Рассылка закрыта
При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Секреты инвестирования" на которую и рекомендуем вам подписаться.
Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.
Служба Рассылок Городского Кота
Журнал "Эксперт" от 20 марта опубликовал статью В.Мау "Либерализм всерьез и надолго", посвященную стратегии развития России и стран "догоняющего развития" в целом. Ниже следует текст этой статьи.
ЛИБЕРАЛИЗМ ВСЕРЬЕЗ И НАДОЛГО
ПРОВОЗГЛАШЕНИЕ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ИДЕИ ПАНАЦЕЕЙ - ОБЫКНОВЕННЫЙ ПОПУЛИЗМ, ЧРЕВАТЫЙ ПОЛНОЙ ДИСКРЕДИТАЦИЕЙ САМОЙ ИДЕИ
На рубеже столетий Россия столкнулась с историческим вызовом. С каждым годом увеличивается разрыв между нами и развитыми странами, неуклонно снижается доля России в мировой экономике. Наше отставание начало усугубляться не сегодня, ему уже четвертый десяток лет. Нефтяной бум 70-х годов замаскировал этот процесс, но он же способствовал и углублению кризиса, поскольку позволил отложить реформы.
Нынешняя наша ситуация отчасти сродни ситуации рубежа XIX-XX веков. Тогда, как и сейчас, Россия столкнулась с проблемой качественного отставания от передовых стран, что обостряло конфликт между политической ролью страны в мире и ее экономическим потенциалом. Как и сейчас, страна оказалась на распутье и должна была найти способ преодоления этого разрыва. Как и сейчас, поиск адекватного ответа на вызов времени сопровождался резкой дестабилизацией политической системы, тяжелыми общественными кризисами и потрясениями.
Схожей является и интеллектуальная среда, в которой происходит поиск рецептов всеобщего счастья. Обществу время от времени предлагаются концепции, увязывающие решение задачи прорыва с нахождением какого-то "основного звена", за которое, как любил говорить Ленин, "надо всеми силами ухватиться". В этой логике написаны и статьи В.Лопухина и А. Илларионова, опубликованные недавно в "Эксперте".
Я абсолютно согласен с базовыми установками обоих авторов. Ценности, несомненно, имеют значение, и для общественного прогресса "этика успеха" играет отнюдь не последнюю роль. Еще более важным является либерализм. Опыт десятков послевоенных стран действительно свидетельствует, что экономически свободные страны развивались гораздо быстрее экономически несвободных. При всей схожести задач, стоявших перед Россией сто лет назад и стоящих сейчас, логика догоняющего развития радикальным образом изменилась. Если в "эпоху угля и стали" экономический рывок требовал централизации сил и средств, то постиндустриальные технологии требуют всемерного развития индивидуализма и свободы.
Однако, соглашаясь с базовыми постановками и выводами, нельзя не увидеть недостатков и ограничений (свойственных, впрочем, любым рассуждениям концептуального характера). Прежде всего речь идет об одномерности логической конструкции, которая, в свою очередь, связана с претензией на "всемирно-историческое открытие". Оба автора абсолютно убеждены, что поиски и заблуждения остались позади, поскольку им удалось найти то ли философский камень, то ли "петушиное слово", которое и приведет нас к успеху. "В течение столетий люди пытались ответить на "вечные" вопросы"... - пишет А.Илларионов, после чего выясняется, что "самая передовая теория" наконец-то обретена. Вообще-то, поиск всемогущих доктрин характерен для эпох бури и натиска, когда усталые от нестабильности люди (и особенно политики, которые тоже люди) стремятся найти простые ответы на сложные вопросы. Спрос рождает предложение, и миру являются теории, способные объяснить все и вся. Уже сама попытка построения "единственно верного учения" должна настораживать просвещенного читателя. И если, пока дело ограничивается теоретическими построениями, на одномерность можно закрывать глаза, то попытки практического воплощения чудо-рецептов требуют гораздо более серьезного обсуждения. В особой мере сказанное относится к соображениям А.Илларионова, которые действительно могут формировать базу экономической политики.
ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ПОПУЛИЗМ
Внешне все выглядит привлекательно: экономическая свобода устойчиво коррелирует с ростом, о чем свидетельствуют обильные статистические данные десятков стран за десятки лет. В принципе это верно. "Индекс экономической свободы" - интегральный показатель, -вбирающий в себя ряд значимых макроэкономических и институциональных характеристик, которые, будучи взяты в комплексе, действительно должны создавать благоприятную базу для экономического роста. Однако что все это значит для практики? Из интегрального показателя мы узнаем о том, что для экономического роста надо снижать удельный вес государства в экономической жизни, совершенствовать структуру экономики и распространять рыночные механизмы, проводить стабильную бюджетно-денежную политику, обеспечивать верховенство закона и защищать частную собственность, обеспечивать свободу торговли и свободу деятельности на рынках капитала. Это, конечно, очень важно, но и достаточно очевидно.
Однако при переходе на уровень практической политики возникает ряд серьезных опасностей, связанных как раз с ограниченностью "одномерного" видения проблемы.
Во-первых, концепция взаимосвязи экономической свободы и роста в излагаемом А.Илларионовым виде статична и не вскрывает причинно-следственного механизма взаимодействия соответствующих параметров. Из нее следует, что более свободные страны развиваются быстрее. Из нее также следует, что экономическое развитие и экономическая свобода движутся однонаправленно. Но из нее вовсе не следует, что расширение экономической свободы непосредственно и однозначно ведет к росту. С не меньшим основанием (и приводя не меньше примеров из истории XX века) можно утверждать. что экономический рост создает условия для роста экономической свободы. Или, что правильнее, рост и свобода идут рука об руку. подталкивая друг друга вперед. Понятен и механизм такого влияния: рост способствует развитию личности, которая начинает требовать политических и экономических свобод. А это, в свою очередь, создает противоядие против популизма правительств, способствует проведению стабильного экономического курса, а значит, формирует более здоровые основания для роста.
Более того, фактор экономической свободы является фактором роста не во все времена, а на определенных фазах развития общества. Недаром большинство измерений относится именно к послевоенному периоду. Если же обратиться, например, к первой половине XX века, то там ситуация будет существенно иной. Производительным силам "экономики угля и стали" адекватной была как раз монополизация производства и распределения, о чем свидетельствует не только опыт советской и германской экономик, но и экономики американской времен "Нового курса". Предостережения же либералов воспринимались тогда как старомодная экзотика.
На всем протяжении статьи А.Илларионова интервенционизм (дирижизм) и популизм отождествляются, выступая как сиамские близнецы. С этим нельзя согласиться. Популизм опасен для экономики всегда. Интервенционизм может быть оправдан на определенных фазах развития экономической системы. Это хорошо видно, если более глубоко проанализировать историю падения аргентинской экономики. В 30-х годах в этой стране действительно произошел поворот к интервенционизму, но это было естественным следствием мирового экономического кризиса и в тот момент мало чем отличалось от практики большинства развитых стран мира, включая США. Однако важен политический контекст: в Аргентине рухнул демократический режим и к власти пришли генералы, чья политика была не только интервенционистской, но и популистской. Напоминаю об этом не для оправдания интервенционизма (на нынешнем этапе развития цивилизации он был бы опасным рецидивом, только консервирующим экономическую отсталость), а просто для исторической справедливости.
Во-вторых, сами параметры, формирующие "индекс свободы" в краткосрочном периоде, могут изменяться в разном направлении. Скажем, снижение государственной нагрузки на бюджет может сопровождаться резким ужесточением политического режима, отказом от демократии, разрушением валютного рынка. Собственно, так и происходило в ряде посткоммунистических стран (например, в Грузии). Благословенный опыт Китая также свидетельствует, что разные параметры "индекса свободы" движутся в разном направлении и события на площади Тяньанмэнь (равно как и совсем нерыночное валютное законодательство) вполне согласуются с заметным снижением бюджетной нагрузки в ВВП и с бурным экономическим ростом.
Для внедрения в практику теоретические конструкции, как правило, упрощаются и вульгаризируются - такова жизнь. И нетрудно догадаться, что в данном случае самая передовая либеральная доктрина может быть сведена к хорошо осязаемому и поддающемуся счету снижению государственного потребления. И в принципе это верно: страны сопоставимого уровня при прочих равных условиях развиваются тем быстрее, чем ниже бюджетная нагрузка. Однако из этого вовсе не следует, что ситуация симметрична - снижение бюджетной нагрузки совсем не обязательно приводит к появлению устойчивого экономического роста. Достаточно сравнить Россию с Польшей, Чехией или Венгрией. Сокращение доли государства в ВВП происходило у наших соседей намного медленнее, а экономический рост возобновился, когда показатель доли бюджета в ВВП был существенно выше, чем в России. Более того, снижение бюджетной нагрузки происходит гораздо органичнее как раз в условиях устойчивого экономического роста, а не при глубоком спаде. (Разумеется, речь не идет о ситуации войны, как это было в Грузии или в Армении.)
Вообще же, говоря о роли госпотребления, важно принимать во внимание не только размер этого параметра, но и его наполнение. Его влияние на экономический рост существенно различно, когда государство раздает финансовые ресурсы всякого рода отраслевым лоббистам - и когда оно озабочено укреплением правопорядка и безопасности, развитием образования и культуры.
В-третьих, во всех рассуждениях о благотворности экономической свободы удивляет полное отсутствие политического контекста. Мне очень симпатичны рассуждения Ф.Фукуямы о либеральном "конце истории", однако история не кончается сегодня. И при определении перспектив экономически свободных стран вроде Китая вряд ли стоит абстрагироваться от перспектив обретения ими реальной политической свободы, которое вовсе не обязательно пойдет по плану, разрабатываемому стратегами из ЦК КПК. То же касается и многих других быстро растущих и экономически свободных стран мира. Здесь уместен пример той же Аргентины: растянувшийся на несколько десятилетий кризис был связан не с интервенционизмом, а с отсутствием устойчивых демократических институтов, в результате чего страна большую часть времени находилась во власти военных, покупавших себе легитимность популизмом.
Все эти аргументы чрезвычайно важны для будущего либеральной идеи в России. Перенесение теоретических построений без соответствующей их адаптации в сферу практической политики чревато колоссальными разочарованиями, причем в самом недалеком будущем. Никто не будет разбираться в деталях, а либералам лишь предъявят "гамбургский счет". У власти были? Госрасходы снизили? Где результат? Где 100 триллионов долларов? И никому не будут интересны оправдания о противодействии групп интересов, о вынужденной непоследовательности курса, о неблагоприятной политической среде. Придание либеральной идее статуса чудодейственного средства является таким же популизмом, как превознесение интервенционистских рецептов, и чревато ее полной дискредитацией. Популизм опасен, безотносительно к тому, является ли он интервенционистским и либеральным.
ЛИБЕРАЛЬНЫЙ КУРС: ВРЕМЯ ПРИШЛО
Критическое восприятие некоторых практических рецептов, основанных на расчетах "индексов экономической свободы", не должно приводить к отрицанию базовой идеи, содержащейся в логике этого анализа. Нам действительно необходимо сформулировать стратегию догоняющего развития, которая позволила бы совершить рывок, переломить тенденцию снижения роли (и доли) России в мире, начать сокращать разрыв с развитыми экономиками, а в перспективе и свести его на нет. Решение этой задачи лежит в либеральной логике, то есть в проведении таких институциональных и структурных реформ, которые оборачивались бы ростом индикаторов (критериев), формирующих в своей совокупности "индекс экономической свободы". Именно это должно быть положено в основу выработки стратегической программы развития России.
Принятие индекса экономической свободы в качестве критерия формирования стратегии представляется особенно важным еще и потому, что в настоящее время широкую популярность (в том числе среди либеральных экономистов) получает своеобразный "отраслевой" подход к определению приоритетов нашего развития. Предлагается определить точки прорыва - передовые секторы и технологии, определиться с нашими возможностями - и выбрать приоритетные направления для приложения государственных сил и средств.
Подобный подход весьма опасен и бесперспективен. Принимая его, мы переносим сегодняшние представления о передовой экономической структуре на будущее. Такое было оправданно сто лет назад, когда изменения в экономической структуре протекали достаточно медленно и борьба за первое место в мире по производству угля, стали, цемента или тракторов на душу населения могла отражать логику прорыва. Сейчас ситуация иная. Мы можем поставить задачу превзойти весь мир по производству компьютеров на душу населения, разработать программы производства самых лучших в мире самолетов и телефонов, но к моменту ее успешного осуществления выяснится, что мир опять ушел далеко вперед. Причем ушел в направлении, о возможности которого в момент разработки программы всеобщей компьютеризации никто и не догадывался (кто, например, знал об Интернет пять лет назад?). Потому что главным в наступающую эпоху являются не железки (пусть даже и из области пресловутого hitech), а информационные потоки.
Последовательный либерал в сфере стратегического планирования должен становиться агностиком. Мне уже приходилось доказывать в "Эксперте": мы не знаем, какие отрасли и технологии приведут к прорыву, мы даже не знаем, какие пороки общественной морали обернутся выдающимся успехом, а какие добродетели - поражением.
Именно поэтому для решения задачи качественного сокращения разрыва необходимы не отраслевые приоритеты и даже не бюджетные деньги на прорывные направления, а институты (то есть правила игры). Институты, прежде всего гарантирующие свободу (политическую, интеллектуальную) и собственность (опять-таки не только на материальные продукты, но и интеллектуальную собственность). Свобода творчества, свобода информационных потоков, свобода включения индивидов в эти потоки является важнейшей предпосылкой прорыва. Все это вместе взятое означает фактически радикальное снижение трансакционных издержек.
Постиндустриальное общество создает ряд новых условий, радикально отличающих логику прорыва и роль государственной власти как важнейшего фактора социально-экономического ускорения сейчас и в индустриальную эпоху. Возможность государства определять приоритетные направления развития хозяйства, его отраслей и секторов резко сузилась. Злоупотребление пресловутым стратегическим планированием есть "опасная самонадеянность" (если использовать выражение Ф.Хайека) и может привести лишь к консервации отставания.
Соответственно, роль государства по концентрации и перераспределению финансовых ресурсов действительно снижается. Благоприятный климат оказывается несопоставимо важнее инвестиционной активности власти, которая, более того, становится довольно опасной для эффективного развития производства. Так постиндустриальное развитие создает основу для ограничения или даже сокращения доли государства в экономике. Однако происходит это не только и не столько по решению самой власти, сколько по мере формирования новой системы институтов.
Главным же в деятельности государства становится формирование и поддержание эффективности функционирования политических и общественных институтов, обеспечение гарантий прав и свобод, а также инвестирование в человеческий капитал, прежде всего - в образование. Иными словами, создание политических и экономических условий, благоприятных для развития в стране интеллекта. Перефразируя известный штамп, можно сказать, что свобода превращается в непосредственную производительную силу общества.
Это делает необходимым для государства обеспечивать политические гарантии свободы творчества как от какой-либо универсальной идеологии, так и от вмешательства влиятельных частных структур. Нужны политические и правовые гарантии свободы личности и от незаконного вмешательства государства в частную жизнь, и от уголовной преступности. Это, в свою очередь, предполагает наличие эффективной правоохранительной системы. А уж на этой основе интеллектуальная элита сама определит приоритетные направления использования своего потенциала для достижения высших технологических, экономических и социальных результатов.
Принятие этого вывода позволяет уточнить экономическую повестку при формировании стратегии прорыва. Применительно к современной России речь здесь должна идти не о снижении бюджетной нагрузки как таковой, а о коренном изменении роли государства в обществе, то есть об изменении структуры и направления бюджетных расходов. Нужно повысить эффективность бюджетных расходов, признав тот очевидный факт, что при сохранении слабости политических институтов расширение госинвестиций тождественно расширению коррупции. А значит, прежде чем давать деньги на хозяйственные нужды, государству необходимо излечиться самому: радикально повысить действенность правоохранительной системы, судов, налоговой администрации. Начать вести последовательную политику дерегулирования (особенно на региональном уровне). Осуществить налоговую реформу. Сделать армию эффективной, то есть профессиональной. Все это - не либеральная блажь, а составляющие факторы обеспечения прорыва.
Нетрудно увидеть, что все эти факторы в совокупности как раз и обеспечивают позитивную динамику индекса экономической свободы. Или, что мне представляется более точным, создают условия для резкого снижения трансакционных издержек. Государство может и должно минимизировать трение между деталями экономического механизма - трансакционные издержки. Это понятие представляется мне более удачным для неидеологизированных дискуссий об эффективной экономической политике государства.
Кстати, эта повестка дня вполне соответствует представлениям А.Смита об условиях, благоприятных для роста. Если быть точным, то Смит призывал не к экономической свободе вообще, он конкретизировал свою мысль: для экономического успеха нужны хорошие законы, необременительные налоги и мир. Это легко сказать, но непросто исполнить. И именно это сейчас жизненно необходимо нашей стране. Именно это должно создать базу для прорыва страны в постиндустриальную эпоху.
*** Конец текста ***
|
http://www.citycat.ru/
E-mail: citycat@citycat.ru |
| В избранное | ||
