Ночной Полёт. Беседа А.Максимова с гостем.

Евгений Колобов
После окончания Уральской консерватории Евгений Колобов работал в лучших оперных театрах России - Екатеринбургском, Мариинском, Музыкальном театре им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко в Москве. В 1991 году Е. Колобов создает и возглавляет московский театр "Новая опера". Творческим принципом маэстро является исполнение незаслуженно забытых произведений и новая, современная интерпретация уже известных музыкальных сочинений.
Евгению Колобову принадлежит целый ряд первых постановок в нашей стране опер Дж. Верди "Сила Судьбы", В. Беллини "Пират", Г. Доницетти "Мария Стюарт", А. Каталани "Валли", "Борис Годунов" в авторской редакции М. Мусоргского., "Гамлет" А.Тома, "Первая любовь" А.Головина. А также оригинальные сценические версии оперы М.И. Глинки "Руслан и Людмила", "О, Моцарт! Моцарт..." (по опере Римского-Корсакова и Реквиему Моцарта), "Евгений Онегин" П.И.Чайковского, "Травиата" и "Риголетто" Дж.Верди. А так же в репертуаре дирижера - целый ряд симфонических программ.
Гастрольная деятельность Е. Колобова обширна и разнообразна. Это сотрудничество с лучшими музыкальными коллективами - оперными труппами Большого и Мариинского театров, Российским национальным симфоническим оркестром, оркестром Санкт-Петербургской Филармонии, а также дирижировал в США (Чикаго и Сан-Франциско), Канаде (Ванкувер), Париже, Токио, Испании, Португалии, Италии, Чехословакии. Памятным событием стало исполнение 13 симфонии Д.Д. Шостаковича на фестивале "Флорентийский май" в Италии (солист Руджеро Раймонди), постановка оперы "Борис Годунов" в "Teatro Comunale" (Флоренция) с Руджеро Раймонди в заглавной партии, а также концерты с участием Д. Хворостовским в Большом зале Московской Консерватории, в Санкт-Петербургской академической филармонии и с Н. Троицкой в Большом театре России. Со своим коллективом Е. Колобов с успехом выступил на музыкальных фестивалях в Перуджии (Италия), Мюнхене (Германия), в Испании, в Карнеги Холл и на Бродвее (Нью-Йорк), в театре Chams-Elysees (Париж).
За время своей творческой деятельности Е.Колобов сделал ряд записей на радио и телевидении и записал несколько компакт-дисков. Евгений Колобов - лауреат престижной премии "Триумф", "Золотая маска" и премии мэрии Москвы в области культуры

А. МАКСИМОВ: Самое главное событие прошедшей недели, с вашей точки зрения?

Е. КОЛОБОВ: Для меня одно из самых главных - Ленский расстрел льда. Это связано с затоплением города, и с несчастьем людей.

А. МАКСИМОВ: Самое смешное событие?

Е. КОЛОБОВ: Смешного - не знаю, не могу, боюсь назвать.

А. МАКСИМОВ: Самое непонятное?

Е. КОЛОБОВ: Может быть, самое непонятное пока для меня, что сегодняшний день должен быть святым днем для нашей страны - 80-летие Андрея Сахарова прошло непонятно тихо. Мне это непонятно.

А. МАКСИМОВ: По поводу трагедии в Ленске. Как Вам кажется, здесь нужно просто склонить голову перед стихией и понять, что в 21-м веке ничего невозможно сделать? Если уж на роду города написано, что он будет затоплен, то он будет затоплен. Или здесь все-таки есть какая-то человеческая вина?

Е. КОЛОБОВ: Я думаю, что перед природой вообще можно склонить голову, философски рассуждая. Думаю, что вина государства в этом тоже есть. Я не знаю, кто конкретно. Просто года три назад Ленск тоже затопляло, только на половину этот город был затоплен. Уже были какие-то основания для того, чтобы повториться. И ведь ничего не было сделано.

А. МАКСИМОВ: Вообще, сидя в Москве, очень трудно рассуждать над тем, что-то надо было делать. Но я хочу просто понять просто логику. Во всех новостях говорят, что произошло затопление, потому что есть огромные плотины льда, которые вот сейчас начали бомбить, и не получается их разбомбить. Может быть, их надо было начать раньше бомбить?

Е. КОЛОБОВ: Я не специалист, я не министр по чрезвычайным ситуациям. Но я думаю, что в 21 веке должно это все просчитываться и заранее думать.

А. МАКСИМОВ: По поводу 80-летия Андрея Сахарова, действительно, мне кажется, такой праздник должен отмечаться на государственном уровне. Мне кажется, необходимы и какие-то формальные вещи. Почему, на Ваш взгляд, это не произошло?

Е. КОЛОБОВ: Мне трудно сказать. Это, по-моему, из традиций нашего государства. Мы не ценим то, что у нас было. Хотя бы тех светлых людей, которые дали многое для нашей страны.

А. МАКСИМОВ: А мы такие противные? Почему мы не ценим?

Е. КОЛОБОВ: Мы такие, как нас создал Бог. Как мы себя воспитали.

А. МАКСИМОВ: Это мы - россияне или люди вообще?

Е. КОЛОБОВ: Я говорю про россиян, про других людей я не имею право просто говорить, я живу в России.

А. МАКСИМОВ: А почему именно мы россияне не ценим людей прошлого?

Е. КОЛОБОВ: Я говорю не про всех, потому что многие, наверное, помянули сегодня светлым словом, памятью Андрея Сахарова. Я помню, когда он умер, в газете была просто подборка материалов, таких некрологов. И там меня поразила одна фраза: "Умер великий юродивый России". Это действительно так. Потому что юродивый у нас ассоциируется немножко с другим. А юродивый такой пророк, человек совершенно неземной, который предвидит судьбу страны. И то, что мы не ценим таких людей, это не новинка. Я помню, когда было 40 дней Святослава Рихтера, мы играли концерт в зале Чайковского его памяти, из представителей высокопоставленных чиновников никого не было, никто не пришел на этот концерт. И это меня тоже поразило. Хотя в моем возрасте уже мало, что поражает.

А. МАКСИМОВ: В свое время по тому, как человек относится к Сахарову, можно было сказать, что это за человек. Сейчас есть такой человек, по отношению к которому можно как-то оценивать людей или понимать, что за человек?

Е. КОЛОБОВ: я думаю, у каждого есть такой свой идеал такого человека.

А. МАКСИМОВ: Свой - есть, а вообще - общий? Есть сейчас непререкаемый авторитет.

Е. КОЛОБОВ: Наверное, есть для кого-то. Для меня пока нет такого человека.

Звонок: Что Вы выделяете из событий Вашей собственной жизни в последнее время?

Е. КОЛОБОВ: Я выделяю из собственной жизни событие - знакомство с Феклой Никитичной Толстой. Сегодня познакомился.

А. МАКСИМОВ: А Ваша жена же смотрит передачу?

Е. КОЛОБОВ: Ну, и что, пусть смотрит. Нам очень нравится, как Фекла ведет передачу. Это как шутка. Из своей жизни… Меня радует в моем возрасте только то, что возрождается природа. Я просто обожаю ездить в лес, на природу. И как говорил Бунин, природа - это единственное утешение у человека. Я с этим согласен.

А. МАКСИМОВ: А почему в Вашем возрасте? Когда человек становится старше, его уже не радует работа?

Е. КОЛОБОВ: В каждом возрасте свои радости и свои ценности. Жизнь как крыша. Туда как бы долго карабкаешься, оттуда быстро спускаешься. По молодости больше замечал радостных вещей, горестные как бы уходили. Сейчас замечаешь, к сожалению, больше негативных каких-то таких вещей.

А. МАКСИМОВ: Работа доставляет радость?

Е. КОЛОБОВ: Работа для меня - работа. Она мне доставляла радость давно. Сейчас она у меня просто работа.

А. МАКСИМОВ: Так это же мучительно.

Е. КОЛОБОВ: Работа вообще не простая штука. Если отдаваться и честно работать, она, в общем, мучительна.

А. МАКСИМОВ: А Вам не кажется, что это вот такой российский взгляд, что все должно приносить мучения? Разве не может быть радостный труд? Вот Моцарт. Он же вроде радостно работал, если верить.

Е. КОЛОБОВ: Это музыку он писал радостно, а жизнь-то мучительна. А смерть его какая? И он скворца своего похоронил за 12 флоринов, я помню. И его похоронили за такую же сумму. И он мучился всю жизнь. А вот мое изречение Тео Ван Гога, брата Ван Гога. Он все время говорил: "Красоту порождает страдание". И поэтому работа - это тоже страдание. Я не говорю, что она для меня противна, трагична. Я не говорю так, что с этой работой надо заканчивать.

А. МАКСИМОВ: У Вас у дирижеров есть такой момент, когда Вы поднимаете палочку, и начинается музыка. Вот неужели в этот момент не возникает восторга?

Е. КОЛОБОВ: Мне кажется, у дирижера музыка вообще не должна заканчиваться. Она начинается раньше, до того, как он пришел и встал за пульт. Она уже звучит. И, к сожалению, она звучит не так, как потом надо выложить в оркестр. Потому что они переводчики его. Он не впрямую играют. Вот я завидую писателям и художникам, потому что они напрямую выражают то, что они думают. А я через людей. Они могут ко мне чудесно относиться, все равно они мои переводчики.

А. МАКСИМОВ: Еще одна дата была практически незамечена - 110 лет Михаилу Афанасьевичу Булгакову. Здесь в чем дело? На мой взгляд, Булгаков - самый популярный из русских классиков, самый читаемый. И, тем не менее, нет ему памятника, до сих пор нет его музея. И 110 лет прошло тоже достаточно незаметно. Это тоже наша привычка такая, о которой Вы говорили?

Е. КОЛОБОВ: Даже не могу сказать, привычка это или нет. Я не могу говорить про всех людей, привычка. Но какие-то такие, видимо традиции. Может быть, традиция такая в этом государстве, что мы не ценим то, что было.

А. МАКСИМОВ: Сломать можно эту традицию?

Е. КОЛОБОВ: Знаете, традиции ломать, я уже один раз ломал традиции. В театре мне говорили, что я традиции ломаю. Да не надо ломать никаких традиций. Хорошие традиции надо сохранять, оберегать, и просто жить по человечески, благодарить тех людей, которые помогают, которые делают для людей.

А. МАКСИМОВ: Это возможно в России, в масштабе государства?

Е. КОЛОБОВ: Мне трудно на это ответить, я не Чаадаев. Я недавно прочел Чаадаева. И все, что происходило два века назад, ничего не изменилось. Сегодня читаю "Былое и думы" Герцена, все как бы и есть. У Чаадаева есть гениальная фраза: "Неужели нужно делать дела, чтобы делать дело?" И свой ответ могу сказать: к сожалению, да. Нужно делать дела, чтобы делать дело. Это сегодняшнее, ничего не изменилось. Только кабриолеты изменились на Мерседесы, одежда изменилась.

Звонок: 30 марта Даниилу Андрееву исполнилось 95 лет. Он умер давно, в 79-ом году. Почему-то никто не отметил день рождения этого человека, который написал книгу "Роза мира"?

Е. КОЛОБОВ: Мы недавно открыли доску с Аллой Александровной Андреевой около Литературного института. И вот вчера я разговаривал с Аллой Александровной. Она поехала как раз на свои концерты в Ленинград… А Платонов? А столетие Платонова прошло совершенно незаметным.

А. МАКСИМОВ: Мне интересна Ваша точка зрения по поводу того, что сейчас само распустился демвыбор России. Правые, СПС, Дем Выборы хотят объединяться. Вы верите в такое объединение и в то, что демократические силы, правые силы могут стать реальной силой?

Е. КОЛОБОВ: Вы знаете, меня этот вопрос вообще не волнует, кто с кем объединяется.

А. МАКСИМОВ: Почему? Вам кажется, это никак не влияет на жизнь страны?

Е. КОЛОБОВ: Я уже за свою жизнь столько объединений просмотрел разных партий, что я уверенно кладу партию Моцарта. Я как-то пошел голосовать, меня спросил один деятель: "Вы за какую партию голосуете?" Я говорю, за партию Моцарта. Он меня спросил: "А это кто такой?" Я сказал: "За ту партию, о которой Вы не знаете". Хотя мы как-то все уже заражены этой политической жизнью, но я как-то стараюсь уже об этом не думать. Хотя невозможно не думать, потому что это касается и наших творческих дел, и житейских. Я не верю ни во что, честно говоря.

А. МАКСИМОВ: Вы не верите, что жизнь в стране может измениться к лучшему?

Е. КОЛОБОВ: Сомневаюсь в этом. Я могу сомневаться в этом. Я не пессимист, я реалист. Мне так кажется, что я реалист. Я живу здесь. Если бы я был пессимистом, я бы уехал отсюда, из этой страны. И думаю, что я бы устроился неплохо там с моими маленькими возможностями. Но я реально смотрю на вещи. Пока страна не покается перед тем, что она сделала сама с собой, ничего не будет здесь. Вот сегодня мужчина в Якутске сказал: "Наверное, мы Бога прогневили". Он так спокойно, мудро говорил, простой-простой человек. Может быть он и прав, я не знаю.

А. МАКСИМОВ: Раньше люди говорили, что вот нам не помогают, государство плохое. И вдруг человек говорит, мы прогневили Бога. Это хороший признак само по себе, что люди начинают обращаться на себя?

Е. КОЛОБОВ: Конечно. Вот это, может быть, самооценка себе. Не нужно мне никакой помощи, мы сами все можем. Если мы можем пол-января отмечать какие-то праздники, и полмая можем гулять… Хотя бы эти полмая отработали, а средства отдали ветеранам войны. Хотя бы так бы сделали. Ведь о ветеранах вспомнили только 9 мая. И никто не поставил вопрос, повысить им пенсию. Их осталось меньше полмиллиона тех, кто прошел войну, отстоял. Со слезами на глазах можно было смотреть это девятое мая. Никто больше о них не вспомнит. Вот могли бы пол-января и полмая отработать, и отдать эти средства ветеранам, чтобы они не думали о лекарствах, о хлебе…

А. МАКСИМОВ: А Вам кажется, что если бы президент Путин выступил по телевидению с таким предложением, как бы отреагировала страна?

Е. КОЛОБОВ: Я не могу за всю страну говорить. Я хоть и дневальный по стране, дежурный. Я думаю, что большинство бы поддержало. Причем именно простых людей. Не высокопоставленных, а простых людей. Мы с Вами из простых людей. Те люди, которые своим трудом зарабатывают каждый день. Я про этих говорю - честных тружеников. Я в это верю.

Звонок: Как Вы считаете, рядом с президентом должен стоять такой человек, как Солженицын - живой, забытый наш русский человек?

Е. КОЛОБОВ: Я не знаю, кто должен стоять. Это должен думать Александр Исаевич Солженицын. Сейчас можно поставить себя с кем угодно. У нас сейчас государство больных и возомнивших амбиций. Сейчас все почти гении, все всё могут. Сегодня я управляю, завтра управляю этим Министерством. Что угодно. Где-то потеря стыда, а от скромности вообще никто не умирает. Слово чести осталось только в книгах.

А. МАКСИМОВ: Если суммировать то, что вы сегодня говорили, возникает один вопрос: что дает вам силы, тем не менее, руководить театром, дирижировать спектакли? Почему Вы не уезжаете в деревню, и не живете там? Потому что все то, что Вы говорите, именно к этому и приводит.

Е. КОЛОБОВ: Ну, собственно, к этому все и ведет. Я мечтаю об этом, построить дом себе, заработать на этот дом, избу такую русскую, и ехать туда. Закончить круг моих родителей: они родились в деревне…

А. МАКСИМОВ: И Вы совсем не будете скучать по театру, по зрителям?

Е. КОЛОБОВ: Как я могу скучать, если у меня есть книги, музыка. Ведь музыка - не обязательно дирижировать. Музыка должна жить здесь.

А. МАКСИМОВ: А Вы завидуете отшельникам?

Е. КОЛОБОВ: Каждый художник, если он художник, тоже отшельник. Мы можем с тобой общаться, у тебя все равно свой мир и у меня свой мир. Кто-то сказал: тело - гробница для души. И мы можем общаться, дружить. Но есть мир, который всегда останется своим. Это уже отшельничество. Это уже такой монастырь. Поэтому, общаясь с природой, я общаюсь с музыкой. И шум травы для меня музыка, и птицы тоже музыка, и гладь реки для меня - музыка. Замечательная книга - музыка, замечательные люди, природа - все музыка.

А. МАКСИМОВ: А в политике есть музыка?

Е. КОЛОБОВ: Нет. Я ее не слышу, по крайней мере. Может быть, есть, но она носит такой маршевый отпечаток, не очень хороший.

Пейджер: Увидела в афише вашего театра, что 29 мая будет спектакль "Маэстро". Неужели этот спектакль о Вас?

Е. КОЛОБОВ: Да нет, этот спектакль не обо мне. Это спектакль-антреприза Андриса Лиепы. Он придумал такое название. Там музыка Сергея Васильевича Рахманинова, Паганини, как бы такой символический образ художника. Я просто участвую в этом концерте. Мы с Николаем Петровым исполняем рапсодию на тему Паганини с нашим оркестром. Но это не обо мне конечно. Я бы такого не позволил.

А. МАКСИМОВ: Проходит незамеченным следующее событие, что днем в Москве произошла перестрелка, в результате которой был убит милиционер. Вас такие события задевают или Вы уже к этому привыкли?

Е. КОЛОБОВ: Я Вам честно могу сказать, что я это просто отмечаю. Настолько мы уже к этому привыкли, нас приучили к этому, что это почти не трогает. Как ни странно, мне это не больно говорить. Лично меня расстроило, огорчило, я уже трижды разговаривал с супругой Виктора Петровича Астафьева. Я звонил, его должны перевести в другую больницу. Ну, с сердцем, два инсульта, инсульт какой-то странный, тяжелый очень. Это просто великий русский писатель. Человек, который мне как бы очень дорог. Но для меня, естественно, человек, которого убили в перестрелке, он тоже близкий человек кого-то, друг. Но у нас столько информации негативной сейчас, и нас эти фильмы американские, где убивать, это как раздавить клюкву. Это совершенно уже стало естественным.

Звонок: Насколько трудно проработать честно в искусстве? Мне кажется, Вы очень честно работаете в искусстве, кристально.

Е. КОЛОБОВ: Спасибо за кристальность, но то, что я честно работаю, это правда. Не трудно, это очень просто работать честно. Я думаю, что сложнее работать подло и воровато. Но кто как устроен. Воровать - это тоже работа. Для этих людей, может быть, это творческая работа воровать. Но я честно проработал всю жизнь, я не могу себе купить сейчас машину, зарабатывая прилично, и построить себе избу. У меня есть шесть соток уже десять лет. Я там не могу зимой жить, я бы хотел построить теплый дом. Но, работая в этом государстве, я не могу нормально заработать. Поэтому я должен ехать на гастроли на Запад, на панель, вот там я могу заработать. Потому что мой там труд ценится значительно больше. За один спектакль я там могу получить больше, чем за один год работы здесь. Вес этот театр - не мой. Этот театр - московский. Он построен для Москвы. Почему я работаю здесь? А почему я должен предать своих родителей? Почему я должен бросить тех людей, тот же город Ленск, который мучается? Может, я чем-то должен ему помочь? Почему не едем туда на гастроли? Потому что никто не заплатит нам там. Мы не поедем ни в Томск, ни в Красноярск, мы поедем на Запад, для фермеров Америки, для матадоров Испании там будем работать. Вот мы туда русское искусство пропагандируем.

А. МАКСИМОВ: Возобновилась передача "Что? Где? Когда?" И, на мой взгляд, первый выпуск был хорошим, и там был опрос: считаете ли Вы, что должна быть эта передача без Ворошилова или нет? Вот за возобновление передачи проголосовало примерно 63 тысячи человек, а против - пять тысяч человек. Что Вы об этом думаете?

Е. КОЛОБОВ: Эта передача интересная. Я не могу сказать, что я очень часто смотрел. Я знаю, что моя дочь и моя супруга смотрят эту передачу. Она светлая передача, а такие передачи должны быть. Даже в память Ворошилову, который создал эту передачу. Она - удивительная передача, дай Бог ей здоровья.

Звонок: Если создать гастроли Вашего оркестра и выступить, Вы готовы бы были весь этот сбор передать в помощь ветеранам?

Е. КОЛОБОВ: Конечно, готов был бы. Я лично готов.

А. МАКСИМОВ: А что мешает?

Е. КОЛОБОВ: Мешает пока заработать.

А. МАКСИМОВ: нет, ну у Вас есть театр, можно организовать концерт…

Е. КОЛОБОВ: Пожалуйста, это хорошая мысль. Но уже сейчас в этом сезоне, мы уже 2-го уезжаем на гастроли. А почему бы и нет? У нас есть такие спектакли. И мы делаем такие шефские спектакли.

А. МАКСИМОВ: Сейчас мы находимся в прямом эфире. Давайте договоримся, когда вы сочтете нужным, необязательно же делать к дате, Вы организуете такой концерт, все средства пойдут ветеранам. Мы про это расскажем.

Е. КОЛОБОВ: Можно про это не рассказывать, это так будет.