Рассмотрим вопрос о роли человека в теософской и современной христианской системах миропонимания. В христианском миропонимании, судя по всему, человек признается реально существующим объектом нашего мира, низшим по сравнению с Богом, но, тем не менее, "созданным по Его образу и подобию". Бога, видимо, тоже можно мысленно представлять, как объект, обращаясь к нему с молитвами. Для христианства вообще характерно объектное миропонимание. Я - отдельный объект, Бог - тоже объект. Когда я обращаюсь к Богу с целью получения благодати - для моего сознания это все равно, что обращаться к какому-то мысленно представляемому всемогущему существу (или, в терминологии экстрасенсов, к своему Учителю).

Таким образом, христианину прививается "объектный" стиль мышления, привычный нам по нашим бытовым вопросам (например, мне надо сходить в магазин за покупкой: я - объект, имея целью покупку, иду к другому объекту - магазину). Недостатком этого стиля мышления, на мой взгляд, является отчуждение человека от других людей (ведь они в сознании человека являются другими объектами, отличными от него). За этим кроется стимул к различным преступлениям - обидеть другого человека не страшно, - это же не себя, любимого, обидеть. Не страшно убить собаку, корову - она же не я, а "другой объект". Тем не менее, объектный стиль мышления позволяет неплохо жить в нашем мире, так как не накладывает на человека дополнительных моральных ограничений. Этим зачастую отличается близость обывательски настроенных граждан к церкви. Тем не менее, люди нуждаются в моральных ограничениях. Эти ограничения дает христианам Библия. На мой взгляд, христианство было дано западному человечеству для того, чтобы люди объектного стиля мышления сдерживали свои эгоистические (вытекающие из понимания отдельности своей личности от других) желания. "Объектные" Бог и Дьявол наказывают согрешившую человеческую душу в совершенно конкретном Аду совершенно конкретными способами. Страх перед этим наказанием должен отвращать человека от преступлений. Таким образом, эгоистическое желание "купить" у Бога вечное блаженство после смерти может являться стимулом для нравственного совершенствования.

Теософское миропонимание, в отличие от церковного, воспринимает мир, как иллюзию. Мы воспринимаем этот мир сквозь призму наших органов чувств, формирующих наше представление о нем. Следовательно, разделение мира на объекты также является иллюзией. Нас нет, а есть Единая Духо-Материя, которая пронизывает все и всем же является, если можно так сказать.

Приведу отрывки из очень красивого древнего эзотерического произведения "Свет на пути", пользующегося уважением среди теософов:

"Убей в себе честолюбие".

"Убей в себе чувство разъединения".

"Убей желание ощущений".

"Убей жажду роста" [10, стр.14].

В комментариях к этому тексту сказано: "Честолюбие - наш враг и проклятие: великий соблазнитель того, кто поднимается над своими ближними. Это простейшая форма искания награды. Людей умных и сильных оно постоянно отвращает от достижения высшего. И все же оно - необходимый учитель. Плоды его превращаются в прах при самом вкушении. Подобно смерти и разъединению, честолюбие научает человека, что работать для себя, значит: работать для разочарования"[9, стр.18]. "Не воображай, что ты можешь отделить себя от человека дурного или неразумного. Они - это ты, хотя и в меньшей степени, чем твой друг или Учитель. Но - допуская в сердце свое отчуждение от дурного человека или дурного предмета, ты этим создаешь Карму, которая свяжет тебя с ними до тех пор, пока душа твоя не познает, что она не отделима. Не забывай, что грех и стыд мира - твой грех и стыд, ибо ты составляешь часть мира, и твоя Карма неразрывно соткана с общей Кармой. И пока ты не достигнешь познания, ты должен пройти повсюду, одинаково как по чистым, так и по грязным местам. Не забывай же, что загрязненные одежды, до которых ты боишься дотронуться, могли быть твоими в истекшем дне, могут быть твоими в грядущем. И если ты отвернешься с ужасом, когда такая одежда будет наброшена на твои плечи, она только теснее прильнет к тебе. Мнящий себя праведным готовит себе ложе тины. Воздерживайся потому, что воздержание - благо, а не ради сохранения себя в чистоте" [9, стр.19].

Любопытно, что Андрей Кураев, в своем искреннем стремлении показать красоту церковной аскетики, повторяет ту же идею: "святые называют себя грешнейшими" [1, стр.163].

"Путь следует разыскивать ради самого пути, а не ради тех ног, которые будут ступать по нему" [9, стр.19].

"Поэтому, будь осторожен, чтобы не возомнить себя отделившимся от толпы" [9, стр.19].

"Желай обладания над всем. Но обладание это должно принадлежать только чистой душе, следовательно, всем чистым душам в равной мере, быть собственностью целого, когда оно вступит в единство" [10, стр.15].

Таким образом, рассмотрение доктрин теософии в терминах "отдельный объект", "отдельная частица Божества внутри конкретного человека", а также - приписывание теософии идей самопочитания, личной гордости, самопоклонения не имеет под собой оснований. Нельзя рассматривать частицу Абсолюта, присущую человеку, как его конкретную собственность.

Конкретности присущи только нашему земному миру, в духовной сфере конкретностей нет. Теософия искореняет саму причину греха и эгоизма - "объектное" мышление, заменяя его всеохватывающим. Если я считаю, что другой человек - это тоже я, то у меня не возникнет желания сделать ему больно - это все равно, что сделать больно себе. Церковь же, наоборот, зачастую поддерживает объектное мышление. Часто приходится видеть глубоко верующих христиан, страдающих по поводу ухода из жизни близких людей. Эти страдания происходят из-за привязанности к человеку, что, по-видимому, является ошибочным, так как "Такие мысли в некотором смысле бескорыстны, но они существенно характеризуют тот мир, в котором существует разделение, и где на форму смотрят как на нечто имеющее свою собственную цену. Форму человека можно рассматривать так, как будто ни одна искра Божества не обретала в ней: ибо в любой момент искра эта может покинуть определенную форму и перед нами останется один вещественный признак того человека, которого мы знали" [12, стр.5]. Пусть кому-то покажется, что это сказано несколько холодно, без превозношения идеи людской привязанности, зато сказано честно.

Под духовностью в теософии понимается способность человека по своей воле действовать и мыслить исходя из чувства единства всего. В человеке естественным маяком, позволяющим не сбиться с пути в этом мире, является чувство совести (или, другими словами, чувство сострадания, любви, что равнозначно чувству единства). Андрей Кураев напрасно считает, что истинная религия (не язычество) выше совести: "Язычество это поклонение тому, что не есть Бог. Поклонение совести." [1, стр.136]. (Стоит заметить, что борьба с совестью, как языческим пережитком, вероятно, является стратегической целью Московской Патриархии – рассматриваемая книга Андрея Кураева рекомендована к печати Отделом религиозного образования и катехизации Московского Патриархата). Следовательно, приняв церковное христианство, возможно, я должен буду идти за Богом против совести. Но в Библии сказано, что те, кто не слышал проповеди Евангелия, будут судимы судом совести своей. Для чего тогда христианские миссионеры проповедуют Евангелие в странах с другой верой, где успех миссионерства заведомо недостижим? Если после проповеди один процент неуверовавших примут христианство, а остальные девяносто девять - отвергнут по каким-либо причинам, то им обеспечен путь в Ад. Не было бы лучше с точки зрения христианина (который должен любить ближнего своего, а не способствовать его попаданию в Ад), не проповедовать Евангелие? Ведь в таком случае в Рай попало бы очень много людей, живущих по совести.

Современная Церковь зачастую поклоняется объектному мышлению, которое, на мой взгляд, является чисто "земным", "тварным", что, по сути, является язычеством: "О язычниках достаточно ясно сказал ап. Павел: это люди, которые "служили твари вместо Творца"(Рим.1,25)" [1, стр.136]. Теософия же учит благоговению перед Единой Духо-Материей ("Творцом"), которое, безусловно, "выше" материального объектного мира со всеми его образами. Более того, основные заповеди Евангелия, необходимые для практического выполнения, больше соответствуют "необъектному" типу мышления. Тем не менее, для мирского человека переход к "необъектному" миропониманию от "объектного" может быть болезненным. Ведь придется отказаться от привычной психологической опоры в виде самоутверждения "личного Я" на основе удачной карьеры, семейной жизни и т.п. Вероятно, это является одной из причин скрытности восточных доктрин от профанов Запада.

Теперь о еще одном различии теософии и христианства. Христианство считает, что для избавления от грехов необходима Божья благодать. Теософия же утверждает, что человек может избавиться от грехов без благодати, ведомый чувством совести, фундаментального Единства мира и опытным наставником (Хотя, совесть может быть истолкована, как Божия благодать.). Доказательством этому утверждению является крайне низкий уровень преступности в Тибете по сравнению с высоко цивилизованными христианскими странами.

Для получения благодати церковь предлагает верующим обряды. Их значение в жизни верующего христианина велико. Возможно, больше, чем уважение к состраданию, желанию делать добро. Часто ли современные смиренные христиане почитают людей высочайшей добродетели других религий? Нет. Зато часто можно услышать от добрых христиан, что "вне церкви спасения нет". И это выдается приближенными к церкви писателями за отсутствие "прелести", гордыни. Более того, часто обряды производятся за деньги. Вследствие этого возникает мрачное предположение, что благодать можно купить. Причем кто-то может купить, а кто-то нет. Налицо неравное распределение благодати, что не является богоподобным. Если же признать, что благодать не зависит от обрядов и любой верующий, где бы он не находился, при желании может ее получить, то отпадает необходимость в обрядах. Поэтому, неудивительно, что многие честные писатели (в частности, Л.Толстой) отказались от преувеличения значения обрядов.

Одним из свидетельств самопоклонения христианской части человечества является таинство венчания, практикуемое церковью. Когда ясно, что современный брак очень часто держится на физической привлекательности людей (как правдиво показано в "Крейцеровой сонате" Л.Толстого) и сексе, церковь видимо, усматривает здесь какие-то духовные мотивы и считает, что все это "от Бога", хотя в Библии ясно сказано: "Кто посмотрит на женщину с вожделением, тот уже прелюбодействовал с ней в сердце своем". Стоить заметить, что "Крейцерова соната", хотя и не бросала вызова христианству, была неадекватно воспринята христианской прессой: ""Крейцерова соната" - это похотливая книга, которая хочет принести скорее вред, чем добро, живо показывая чудовищную безнравственность жизни... (протестантская газета "Vanity Fair")", “Диагнозы и лекарства” [13, стр.229].

Также, завершая разговор о самопоклонении, следует отметить, что теософии никогда не была свойственна "сытая уверенность": "Беспрестанные самоутверждения личного я должны быть отброшены навеки. Они столько же обладают данными свойствами, как и желание иметь известный баланс в банке или удержать расположение любимого лица. Они одинаково подвержены земным изменениям; даже более того, потому что неофит, делаясь неофитом, просто входит в темницу. Перемена, разочарование, отчаяние, безнадежность окружают его по первому зову, потому что он желает быстро выучить свои уроки" [12, стр.6].

Представления теософов о Первопричине отличаются от представлений христиан. Бог, в христианском понимании, обладает некоторыми качествами (он является личностью, конкретен, обладает сознанием, волей, личными качествами - любовью, ненавистью и т.п.). Теософия критикует такое представление о Боге, показывая, что Первопричина находится за пределами всех категорий, так как они (категории) происходят из нашей земной жизни. Отсюда появляются справедливые, на мой взгляд, обвинения христианства в антропоморфизме (приписывание Первопричине человеческих качеств). Христианство, по-видимому, строится на объектном мышлении в категориях "объект", "субъект", "цель" и т.п. Андрей Кураев ставит интересный вопрос: "Может ли человек отличить опыт встречи с кошкой и опыт встречи с Богом?" [1, стр.148].

Христианин, скорее всего, ответит утвердительно [1, стр.148]. Теософ же может счесть саму постановку вопроса некорректной, так как она заставляет рассматривать Бога в категориях "объект-субъект" (встреча с Богом). Тем не менее, вопрос остается открытым. Как теософ может прикоснуться сознанием к Первопричине? Теософ, вероятно, может почувствовать Единую Духо-Материю, лежащую в основе нашего мира, если переключит свое мышление с "объектного" на "необъектное". Теософия не отводит человеческому разграничивающему интеллекту высшую роль. Первопричина находится за пределами интеллектуально-чувственных категорий, поэтому обсуждение Первопричины с их помощью не имеет особого смысла. Интеллектом можно пользоваться только в решении земных вопросов, при "объектном" мышлении. При решении же вопросов, выходящих за компетенцию "объектного" мышления (например, морально-нравственных), человек должен руководствоваться чувством сострадания, совести, единства всего. Стоит заметить, что эти чувства с обычных материалистических позиций логически необъяснимы, хотя их присутствие несомненно.

Я не думаю, что теософия растворяет Абсолют в Космосе, во Вселенной. Космос, Вселенная - все-таки ограниченный и обусловленный иллюзорный мир, возникший в нашем сознании. Абсолют же находится вне категорий пространства-времени.

Христианство же, на мой взгляд, несколько принижает Первопричину, переводя ее обсуждение на уровень объектов рационального мышления (например, сравнение встречи с кошкой и с Богом). Такое мышление допустимо при обсуждении уже "сотворенных" иерархий ангелов, архангелов, имеющих качества, отличия, и т.п. Когда человек ощущает единство всего, понятие "конкретности" теряет смысл. Когда же человек чувствует отличие одного "конкретного" предмета от другого "конкретного" предмета, здесь нет места чувству единства. Философия не должна опираться на внешние органы чувств в формировании представления об окружающем мире и внутренней сущности человека. Если бы человек имел другие органы чувств, мир выглядел бы совсем иным. Например, учитывая корпускулярно-волновой дуализм, известный из физики, материальный мир можно представлять не в виде объектов, а в волновом виде. На мой взгляд, это является одним из свидетельств в пользу того, что видимый мир на самом деле иллюзорен. Другим свидетельством в пользу иллюзорности мира является способность некоторых лиц (экстрасенсов в современной терминологии) становиться невидимыми для остальных, осуществлять материализацию и дематериализацию объектов. Таким образом, наш "реальный" мир кажется реальным только в силу малоизученности.

Таким образом, Первопричину следует мыслить за пределами всех совершенств и несовершенств. Любое совершенство есть вместе с тем ограничение. Более того, сами эти понятия ("совершенство" и "несовершенство") взяты нами из "сотворенного" ментального мира. Насколько обманчивым может быть наше суждение о качествах и совершенствах, можно видеть из следующего своеобразного отрывка: "Надежность предмета не определяется его состоянием. Нам безразлично, мертвый это предмет или живой. Мы определяем его качество. Суть качества же его есть надежность. Ясно, что мертвая старушка надежнее живой. Одно из ее качеств надежнее другого" [14, стр.25].

Андрей Кураев считает, что Бога мы должны мыслить "как совокупность всех совершенств в предельной (точнее - беспредельной) степени. Относятся ли самоосознание и самоконтроль к числу совершенств? Да. Следовательно, и при мышлении об Абсолюте необходимо допустить, что Абсолют знает Сам Себя. Входит ли в число совершенств свобода?

Очевидно, что из двух состояний бытия совершеннее то, которое может действовать свободно, исходя из самого себя, сознательно и с разумным целеполаганием. Следовательно, и при мышлении Абсолюта достойнее представить, что каждое его действие происходит по его свободной воле, а не по какой-либо неосознаваемой необходимости" [1, стр.158]. Но может ли тогда всемогущий Бог сделать себя несвободным, лишенным самосознания и самоконтроля? Вероятно, может, если он всемогущий.

Стоит заметить, что одним из красивейших богословских тезисов христиане считают тезис "Бог есть любовь". Насколько я понимаю, этим выражением христиане наделяют Бога определенным качеством - любовью. Оставляя сейчас в стороне тот факт, что при христианской трактовке Библии любовь Бога простирается только на уверовавших в него (следовательно, для отвергших любовь оборачивается ненавистью), стоит заметить, что сам тезис "Бог есть любовь" имеет некоторый безличный оттенок: вместо слова "Бог" можно использовать слово "любовь". А может ли любовь (чувство), быть личностью? Вероятно, нет.

Андрей Кураев считает любовь личностным чувством: "Но в мире теософии, в мире безличностном, в мире тотальной всерастворенности нет места для столь личностного чувства, как любовь" [1, стр.163]. Данный упрек теософам, на мой взгляд, несправедлив. Да, материнская любовь, любовь между мужчиной и женщиной - личностные чувства. Они связаны с принесением блага одному существу за счет других. Но любовь - сострадание не является личностным чувством и простирается на все живое без разбора. Тем не менее, теософия не утверждает, что теософ - мирянин не должен испытывать личностных чувств любви. Также стоит отметить, что возникновение личностных чувств любви происходит при абстрагировании от знаний о природе вещей. Мы любим человека, а не набор молекул.

Крайне странно выглядит также христианский догмат о том, что Бог якобы пожертвовал собой в лице Сына для спасения мира. Всемогущий Бог - личность мог бы мгновенно спасти мир без воплощения.

Логичнее и гармоничнее выглядит теософская доктрина о воплощении божества в каждом из нас (в виде совести, сострадания?) для нашего спасения из оков материи. Также становится понятным тезис "Бог есть любовь", если понимать любовь, как сострадание.

Также возможно истолковать слова "знает" и "воля" в отрывках "Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть." (Мф. 11.,27) и "Моя пища есть творить волю Пославшего Меня" (Ин. 4.,34) символически, как "понимание" Христом (нашей совестью, состраданием?) своей причастности к Единой Первопричине и выполнение абстрактного долга ("воли"). Необязательно считать эти слова, характеризующими личность в Боге. Я думаю, что некоторые места в Библии нельзя понимать буквально. Важны не сами слова, а гармоничность идей, которые за ними стоят.

Андрей Кураев пишет: "Пантеист считает грехом (точнее - ошибкой, иллюзией) замечать в мире что бы то ни было, кроме Абсолюта. Но монотеист имеет право любоваться миром, имеет право его ценить" [1, стр.171]. Любой современный человек любого миропонимания сознает, что картина художника, с одной стороны, не более, чем набор молекул. Если пойти дальше, то можно считать, что любой предмет является волной. Повторюсь, красота земных предметов воспринимается при абстрагировании человека от знания о природе вещей. Тем не менее, пантеист, чувствуя глубинное единство с Природой, как земной, так и духовной, способен сильнее воспринимать красоту мира. Природа не является "чужой" по отношению к пантеисту.

Отличие пантеиста от христианина в отношении к красоте мира, на мой взгляд, следующее. Пантеист может мыслить с высшей точки зрения, когда в мире не замечает ничего, кроме Абсолюта и с другой точки зрения, "переключив" свое сознание на восприятие земной красоты. Тем не менее, это восприятие не является привязанностью: "Великий человек, полный деятельности и мысли, ест с удовольствием свою пищу; он не вкушает ее мысленно и не думает о ней, вкусив ее, подобно жадному ребенку или просто обыкновенному гастроному. Это очень грубый пример, но иногда такие иллюстрации помогают уму лучше каких-либо других. По этой аналогии легко видеть, что опытный оккультист, который работает в миру, может оставаться совершенно свободным от желаний, и тем не менее принимать и с интересом отдавать его успехи. Он достиг возможности давать более, чем принимать, потому что он не способен ни на страх, ни на разочарование. Он не боится ни смерти, ни того, что называют уничтожением. Он не может чувствовать разочарования, так как хотя он и испытывает удовольствие необыкновенно сильно и остро, но для него безразлично, наслаждается ли им он сам или кто-то другой. Это чистое простое наслаждение, не омраченное личным стремлением или желанием" [12, стр.5]. Таким образом, обладая способностью "переключать" свое сознание, пантеист избегает разочарования при утрате возможности наслаждаться вещами. Христианин же, напротив, ощущая реальность мира, может обладать привязанностью, быть одержимым желанием наслаждаться красотой неких предметов и т.п. Соответственно, при потере возможности наслаждаться, христианин может испытать глубокое разочарование вследствие неспособности "переключить" свое сознание.

В начале разберемся, существуют ли вообще добро и зло? Абсолют, конечно же, находится за пределами категорий добра и зла. Понятия добра и зла существуют в нашем сознании, только если мы верим в нечто, наказывающее человека за то, что мы считаем злом. Теософские доктрины утверждают, что роль наказания за зло беспристрастно выполняет закон Кармы. С высшей точки зрения, добра и зла нет. Но, в нашем мире, как сказано в романе М.Булгакова "Мастер и Маргарита", "Нет злых людей - есть люди несчастные". Человек, который слишком "тянется" к материи, благополучию, - непременно грешит и вызывает на себя наказание - соответствующий удар Кармы. Таким образом, зло является символом стремления человека к плотским и земным удовольствиям, добро - к духовной жизни. Поскольку мир представляет из себя Единую Духо-Материю, зло и добро также взаимосвязаны - без зла не будет и добра.

Теперь посмотрим, как христианство относится к данной проблеме. Церковь верит в существование Дьявола, некоего злого Абсолюта, созданного для человечества вседобрым, любящим Богом. Е.П. Блаватская цитирует сочинение католического писателя Шевалье де Муссо: "В книге "Moeurs et pratiques des demons", получившей одобрение покойного Папы и нескольких кардиналов, он говорит: "Дьявол есть главная опора церкви. Это один из величайших персонажей, чья жизнь тесно связана с жизнью церкви; и если бы не его слова, которые он столь торжественно изрекает устами Змия - своего медиума - падения человека могло бы и не быть. Таким образом, если бы не он [Дьявол], то Спаситель, Распятый, Искупитель был бы самым нелепым статистом, а Крест - оскорблением здравому смыслу! Ибо тогда от кого бы сей Искупитель избавлял и спасал вас, если бы не было Дьявола, "Преисподней" - Ада"" [15, стр165]. Это, на мой взгляд, логично. Если нет Дьявола, то от кого спасать? Если Дьявол вдруг исчезнет, то добро тоже исчезнет, поскольку добро можно отличить только на фоне зла. "Поэтому, на утверждение Церкви, что Дьявол существует, мир отвечает с чудовищной логикой: тогда не существует Бога; и тщетны попытки избежать этого спора, измышляя главенство Бога, позволяющего Дьяволу быть причиной проклятия человечества; сие разрешение было бы чудовищно и равносильно соучастию, а божество, способное быть сообщником Дьявола, не может быть Богом" [16, стр.247]. "Чтобы противостоять Бесконечному, нужна бесконечная сила, а две бесконечные силы, противодействующие друг другу, должны друг друга нейтрализовать. И если зло бесконечно и вечно, ибо оно - ровесник материи, то было бы логично предположить, что нет ни Бога, ни Дьявола - как личностных сущностей, но есть лишь Один Несотворенный, Непреложный и Абсолютный Принцип или Закон: Зло, или Дьявол - чем глубже он упадает в материю, или Бог - как только он очищается от материи и вновь становится чистейшим Духом - Абсолютом в своей извечной, неизменной Субъективности" [16, стр.246]. "Если возможно сопротивление Сатаны, то власти Бога более не существует, Бог и Дьявол уничтожают друг друга, и человек остается в одиночестве; он остается наедине с фантомом своих Богов" [16, стр.246].

О познании добра и зла. Насколько я понял, для всех живых существ цель жизни заключается в процессе познания добра и зла и приобретения умения действовать в соответствии с этим знанием: "Вы будете как Боги, знающие добро и зло", - говорит аллегорический змий в Библии" [16, стр.246]. Этот процесс происходит через бесчисленные существования в разных условиях, подчиненных закону Кармы. Чтобы остаться бессмертным, "необходимо стать сотрудником природы - во благо или во зло - в ее работе созидания и воспроизведения, либо разрушения" [17, стр.244]. Если человек сотрудничает с Природой во зле, "Мать-Природа накажет свое дитя, но поскольку он стал ее сотрудником на разрушение, она не может его исторгнуть" [17, стр.244] Главное - не оставаться безразличным - "теплым". ""О, если бы ты был холоден или горяч!" - так говорит Св. Иоанну видение из Откровения (III, 15-16). "Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих"." [17, стр.245]. "Жара и холод суть два "полюса", т.е. добро и зло, дух и материя. Природа исторгает "теплых" - "никчемную часть человечества" из уст своих, т.е. уничтожает их" [17, стр.245].

Конечно, можно понять такую точку зрения, что Московская Патриархия пошла на сотрудничество с советской властью для сохранения христианской веры в стране, но, очевидно, иезуитский характер этого сотрудничества многим из влиятельных христиан не принес нравственной пользы. В результате, после разрушения СССР, иезуитские традиции были сохранены – и рассматриваемое постановление собора имеет мало общего с православной традицией. Его целью было устранение помех на пути продвижения национал-патриотической идеологии в массы.

Основной причиной “отлучения” теософии и Рерихов от РПЦ является то, что теософский принцип всемирного братства без различия национальности, расы и цвета кожи мешал национал-богословам проводить свою политику. В соборном определении 1994 г. ясно указано, что учения теософии и Агни Йоги “угрожают целостности национального самосознания”.

Также, собор осудил астрологию, как “еретическое” учение. Здесь уместно сказать, что астрология вообще не касается религии – это учение о влиянии светил на психику человека. Выдающийся современный православный священник о. Александр Мень, чьи книги выпущены миллионными тиражами и переведены на множество языков, считал, что астрология возможна как наука. Поэтому, очевидно, что собор 1994 г. не отражает мнение Церкви – просто слово “астрология” было внесено в соборное определение захватившими власть в РПЦ иерархами националистического крыла для последующих нападок на трагически погибшего о.Александра Меня и его сторонников, противостоящих национализму в Церкви.

Таким образом, собор, “отлучивший” Рерихов от Христа, реально на самом деле отлучил церковных иерархов, которые принимали это решение и их последователей от благотворного и миротворческого влияния идей теософии и Учения Живой Этики. Поэтому, через несколько лет после этого собора, моральное разложение некоторых влиятельных деятелей РПЦ достигло общественно опасного уровня – в храмах РПЦ по всей стране стала распространяться националистическая и антисемитская литература (в частности, книга Андрея Кураева “Как делают антисемитом”). Несмотря на то, что эту политику резко осуждают в прессе прежде всего православные христиане (игумен Вениамин(Новик), Яков Кротов и др.) - использование РПЦ для распространения антисемитской литературы продолжается.

Национализм в РПЦ оправдывается в глазах простого народа “патриотизмом” – защитой России и Церкви от “еврейской угрозы”, “еврейских журналистов”. Антихристианский, сатанинский и иезуитский (“Цель оправдывает средства”) характер подобного подхода очевиден – вместо уважительной полемики с конкретными людьми, национал-богословы из РПЦ нагло и бессовестно наносят удары по всем людям еврейской национальности.

Таким образом, на сегодня РПЦ превратилась в крупнейшую сеть распространения антисемитских книг и тонкой националистической пропаганды. Благодаря этой пропаганде, Церковь находится на грани раскола. Поэтому, я призываю всех христиан, кто имеет отношение к изданию, благословлению и распространению националистической литературы - покаяться и приложить все свое влияние для прекращения иезуитской национал-патриотической пропаганды со стороны РПЦ. Также, христиане, у кого еще остались духовные силы в наше непростое время, на мой взгляд, должны незамедлительно начать процедуру отлучения д.Андрея Кураева и его сторонников по национальному вопросу от Церкви. Незамедлительно – потому что современным националистам от церкви присущ клерикализм – они рвутся к власти при поддержке большого числа сторонников. Россия рискует стать центром религиозной и национальной нетерпимости, если место Патриарха РПЦ займет националист.

Подводя итог, следует признать, что в наше время, в силу молодости демократических традиций в России, грязные пропагандистские технологии работают эффективно – большое число малообразованных людей верит любой лжи, которая льется из “авторитетных” книг, или с экрана телевизора. В будущем, если Россия пойдет по демократическому пути, люди научатся отличать “зерна от плевел” и грязная пропаганда не будет иметь шансов на успех, даже если она исходит от ученых богословов.

2. Словарь иностранных слов - 15-е изд. испр. М.:"Русский язык", 1988.

3. Блаватская. "Ключ к теософии" Перев. с. англ. - М.: Издательство "Сфера" Российского Теософского Общества, 1996.

4. Блаватская. "Новый Панарион". М.: 1994.

5. Капра. "Дао физики". СПб.: "ОРИС", "ЯНА - ПРИНТ".

6. Блаватская. "Теософский словарь". М.: Издательство "Сфера" Российского Теософского Общества, 1994.

7. Блаватская. "Тайная Доктрина", т.3. М.: Сиринъ, 1993.

8. "Вестник Теософии" №1, 1992г. М.: Издательство "Сфера" Российского Теософского Общества, 1992. - Статья "Е.П.Блаватская и предсказание научных открытий ХХ века".

9. "Вестник Теософии" №1, 1992г. М.: Издательство "Сфера" Российского Теософского Общества, 1992. “Свет на Пути”. Комментарии.

10."Вестник Теософии" №1, 1992г. М.: Издательство "Сфера" Российского Теософского Общества, 1992. “Свет на Пути”.

11.Письма Елены Рерих, 1929-1938. В 2 т. Т.1 - Мн.: Белорусский фонд Рерихов; "Сергей Тарасевич", 1994 письмо от 8.9.34.

12.Вестник теософии, №1-2, 1994. Е.П.Блаватская “Три желания”..

13.Блаватская. "Скрижали Кармы". М.: 1995.

14.Алексей Хвостенко. "Продолжение". СПб: Изд-во "Новый город", 1995, "Опыт постороннего творческого процесса"

15.Блаватская. "Терра инкогнита". Перев. с. англ. М.: "Сфера", 1996. Нью-Йоркские буддисты.

16.Блаватская. "Терра инкогнита". Перев. с. англ. М.: "Сфера", 1996. Заметки о “Сатане”.

17.Блаватская. "Терра инкогнита". Перев. с. англ. М.: "Сфера", 1996. Примечание редактора к заметкам “Смерть” (Эссе Элифаса Леви).