве обычной игрушки, не думая
о каких-либо серьезных результатах. И вдруг неожиданно услышали, как четырехлетний
сынишка пока робко и неуверенно, но абсолютно точно по высоте и ритму воспроизводит
знакомые мелодии. Он забросил все свои прежние игры, буквально не выпускал гармонь
из рук. И родители поняли, что для Вани это не детская забава, не игрушка, а
что-то особое, без чего он не сможет жить.
Тогда и определили его в обучение к местному гармонисту Федору Хаярову. Вскоре
понадобился новый, более сложный инструмент, и отец приобретает восьмиклавишную
гармонь с четырьмя добавочными полутонами. В то время гармонисты были самоучками,
не знали элементарных азов музыкальной грамоты. Обучение строилось, в основном,
в виде передачи игровых навыков "с пальцев" или "с рук", то есть показывалось,
какими пальцами какие клавиши нажимать. При таком методе обучения развитие музыкального
слуха шло вослед навыкам двигательным, утрачивая первостепенное значение. Но
этот необычный маленький ученик все делал наоборот! Он сначала запоминал на слух
сыгранное учителем, а лишь затем подбирал и воспроизводил на своем инструменте.
Очень быстро начинающий музыкант освоил многое из репертуара наставника: вальсы,
польки, марши, другие популярные пьесы. И эта гармонь уже не отвечала развивающемуся
таланту. Она не позволяла исполнить всего, что хотелось, той музыки, которая
слышалась вокруг и внутри себя. Опять отец, почесав затылок, запускает руку в
небогатый семейный бюджет, образуя в нем заметную брешь. В результате у Вани
появилась двухрядная хроматическая гармонь. А диапазон! Две с половиной октавы!
Инструмент снимал многие репертуарные ограничения, тяготившие последнее время
начинающего гармониста. Теперь можно было исполнять такие пьесы, как Полонез
Огинского, Мазурка Венявского, с большей свободой украшать мелодии песен, романсов
гармоническими созвучиями и подголосками.
Старший брат Василий знакомит Ваню с регентом церковного хора Николаем Алексеевичем
Жимским. Тот, послушав игру талантливого ребенка, рассказал о нем горячему поклоннику
музыки Аркадию Ивановичу Майорову. Договорились организовать встречу маленького
гармониста с учителями и воспитанницами двухгодичной женской школы. Там он с
восхищением слушает классическую музыку в исполнении хора, с успехом выступает
на сцене, становится частым и желанным гостем. Тогда же Ваня Паницков получил
"новую" фамилию, звучащую, в чем сумел убедить Н.А. Жимский, более артистически:
ПАНИЦКИЙ!
Так на музыкальном небосводе появилось имя, которому суждено было долгие годы
украшать концертные афиши страны, стать символом баянного искусства. А.И. Майоров,
заботливо и бережно опекавший развитие юного дарования, предложил балаковскому
гармонисту Никифору Ивановичу Миронову творческий союз. Так у Вани появился свой
аккомпаниатор.
Однажды афиши сообщили жителям села о сольном концерте гармониста Паницкого.
В зале кинотеатра народу битком. Интерес был подогрет разноречивыми слухами,
люди терялись в догадках: что же это за артист с незнакомой, но звучной фамилией?
Можно представить изумление публики, когда на сцене в сопровождении Н.И. Миронова
появился пятилетний мальчик с приветливой и смущенной улыбкой. Но стоило услышать
проникновенное исполнение мелодий родных песен, разудалые плясовые наигрыши,
как изумление уступило место всеобщему восхищению. Успех превзошел ожидания.
О концерте восторженно заговорили по всей округе, и его пришлось дважды повторить.
Со сцены объявляли уже в духе тогдашних традиций: "Выступает знаменитый гармонист-виртуоз
Иван Паницкий".
Начинающего музыканта мучила загадка: почему на публике он воспринимает музыку
совершенно иначе? Откуда берутся новые силы, не испытанные ранее ощущения? Словно
какие-то сказочные волны подхватывают и влекут по звучащим водам. У себя дома
он играет те же пьесы, на той же гармони, а все получается совершенно по-другому.
Нет того радостного взлета души, учащенного биения сердца, необъяснимого волнения
и восторга. Он еще не мог осознать, что его эмоции, духовные токи, посылаемые
людям, многократно усиливаясь, возвращаются на сцену. Этим и создаются незримые
связи между людскими душами, особый творческий подъем, вдохновенная наполненность
чувств. Именно слушательская аудитория явится для Паницкого необходимейшим, если
не главным, условием артистического, творческого становления и расцвета.
Он становится участником трио гармонистов с братом Дмитрием и своим первым учителем
Ф. Хаяровым. Здесь приобретаются навыки ансамблевого взаимодействия, познаются
выразительные возможности одновременного звучания нескольких голосов, разных
тембровых красок, новых гармоний. Ваня часто слушает выступления местного духового
оркестра. Посещает концерты хора женской школы, где звучат сцены из "Жизни за
царя" М. Глинки, "Евгения Онегина" П. Чайковского, арии, романсы русских композиторов.
Фактурное богатство и многообразие оркестровой и хоровой музыки рождают понимание,
что любую мелодию можно окружать различными голосами, расцвечивать гармоническими
созвучиями. Играя в трио, он пробует сочинять мелодические обороты, подголовки,
украшает ими исполняемые пьесы.
"С того времени я навсегда полюбил полифонию, - вспоминал Паницкий. - В этом
отношении гармонь перестала меня удовлетворять. Я мечтал об инструменте, позволяющем
воплотить мои замыслы".
Такой инструмент он услышал впервые только в 1918 году на пристани в Балаково:
"Я думал, что играют два-три гармониста. Но когда мне объяснили, что исполняет
один музыкант - баянист, был отрясен". С тех пор мысль играть на баяне стала
захватывающей и неотступной. Однако мечте суждено было сбыться не скоро...
А пока Ваня Паницкий постигал исполнительские премудрости, перенимая у местных
гармонистов опыт обработки, мелодического, гармонического и ритмического варьирования
в песенных, танцевальных и плясовых наигрышах. Накапливался репертуар, но популярные,
хорошо известные мелодии звучали у маленького гармониста совсем не так, как у
других, а по-своему...
В 1915 году в Балаково из Саратова приезжает Александра Васильевна Бобылева,
преподаватель по классу фортепиано. Услышав на концерте ее игру, Ваня загорелся
желанием "стать пианистом". А.И. Майоров познакомил их. Проверив у мальчика музыкальный
слух, память, чувство ритма, учительница оценила его одаренность и согласилась
заниматься. Паницкий принялся за учебу с радостью, но довольно быстро охладел.
Он хотел играть произведения, которые слышал в исполнении учительницы. Здесь
же из урока в урок только гаммы, арпеджио да скучные упражнения. Его талант,
произраставший как вольное дитя природы, не тронутый "академической рукой", не
знавший школярских рамок, воспротивился покушению на привычную свободу. В знак
протеста в голове рождались коварные помыслы бросить учебу.
Вообще, техническая сторона исполнительства и тогда, и всю жизнь, была для него
вторичной, подчиненной художественной мысли, слуховым представлениям, чуткой
поэтичной душе. Лишь после года занятий, когда приступили к освоению музыкальных
пьес, пришла настоящая увлеченность и обозначились заметные успехи, Но в 1918
году учеба прекратилась. Ставшая такой любимой учительница покинула Балаково.
И все же, несмотря на кратковременность занятий, обучение фортепианной игре явилось
первой профессиональной школой для начинающего музыканта. Он познал выразительные
особенности иных звуковых красок, познакомился с произведениями выдающихся русских
и зарубежных композиторов, значительно расширил свой художественный кругозор.
Освоение фортепиано обогатило его исполнительский аппарат новыми умениями и навыками.
Многообразие пианистических приемов, способов звукоизвлечения спроецировалось
затем на уникальную тембровую, артикуляционно-штриховую палитру Паницкого-баяниста.
Незадолго до расставания с учительницей судьба нанесла один из своих страшных
ударов. При маме они жили в любви и достатке. Всегда согреты теплом ее сердца,
ухожены, обуты-одеты. Не знали, что такое голод. Екатерина Фроловна, не теряя
надежду вернуть своему сыночку способность видеть мир, возила его к медицинским
светилам в Москву, Петербург. Но вердикт врачей был единодушен: Невозможно! Иногда
весело партизанили с мамой. Через Волгу ходила переправа, но их туда старались
не пускать. Пробирались тайком и, когда баржа отчаливала от пристани, доставали
из сумки гармошку. Пассажиры тотчас сбегались послушать игру чудо-ребенка и платили,
кто сколько мог.
...Она долго болела, и в 1917 году ее не стало. Не стало любимого друга, закончилась
и прежняя счастливая жизнь. Отец вскоре женился на энергичной, волевой женщине,
у нее было две своих дочки. Сразу же у семилетней сестренки Анфисы забрали шубку,
лучшие платья, любимые игрушки. Кормили чем придется. Ее просто терпели: надо
же кому-то сопровождать "этого гармониста" туда, где можно заработать - в кабаки,
в пивные, на вечеринки у богатых людей. А приносить деньги в дом стало теперь
его непременной обязанностью. Отчета требовали строго. Не потому, что не хватало
на жизнь, просто хотелось еще...
Выпуск листа на новом месте: 2582
