Глава 5

ОСТРОВ, КОТОРОГО НЕТ НА КАРТЕ 

Эпизод 2 

    Настало утро, и вот они уже в том месте, где увядают ли­стья на сломанных верхушках кустов. Проверяют направле­ние носа своей машины по компасу и… Вперед!

    Одно русло, болото, второе русло, болото, джунгли, боло­то и т. д. Все как вчера, но через сто двадцать километров они выходят к джунглям, занимающим обширное простран­ство. Если это остров, то очень большой. Поднимаются на высоту метров триста и осматриваются.

–    Вот они! – кричит Рустам, показывая вниз направо. Снижаются. Вдруг Рустам опускает бинокль, растерянно смотрит на Валентина и говорит шепотом:

–    Там идет настоящий бой!

–    Держи машину! – и Кононенко хватает бинокль. Внизу действительно идет бой. Пожалуй, больше сотни индейцев лезут на стену по лестницам. Некоторые дерутся уже на сте­не, а группа человек десять прорвалась в тыл защитникам, окружила около десятка отчаянно защищающихся белых жен­щин. Их валят на землю и вяжут веревками. Валентин сует за пояс револьвер, хватает ракетницу и кладет ее на колени Рустаму, потом выдергивает из-под сидения свои нунчаки.

– Я опускаюсь и займусь теми, что напали на женщин, а ты сразу взлетай и бей ракетами по тем, которые штурмуют стену. Вопросы есть?

   В его голосе зазвучали те же жесткие ноты, что и во вре­мя пожара в Париже.

–    Нет вопросов, – коротко ответил Рустам, заряжая ракет­ницу.

    Бой был в разгаре и снижающейся машины никто из де­рущихся не видел. Лишь, когда до земли осталось метра пол­тора, те, которые вязали женщин, остолбенели при неожи­данном появлении с неба невиданной колесницы. Валентин спрыгнул вниз, завертелся как бес среди индейцев. Удары нунчак посыпались на их головы и плечи. Поняв, что этот таинственный воин, опустившийся с неба, их враг, нападавшие, вернее те из них, кто еще не лежал на земле после его ударов, бросились на него все сразу. Но, похоже, что в этого  пришельца вселился сам Злой Дух. Он двигался стремитель­но как молния, и обрушивал свои удары со страшной силой, одновременно ловко уклоняясь от ударов противников. Со стороны леса показался отряд воинов, бегущих на помощь защитникам стены. Это бежала строем в колонну по четыре первая резервная сотня. Метрах в двухстах за нею бежала  вторая сотня. Однако, когда первый отряд приблизился, единоборство Кононенко с десятком индейцев закончилось не в  их пользу. Некоторые лежали, не подавая признаков жизни, (хотя, как выяснилось потом, убитых среди них не оказалось), некоторые шевелились, а кое-кто сидел, держась за голову или поддерживая одну руку другой.

    Увидев, что подоспела подмога, Валентин бросился к сте­не, над которой как сказочное чудище висел в воздухе «Мерседес». Туда же ринулась вся сотня. Лишь пятеро, видимо  подчиняясь чьему-то приказу, остались поднимать с земли женщин и вязать индейцев. Но к этому времени защитники стены уже в помощи не нуждались. Во время схватки, когда перевес уже явно был на стороне индейцев, неожиданно для всех участников битвы, с неба, в самую гущу нападавших, ударил ослепительно яркий красный огонь. Обжигающий, разбрасывающий искры, страшный огненный шар с шипе­нием и треском запрыгал между людьми, так стремительно меняя направление, что невозможно было предугадать, в кого он ударит через секунду.

    Сначала это вызвало шок, как среди нападавших, так и среди защитников. Лишь когда с того большого и черного, что висело в воз­духе, вторая и третья красные молнии ударили снова в ряды агрессора, защищавшиеся поняли, что боги прислали им по­мощь, а среди нападавших началась паника. С громкими криками они бросились прочь от стены, которую уже почти захватили, и бежали, скрываясь среди кустарника. Какое-то время черное чудовище преследовало бегущих, наводя ужас на деморализованное воинство, ожидающее нового удара с неба. Некоторые на бегу прикрывали ладонями головы, бросив копья. Индейцы бежали, растянувшись длинной цепоч­кой, по узкой полоске земли через болото к виднеющемуся вдали высокому лесу. Они перешли на шаг лишь, когда пре­следовавшее их летучее чудище осталось далеко позади. Но, в это время, с него опять ударил огонь. Красный змей, остав­ляя за собой хвост дыма, взвился ввысь, стремительно про­несся над их головами, и рассыпался искрами где-то впереди. И они снова бросились бежать.

    Когда Валентин спускался со стены по пологой земляной насыпи, люди, стоявшие на стене, показывали на него и на возвращавшуюся машину, и кричали вновь прибывшим:

–    Тана алаго! Тана алаго!

    Смысл этих слов Кононенко узнал гораздо позже, когда более или менее научился говорить и понимать язык ацлан. Они означали «Люди звезд» или «Люди со звезд». Освобожден­ные им женщины, которые занялись перевязкой раненых, тоже то и дело отвлекались и что-то кричали, показывая на него. Машина приземлилась на утоптанной площадке с этой стороны стены. Рустам вышел, и они с Валентином оказались в кольце воинов. Воины были вооружены короткими копьями, которые они держали в правой руке, и деревянными прямоугольными щитами, висевшими на ремнях на сгибе левого локтя. Одеты мужчины были в свободные рубахи, заправленные в штаны. Подпоясаны широкими кожаными поясами, к которым под­вешены дубинки, видимо для ближнего боя. Все были с бо­родами или бородками, в зависимости от возраста. Лица ев­ропейского типа. На ногах у всех кожаная обувь.

    Что касается оружия, то все сказанное относилось лишь к первой сотне, потому что воины второй были вооружены луками и стрелами. Штаны и рубахи из домотканого полот­на напоминали одежду, которую носили в старину украинс­кие крестьяне. Впрочем, в той же мере, это было похоже и на одежду мексиканских крестьян.

    Валентин и Рустам лихорадочно пытались вспомнить хоть какие-то слова из словаря Данилы Ивановича, но, как назло, в горячке боя, все вылетело из головы. Однако им повезло. Прибежал гонец, что-то прокричал, и воины начали строиться. Одна сотня построилась слева от дороги ведущей вглубь острова, а вторая справа. Друзья со своей машиной оказа­лись между ними. Вероятно, ждали какого-то начальника. Рустам и Валентин достали свои словари. Кроме того, они извлекли из багажника приготовленные подарки и положи­ли их на заднее сиденье. Вдали показалась группа людей. За то время, пока они приближались, друзья успели лучше рас­смотреть воинов. На головах у всех были кожаные шлемы, отдаленно напоминающие танковые. Как потом выяснилось, утолщения на шлемах состояли из чередующихся очень твер­дых деревянных пластин и прокладок из каучука. У четве­рых, стоявших впереди каждой сотни, на шлеме спереди был укреплен острием вверх наконечник стрелы. Похоже, это были командиры отделений, каждое из которых состояло из двад­цати пяти человек. Впереди этих четверых стоял воин с дву­мя наконечниками на шлеме. Вероятно командир сотни.

    Тем временем, группа, которую ожидали, приблизилась. Их было пятеро. Все с копьями, но без щитов. На шлеме того, который шел первым, красовались три наконечника. Скорее всего, это был главнокомандующий или вождь. В правильно­сти своего предположения Валентин убедился, когда несколько человек один за другим повторили слово «ихориан», одно из немногих, перевод которого он помнил наизусть. Прибывшие направились прямо к двум пришельцам. Рустам скромно от­ступил за спину Валентина. Вождь – рослый плечистый муж­чина лет сорока, приблизился к Кононенко. Сопровождаю­щие лица отстали на несколько шагов. Валентин посмотрел в свою бумажку, отвесил легкий поклон и сказал:

   Я пришел с миром.

Как сказать «мы» он не знал. Вождь произнес в ответ несколько слов, приложил руку к сердцу и с достоинством поклонился. Валентин и Рустам повторили этот жест. Выпрямившись, вождь подал Валентину свое копье. Похоже, это был знак дружбы и мира. Кононенко принял ко­пье с поклоном, достал из кармана и подал вождю нож ото­бранный у незадачливых грабителей на дороге. Тот так же с поклоном принял подарок и стал рассматривать незнакомый предмет, напоминающий рукоятку ножа, но почему-то без лезвия. Тогда Кононенко протянул руку и нажал на кнопку. Из рукоятки вылетел сверкающий стальной клинок. На  секунду ихориан растерялся, но тут же взял себя в руки, и на его суровом лице заиграла улыбка. Подарок явно произвел впечатление. Показав пальцем себе на грудь, вождь сказал:

–    Ихориан Стио.

    Без сомнения Стио это было имя. Кононенко ткнул паль­цем в себя, несколько раз повторил: Валентин, Валентин, Валентин. Потом, показывая на Рустама, так же несколько раз повторил его имя. Знакомство состоялось. Валентин от­крыл дверь машины, отдал пять охотничьих ножей Рустаму и пять взял себе.

–    Раздай командирам с левой стороны, а я с правой, – ска­зал он.

   Они подошли к воинам, стоявшим во главе строя, и каждо­му дали нож. Командиры благоговейно рассматривали оружие, а воины задних рядов тянулись на цыпочки, чтобы увидеть подарки. Когда церемония дарения закончилась, вождь отдал какое-то распоряжение. Сотня с дубинками осталась на месте, а сотня лучников отправилась к стене. Вглубь острова понес­ли на носилках раненых и убитых. Последних Валентин на­считал девять человек. Туда же повели пленных. Невдалеке еще стояли три из тех женщин, которых освободил Кононен­ко. Они с интересом посматривали на пришельцев и машину, но не решались приблизиться в присутствии высокого началь­ства. Рустам взял зеркальца и бусы и, подойдя к женщинам, с поклоном протянул им подарки. Они тут же принялись рас­сматривать себя, а Бурханов, вернувшись, сказал:

–    Две из них очень даже «ничего»!

    Видя, что вождь и оставшиеся с ним два воина, видимо телохранители, с интересом смотрят в сторону женщин, Ва­лентин преподнес зеркальца с бусами и им.

    При этом он указал на женщин, надеясь, что мужчины пой­мут, что подарки для их жен. Вождь сделал рукой жест, кото­рый нельзя было расценить иначе, как приглашение идти в сторону, откуда он прибыл. Туда вела утоптанная дорога, но она скрывалась в зарослях, и дальше ничего не было видно. Валентин открыл двери машины и пригласил всех садиться. Видя нерешительность на лицах, он показал рукой, что они поедут в нужную, сторону. После нескольких секунд колебания вождь подал команду и сотня воинов, разделившись на две полови­ны, построилась с двух сторон от машины. Валентин пригла­сил вождя на переднее сиденье, а остальным жестом предло­жил садиться сзади. Рустам показал пример, сев первым, и с улыбкой показывая воинам на место рядом с собой. Но они не спешили садиться, видимо, ожидая команды.

    Потом, когда друзья наедине обсуждали все, что произош­ло в этот первый день контакта, они поняли, что вождю нелег­ко было решиться сесть в таинственную колесницу, но на него смотрели воины, и он не имел права на трусость. Ихориан, на­гнувшись, решительно влез  внутрь. Вслед за ним не столь решительно, но все же заняли свои места телохрани­тели. Валентин тронул машину. И одновременно, с двух сто­рон зашагала сопровождающая сотня. Кононенко старался ехать с той же скоростью, с которой шли воины. После оче­редного поворота впереди показалась стена с зубцами. Но эта была выше предыдущей. Если первая имела высоту метра три, то эта поднималась не меньше чем на пять метров. Ширина острова здесь была метров семьдесят и стена, так же как и предыдущая, двумя концами упиралась в болото, вдаваясь в  него на десяток метров. Дорога подошла к узким воротам в стене, ширина которых была явно недостаточна для проезда машины. Пройти в них, пожалуй, могли в ряд лишь три человека. Ворота открылись, и вождь, показывая на них, что-то стал  говорить Валентину. Скорее всего, объяснял, что машина здесь не пройдет. Кононенко улыбнулся ему самой дружеской улыб­кой, на которую был способен, поставил перед собой на ребро одну ладонь, которая должна была изображать стену, а второй ладонью показал, как они через нее перелетят.

    Машина, к изумлению тех, кто не видел ее в полете, стала подниматься вертикально вверх. Вождь и его сопровождаю­щие растерянно поглядывали на уходящую вниз землю и о чем-то переговаривались.

–    Только бы они не потеряли самообладание и не дали мне по башке, – тихо сказал Валентин.

–    Ребята вроде бы настроены мирно, – успокоил его Рустам. Поднявшись выше зубцов, машина так же медленно по­плыла вперед и приземлилась по ту сторону, под радостные вопли всех присутствующих. Валентин открыл дверь. Ожив­ленно переговариваясь, вождь и его телохранители вышли, и стоя возле машины, смотрели, как в узкие ворота бегом по двое втягивается отряд. С этой стороны стены тоже была земля­ная насыпь с ведущими наверх ступенями. Воины построи­лись. Вождь, теперь уже без приглашения, сел в машину и показал вперед. Опять двинулись в сопровождении отряда, но вскоре наткнулись на третью стену выше второй.

–    Надо же! Прямо как у Платона. Три кольца стен окру­жавших главный город атлантов, – сказал Валентин. – Только вместо трех колец здесь лишь три «огрызка».

    Третью стену преодолели без происшествий, и дальше дорога пошла среди зарослей. Она была узкой, и отряд сопро­вождения теперь двигался сзади. Неожиданно лес расступил­ся, и перед ними на открытом пространстве раскинулась де­ревня. Правда, открытым пространством это можно было на­звать лишь в том смысле, что здесь не было сплошных зарослей, но вокруг каждого дома, накрывая его шатром сво­их ветвей, росли десятки деревьев. Так что сверху увидеть можно было разве что дорогу, которая вилась мимо домов с холма на холм. Перед домами был луг шириной метров две­сти. За ним начинались кусты, и кажется, болото. С, задней стороны к домам почти вплотную подступали джунгли. Дома были из сырцового кирпича под тростниковыми крышами, но довольно большие. Каждый дом и дворовые постройки ок­ружал высокий забор из бревен. Больше всего Валентина и Рустама поразило то, что в оконных рамах были стекла. Ошибки не могло быть. Во-первых, они проезжали довольно близко, а во-вторых, в стеклах отражалось солнце. Отряд ос­тановился. Насколько можно было понять, воинов распусти­ли по домам. Зато теперь машина шла среди высыпавших из домов жителей.

–    Какие девушки!  Ты смотри, какие девушки! – восхи­щенно говорил Рустам.

    И действительно, среди зрителей было много красивых девушек и женщин. У девушек волосы были распущены. У женщин косы обернуты вокруг головы. За машиной бежали мальчишки. Валентин вопросительно посмотрел на вождя.  

    Тот что-то сказал и указал рукой вперед. Тогда Кононенко поднял машину метров на десять, и увеличил скорость. Внизу раздались крики то ли удивления, то ли испуга. Вот и конец деревни.

–    «Домов четыреста, не меньше», – подумал Валентин.

    Вождь показал рукой вправо. Там среди зарослей на краю болота, у подножья то ли холма, то ли группы деревьев, стоял одинокий дом.

–    Танэ Хару. Астона гирато лагу, – уважительно произнес вождь.

    Слова были знакомые.  Кононенко взглянул на свою бумаж­ку. Так и есть. Астона гирато лагу означает «хранитель знания», т. е. жрец. А имя у него, выходит такое же, как у того, с которым встречался Данило Иванович – Танэ Хару. Может, случайное совпадение, а может они по традиции дают всем жрецам одинаковые имена. Снизились и приземлились перед домом. Тут и Валентин и Рустам увидели, что дом стоит у подножья ступенчатой пирамиды, сложенной из кирпича, а может быть, просто облицованной желтоватыми, скорее всего сырцовыми кирпичами. Солидное сооружение имело высоту пятиэтажного дома и состояло из шести ступеней квадратного поперечного сечения.                              

    Длина стороны самого большого нижнего квадрата, при оценке на глаз, была вдвое больше высоты пирамиды. Теперь уже не было никаких сомнений в том, что они попали именно туда, где 123 года назад побывал харьковский доктор Данило Иванович Кононенко. Раньше Валентин думал, что пирамида должна быть видна с воздуха, и удивлялся, что ее до сих пор не обнаружили с самолетов и вертолетов. Теперь он  понял, что ошибался. Во-первых, поблизости росли пальмы,  ветви которых, с резными листьями, поднимались вдвое выше пирамиды, не говоря уже о розоватых шарообразных верхуш­ках кутаибов, которые поднимались еще выше пальм. А во-вторых, за долгие годы, горизонтальные уступы и частично вертикаль­ные плоскости пирамиды заросли кустарниками, и стали на­дежной опорой для вездесущих ползучих лиан. Поэтому уз­нать в этом зеленом холме творение рук человеческих можно было только вблизи.

    Из дома вышел и остановился, удивленно разглядывая ма­шину, человек лет семидесяти, если судить по гриве седых во­лос, спускающихся на плечи. Но вышел он быстрым шагом, стоял прямо, не горбясь и, если бы не седые волосы... А может быть, и в самом деле он был моложе, чем казался. На нем была странная одежда, напоминающая древнегреческую. Что-то вро­де длинного белого плаща без рукавов, застегнутого на левом плече. Руки и лицо загорелые. Шею украшал обруч, шириной сантиметра два, из серебристого металла, с вправленной в него цепочкой черных камней. Все вышли из машины. Первым подошел к старику вождь и очень почтительно поклонился. За ним еще ниже поклонились телохранители вождя. Ну, а Рус­там и Валентин постарались повторить все, что проделали первые трое. Затем ихориан стал что-то горячо говорить жре­цу, иногда указывая на машину, Кононенко и Бурханова. Было видно, что рассказ произвел сильное впечатление.

–      Наверное, рассказывает о том, как ты победил десяте­рых индейцев, – тихо проговорил Рустам.

–      Или о том, как ты победил всех остальных, – усмехнул­ся Валентин.

Жрец сделал шаг в сторону пришельцев и, ука­зав на себя, произнес свое имя: Танэ Хару. Валентин и Рус­там назвали себя, и старик несколько раз повторил их имена, при этом совершенно правильно, так же как и вождь несколько раньше. Затем он спросил:

–      Валентин, а Рустам ату тана алаго? – и показал на небо.

    Валентин догадался, что их принимают за посланцев не­бес. Он показал вверх, сделал отрицательный, жест головой и, вдобавок, ладонью. Затем показал на себя, на Рустама, на землю и сказал:

–    Мы с земли.

    Для надежности он топнул, и изобразил, как прочно он стоит на земле. После этого Кононенко вспомнил о словаре, просмотрел в него и постарался составить фразу:

– Мы приехали из-за океана. – Затем попытался объяс­нить, что они хотели бы здесь остаться. Кажется, его поняли, т. к. хозяева закивали головами и о чем-то заговорили между собой.

–    Что же ему подарить? У нас ни одного ножа не оста­лось, одни зажигалки, – обратился Валентин к Рустаму.

–    Подари ему свой фонарь. Пусть несет в массы свет зна­ния, – посоветовал Бурханов.

–    И, правда! – обрадовался Валентин. – А я себе другой куплю.

    Он достал фонарь и поднес его жрецу, показав, как надо включать. Старик несколько раз включил, выключил. То же самое проделал вождь. По их лицам было видно, что они не могут понять, откуда берется свет. Наконец, фонарь был ос­тавлен в покое, и вождь показал, что жрец хочет осмотреть машину. Валентин пригласил садиться. Старик колебался, но вождь сумел его уговорить, и вот они поднимаются выше пи­рамиды, выше самых высоких деревьев, и зависают в возду­хе. Чтобы прийти в себя и освоиться с высотой, старику пона­добилось всего минут пять. Он внимательно всматривался вдаль, а потом показал, что хочет подняться выше. Валентин  понял, что он хочет увидеть весь остров, и стал поднимать  машину. Подъем продолжался до тех пор, пока стало возмож­ным видеть остров из конца в конец. Пассажиры, не без стра­ха, высовывались в окна, и оживленно переговаривались, ос­матривая с высоты свои владения. По прикидкам Валентина и Рустама, остров имел длину километров 25-30, а максималь­ную ширину километров десять. Он был вытянут с севера на юг и чем-то напоминал меч-рыбу. Вот этот самый «меч» – узкий и длинный южный участок, и пересекали от болота до болота три стены, т. к. именно к его оконечности подходила единственная тропа через болотные топи, соединяющая его с местами обитания индейского племени или племен. Обо­зрев остров с большой высоты, пассажиры показали, что хотят спуститься и облететь его по периметру. Спустились до пятидесяти метров и полетели вдоль кромки берега, иногда, над самыми верхушками пальм, бомбаксов и сапукайя. Впро­чем, ацлан называли эти деревья по-своему, а друзья-путешественники вообще не знали их названий. В некото­рых местах болото переходило в озеро, и берега омывала чис­тая прозрачная вода. Северная часть острова была сплошными джунглями, но на юге, там, где лежала деревня, которая, кстати, отсюда была совсем не заметна, были до­вольно большие пространства свободные от деревьев и кус­тарников. Примерно в пятистах метрах от того берега, где стояла пирамида и дом жреца, находился еще один остров дли­ной километров пять. Его окружало озеро, ближе к большо­му острову переходящее в болото. Ихориан и астона гирато лагу очень внимательно всматривались в плывущую под ними картину, отвлекаясь лишь для того, чтобы переброситься несколькими фразами.

–    Слушай, нам бы уже и слопать чего-нибудь не помеша­ло, – негромко сказал Рустам, сидевший рядом с Валентином.

–    Да уж, давно пора, – согласился тот. – Но, думаю, хозяева догадаются пригласить нас за стол в честь нашей встречи.

 Через некоторое время Кононенко сказал:

–    Странно. Как-то все буднично получается, а ведь я меч­тал об этой встрече с детства.

–    Ничего себе буднично! – не согласился с ним Бурханов. – Мы, можно сказать, предотвратили оккупацию страны, про­извели полный фурор среди населения, установили дружес­кие отношения с руководителями государства, даже помогли определить его границы, а тебе все это кажется будничным. Чего тебе не хватает? Барабанного боя и медных труб? Да о тебе тут теперь будут слагать легенды, как о непобедимом воине, а что касается твоей машины, так и подавно.

–    Да, может быть, ты и прав, – тихо проговорил Валентин.  Видимо, когда мечта осуществляется, она несколько тускне­ет что ли. Правда, это еще не совсем осуществление мечты. Работа только начинается. Надо еще доказать, что они атлан­ты. Помнят ли они что-нибудь из своей истории? Есть ли у них письменные свидетельства той страшно далекой поры, когда их предки жили на острове среди океана? Вот что глав­ное, а накормить нас они, я думаю, догадаются. Между про­чим, бензина у нас осталось как раз на обратную дорогу, так что катать мы больше никого не можем. Надо будет сделать здесь запас горючего.

–    И еще на каком-нибудь острове на полпути, – предло­жил Рустам.

    Когда они вернулись, в доме жреца, там действительно уже  был накрыт стол. В комнате находились пять незнакомых  стариков. Вместе с вождем и жрецом они составляли совет старейшин, который решал все важные вопросы народа ацлан. Кроме них были две женщины, как потом выяснилось, вдовы. Одна двадцатипятилетняя красавица, а вторая женщина лет сорока, но тоже недурна собой. На женщинах были  цветные платья из домотканого полотна, застегивающиеся,  как и одежда жреца, на левом плече. У младшей на шее были бусы из каких-то сушеных ягод, а посередине между ягодами, висел прозрачный кристалл, очень похожий на алмаз. Старшую звали Тауни, младшую Илис. Они прислуживали старейшинам и гостям, ставя на стол яства и убирая пустую посуду. Их светлые волосы были заплетены в косы и уложены  венцом на голове.

    Еда подавалась в глиняных мисках, питье в глиняных  кружках, ели деревянными ложками. Все было вкусно, но из  всего того, что ели, друзья могли узнать только лепешки, которые, по всей видимости, были пшеничными. Происхождение остальных блюд было для них сплошной тайной. Правда, рыба была рыбой, но какой породы неизвестно.

–    Рустам, как же ты определишь, что можно есть правоверному, а что нельзя? Может, свинины здесь и нет, ну а как быть с мясом обезьяны или крокодила, которые нам вполне могут подсунуть? О них ведь ничего не сказано в Коране, – полушутя, полусерьезно спросил Валентин.

–    Ошибаешься. В Коране сказано обо всем, – улыбаясь, ответил Рустам. – Вот, пожалуйста. Сура шестая, аят сто восемнадцатый: «Ешьте же то, над чем помянуто имя Аллаха, если вы верите в его знамения».                  

–    А кто над всем этим помянул имя Аллаха?

–    Я!

    Общий разговор за столом не получался, т. к. гости и хозяева не знали языка друг друга. Свои дружеские чувства  выражали улыбками и знаками внимания. Всем налили в кружки прозрачную жидкость. Это оказалась водка и доволь­но крепкая. Потом они узнали, что на ее изготовление идет одна из разновидностей кактуса. Тостов не произносили. Каждый пил, когда хотел. Но пили хозяева мало. Может быть, из-за своего преклонного возраста, а может, потому, что напи­ваться здесь, было просто не принято. Кстати, последнее пред­положение в дальнейшем полностью подтвердилось. Ну, а Валентин и Рустам были равнодушны к чарам зеленого змия, чего не скажешь о женских чарах. Рустам, например, то и дело поглядывал на младшую из женщин, а та смущалась, и опускала глаза. Валентин подумал, что если ее одеть в евро­пейскую одежду, парижская возлюбленная Рустама - Жюли будет выглядеть по сравнению с ней бледно.

    Уже вечером, когда закончилась трапеза, и женщины стали убирать со стола,  мужчины вышли на свежий воздух. Вождь жестами попросил Валентина показать удивительное оружие, которым он пользовался в борьбе с индейцами. Кононенко с удовольствием выполнил просьбу. Достал из машины нунчаки и они завертелись, зажужжали в его руках, образовав прозрачные круги. Присутствующие смотрели во все глаза и удивлялись невиданному зрелищу. Потом Валентин отдал им нунчаки и все по очереди, принялись рассматривать две глад­кие палки, соединенные цепочкой. Особенно внимательно изучал конструкцию ихориан. Похоже, он думал о том, что  неплохо  бы вооружить такими штуками часть воинов

    Потом к Валентину подвели старшую из женщин – Тау­ни, а к Рустаму – красавицу Илис. Им что-то говорили, пока­зывая на женщин и в сторону деревни.

–    Похоже, нас определяют к ним на постой, – предполо­жил Рустам, очень довольный тем, что ему досталась млад­шая.

    Женщинам предложили садиться в машину. Сначала они не решались, но вождь убедил их несколькими фразами. По­прощались с остающимися и поехали. В деревне за маши­ной опять увязались мальчишки, а народ снова высыпал из домов. Илис первой показала свой дом и вышла вместе с Рустамом. Дом Тауни оказался соседним.

–    «Повезло Рустаму. Такую красавицу отхватил»! – по­думал Кононенко.

     Но думал он так недолго. До тех пор, пока не увидел встре­чавших Тауни двух дочерей. Старшая, лет семнадцати была очень хороша и явно затмевала красотой Илис, а когда Валентин взглянул на млад­шую, пятнадцатилетнюю дочь своей хозяйки, он почувство­вал, что у него сама собой отвисает нижняя челюсть. Он не только в жизни не видел такой красоты, но даже не представ­лял, что такие красивые девушки вообще существуют на бе­лом свете. Очаровательное лицо с огромными голубыми, как бразильское небо глазами и нежнейшей кожей, с алыми гу­бами и прелестным носиком, обрамляли роскошные волосы цвета золота, струящиеся по плечам. Всю фигуру он рассмот­реть не мог, но шея и грудь!... Нет, кажется, он все-таки видел такую девушку, а может быть именно ее. Он видел ее во сне.

    Тауни смотрела на Валентина, и улыбалась, довольная произведенным эффектом. Она сама была не прочь прилас­кать пришельца, но счастье дочерей для нее, как и для вся­кой матери, было важнее собственного. Мудрый жрец Танэ Хару сказал ей:

–    У тебя две красавицы дочери. Этот молодой чужестра­нец великий воин и великий колдун. Он достоин любой из них.

    Тауни обняла дочерей и назвала их имена. Старшую зва­ли Нида, а младшая была Ила. Валентин, которому показа­лось, что красивее имени он никогда не слышал, назвал себя. Знакомство состоялось. Немного оправившись от шока, он вспомнил о машине, которую уже облепила детвора.

    Ворота были узковаты. Пришлось поднять машину в воз­дух и опустить во дворе к удивлению и восхищению детей и взрослых. В доме вдовы было три комнаты. Ему отвели ту, единственное окно которой выходило во двор, т. е. в сторону леса. В раме, укрепленной на кожаных петлях, действительно были вставлены небольшие стекла. Правда, увидеть сквозь них что-нибудь было невозможно, т. к. они имели неровную поверхность, и все искажали, но свет они пропускали хоро­шо. Кроме того,  стекла были окрашены в синеватый цвет. Позже он убедился, что во всех домах стекла были то синеватые, то желтоватые, а то или имели бледно зеленый цвет. Ацлан не умели изготавливать бесцветные стекла. Валентин тут же принялся за изучение языка. Он пока­зывал пальцем на различные предметы, вдова и дочери гово­рили, как они называются, и с интересом смотрели, как он за­писывает слова в толстую тетрадь. Он, уже в который раз за сегодняшний день, убедился, что речь ацлан действительно звучит мелодично, похоже на украинскую или итальянскую.  

    Когда пришло время ложиться, он долго не мог заснуть. Встал, открыл окно, но вскоре закрыл. Со стороны джунглей доносились частично уже знакомые по путешествию на пло­ту, но все равно пугающие звуки. Кто-то низко басовито выл, кто-то стонал, кто-то, то ли квакал, то ли тявкал. Валентин снова лег, стал перебирать в памяти многочисленные собы­тия сегодняшнего дня. Через некоторое время сцены боя, зна­комства с вождем и жрецом, облета острова стали бледнеть, уходить в туман, а из тумана появился волнующий образ юной Илы, и она незаметно вошла в его сон.