"Но вам, слушающим, говорю: любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас" (Ев. от Луки 6,27).

"Добрым я делаю добро и недобрым также делаю добро" (Лао-Цзы "Дао-Дэ-Цзин", 2, XLIX).

"Будем жить счастливо, без ненависти к ненавидящим нас; среди ненавидящих нас будем прибывать свободными от ненависти" (Дхаммапада, XV, 197).

"Зная, что Всевышний есть все существа, мудрый простирает свою любовь на все творения без разбору" (Вишну Пурана, I, XIX, 9).

Андрей Кураев решительно выступает против объединения религий: "В религии действует тот же закон, что и в математике - общий знаменатель всегда наименьший. Объединение православных и протестантов, например, предполагает, что, сохранив общую для нас Библию, православные должны будут убрать иконы, красоту Богослужения, таинства, почитание святых, молитвы за усопших - в общем, все то, что отсутствует в протестантизме. Объединение христиан с иудеями, в свою очередь, отнюдь не обогатит жизнь христиан, а урежет ее: из Библии мы должны будем устранить Евангелие и остаться только с книгами Ветхого Завета. То, что объединяет нас с мусульманами - это вообще всего лишь одна, первая книга Ветхого Завета - книга Бытия. Но если мы захотим найти общий знаменатель с буддистами, то даже свидетельство книги Бытия о Боге как о Творце окажется излишним, разъединяющим..." [1, стр.46].

Что здесь можно сказать? Во-первых, по моему убеждению, сущность любой порядочной религии заключается в приобщении верующего к моральным заповедям и их непосредственному исполнению, а не к обогащению его жизни разными видами религиозных экстазов и наслаждений религиозной красотой. Во-вторых, у всех великих религий есть очень высокие общие идеалы.

В теософских работах неоднократно подчеркивалось единство моральных заповедей религий. На мой взгляд, это очень интересный феномен. В рассматриваемой книге Андрея Кураева обсуждение этого сходства очень затемнено, - есть утверждение, что моральные заповеди религий - отражение общечеловеческих ценностей, - чувств, одинаковых для всех, - даже для атеистов. Тем не менее, в атеизме очень сложно обосновать полезность исполнения моральных заповедей, - о чем писали многие религиозные философы (в том числе православный христианин В.С. Соловьев: "Человек произошел от обезьяны - значит, люди должны любить друг друга"). Таким образом, логичное обоснование моральных заповедей является религиозным вопросом. Объединение религий не должно быть перекраиванием их под оккультные доктрины с изъятием присущих каждой религии своеобразной красоты. Каждый человек или группа людей имеют право верить в то, во что они хотят верить. Каждая религия идет своим путем, но результат один - верные последователи каждой правильной веры (или святые) становятся людьми высочайшей добродетели. Невозможно, например, представить себе буддийского или христианского святого, одержимого идеями получения личной материальной выгоды, кражи, мести или прелюбодеяния.

Заметим, что теософия и ее последователи не одержимы идеей насильственного объединения религий. У последователей теософии есть своя точка зрения на своеобразие религий, но они никому не собираются ее навязывать. "Опасайтесь навязывания не только в отношении чужих зазываний, но чтоб и самим не сделаться навязчивыми"(Община, 129). Каждый имеет право верить во что угодно. Поэтому приписывание теософии тоталитарного желания "всех насильно объединить", по меньшей мере, некорректно. Кстати, само христианство за долгие века своего существования неоднократно проводило акции насильственного распространения своей веры.

О взаимоотношении учений Живой Этики и теософии и других верований. Полемика и резкая критика между различными философскими системами была всегда. Мы не можем рассматривать эту критику, как признак нетерпимости какой-либо философии. Нетерпимость может быть в отношении человека, исповедующего одну веру со стороны человека, исповедующего другую веру. Да, действительно, теософия никогда не будет объединяться с учениями, не признающих первостепенную важность выполнения моральных заповедей и долга. Из этого не следует, что последователь теософии или Живой Этики должен проявлять нетерпимость к последователям таких учений, считая, что они - "грязные", а сам он - "чистый", так как кто может считать, что он сам никогда не делает зла и безгрешен?

Христианство же, наоборот, уверено, что любой человек нецерковного вероисповедания, отвергнувший по каким-либо причинам учение христианской церкви, находится "в когтях дьявола", будь он даже человеком высшей добродетели. Поэтому теософия предлагает изъять из религий самое некрасивое - религиозную нетерпимость к людям других вероисповеданий, порождающую ненависть в обществе. Реально для этого нужно собраться представителям разных религиозных организаций, сопоставить моральные заповеди, предлагаемые их учениями и выделить общие. Также эти представители должны признать важность реального выполнения этих заповедей, т.е. того, что никакой буддист или христианин не может приблизиться к Богу (или к Нирване), не выполняя полностью этих заповедей. Да, возможно, Андрей Кураев скажет, что это будет "наименьший знаменатель" всех вер, но, на мой взгляд, для большинства людей он будет очень высок. И понимание этой высоты должно приучить последователей любой религии прежде всего видеть "бревно в своем глазу, а не соринку в чужом".

Следующий аргумент Андрея Кураева: "А еще, приступая к сравнительному изучению религий, нельзя не поразиться тому, что "не видят разницы" между религиями журналисты и учительницы, - то есть люди, составившие представление о религии на основе трех - четырех книжек. Монахи же, всю жизнь посвятившие духовной борьбе, решительно отвергают синкретизм" [1, стр.49]. На мой взгляд, приверженность людей, "далеких от христианской религиозной практики", идеям объединения можно объяснить тем, что их нравственным чувствам противоречит вера в то, что человек высочайшей добродетели и внецерковного вероисповедания может по воле всех любящего Бога христианства попасть в ад на вечные муки. А многие монахи христианства, на мой взгляд, против идеи объединения на том основании, что они уверены, что их вера приводит к добродетели и Богу, а то, что получится после объединения религий - еще неизвестно.

Об определении секты. Я рассмотрю три определения секты: бытовое, более-менее научное (я взял его из "Словаря иностранных слов"), и предложенное Андреем Кураевым.

Бытовое определение секты, сформированное в России в последние годы, понимает под сектой религиозную организацию - тоталитарную секту, основатели которой ставят целью получение власти над верующими и присвоение себе материальных благ верующих. Слово это ("секта") в быту является как бы ругательным, призванным сеять ужас (в выражениях типа "Да что ты, милый, это же СЕКТА!"). На мой взгляд, теософское и рериховское общества, занимающиеся переизданием и изучением философской литературы, не подходят под это определение. В доказательство этого можно привести несколько цитат из книги "Ключ к теософии": "Интересующийся. Хорошо. Скажите, получал ли кто-нибудь из Основателей - полковник Г.С. Олькотт или Е.П. Блаватская - вообще какие-нибудь деньги, прибыль или извлекал ли какую бы то ни было практическую выгоду из работы Теософского Общества, как утверждают некоторые газеты?

Теософ. Ни одного пенни. Газеты лгут. Напротив, оба они отдали все, что имели, и буквально дошли до нищеты. Что до "практической выгоды", то подумайте о той клевете и поношениях, которым они подвергались, а потом спрашивайте" [3, стр.311].

"В опубликованной в январе 1889-го года сводке вы найдете точный официальный отчет обо всех деньгах, когда-либо полученных из какого бы то ни было источника с 1879-го года. Общая сумма поступлений из всех источников (вступительные взносы, пожертвования и т.д. и т.п.) за эти десять лет составила менее шести тысяч фунтов, а их значительная часть внесена самими основателями из своих собственных средств и из доходов от их литературной деятельности. Все это было открыто и официально признано даже нашим противником - Обществом Психических Исследований. И теперь оба основателя не имеют ни гроша: одна - слишком стара и больна, чтобы работать, как когда-то, и не имеет возможности уделять время посторонней литературной работе, чтобы помогать Обществу деньгами, а может писать только ради дела теософии; другой - продолжает работать как и прежде и получает за это все также мало благодарности" [3, стр.312].

"... мы не можем и никогда не попрошайничали, никогда не следовали примеру церквей и сект в "сборе денежных пожертвований". Небольшие суммы, изредка присылаемые в поддержку Общества преданными собратьями, являются просто добровольными пожертвованиями" [3, стр.314].

Скорее, наоборот, современная христианская церковь, пользуясь своим авторитетом, собирает на улицах и в метро пожертвования (которые можно было бы направить остро нуждающимся в пище и одежде людям) на ремонт своих храмов, а в самих храмах за деньги можно заказать разные религиозные обряды. Более того, верхушка церкви относительно неплохо живет по сравнению с младшим духовенством и многими прихожанами. Попытки же публично заявлять (как это сделал Глеб Якунин), что в церкви идет борьба за власть, приводят к конфликту с церковным руководством и последующими действиями "в духе христианского милосердия" против заявляющего.

Теперь следующее определение секты: "СЕКТА [лат. secta - учение, направление, школа] - религиозная община, группа, отколовшаяся от господствующей церкви" [2, стр.447]. Откалывалась ли теософия от христианства или какого-либо другого учения? Нет, так как она, вероятно, существовала до христианства.

Теперь рассмотрим христианство. В христианстве есть три достаточно многочисленных церкви:

православная, католическая и протестантская. Одна из них должна быть господствующей. Значит, две остальные - секты, отколовшиеся от господствующей церкви. Таким образом, человек, приобщающийся к церкви, в двух случаях из трех попадает в секту. (Какая из трех христианских церквей является господствующей - я не знаю. Пусть с этим разбираются сами церкви.)

Теперь определение секты Андрея Кураева: "Итак, сектантской в моем понимании является любая религиозная деятельность, осуществляемая вне Церкви и в противостоянии ей" [1, стр.70]. Далее в книге следует несколько уточнений. Короче говоря, "кто не с нами, тот секта", но с некоторыми уточнениями. Основные, на мой взгляд, уточнения таковы: во - первых, признак секты - попытка отлично от церкви истолковать Евангелие; во-вторых - "... признаком секты является именно обман: когда на входе человек уверяется в одном, а в итоге ему преподносят нечто совсем другое. Например, если его приглашают на "христианский семинар" или на "лекцию по изучению Евангелия", а через годы ему будет предложено по сути забыть о всяком христианстве, уйти из Церкви и следовать путем очередной йоги ("раджа", "бхакти", "агни"...)" [1, стр.71]. И Андрей Кураев считает, что теософы и рериховцы завлекают к себе людей "близкими к христианству" убеждениями, чтобы потом преподать нечто другое. Он считает, что доктрина "тайная", и, значит, есть система посвящений, из чего следует, что знание, полученное впоследствии, может противоречить полученному ранее.

Да, я согласен с Андреем Кураевым в том, что теософия и современное церковно-христианское учение имеют достаточно различные истолкования Библии. Нельзя говорить, что теософия исповедует современное церковное христианство. Теософия придерживается учения первых отцов христианства, в частности, Оригена, а не последующих искаженных толкований современных церквей. Тем не менее, в общепринятом церковном истолковании Библии есть несколько достаточно серьезных нестыковок и непонятных доктрин (об этом ниже), что дает моральное право любому человеку самому заниматься исследованием и истолкованием Библии. Библия не является внутрицерковной книгой - она была написана для всех людей. А по поводу того, что доктрина теософии "тайная", можно сказать, что вся современная теософская литература открыта, ее можно приобрести, почитать в библиотеках и самому сделать выводы. На мой взгляд, какой - то сокрытой литературы или систем посвящений в современных рериховском и теософском обществах нет.

Итак, можно сделать выводы. Во-первых, приписывание теософии идей навязывания своего мнения или насильственного объединения религий не имеет под собой никаких оснований. Учение теософии выступает за веротерпимость, но не имеет ничего общего с религиозными учениями, не признающими важнейшую роль исполнения на практике моральных заповедей.

Под практически любое определение секты (кроме данных приверженцами церкви по принципу "кто не с нами - тот секта") сама церковь подпадает намного более убедительно, чем любое общество, занимающееся изучением и переизданием литературного наследия философов.

В заключение хочу сказать, что не хотел обидеть чьих-то религиозных чувств. Христианство и православие воспитало немало людей высокой добродетели и сохранило для нас Библию. Многие века оно противостояло грубому атеизму и отстаивало моральные заповеди, изложенные в Библии. Поэтому я, как человек "языческих" убеждений, уважаю христианство.

Также, я против обывательского ругательного понимания термина "секта". Нисколько не оправдывая тоталитарную и злобную политику некоторых сект, стоит сказать, что часто в сектах люди воспитывают в себе такие качества, как братство, взаимопомощь, бескорыстие, любовь к ближним, отказ от земных удовольствий, честное стремление докопаться до истины. Стоит заметить, что в Евангелии от Матфея есть такие строки: "Другой же из учеников Его сказал Ему: Господи! Позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов" (Мф. 8, 21). Для современного обывателя уход человека из дома, не похоронив своего родного отца, чтобы "следовать за пророком", является чем-то ужасным, нечеловеческим. Короче говоря, если бы Иисус появился в наше время, его могли бы принять за основателя очередной "тоталитарной секты" с последующими гонениями со стороны обывателей.