«Она задает новую систему координат, новые масштабы в жизни, – говорит о своем опыте писательница Людмила Улицкая. – Важное и неважное оказываются не на том месте, где ты их расставил раньше. Болезнь может дать тебе очень сильное ощущение жизни»*. Она же – самый короткий путь к самому себе. «Сталкиваясь в этот момент с очень сильными чувствами, и прежде всего – со страхом смерти, мужчины и женщины острее чувствуют гнев, опустошенность, радость и сострадание, – рассказывает онкопсихолог Вячеслав Янстон. – Болезнь меняет человека, его привычки, пристрастия. Она учит быть внимательным к себе, слышать других людей и замечать главное».
Некоторые из тех, кто оказался в такой ситуации, начинают мучительно искать смысл болезни. «Пациенту начинает казаться, – продолжает Вячеслав Янстон, – что недуг дан ему за то, что он неправильно живет. Я стараюсь помочь не обесценивать жизнь, а наполнить его нынешнее существование смыслом. Тяжелым больным предлагаю рассуждать вслух о ситуациях, которые их тревожат. И тогда гораздо яснее становится то, почему именно сейчас человек задумался именно об этом, что важно ему сегодня, кроме лечения и борьбы за жизнь, что вызывает положительные эмоции». Так болезнь помогает находить то, что на самом деле нравится, интересует. «Я наблюдаю, как мои пациенты – после некоторой паузы – начинают размышлять о себе, о ритме своей жизни, об обязательствах перед окружающими… И в этот момент многим приходит в голову мысль: да почему я занимаюсь тем, что мне в принципе не нужно? Люди начинают понимать: они есть сами у себя. И достойны того, чтобы жить так, как хочется им», – заключает онкопсихолог.
«Больные осознают, что гонка жизни – это всего лишь суета, – добавляет маммолог, главный консультант благотворительной программы Avon «Вместе против рака груди» Галина Корженкова. – Значимым и ценным становится то, на что прежде они мог-ли просто не обращать внимания. Узнав на собственном опыте, что сегодня человек может быть здоров и благополучен, а завтра – болен и зависим, они становятся более чуткими и внимательными к другим людям».
Светлана, 52 года, борется с болезнью Меньера* - «Я перестала суетиться ради ненужных вещей»
«Раньше я была очень активной, много работала, считала, что любую проблему могу решить усилием воли. Но четыре года назад я как-то стремительно обрушилась – стала быстро уставать, плохо слышать, теряла ориентацию в пространстве, у меня появился шум в ушах... Самое мучительное то, что приступы болезни накатывают совершенно неожиданно. Мой лечащий врач сказал, что мне необходимо избегать стресса и отрицательных эмоций. Но как? Ведь я работаю, руковожу коллективом, отвечаю за результаты своих сотрудников. И это не считая личных переживаний… С другими болезнями я обращаюсь очень просто: делаю вид, что их нет. А с синдромом Меньера «договориться» невозможно. Приходится помнить: я нездорова, мне нельзя нервничать, приступ может застать на работе, на улице – где угодно. Мгновенно я стану беспомощной, а потом буду чувствовать неловкость и стыд. И все же постепенно я привыкаю к болезни. Она учит меня не мчаться сломя голову, а ходить; меньше смотреть телевизор; если и выбирать книгу, то легкое чтение; чаще говорить «нет», тем самым уменьшая количество обязательств и степень своей несвободы. Именно недуг заставил меня задуматься: зачем мне эта лавина информации, если в ней теряются мои собственные мысли и желания? Я перестала суетиться и делать то, что нужно кому-то, а не мне, прекратила замечать ненужное. Потеряв часть слуха и зрения, я научилась видеть и слышать важное для меня».
* При болезни Меньера в полости внутреннего уха накапливается жидкость. Из-за этого внезапно возникают головокружения, шум в ушах, человек теряет равновесие. Приступ длится от нескольких часов до нескольких дней.
Валентина, 47 лет, борется с раком груди - «Я начала строить лестницу жизни»
«Этого просто не может быть!» – узнав о том, что у меня рак, я не могла в это поверить. Расспрашивая врача, пыталась понять, почему это случилось именно со мной. И лишь спустя время возник другой вопрос: «Для чего? Для чего я заболела?» Я ясно поняла, рак – это не наказание, а испытание, через которое мне предстоит пройти. Собрав все свои силы, терпение и мужество, я попробовала изменить что-то в себе и тем самым продлить жизнь и улучшить ее качество. Училась ждать, прислушиваться и доверять себе. А однажды я словно увидела себя со стороны: из своих мыслей и желаний, как из кубиков, я начала строить лестницу жизни, которая поднималась наверх. И эта работа требовала изменить мои привычки и убеждения. Я перестала себя жалеть, простила себя и больше не чувствую вины за то, что со мной произошло. Также я поняла, что ни в коем случае нельзя притягивать к себе мысли о смерти, пугая себя и своих близких. Потому что никто не может знать, что произойдет с ним через секунду. Но я знаю, что живу в настоящем, в котором есть любовь к мужу и детям. И это нельзя у меня забрать, потому что любовь сильнее страха смерти. Болезнь заставила меня задуматься о том, как жить дальше. Я вспомнила, как в детстве, отправляя меня в пионерский лагерь, родители нагрузили чемодан огромным количеством ненужных вещей, и у него оторвалась ручка. Так вот, в будущую жизнь мне не стоит брать «чемодан без ручки», нужно выбросить его, взяв с собой только самое необходимое. И продолжать идти дальше с тем, что мне так дорого, без чего я не могу жить».
Елена, 28 лет, борется с хондросаркомой - «Я научилась доверять и принимать»
«Мне было 20 лет, когда у меня стала болеть нога. Врачи поставили диагноз «хондросаркома правой бедренной кости». После пяти курсов химиотерапии мне заменили коленный сустав. Вскоре метастазы обнаружили в легких, и это потребовало новых операций и курсов химиотерапии. У меня не возникло страха перед химиотерапией, ведь я знала, что это такое – когда мне было 12 лет, подруга переболела онкологией. Но сам процесс провоцировал депрессию: в больнице проводишь три дня под капельницей, а это очень скучно и однообразно. Для меня важно не выпадать из жизни, встречаться с друзьями, ничего не скрывать от них, чувствовать их поддержку. Болезнь научила доверять врачам. Некоторые люди спрашивали, не боюсь ли я потерять ногу, но у меня даже не возникало такой мысли. Я знала: если онкологи говорят, что операция необходима, значит, так и есть. Зато, когда мы с мужем решили завести ребенка, врачи из Российского онкологического научного центра лишь посоветовали подождать 3–5 лет после химиотерапии. Со второй беременностью все было еще проще. Я связалась со своими врачами, и они, видя, что у меня на протяжении долгого времени нет рецидива, одобрили мое решение. Заболев, я убедилась, что есть слово «надо», а значит, нужно терпеть, проходить лечение и верить. Нужно принимать все, данное свыше, и тогда обязательно будет вознаграждение. Для каждого оно свое. Для меня это встреча с мужем и двое моих детей».
Автор - Анастасия Аскоченская
