Бывают такие чиновники, что верят в свою несменяемость крепче, чем иной папа верует в свою непогрешимость. Вот только два — пусть и не самые громкие, но уж больно примелькавшиеся, — тому примера.

Столичный мэр вступился за экс-председателя Федерального арбитражного суда Московского округа Майкову. Её, как известно, лишили полномочий за «нарушение этических норм при приобретении квартиры» — и Лужков обиделся: «Может, Высшему арбитражному суду имеет смысл предъявить претензии правительству Москвы, потому что эти квартиры судьям давало правительство Москвы?» Согласитесь: вопрос звучит подчёркнуто иронически. Говорящий явно имеет в виду, что заподозрить в чём бы то ни было правительство Москвы может только идиот. О том, что гремящая звончее всяких труб презумпция невиновности больших начальников имеет свойство несколько глохнуть после того, как начальники покидают свои кресла, мэр знает не хуже других. Но к нему эта отрезвляющая перспектива никак не относится — он-то с креслом расставаться не собирается! Вслушайтесь в любую его речь: он тут навсегда.

Но и мэр столицы не демонстрирует своей абсолютной устойчивости так беззаветно, как вице-премьер и министр финансов Кудрин. Мэру бы и в голову не пришло, например, почти прямым текстом отказаться выполнять поручение президента — министру это по силам (см. НГ за 2 марта). Мэр едва ли решился бы демонстративно не явиться в Государственную думу по её настоятельному приглашению — министр в октябре прошлого года сделал это не моргнув глазом. Да что там одна неявка — прямо сейчас Минфин, говорят, докапывает могилу законопроекту, по которому правительству предстояло ежеквартально отчитываться перед парламентом в своих антикризисных действиях. Ещё чего! Минфин и его глава не видят ни малейшей нужды в отчёте перед… — да почти перед кем угодно.

Сторонники вице-премьера не склонны дивиться его непотопляемости. Ну как же — если бы не Кудрин и не накопленные им заначки, где бы мы сейчас были? Рассуждение слабое: мысль о заначке как таковой общедоступна, а потому не стоит похвал; ценность же заначек бывает разной. Денежные резервы Китая или Тайваня, собранные в придачу к развившейся за «тучные годы» динамичной многоотраслевой промышленности, — таким достижением и вправду можно гордиться. Заначки имени Кудрина, копившиеся вместо развития промышленности, собранные в ходе «борьбы за макроэкономическую стабильность» и обречённые быстро улетучиться в той же самой борьбе, — это скорее повод для покаяния. Но будь заслуги министра финансов и совершенно неоспоримы, они не могли бы считаться гарантией неувольнения — кого и когда спасали прошлые заслуги? Кудрин непотопляем просто потому, что его поддерживают в Главном Кабинете. Почему его там поддерживают? Не знаю. Сумел, видно, как-то убедить начальство в глубокой своей правоте, в том, что борьба с инфляцией — важнее всего, что в этой борьбе можно и нужно жертвовать чем угодно. Вот и жертвуют. Ведь для того, чтобы бороться с кризисом — с падением производства, с ростом безработицы, — надо многое делать, для чего многое надо знать и уметь. Бороться же с инфляцией много проще: прямо такой, какой есть, иди и борись. И они обостряют кризис, борясь с инфляцией.

Данные о ходе борьбы публикуются — в частности, Банком России. За январь денежная база (в широком определении) сократилась с 5,6 до 4,3 трлн рублей, то есть на 23% — куда резче обычного. С середины прошлого года в долларовом выражении этот показатель сократился с 231 до 121 млрд долларов. Считай, вдвое. Казалось бы, куда ещё? По их мнению, есть куда — пусть все на свете правительства поступают ровно наоборот, нам дают понять, что бюджетная и денежная политика продолжит ужесточаться. К чему такая политика приведёт, увы, слишком очевидно.

Коллега по журналу рассказал мне о разговоре с предпринимателем — тот производит недорогую одежду. Прошедшая девальвация рубля позволила ему конкурировать с китайским импортом по цене, а по качеству он китайские шмотки и всегда превосходил. Только вместо бурного роста он ждёт разорения: его покупатели, мелкие торговцы, сидят без денег; кредит и для него, и для них недоступен; производство на грани закрытия — и, если ситуация каким-нибудь чудом не изменится, будет закрыто. Решись министр финансов и его единомышленники (включая и тех, что по самоназванию — либералы) не через газеты, а в личной беседе рассказывать этому человеку, что стараются именно для него: их жёсткая политика придавит инфляцию, тут-то кредиты и подешевеют! — беседа плохо бы кончилась. Это Гамлет, будучи принцем, в аналогичном случае ограничился словами («Покуда травка подрастёт, лошадка с голоду умрёт!»), предприниматель, боюсь, полез бы драться.

Переубедить министра финансов и единомышленных ему — нельзя: не нравящихся им доводов они не замечают. Пример Китая, за два месяца, с ноября по январь, нарастившего кредитование экономики вчетверо и теперь уверенно обещающего восьмипроцентный рост ВВП, их не убеждает: «А у нас случились бы обвал рубля и гиперинфляция», — ничего иного мы от них не услышим. На днях Кудрин в интервью телекомпании CNN призвал сограждан готовиться к тому, что нефтяные цены упали надолго: «Я думаю, россиянам не стоит ожидать, что следующие пять-десять, а может быть, 20 или даже 50 лет, они смогут жить в таких же комфортных условиях, что и раньше». Из этой — на мой взгляд, рекордной по неуместности — фразы можно узнать многое. Можно установить, что Кудрин и в полувековой перспективе не ждёт ослабления зависимости России от нефтяных цен. Можно предположить, что поэтому Кудрин не верит в успех каких бы то ни было мер по модернизации экономики — и, значит, не даст их финансировать. Нельзя лишь представить себе, при каких условиях министр видит возможность изменения экономической политики российского правительства — коротко говоря, своей отставки. Видимо, ни при каких.

За обещанные министром финансов безрадостные полвека певица Пугачёва, заявившая об уходе с эстрады, успеет с неё и впрямь уйти. Может быть, уйдёт даже и Кобзон. Но Кудрин, его единомышленники и его «не такие комфортные условия» — пребудут с нами.

Александр Привалов, научный редактор журнала «Эксперт»