http://neivid.livejournal.com/296727.html
И спаси отставших
Эли Бар-Яалому
Я никогда в жизни так не боялся. Когда мы неделю шли по суше, было еще ничего.
Потом разнесся слух: фараон послал войска, чтобы остановить нас и вернуть обратно.
Было ясно, что пешком от конницы не уйти, но Моисей шел себе и шел, стуча своим
посохом, и все мы шли за ним. Рядом со мной шла Мирьям, и моей кисти время от
времени касалась ее опущенная рука.
Мирьям смотрела вниз, и я тоже стал смотреть вниз, на наши ноги, которые месили
пыль, как глину для кирпичей. Иногда мне казалось, что я чувствую подошвами стук
копыт из-под земли. А иногда - что слышу голос, идущий с неба.
Моисей столько твердил про свои разговоры с Создателем, что я тоже стал думать
о Нем. С одной стороны, если уж Он вывел нас из Египта, то куда-нибудь, наверное,
приведет. А с другой - мы Его видели, этого Бога? Моисей видел, так на то он
и Моисей. Он и шел со своим посохом, так, будто знал, куда идти. А мы-то нет.
Мы месили ногами пыль, и впереди двигалась широкая спина моего брата Тераха,
мокрая от пота, а рядом шла Мирьям и покачивала рукой. Конница, наверное, приближалась.
Моисей сказал: <<Он выведет нас из Египта>>, с придыханием на слове <<Он>>. Хорошо
тому, кто разговаривает с Богом - легче верить. А нам приходится верить Моисею,
который никогда не был особо разговорчив. Вот Аарон, действительно, любит поговорить.
Но ведь Бог не явился Аарону! Он явился этому молчуну Моисею, и кто знает, сколько
раз еще потребуется превращать посох в змею и обратно, чтобы мы не переставали
чувствовать себя победителями. Я лично уже переставал. У меня болела спина и
ноги, мы очень долго шли, а еще я волновался за Мирьям. Все время косился на
её большой живот. Живот шевелился. Я спрашивал Моисея, успеем ли мы дойти до
Земли Обетованной, прежде чем Мирьям придет пора рожать, а он мне ответил: <<Иегуда,
знаешь, сколько наших женщин вот-вот должны родить?>>.
Я не знал. Я вообще не хотел идти, меня устраивала жизнь в Египте. Работали мы,
конечно, тяжело, но ведь и ели неплохо. Меня уговорила Мирьям. Она сказала -
если уж наш ребенок до сих пор не родился, пусть родится свободным. Не рабом.
И все пошли, все мои братья, и Терах, и Ицхак, и все соседи. Кое-кто остался,
но Мирьям сказала, что египтяне их потом все равно убьют. Не знаю, откуда у нее
такие сведения - может быть, к ней тоже приходит Бог?
Мы шли, а конница нас нагоняла. Мне было понятно: когда нагонит, будет очень
плохо - и я думал о том, как это будет. Если придется идти обратно, Мирьям не
дойдет. Она тяжело, прерывисто дышала, ее живот ходил под рубашкой туда-сюда.
Я старался нащупать ступнями топот приближающихся коней. А Моисей все шел, будто
ничего не происходило. Сначала я не понимал, куда именно он нас ведет, а потом
понял. Первые ряды идущих замедлили ход, я налетел на спину своего брата Тераха,
вставшего передо мной. Мы вышли к морю.
- Нам туда, - сказал Моисей и указал посохом на воду. Если бы Создатель явился
Аарону, тот бы сказал сейчас длинную речь. Что-нибудь о величии безграничных
вод и безграничном величии народа Израиля. Но Создатель явился Моисею, а Моисей
был не любитель красиво говорить. Он сказал: <<Нам туда>> и пошел вперед.
Я не понимал, чего он хочет. Человек не может плавать в воде, это ненормально.
Куда нам деться от этого моря? Мы утонем, и получится даже хуже, чем хотел фараон.
Ветер пах лошадиным потом. А впереди была вода.
- Моисей, мы все утонем! - закричали женщины. - Остановись!
- Расступится, - отмахнулся посохом Моисей, продолжая идти. Его рубашка уже вымокла
до колен. Ткань облепила ноги, колени скрылись под водой. На море поднялись волны.
Самые смелые тоже зашли в воду, и их рубашки тоже намокли и прилипли к телам.
Мой брат Терах зашел по пояс и остановился, следя глазами за Моисеем. Мирьям
взяла меня за руку и сказала шепотом:
- Я не пойду туда. Я боюсь.
Мирьям с детства боялась воды.
- Никто не пойдет туда, - сказал я ей. - Мы же не хотим утонуть. Мы вернемся.
Моисей был в воде уже по шею, торчала только его голова. Он задирал ее повыше
и шел. Посох он тоже поднял, сжимая одной рукой.
Дети плакали, кто-то из женщин кричал, некоторые мужчины шли за Моисеем, так
же смешно задирая головы. Мне было ясно, что все они утонут - если, конечно,
не повернут назад. Туда, где стучали копытами кони фараона.
Волны начали перекатываться через голову идущего Моисея. Он закашлялся, поперхнулся,
но не остановился. Зашел по рот и пошел дальше, ртом он никогда особо не дорожил.
Зашел по ноздри, дернулся и продолжил идти. Теперь над водой виднелась только
его макушка.
- Не может быть, - сказала Мирьям.
В тот момент, когда она это сказала - и когда от Моисея над водой остался виден
только мокрый клок волос - море встало дыбом. Огромные волны летели по поверхности
воды, взлетали вверх и оставались дрожать над нашими головами, швыряя холодные
брызги. Вода расступилась, будто её разрезали пополам. Две водяных стены встали
с двух сторон от мокрого Моисея, сжимавшего посох. Он жадно вдохнул, закашлялся
и сплюнул. И скомандовал:
- Пошли.
- Надо прочесть благодарственную молитву! - нагнал его Аарон.
- Читай, - согласился Моисей. - На ходу.
За ними уже потянулись люди. Большинство из них даже не промочили ног.
- Я не пойду, - повторила Мирьям. Я сжал её руку.
Две стены воды, выше самой высокой пирамиды, бились в шторме над нашими головами.
Это было море, самое настоящее, только оно почему-то висело в воздухе. А между
живыми стенами остался проход, по которому надо было идти.
- Закрой глаза.
Она закрыла глаза и я повел ее за собой, стараясь вести осторожно. Я никогда
в жизни так не боялся. Море не может стоять. Моисей велел ему расступиться, и
оно расступилось - но я не понимал, почему бы морю в любой момент не передумать
и не упасть нам на головы. Вода билась и бесновалась с двух сторон, море штормило,
брызги окатывали с ног до головы. Больше всего меня пугали волны, летевшие сверху.
Мирьям дрожала.
- Вернемся. Я прошу тебя, вернемся. Я все равно не смогу дойти.
- Нам уже некуда возвращаться. Конница вот-вот будет здесь. Не открывай глаза,
я тебя веду.
Мирьям облизнула губы, соленые от воды.
Страх - не боль, к нему нельзя привыкнуть. С каждым шагом слабела надежда, что
мы успеем вернуться раньше, чем море обрушится на нас, ломая шеи.
Не знаю, сколько времени это длилось. Мы с Мирьям постепенно начали отставать.
Сначала куда-то делся в толпе, затерялся Терах, потом сменились остальные фигуры
вокруг. Мирьям переступала опухшими ногами и повторяла, не открывая глаз:
- Вернемся. Вернемся. Я прошу тебя. Вернемся. Прошу тебя. Я не могу.
Я почти тащил ее на себе. От нас уходили последние из идущих за Моисеем. Удалялись
спины детей, спины матерей, несущих младенцев, спины старух. Мирьям впала в какое-то
забытье, только шептала <<вернемся>>, повиснув на моей руке. Я волок ее по мокрому
песку, не понимая, куда и зачем. Мы оставались одни. Надо было окликнуть людей,
попросить помочь, но я об этом вовремя не подумал, а теперь не осталось сил.
Хорошо бы быть там, поближе к Моисею и его посоху, умевшему превращаться в змею.
Жаль, что я не умел превращаться в змею. Я превратился бы и пополз, гибкий, не
обращая внимания ни на что.
Мирьям застонала и опустилась на мокрый песок. Я подхватил ее под колени и понес,
двигаясь медленнее самого медленного верблюда. Всю нашу совместную жизнь я гордился
Мирьям - тем, что она такая большая, высокая, полная, что у нее большие руки
и ноги, сильные, как у самых красивых женщин. Мирьям была очень красива. Но,
неся ее между стоящими дыбом волнами, я даже думал о том, что лучше бы она была
поменьше. А потом совсем ни о чем не думал. Просто шел, и все.
Песок под нами плыл и извивался, как змея. По нему текла вода, и мне приходилось
каждым шагом выдергивать ноги из этого живого песка. Последние белые спины скрывались
из глаз.
Внезапно я почувствовал, что дно подо мной дрожит. Над головой по-прежнему шумели
стоящие волны, а песок под ногами гудел, будто в него били тысячей молотков.
- Конница! - Мирьям открыла глаза и прижалась ко мне. - Они догоняют! Они нам
помогут, мы попросим у них!
Нам было уже не догнать ушедший народ, а сотни конных всадников приближались
гораздо быстрее, чем я шел по мокрому песку.
- Мы им все объясним, - Мирьям заплакала. - Мы объясним, и они... Они, может
быть...
<<Они нас просто не заметят и затопчут>>, - подумал я. Жаль, что наш ребенок
так и не успел родиться.
- Они поймут, - бормотала Мирьям, обнимая меня руками и прижимаясь тяжелым шевелящимся
животом, - выведут нас из этого страшного моря, возьмут с собой... Иегуда, что
это? Смотри!
Стены над моей головой начали сближаться. Вода в них медленно распухала, и проход
становился все уже.
- Он сейчас нас убьет! Он же тоже слышит конницу! - закричала Мирьям. - Он обрушит
море!!!
Если бы я был Моисеем, я бы тоже это сделал. Если бы мой народ настигала конница,
я бы обрушил море - обратно, на головы тех, кто хочет меня убить. И на мою. И
на Мирьям.
Вода еще секунду постояла вертикально, а потом резко и одновременно величественно
ринулась вниз. Страх дошел до предела. Море упало на нас.
* * *
Сначала я снова почувствовал боль. Болели ноги, руки, голова. Болело горло, щипало
под веками. Я открыл глаза. Надо мной склонилась какая-то женщина в белой рубахе.
Рубаха была сухая.
- Мирьям...
- Он очнулся! - босые ноги зашлепали возле уха. - Он ожил, дайте ему воды!
Вода была теплой и пресной. Губы болели.
- Где Мирьям?
- Жива твоя Мирьям, - я узнал голос Батьи, жены Тераха. - Лежит. Ей сейчас надо
отдохнуть.
Я дернулся.
- Ребенок?
- Рано еще ребенку. И тебе еще рано вставать. Лежи, лежи.
Я закрыл глаза и открыл их снова. Вокруг ходили люди, горели костры, шумели дети.
Хотелось есть.
Возле меня остановилась чья-то тень. В руках у тени был посох.
- Иегуда, почему ты не попросил? - услышал я голос Моисея.
- Это ты? Ты нас спас? Как это у тебя получилось? - губы меня еще плохо слушались,
но я уже мог выговаривать слова.
- Вас спас Всевышний, - недовольно сказал Моисей. - Я только Его попросил. Но
ты! Ты же мог сам Его попросить! Всевышний слышит всех. Всегда, каждую секунду.
Почему вы молчали, когда тонули? Ты же знал, что Он выходит с нами, я же всех
вас предупредил!
- Ты хочешь сказать, что мне было достаточно попросить Создателя: <<спаси нас>>,
и Он бы немедленно спас? Ты хочешь, чтобы я в это поверил?
Моисей стоял надо мной, угрюмый и очень усталый.
- А в расступившееся море ты поверил?
- Я не поверил. Я увидел.
Моисей махнул рукой и отошел, тяжело опираясь на посох. За ним маячил Аарон.
Его я решился окликнуть.
- Аарон! Что случилось? Почему Моисей так сердится? Как мы спаслись?
Аарон склонился надо мной, усмехаясь.
- Ты думаешь, ты один такой?
Я поднял голову. Песок был усыпан лежащими людьми со спутавшимися волосами.
- Многие отстали, многим стало плохо, кто-то упал, кто-то не смог подняться.
И никто! Ни один человек! Не попросил Всевышнего о спасении. Вы были готовы погибнуть
под расступившемся морем, не вспомнив о том, кто заставил море расступиться.
А Он всемогущий, ему все равно, что делать - повелевать морями или спасать твою
жизнь. Ведь и жизнь-то Он тебе дал, не будь Его - не было бы и тебя.
- Аарон... - я пытался собраться с мыслями. - Но почему тогда Создатель не спас
нас сам? Зачем Ему было, чтобы об этом просили?
Аарон пожал плечами.
- Таков договор. У тебя есть свобода выбора. А у Него, между прочим, нет. Он
дал нам слово.
- Кому <<нам>>? Тебе и Моисею?
- Всем нам, - вздохнул Аарон. - Потом поймешь.
Я надеялся, что пойму. Может быть, есть какой-то особенный способ разговаривать
с Богом? Так, чтобы не только Он тебя слышал, но и ты - Его?
- Аарон, что Моисей сделал? Молился? Плакал, кричал?
Вблизи глаза Аарона были ярко-зеленого цвета. Как морская вода.
- Он просто сказал <<и спаси отставших>>, - ответил Аарон.
__,_._,
