Soros

Марк Амусин
Кто Вы, доктор Сорос?

Америка, как известно, -- страна несвятых чудес и фабрика разнообразнейших
звезд. Но и на фоне тамошних культовых знаменитостей, транснациональных магнатов
и магнетических трансвеститов (будь то Майкл Тайсон или Майкл Джексон, Мадонна
или Моника, Киссинджер или Билл Гейтс, Пат Робертсон или Пол Вулфовиц) имя
Джорджа Сороса выделется, вызывая в широкой публике восхищение и трепет (или
шум
и ярость).

В последнее десятилетие во всем мире так и слышится: Сорос, Сорос, Сорос (уже
палиндром). Сорос как Фигаро: он здесь и там, он приходит и уходит, и снова
возвращается, он то обрушит экономику Таиланда, то спасет российскую
гуманитарную культуру, то бросит вызов консервативному истеблишменту Соединенных
Штатов. Так кто же он, этот Сорос, человек или учреждение? А может, просто миф?

Нет, Джордж Сорос -- фигура реальная, при этом мирового масштаба, при этом
столь контроверсальная, что даже элементарные факты его биографии теряют
отчетливость контуров. Возник он из хтонической тьмы предвоенной Восточной
Европы, родившись в 1930 году в еврейской семье в Венгрии. (И крепко же надо
было ему досадить его идеологическим противникам, чтобы в одной из критических
статей о Соросе могли появиться такие строки: ``Он единственный из переживших
Катастрофу знаменитостей, которого обвиняют в сотрудничестве с нацистами''.
Прикиньте-ка: речь идет о ``коллаборационисте'', которому не исполнилось и
пятнадцати...)

Но -- дальше по биографической дорожке. В 1947 году он проскользнул сквозь
железный занавес и перебрался в Лондон, где и поступил в Лондонскую школу
экономики. По его собственным словам, он добывал в ту пору средства к
существованию сбором яблок, подрабатывал официантом и вокзальным носильщиком.
Именно тогда Сорос пришел к убеждению, что деньги правят миром, чему и дал
впоследствии несколько впечатляющих подтверждений. Одним из формирующих
переживаний для юного Сороса стали лекции Карла Поппера. Они дали ему крепкую
интеллектуальную закваску и заронили в его душу волю к постижению глубинных
закономерностей мироустройства. Профессиональным философом Сорос не стал, что
не
помешало ему приобрести, наряду с прочими отличиями, степень почетного доктора
философии Оксфордского университета.

В 1956 году Сорос высадился на американском берегу с 5000 долларов в кармане
и
начал трудиться в качестве рядового брокера на Уолл-стрит. Только тринадцать
лет
спустя он открыл собственную инвестиционную компанию, которая со временем
превратилась в его нынешний знаменитый ``Фонд Квантум''. 70-е годы были трудными
для финансовых рынков США. На этом фоне успехи Сороса были загадочно
впечатляющими. Его фонд всегда оставался прибыльным, причем процент годовой
прибыли обычно выражался двузначным числом.

В 1981 году Сорос был объявлен журналом ``Инститьюшенл Инвестор'' ведущим
финансовым менеджером мира. На протяжении всего десятилетия он пользовался
репутацией короля Уолл-стрит. Репутацию эту он заслужил своими
головокружительными и молниеносными спекуляциями на тенденциях финансовых рынков
в разных частях света.

Самую дерзкую и масштабную операцию он осуществил в сентябре 1992 года, когда
вложил 10 млрд. долларов (!) в игру на падение курса британского фунта
стерлингов. Фунт был девальвирован, и в одну ночь Сорос заработал на этом
миллиард. С этого момента он превратился в оракула для финансистов. Более того:
президенты и главы правительств многих стран с ужасом взирали на него, опасаясь,
что Сорос вдруг затеет игру против их валют, а толпы биржевиков на Уолл-стрит
и
Сити последуют за ним. Полагают, что он сыграл заметную роль в финансовом
кризисе, поразившем Юго-Восточную Азию в конце 90-х, а в Таиланде и Малайзии
его
до сих пор проклинают за бедствия, обрушившиеся на экономику этих стран.

Правда, пришлось ему познать и горечь поражений. По его собственным
признаниям, он потерял около двух миллиардов из-за российского дефолта 1998
года. Позже он понес убытки, когда сделал ставку на падение акций хай-тековских
и интернетовских компаний. Падение произошло, но примерно на год позже, чем
Сорос планировал. После этого семидесятилетний финансист объявил, что отходит
от
дел, и превратил свой высокорисковый спекулятивный фонд в консервативное
финансовое предприятие, все еще располагающее примерно 7 млрд. долларов.

И все же эти частные неудачи не перечеркивают факта его поразительного успеха.
В чем же секрет? Никакого ``научного'' ответа на этот вопрос быть не может. Сорос
всегда ставил под сомнение постулаты современной политэкономии. Например, о
рациональности финансовых рынков и поведения их субъектов. Нет, утверждает
Сорос, цены на акции и облигации, а также курсы валют зависят скорее от
эмоциональных реакций людей, чем от холодного расчета. Неверно, что поведение
людей на рынке рационально, что они отслеживают и учитывают детальную информацию
об объективных тенденциях и изменениях. На самом деле инвесторы скорее
подчиняются стадному инстинкту и зачастую слепо следуют друг за другом.

На этом Сорос, кстати, строил собственную стратегию. Большую часть времени
он
двигался по течению (или бежал вместе с толпой). Но главный фокус был в том,
чтобы предугадать близкий перелом тенденции и успеть первым сменить курс. А в
этом он полагался на интуицию, на свои ``животные инстинкты''. Миллиардер
говаривал, что когда у него начинались сильные боли в спине, это было для него
знаком, что на рынке возникают проблемы, и надо что-то срочно менять в
инвестиционной политике.

Надо отдать Соросу должное: зеленое долларовое марево никогда не застило ему
взор, горящий, если вглядеться, огнем реформаторства и интеллектуального
честолюбия. И это подводит нас к другой области активности этого человека --
изысканиям в области обществоведения и ``экономической философии''. Следуя за
Бергсоном и в особенности за Поппером, Сорос сделался пророком и аналитиком
``открытого общества'' -- если не идеального, то лучшего из возможных социальных
миров.

Ясно, что открытое общество по определению противостоит всякому
тоталитаризму -- будь то коммунистического или нацистского толка. Однако
дальнейшая аргументация Сороса не вполне банальна. Открытое общество в его
понимании -- не царство неограниченного политико-экономического либерализма,
а
система, обеспечивающая права личности, но одновременно культивирующая
сотрудничество и общественную солидарность. Философской предпосылкой ``открытого
общества'' служит признание несовершенства мира и неполноты наших знаний о нем.
Способ его существования -- последовательное самосовершенствование методом проб
и
ошибок.

В этой связи Сорос является резким критиком ``рыночного фундаментализма'',
который считает на данном этапе более опасным для открытого общества, чем уже
дискредитированный коммунизм. Методологически ``рыночный фундаментализм'' порочен
тем, что предполагает -- как и марксизм -- абсолютное социальное знание и тем
противоречит концепции ``открытого общества''. Практически же избыточный
индивидуализм и ``социальный дарвинизм'', по Соросу, несут в себе угрозу
дезынтеграции. Неограниченная экспансия рынка в жизнь общества приводит к замене
традиционных человеческих ценностей культом успеха и превращает деньги в
универсальный критерий...

То обстоятельство, говорит Сорос, что государственное вмешательство в
экономику всегда несовершенно и порождает множество негативных эффектов, еще
не
доказывает, что рынок сам по себе совершенен или обеспечивает социальную
справедливость. У рынка другие функции, другое назначение. Поэтому необходимы
внешние регулирующие механизмы, а также ценности, задающие смысл человеческому
существованию.

Рассматривая проблемы глобализации и международной финансовой системы, Сорос
оспаривает мнение, будто финансовые рынки сами по себе тяготеют к устойчивости
и
равновесию. Он считает, что эти рынки по природе своей хаотичны.

В странах Запада капиталистическая экономика вкупе с государством выработала
изощренную систему демпфирования циклических колебаний: центральные банки
контролируют денежное потребление, они обуздывают слишком ``разогретую''
экономику, смягчают падение, а потом помогают ей выйти из спада. Однако на
глобальных финансовых и экономических рынках такие механизмы отсутствуют.

Глобализация, предполагающая свободный, ничем не контролируемый поток
капиталов в международном масштабе, создает огромные проблемы, в особенности
для
стран ``капиталистической периферии''. Это показали кризисы 90-х годов в Мексике
и
Бразилии, в Юго-Восточной Азии (к последнему, как уже говорилось, он сам
приложил руку), в России. Рынки этих стран сначала притягивают капиталы --
благодаря дешевой рабочей силе, полезным ископаемым и т. д. Однако, когда в
экономической или политической жизни этих стран возникают проблемы, происходит
массовый отток капиталов и экономический коллапс, вмиг разрушающий жизненный
стандарт людей, повысившийся за годы бума.

Все, что Сорос предлагает в этой связи это создание более действенных и
эффективных механизмов международного регулирования финансовых потоков и помощи
развивающимся странам. Для этого, по его мнению, следует расширить функции,
полномочия и ресурсы МВФ, с тем чтобы фонд мог вмешиваться -- при этом не только
``учить жить'', но и ``помогать материально'', -- еще до того, как в той или
иной
стране разразится разрушительный кризис. В сущности, речь идет о создании
некоего ``мирового экономического правительства''.

Эти рекомендации Сороса с конца 90-х годов вызывали ожесточенную критику и
сопротивление -- в основном на том основании, что централизованное регулятивное
вмешательство снизит степень ответственности местных правительств и частных
инвесторов и побудит их к необоснованным вложениям в надежде, что ``мировое
правительство'' не даст им пропасть, выручит в любых обстоятельствах. Дискуссия
на этот счет продолжается.

Однако пора перейти к следующей ипостаси этого многоликого Януса, филантропа
международного масштаба, преследующего своей деятельностью все ту же глобальную
цель: сокрушение тоталитаризма и торжество свободы и критического разума. В 1979
году он основал Фонд открытого общества, который позже был переименован в
Институт открытого общества. И приступил к реализации своих планов. Начал Сорос
с поддержки движения ``Солидарность'' в Польше, потом перенес свою деятельность
в
Венгрию, другие страны Восточной Европы и в Россию. Полагают, что он вложил
более 3 млрд. долларов в поддержку диссидентов и независимых общественных
организаций, в проекты, связанные со свободным высказыванием и распространением
мысли, публичной политикой, развитием образования, телекоммуникаций, борьбой
за
права человека.

В 90-е годы эта борьба, подкрепляемая солидными финансовыми вложениями,
сделала его фигурой в высшей степени популярной и влиятельной на пространстве
бывшего соцлагеря. В 1993 году, когда он в один день принимал в своих
апартаментах глав государств Молдавии и Болгарии, он заметил американскому
журналисту Майклу Льюису: ``Видите, у меня на завтрак и на обед по президенту''.

Принцип Сороса состоял в том, чтобы поощрять самостоятельность и
самодеятельность. Поэтому он создавал не иерархическую систему подчиненных
американскому центру филиалов, а сеть практически независимых национальных
институтов -- не только в Европе, но и в Азии, Африке и Латинской Америке
(сегодня их существует чуть ли не пятьдесят). Размах этой деятельности был
таков, что дал основания прессе говорить о Соросе как о ``единственном гражданине
Соединенных Штатов с собственной внешней политикой'' и ``человеке, в одиночку
осуществляющем план Маршалла''.

О деятельности Сороса в России, конечно, хочется поговорить подробнее. С
начала 90-х годов он инициировал там многочисленные образовательные, культурные
и информационные программы. Целью его было и поддержание находившихся в коллапсе
российской науки и гуманитарной культуры, и создание интеллектуальной среды,
помогающей людям критически воспринимать окружающую действительность и свое
место в ней. Одной из самых масштабных программ Института открытого общества
в
России стало создание университетских Интернет-центров. За период с 1996 по 2001
годы в разных регионах России было открыто тридцать три Интернет-центра.

Наряду с просветительской деятельностью, фонд Сороса способствовал развитию
в
Росии институтов гражданского общества, а также осуществлял программы по
обеспечению прав женщин, помощи пострадавшим в чеченском конфликте, а также
проекты в области здравоохранения.

Сорос при этом активно присутствовал в российском интерьере и в качестве
финансиста. В 1997 году он принял участие в частичной приватизации
государственной компании ``Связьинвест''. Он вместе с партнерами приобрел на
аукционе блокирующий пакет акций (25% + 1 акция) почти за 2 млрд. долларов. Сам
он объяснял свое решение опять же не чисто коммерческими соображениями, а
желанием преподать российским бизнесменам урок честной и чистой игры по законным
капиталистическим правилам. Надо заметить, что в ту пору, в девяностые, Сорос
весьма критически отзывался о разгуле ``бандитского капитализма'' в России и
о
многих олигархах, которые представляли опасность для российского государства,
общества и его ``открытости''.

Урок, как известно, не пошел впрок. Сорос потом писал о своих контактах с
российскими олигархами, в частности, с Березовским, о попытках убедить его
действовать в соответствии с законом. Однако тот понимал ситуацию в России
иначе, чем Сорос: как ``войну на уничтожение'' против Чубайса и других
соперников-олигархов. Именно эта война, по мнению Сороса, помешала Чубайсу
толком сосредоточиться на проблеме собирания налогов, подорвала финансовую
систему страны и привела к дефолто 1998 года, который обернулся и для него
упомянутыми выше двухмиллиардными убытками.

Личности Березовского и его исторической роли в 90-е гг. Сорос посвятил в
одной из статей несколько абзацев. Он полагает, что Березовский -- фигура
зловещая, рассматривающая мир через призму своих личных интересов и не
связывающая себя никакими юридическими или моральными ограничениями. Вся его
политико-экономическая деятельность была основана на создании ``паутины
незаконных связей'', в которых должны быть запутаны самые высокопоставленные
персоны, включая Ельцина.

Приход к власти Путина и начавшиеся перемены Сорос воспринял неоднозначно.
Он
отмечал, что восстановление Путиным сильного государства может иметь
положительные стороны: ``Добившись перехода от грабительского к узаконенному
капитализму, Путин вполне может стать автором экономического возрождения, и
тогда мои инвестиции в России наконец начнут давать дивиденды''. Но в целом,
полагал он, государство, которое построит Путин, вряд ли будет основываться на
принципах ``открытого общества''.

К Ходорковскому Сорос относится с гораздо большей симпатией, чем к
Березовскому, считая его, очевидно, представителем новой формации российских
капиталистов (Ходорковский, кстати, занимал некоторое время должность президента
российского Института открытого общества). Сорос протестовал против его ареста,
видя за ним политические мотивы и симптомы ужесточения режима.

После выборов в Думу в 2003 году, на которых партии либерального толка
потерпели сокрушительное поражение, Сорос решил полностью ликвидировать свои
деловые интересы в России. Он продал свою долю ``Связьинвеста'', а потом и
последний свой финансовый актив -- акции банка кредитования малого бизнеса.
Одновременно Сорос объявил о свертывании программ своего фонда в России. Тем
не
менее, многие из созданных с его помощи и подачи институтов продолжают
функционировать, получая средства от других доноров, в основном отечественных.
Тут надо отметить, что все формы активности Сороса в России получали весьма
неоднозначные интерпретации и оценки в зависимости от идеологических пристрастий
толкователей.

Однако уход -- с любовью или без -- из России не означал прекращения
филантропическо-идеологической активности Сороса в других частях бывшей
советской империи. Многие полагают, что его институты внесли немалый финансовый
и консультативный вклад в ``революции'' на Украине и в Грузии (так же, как
несколькими годами раньше, -- в свержение режима Милошевича), хотя сам Сорос
всячески отрицает свою вовлеченность в политические процессы.

Осталось познакомиться с последней, и не менее колоритной ипостасью Джорджа
Сороса -- ипостасью деятеля на американской общественно-политической арене. Здесь
его роль вызывает, особенно в последнее время, самые горячие споры, здесь Сороса
превозносят и демонизируют. Трезво-критическое отношение к ``идолам рынка''
изначально ставило миллиардера в оппозицию к консервативной революции в
американской общественной жизни, которая тихо свершалась на протяжении 80-х --
90-х годов. Напомню, что целью ее было почти полное разрушение укоренившегося
было в американской почве наследия ``нового курса''.

Однако этим дело не ограничивалось. Сорос с некоторых пор стал заявлять, что
открытому обществу угрожает опасность не только на дальних границах западного
мира, но и в самом его сердце. Он полагает, что в Соединенных Штатах агрессивный
союз ``новых правых'', неоконсерваторов и христианских фундаменталистов, и, в
частности, сакрализация рыночной экономики и ее институтов, ставят под угрозу
многие принципы демократии и политического либерализма. С приходом к власти
Джорджа Буша-младшего эти его опасения усилились и получили к тому же
внешнеполитическое измерение. В своей книге ``Мыльный пузырь американского
превосходства'' он обвинил администрацию Буша в гегемонистской и, хуже того,
идеологически ``упертой'' внешней политике. Сорос согласен с тем, что США --
самая
богатая и сильная страна в мире, которая действительно способна сделать этот
мир
свободнее и лучше. Но не теми средствами, которые берут на вооружение президент
Буш и его окружение.

Одной из опаснейших тенденций нынешнего американского руководства Сорос
считает его религиозную веру в истинность выбранного пути. Президент Буш, по
словам Сороса, после событий 11 сентября строит свою пропаганду на том, что ему
якобы открылась абсолютная истина и его политика поэтому явлется единственно
верной.

Между тем характерной чертой истинно ``открытого общества'' является
``встроенное'' осознание того, что наше понимание реальности несовершенно, что
сомнение -- необходимая методическая процедура, которая должна сопровождать и
корректировать всякое действие. Иными словами, никто не должен считать себя
непогрешимым.

В 2003 году Сорос решил, что он должен помешать переизбранию Буша на второй
срок и пустился в это начинание с обычным упорством и размахом. Он жертвовал
немалые суммы на предвыборную кампанию демократов -- говорят о пятнадцати
миллионах долларов, хотя тут и возникали проблемы с ограничениями на
финансирование политических партий. Пресс-секретарь Республиканского
национального комитета Кристин Айверсон заметила, что ``Джордж Сорос пытается
создать более открытое общество, используя неконтролируемые теневые средства''.
Впрочем, миллиардер задействовал в этой борьбе не только денежный ресурс. Он
публиковал в ходе предвыборной кампании на правах платных объявлений свои личные
обращения к публике, и они напоминали по манере памфлеты французских
просветителей предреволюционной поры. Сорос пытался убедить американцев с
помощью логики и диалектики, что Буш ведет ошибочную и аморальную политику в
Ираке, что его восприятие мира схематично и догматично, что он переоценивает
возможности американской военной мощи, что он запугивает население, и что Керри
поэтому гораздо более предпочтительный кандидат.

Как мы знаем, антибушевская кампания Сороса не увенчалась успехом: то ли он
не
вложил в нее достаточно средств, то ли переоценил мыслительные способности
американской публики. Думаю, что последующее развитие событий, будь то в Ираке
или в Луизиане, задним числом убедило многих в его правоте. Но нужно отметить,
что общественная активность Сороса в Америке не ограничивается участием в
предвыборных баталиях. Он, например, развернул широкую кампанию за легализацию
наркотиков и добился изменения законодательства на этот счет в нескльких штатах.

О проблеме наркотиков он высказывается так: ``Вот как я поступил бы, если бы
это зависело от меня. Я учредил бы жестко контролируемую распределительную сеть,
через которую можно было бы легально приобретать наркотики, за исключением самых
опасных... Я установил бы достаточно низкие цены, чтобы разрушить систему
незаконной торговли. По достижении этой цели я начал бы постепенно повышать
цены, подобно повышению акцизного сбора на сигареты. Но я бы сделал исключение
для зарегистрированных ``зависимых'' наркоманов, чтобы предотвратить преступность
на этой почве. Часть дохода от продажи наркотиков я бы использовал для
профилактики и лечения. И при этом создавал бы атмосферу общественной
нетерпимости к использованию наркотиков''. О реальности и конструктивности такой
программы можно спорить, но с учетом результатов длящейся десятилетиями
запретительно-полицейской борьбы с этим бедствием.

Можно себе представить, какую ярость вызывает подобная позиция в
консервативных кругах американского общества. Там Сорос стал настоящим пугалом.
Его рисуют зловещим пауком, Дракулой, конспирирующим в целях разрушения
авторитетов, уничтожения национальных ценностей и американского образа жизни,
чуть ли не пожирателем младенцев. Последнее обвинение звучит почти буквально,
когда противники обличают Сороса в отстаивании (опять-таки в международном
масштабе) права на аборты... К списку его прегрешений добавляют активную поддержку
сексуальных меньшинств, попытки сломать традиционную систему образования и т.
д.
Одним из самых невинных и корректных полемических пассажей является утверждение,
что он ``неутомимо убеждает мир в необходимости уничтожить ту лестницу, по
которой он сам поднялся к богатству и славе''.

Зато в прогрессивистской и молодежной среде он избавился от ярлыка бездушного
финансового магната и превратился чуть ли не культовую фигуру.

Что ж, захватывающая жизненная игра миллиардера и философа не закончена.
Противоречия и парадоксы стали основой его биографии, натуры и в особенности
публичного имиджа. Но ведь это отлично вписывается в картину ``открытого
общества'', которую он намеревается превратить из персональной мечты в
универсальную реальность.

http://magazines.russ.ru/neva/2006/9/amu20