Весь наш спор на национальную тему, происходит из простого непонимания. В самом деле. В своей рассылке вы пишете иногда очень неожиданный и нетрадиционный взгляд на вещи, которые еще вчера казались вполне однозначными. И каждый такой выпуск "Запрещенных новостей" - это повод для спора со стороны тех, кто привык к общепринятым и устоявшимся объяснениям о Ленине, Гитлере или Высоцком. Я хочу чтобы вы посмотрели на себя со стороны, и поняли, что то, чего вы требуете от нас (ваших подписчиков) - понимания, вдумчивого подхода, выключения рефлексов на тему очередного выпуска "Запрещенных новостей", в данный момент нужно проявить вам.

В самом деле. Национализм - затертое и избитое ногами понятие, с которым все вроде бы ясно. Вот Гитлер, вот скинхэды, вот святая таджикская девочка убитая этими скинхэдами (как впоследствии выяснилось, совсем не ими), а вот и... о боже... 1654-й год. Ну кажется что тут неясного? Национализм - зло, а любой кто призывает сплотиться русский народ - это новоявленный Гитлер. Однако столь распространенная точка зрения, нехарактерная для самой атмосферы "Запрещенных новостей", уже самой своей простотой и банальностью, должна заставить вас задуматься. Вы же умный человек, философ с молотом, должны понимать, что извратить, утрировать, пустить на тряпочки, можно любое, даже самое святое понятие. Однако повод ли то, что именем правды, народа, любви или революции (тут вы должны понять меня), прикрываются нечистоплотные цели и люди... повод ли это отказаться от любви, правды, национальности или революции? Вот вы справедливо заметили, что под соусом "имперскости" часто скрывались простые попытки удержать власть или провести очередную диверсию внутри России. Я полностью с вами согласен. Совершенно не удивлюсь, если вдруг выяснится, что скинхэды в России спонсируются тем же самым Березовским, а отдельные реверансы Путина в сторону русского населения - лишь средство поднятия рейтинга. Но что из этого следует? Что угодно, но только не отказ от национального самосознания. Национализм - сила способная сплотить народ. Сплоченный народ может быть стадом баранов ведомых на закланье, а может быть и ратью сдвигающей горы. Все зависит кто и с каким вектором направляет народ. Могу привести множество примеров, когда только обращение к национальной константе населения, превращало это население, эотт "электорат", в сплоченный монолит, способный спасти нацию и страну в самый казалось бы уже последний момент. Самый свежий пример. Вспомните. То что для всех остальных "Вторая мировая", для нас "Великая ОТЕЧЕСТВЕННАЯ". А будь она для нас "Второй мировой", не разделили бы мы участь остальной, "цивилизованной" Европы? Сильно сомневаюсь, что не разделили бы. И с вашей стороны понимать стремление русского народа быть русским, исключительно как нацизм или желанием колонизировать соседа, все равно что поведение какого-нибудь обывателя, который считает Ленина уродом, присланным немецкой разведкой в опломбированном вагоне, чтобы погубить Россию и истребить русский народ. Поэтому давайте будем относиться друг к другу с ВЗАИМОПОНИМАНИЕМ. Попробуйте понять, что я такой же "профессиональный" русский, как и вы "профессиональный" революционер. Попробуйте понять. Верните мне этот долг. Уверен, у вас получится. :-)

С уважением, Петр
mailto:petr_malahov@mail.ru

От Товарища У. Действительно, уважаемый Петр, национализм не может являться чем-то однозначно плохим или однозначно хорошим; это инструмент, и все в конечном счете зависит от того, кто и как его использует. Да и виды любви к родине бывают разные: можно, увидев близкую женщину стоящей на панели, попытаться утащить ее оттуда, может быть силой, может быть, громко ругаясь, может быть, зляся, а можно, по доброте душевной, чтобы не травмировать ее лишний раз, ограничиться тем, чтобы стоять рядом и рассказывать прохожим, что она на самом деле честнейший и опрятнейший человек, а когда-то и вовсе была как фея из сказки про Золушку. Национальных же констант у населения очень много, причем самых разных и зачастую взаимоисключающих; важен, однако, вопрос о том, к какой из них нужно апеллировать.

Уважаемый Tоварищ У!

Прочитал в Вашем очередном выпуске статью Натальи Морозовой о годовщине Октября. Есть там, конечно, и бесспорные моменты. Например усилия нынешних властей по замазыванию вышеупомянутой годовщины вызывают у меня, как, очевидно, и у большинства Ваших читателей чувство омерзения. Согласен с тем, что "введение празднования 4 ноября оскорбляет не только память о революционерах, но и память о Минине и Пожарском. Из них, действительно героев - освободителей земли русской, сделали разменную монету в грязных политических играх. Стыдно так относиться к родной Истории!". Проблема только в том, что переписывание истории началось не при Путине, не при Ельцине, и даже - о ужас! - не при Горбачёве. Переписывание это было любимым занятием большинства советских вождей и идеологических работников. Да наверное, и до 1917 года, я дооктябрьскую эпоху не идеализирую. Просто в дооктябрьскую эпоху я не жил. А вот в позднебрежневской и послебрежневской школе учиться довелось. И как после смерти Брежнева инструктировали, что теперь ни в коем случае не следует сочинениям предпосылать эпиграфы из "Малой земли", а только из работ товарища Юрия Владимировича Андропова, прекрасно помню. Помню я и сборники сочинений Ленина, в примечаниях к которым все упоминыемые им товарищи по партии чётко подразделялись на две группы. Про первых стандартная формулировка гласила - "выдающийся деятель Коммунистической Партии и Советского государства, и т.д., и т.п.". Про вторых писалось гораздо короче, и с не менее стандартной формулировкой - "в партии состоял с такого-то года, и т.д., и т.п.". Ларчик открывался просто - первые к моменту издания сборника были уже реабилитированы (при Хрущёве), вторые ещё нет. Ну и ещё много чего можно вспомнить. Это я не в оправдание нынешним. Просто холуи Путину достались хорошо дрессированные в КПСС. Раньше от них требовалось расписывать, что так называемый писатель Солженицын клевещет на нашу родную партию и государство по заданию ЦРУ, а теперь - что Ленин был агентом кайзеровской Германии, которая его финансировала через Парвуса или кого там ещё. Но сейчас я не об этом.

Протест вызвало другое.

"...установление празднования ухода советских воинов на фронт прямо с парада 7 ноября 1941 года. Неужели Президент не понимает, что эта полумера не спасает его репутацию? Ведь уходили-то воины с Красной площади защищать не лапотную Россию, не царскую монархию, а Советскую Родину. Уходили защищать завоевания Октября!"

Это типичная логика "невменяемого коммуниста", для которого патриотизм бывает только "классовым". Формулировку "невменяемый коммунист" прошу понять правильно. Она, помимо прочего, подразумевает, что есть и вменяемые коммунисты, например, Зюганов, который интересы России ставил выше партийных ценностей и даже пытался собрать что-то вроде "красно-белого союза". Это была очень важная попытка преодоления уязвимых положений марксизма-ленинизма по национальному вопросу. К сожалению, этот опыт вряд ли будет востребован: КПРФ, кажется, так и осталась "партией пенсионеров", а новые левые, носящие майки с портретами Че Гевары, скорее всего опять будут наступать на интернациональные грабли вместе со своим народом.

Формулировки Натальи Морозовой - это возврат к наиболее одиозным положениям советской пропаганды. Для неё "царская монархия" и "Советская Родина" - это два совершенно разных государства. Кстати, я считаю, что именно такая пропаганда сыграла одну из ключевых положений в быстром развале Советского Союза. Раз нет ощущения себя гражданами страны с тысячелетней историей, значит и желание эту страну защитить... не особо сильное, так скажем. Это идейное наследие "нейтрализовало" одну часть наших граждан. Была и другая часть, для которой патриотизм был на первом месте, что обусловило неприятие этими гражданами позиции КПСС. Результат же, как ни парадоксально, для тех и для других был одинаков - довольно-таки равнодушное взирание на распад страны. Ко второй категории относился и автор этих строк, который был достаточно долго убеждён, что патриотизм и коммунизм - абсолютно несовместимые вещи. По крайней мере, марксистско-ленинский вариант коммунизма с его риторикой "у пролетариев нет отечества" и "превратим империалистическую войну в гражданскую" довольно-таки сильно подталкивал именно к такому выводу. Сведение мотивов мальчиков, уходящих на фронт, к "защите завоеваний Октября" у меня уже в юности вызывало, скажем так, злопыхательские вопросы: какие-такие завоевания защищали русские люди в 1612 и в 1812 годах? Свою страну они защищали, а не "завоевания"!

"Мы продержались целых семьдесят лет, не доставив Колчаку и прочим гитлерам удовольствия нас разгромить". Можно по-разному относиться к Колчаку. Но надо ли объяснять, что совершенно неправомерно сравнение русского офицера Колчака, который видел развитие России по-другому, чем большевики, за что и воевал с ними, и захватчика Гитлера, который планировал истребить 70% русских и 100% белорусов? Такая свалка понятий характерна именно для позиции "невменяемого коммуниста", для которого отношение к родной стране целиком и полностью определяется совпадением или несовпадением её интересов с интересами пролетариата. Из всех советских вождей, пожалуй, только Сталин рассматривал Россию послеоктябрьскую как наследницу России дооктябрьской. И совершенно неслучайно позиции Сталина и Ленина при создании СССР оказались диаметрально противоположными. Победил тогда проект Ленина, а Сталин, став во главе государства, сделал всё от него зависящее, чтобы заморозить проект Ленина и превратить формально-договорное объединение в единое государство. Это ему удалось, но ровно на такое время, в течение которого ВКП(б) - КПСС держала в своих руках все рычаги власти. Поскольку конституционное устройство СССР и ленинское идейное наследие Сталин открыто ревизовать так и не осмелился. А его наследникам, "упиравшимся в своё корыто", оно и не надо было.

Ради справедливости хочу отметить, что Наталья Морозова, похоже, в глубине души сама понимает одиозность повторяемых ею идеологических клише. К примеру, выше цитированные слова про Минина и Пожарского - освободителей земли русской находятся в явном противоречии со всем нижеследующим. Но это же противоречие было характерно и для позднесоветской истории, когда Суворова и Кутузова уже признали национальными героями, а Россия всё ещё оставалась тюрьмой народов. При этом как-то молчанием обходился тот факт, что в России к 1917 году сохранилось множество национальных меньшинств, в то время как в Германии все меньшинства подверглись тотальной ассимиляции.

В заключение хочу сказать, что такие статьи, некритически воспроизводящие тезисы советской пропаганды, являются лучшими союзниками пропаганды путинской. Мол, смотрите на этих коммунистов, они по-прежнему убеждены, что всё хорошее исключительно от них, а "лапотная" Росссия для них - это полигон для экспериментов. Вот такая вот загогулина...

С уважением,
Михаил Звёздочкин
mzvyozd@narod.ru

От Товарища У. Вы совершенно правы в том, уважаемый Михаил, что догматизм любого рода — будь то коммунистический, будь то демократический, будь то патриотический — вещь вредная и непродуктивная. Когда преемственность сохраняется — это хорошо для любого государства, однако существуют в жизни государства моменты, когда ее уже нельзя сохранить. В жизни государства Российского они наступали особенно часто; люди как бы разделились на группы, каждая из которых наследует какой-то этап истории, отрицая остальные этапы — а большинству вообще на все плевать. В этой ситуации действительно важно определиться, как говаривал Ленин, от какого наследства мы отказываемся.

Что же касается конструкции Советского Союза, в которой, как любят сегодня говорить, была-де заложена бомба и которую якобы «подправил» Cталин, — следует задаться вопросом: почему СССР распался именно тогда, когда эта сталинская поправка была реализована на все сто? Не роковым ли оказалось возвращение к старой, нежизнеспособной конструкции? В Советском Союзе вновь удалось собрать все национальности погибшей империи под одной крышей именно исходя из принципа равноправия. Ленин понимал, что конец этого принципа будет означать конец Советского Союза, настаивая на том, что поиск новых форм взаимодействия необходим для выживания страны, неизбежен, если страна хочет выжить, хотя и весьма рискован; Сталин же пошел по пути наименьшего сопротивления — фактически возврата к старым формам национальных отношений, формам, которые, как показали еще февраль и октябрь, окончательно исчерпали себя и вновь породили мощнейшее национальное сопротивление со стороны «окраин», воспринявших новую старую политику как обман. Поэтому путь этот стал дорогой в небытие.

Доброй эпохи, Товарищ У.

Мне хотелось бы произнести несколько высказываний по поводу одного из Ваших Вершков, что опубликован на www.tov.lenin.ru под названием "Искусство против творчества, или Преодоление постмодерна".

Прежде всего, должен предупредить: я являюсь большим любителем культуры XX века (ну, "большим" -- это я хватил, конечно...). И при этом я отдаю себе довольно полный отчёт в том, что та часть культуры, которая Вами именуется "искусством", существеннейшим образом связана со смертью. То предложение, что Вы сейчас читаете, должно было как-то связывать смысл предыдущего предложения со смыслом последующего, но я почему-то не смог составить его ёмким и понятным, так что не обессудьте. Человеку, в силу неведомых нам причин, свойственно всё взвешивать на весах, имеющих лишь две чаши. И часто на одну чашу люди ставят идею жизни, а на другую -- смерти. Ну что ж, согласимся с тем, что конструкция "жизнь -- смерть" -- одна из самых известных и не дающих покоя человеку. Будем предполагать при этом (думаю, Вы разделяете это моё предположение), что на действия человека оказывают влияние как влечение к жизни, так и влечение к смерти. Далее я хотел бы попросту сослаться на "Словарь безумия" В.П. Руднева (ибо несколько устал и пишу уже не без труда), но, так как эту книгу сейчас, имхо, непросто найти (наверное, за пределами России -- тем более), я всё же напишу подробно, помещая идеи из этой книги рядом с собственными замечаниями.

Влечение к смерти действительно является краеугольным камнем искусства XX века. Однако я рискну утверждать, что оно лежит в основе вообще любого искусства -- и любого творчества (здесь я под творчеством понимаю всякую продукцию, которую человек делает не для того, чтобы съесть её или воспользоваться ею некоторым подобным образом), то есть, влечение к смерти лежит в основе всего того, в чём, как мы говорим, "человек нуждается по эстетическим соображениям". В том числе, именно влечение к смерти побудило Вас писать о постмодернизме, вместо того, чтобы поесть/выспаться/поебаться. Интересно, согласны Вы с этим предположением или нет?

В тексте Вы говорите: "...заклейменная интеллектуалами масскультура...". Однако постмодерн плюралистичен по самой своей сути; человек эпохи постмодерна, будь то даже интеллектуал, вовсе не обязан клеймить массовую культуру. Более того, сами понятия "элитарного" и "массового" смешались в наше время чрезвычайно причудливым образом. Слова "дохлый эстетизм", "фрейдизм" и "европейская рефлексия", признаться, напоминают мне как раз не эпоху постмодерна, а то время, что предшествовало ей, -- декадентский европейский модернизм. Именно этот период - период расцвета _классического_ фрейдизма, "дохлых" писателей-декадентов и Европы, постоянно попадающей из огня да в полымя.

Что до "тотальной несерьёзности" постмодерна, то я предпочитаю объяснять её как защитную реакцию. Человечество ощущает, что находится в большой опасности, и потому старается свести свою жизнь к шутке/сну -- "это всё нереально, это всё абсурд". Вместе с тем, неужели Вам не кажется, что это "мертвое искусство" -- замечательный и занимательный предмет для изучения, или хотя бы обсуждения (у камина / на кухне -- у кого как)? Мне вот кажется.

Наконец, Вы говорите о том, что человечество-де смирилось с пост-модерном, и требовать его преодоления -- значит требовать невозможного. Признаюсь, уже несколько лет (а с феноменом постмодерна я и знаком-то лишь чуть-чуть больше) я уверен в том, что эта эпоха есть лишь начало чего-то совершенно грандиозного и несравнимого по своим масштабом с нашим постмодернистским настоящим. Почему-то возникает ассоциация с первоначальным хаосом, представлявшим весь уклад Вселенной в первые миллионные (или какие там?) доли секунды. Вот Вы, например, делаете (будучи ведомым, кстати, пресловутым влеченем к смерти) почти культуру будущего -- вы отказались от абсурдного языка в Udaff-стиле, пытаетесь "отстранённо" глядеть на Ленина, а вместе с тем очевидно, что Ваш интернет-проект -- прямой наследник постмодерна. Преодоление постмодерна я назвал бы чем-то ожидаемым и закономерным.

В общем, всё далеко не плохо. А зато будет потом, что вспомнить :]. К тому же, есть вещи, на которые смена названий времён влияния не оказывает. Например, функциональный анализ. Люди искали базисы раньше, люди будут искать базисы и потом. Это тоже стремление к смерти, но оно может сделать жизнь интереснее и, более того, лучше, не так ли?

С уважением,
Akater.

Вспомнилось почему-то при прочтении письма Вашего, что Энгельс говорил так:

Отрицание жизни по существу содержится в самой жизни, так что жизнь всегда мыслится в соотношении со своим необходимым результатом, заключающимся в ней постоянно в зародыше, – смертью.

Влечение смерти не менее достойно уважения, чем влечение к жизни, но я не уверен, что современное искусство, игра в бисер, им, так сказать, осенено.

А функциональный анализ вечен, это бесспорно.

Лично Товарищ У