Половина незаконного экспорта капитала из страны находится под контролем одной группы лиц

Председатель Центробанка Сергей Игнатьев дал развернутое и весьма откровенное интервью: вскоре он уходит с поста, который занимал в течение 11 лет, и поэтому может позволить себе озвучивать цифры и факты, характеризующие действительное положение дел в российском финансовом секторе. А оно, естественно, отражает ситуацию в политике и в экономике, и если мы, наблюдая происходящее, можем просто констатировать: «Воруют!» — то г-н Игнатьев отвечает на вопрос, сколько именно. По данным ЦБ, в 2012 году всего из России было вывезено 56,8 млрд долларов, в том числе 35,1 млрд — в рамках операций, который Центробанк классифицирует как сомнительные.

В №16 «Новой» я анализировал статистику по 2011 году: тогда из страны по сомнительным схемам утекло более 32 млрд долларов. За два года получается сумма, превышающая совокупный бюджет сочинской Олимпиады.

Любопытно, что Сергей Игнатьев совпал с «Новой» не только в цифрах, но и в описании схем, по которым капитал утекает из страны. По его словам, практически в любой цепочке происходит «разрыв НДС», то есть фирма-однодневка получает товары и услуги с включенными налоговыми платежами, а сама налогов не платит, выводя деньги нерезидентам в качестве оплаты виртуальных поставок или покупки у офшоров ценных бумаг, например векселей.

Ну как тут не вспомнить эпическое исследование Романа Анина «НДС» (№36 за 2012 г., более 300 000 просмотров на сайте «Новой»). Анализируя только случаи возврата НДС на сумму более 100 млн рублей и только по Москве в 2009–2010 гг., Р. Анин обнаружил сомнительных операций на 11 млрд рублей. Тогда «Новая» отмечала важную особенность: практически все «странные» возмещения проходили через 28-ю или 25-ю налоговые, большинство фирм, засветившихся в этих схемах, связаны либо фамилией учредителя, либо юридическим адресом, и чаще всего — наличием счетов в одних и тех же банках, притом не самых крупных и известных.

К похожему выводу, только, разумеется, анализируя несравнимо больший объем информации и располагая для это серьезными ресурсами, пришел и Сергей Игнатьев. Он пришел к выводу, что около половины фирм, участвующих в сомнительных операциях, связаны друг с другом. Глава ЦБ предположил, что все эти конторы могут находиться под контролем хорошо организованной группы лиц и что правоохранительным органам было бы вполне по силам эту группу вычислить.

И снова вспоминаем публикации Романа Анина, в частности, «Отчет о подозрительной деятельности» (см. №130 «Новой» за 2011 г.). Тогда мы выяснили, что деньги утекают из России при участи компаний, также вовлеченных в отмывание денег вьетнамских триад и мексиканских наркокартелей.

То есть на российском и глобальном рынке незаконных финансовых операций тоже есть свои лидеры. Что логично: в таком деле, как это ни парадоксально звучит, важна репутация. Ведь клиент, которому нужно вывести, отмыть и спрятать, должен быть уверен, что его как минимум не кинут и что выявить его участие в незаконных схемах будет непросто. Единственным источником подобных знаний является сарафанное радио (ну иногда еще — публикации «Новой»). При этом оно не может работать громко: деятельность-то незаконная. Вот и выходит, что система стремится к минимально возможному для эффективного функционирования количеству участников.

Помимо репутационного аспекта важна, конечно, и «крыша». Непосредственно финансовые схемы выстраивают банкиры, но в них должны присутствовать также налоговики (вспомним тезис Игнатьева о «разрыве НДС»), полицейские (в их компетенцию входит выяснить, например, ведет ли в действительности фирма финансово-хозяйственную деятельность), а также сотрудники надзорных органов ЦБ (которые все знают, но ничего не рассказывают) и чекисты (точнее, управление «К» ФСБ — финансовая контрразведка).

Получается, что мы имеем дело с ОПГ, оборот которой исчисляется десятками миллиардов долларов, а «штатная численность» — несколько сотен человек, не более. Система создавалась годами, а разрушить ее можно действительно быстро. Для всех участников рынка незаконных операций, от криминальных авторитетов до коррумпированных чиновников, это будет коллапс похлеще того, который страна пережила 17 августа 1998 года.

Так что я не вполне согласен с автором «Новой» Владимиром Пастуховым (см. №19 «Новой» за 2013 г.) в том, что в деле Магнитского власть ведет себя иррационально и что самой власти в России нет. Наоборот, Магнитский, понимал он это или нет, поставил под удар систему жизнеобеспечения этой власти, а власть — это те, кто подключен к финансовой «трубе». И она будет защищать себя — от кого угодно и любыми способами.

Алексей Полухин